Иллюстрация: Рене Магритт/Wikimedia

Популярные психологи и учителя жизни призывают нас стремиться к независимости всегда, везде и любой ценой. «Если вы не становитесь все автономнее и самостоятельнее с каждым днем, с вами что-то глубоко не в порядке». Независимость, говорят они, есть путь к счастью и самореализации. Чем ты автономнее, тем лучше для всех. Идеал стремлений — это когда ты все контролируешь и обо всем можешь сказать: «Я сделал сам» (или хотя бы за все заплатил из своего кармана). Независимость — это честь, слава и сила человека, это проявление его зрелости. Ребенок рождается беспомощным и абсолютно зависимым, а потом, если развитие идет нормально, становится все более и более самостоятельным и навсегда расстается с инфантилизмом.

Зависимым быть стыдно. Это чистое зло, это слабость и уродство, а также аморальная позиция: «висеть на шее» у других грешно. Язык психологов и психиатров это четко отражает: слово «зависимость» всегда содержит негативные коннотации. Скажем, есть такой диагноз, как «зависимая личность», но нет личности «патологически независимой». Этим же словом обозначают аддикции (такие как зависимость от наркотиков или от компьютерных игр).

Но разве все, сказанное выше, не правда? Я бы ответил, что это как минимум не вся правда. Люди иных культур с этим бы просто не согласились. Например, если говорить о зависимом ребенке, в Японии на это смотрят иначе: младенец рождается совершенно независимым, а потом ответственные родители учат его «адекватной зависимости». А психологи и психотерапевты, работающие с инокультурными пациентами, прекрасно знают, что самодостаточность для многих людей вовсе не цель жизни. Можно смело сказать, что «независимость» — западная, европейски-американская культурная ценность, которую, того не замечая, психологи транслируют как ценность общечеловеческую. Что не всегда полезно для человека.

Бред независимости и бедный Йорик

Мураками писал: «Автономия и зависимость подобны свету и тени, которые взаимно притягивают друг друга до тех пор, пока, после многих проб и ошибок, человек не найдет своего места в мире». Похоже, все самые важные вещи в жизни человека — это мучительное соединение противоположностей. Это касается и пары «автономия — зависимость». Каждый человек живет между двумя полюсами притяжения: между Я и Мы, между стремлением быть собой (что Юнг называет «индивидуацией») и стремлением быть в союзе с другими людьми, стремлением принадлежать. И нормальная жизнь есть там, где работают, иногда вступая в бурные конфликты, оба этих полюса.

Как только в центр ставится что-то одно — часть занимает место целого, а человек кончается. Коллективистское стремление к полюсу «Мы» реально подавляет личность и связывает человека тугой паутиной обязательств. В равной мере однобокое «Я» без контекста, подобное изолированному острову, неполноценно и нереалистично. Нам нужны оба этих полюса.

Разумеется, в жизни на разных этапах актуальнее то одно, то другое. За независимость борется, скажем, ребенок двух лет, который настойчиво говорит «нет» и «я сам» ради чистого удовольствия отрицания. Или подросток, который становится все независимее от родителей (правда, и тут работает парадокс: для этого ему надо впасть в сильную зависимость от группы сверстников). Или участник недавно возникшей пары, которому пришла пора искать свое пространство после периода блаженного, но слишком тесного симбиоза влюбленности. Но в целом тут нужна гармония.

Вообразим себе человека, который свято верит в «независимость любой ценой». Чтобы никого не обижать, назову его Йориком. Сознаю, что я тут мог обидеть шекспироведов и девушек, но в последнем случае это отражает нашу гендерную реальность: «зависимость» все еще считается женским качеством, и ее осуждение больше давит на мужчин. Допустим, Йорик хочет с каждым днем становиться все автономнее и автономнее ото всего (почему-то в программу обычно не входит независимость от воздуха, еды, напитков, работы сердца или культуры.)

Прежде всего, ему надо как можно быстрее поселиться отдельно, а для этого нужно свое жилье, а потому — финансовая независимость, а потому — карьера. И снова парадокс: приоритет зарабатывания делает Йорика слишком зависимым от тех структур, которые платят, от рынка или от властей. Мало кому удается получать хорошие деньги именно за любимое занятие. И это зависит от общества: как там оплачивают труд и какой. Так что возможность «быть независимым от денег» сильно зависит от многих вещей. Подозреваю, что бездомный во многих смыслах «независимее» от денег, чем гендиректор компании. А когда Йорику нужно будет занять много денег, он не станет обременять друзей, но обратится в банк.

Все свои проблемы Йорик намерен решать сам. Если ему грустно, об этом никто не узнает: зачем кого-то еще грузить? Если ему очень плохо, он пойдет к психологу или психотерапевту за свои деньги (по иронии судьбы, как показывают исследования, более зависимые люди гораздо больше получают от психотерапии, где во многих случаях клиенту нужен регресс, возврат в детство, чтобы выйти оттуда новым человеком.)

Похоже, многие общественные институты: страхование, социальные службы, кредиты, психотерапия, дома престарелых и т. д. — появились, чтобы защитить людей от пугающего переживания зависимости. Да и сама «независимость» как ценность появляется в специфическом стабильном обществе, где защищена собственность и где есть надежный средний класс. Вероятно также, что ее происхождение связано с традицией западной философии, особенно Декарта, создавшей изолированное Я, и с историей — не в последнюю очередь с историей создания Соединенных Штатов. Эта ценность ужасающе зависит от окружения.

«Полная независимость» абсурдна. Любая открытая система взаимодействует с окружающей средой: чем живее система, тем больше взаимодействия. Можно сказать, что камень «независимее» от окружения, чем дерево или амеба. Он меньше подвержен влияниям среды просто потому, что он не живой.

А живой человек может чувствовать полную независимость ото всего лишь в глубоком бредоподобном отрыве от реальности. Ему будет казаться, что он сам причина всего и контролирует мироздание, как хвост, виляющий собакой. Такого человека кому-то придется надежно и непрестанно опекать.

Величие и красота зависимости

«Он слишком горд, чтобы, с одной стороны, о чем-либо просить, с другой — чтобы принимать что-либо с благодарностью. Принимать для него настолько унизительно, что это начисто убивает чувство благодарности». Карен Хорни говорила тут о невротике, но эти слова в полной мере относятся к нашему бедному Йорику. Отношения с людьми — та сфера, где парадигма «делаю сам и никому ничего не должен» совершенно неадекватна.

Прежде всего, Йорик лишает себя драгоценной возможности получать a little help from my friends— поддержку друзей и близких, которая слишком много значит. Такая «социальная поддержка», как ее называют ученые, позволяет людям проходить через различные трудности с меньшими потерями. Исследования показали, что такая поддержка друзей или родственников, среди прочего, позволяет лучше сопротивляться депрессии и тревоге, а также некоторым физическим болезням, таким как заболевания сердца, диабет или артриты. Поэтому неспособность принимать поддержку — особенно в старости или на фоне неожиданных и непредсказуемых бедствий — вполне реально ставит под угрозу жизнь и здоровье.

Йорик будет платить за те вещи, которые многие получают даром и лучшего качества, но и это не все. Когда он гордо замыкается в себе наедине со своей проблемой, он лишает других возможности принять участие в его жизни, не позволяет им стать полезными и ценными. А это нужно всем, поскольку таков взаимообмен жизни с другими, сама жизнь. Самодостаточный Йорик рискует этого никогда не узнать.

А в близких отношениях модель «я сам» просто разрушительна. Тут Йорик подобен потребителю в супермаркете: он свободно выбирает нужный товар и счастливо завершает «неподходящие» отношения. В такой схеме отношений (если это не любовь за деньги) чего-то вопиющим образом не хватает. Бедный Йорик просто не понимает того, что любовь — это добровольная взаимная зависимость. Он рискует остаться вечным подростком, который боится что-то обещать, сказать «да», пустить корни.

Будь я популярным психологом и учителем жизни, я бы сказал Йорику: «Если ты хочешь стать по-настоящему большим, пришла пора учиться хорошей зависимости: принимать помощь, испытывать благодарность, не бояться слабости, не бояться плакать и иногда быть ребенком. Пора учиться терять и отказываться от контроля даже там, где ты что-то можешь контролировать, особенно в отношениях. Тогда ты будешь больше походить на человека».

Или, может быть, я бы сказал так: стремление к независимости хорошо лишь тогда, когда включает в себя и независимость от этого стремления.