Свою границу морали каждый определяет сам

Игорь Герцев

Крысиная семья ощущает себя единым организмом. Основой идентификации члена семьи является ее запах, по которому они отмечают сородича. Крысы быстро обмениваются информацией и до сих пор ученым непонятно, какой именно канал коммуникации они для этого используют. Они предупреждают друг друга об опасности, передают навыки защиты внутри семьи, и этот защитный механизм не имеет индивидуальной выгоды, он имеет нравственную природу.

Защитный механизм крыс имеет нравственную природу

Как известно, на одного жителя нашей планеты приходится около четырех крыс. Их цивилизация значительно больше и древнее нашей. Изучение древней цивилизации подвигла умников от людей создать технологию «Крысиный король». Один из самых эффективных способов борьбы с крысами основан именно на разрушении механизма их групповой защиты, растлении их, уничтожения их внутреннего понятия нравственности.

Для этого берут одну особь из коллектива и создают условия, в которых рациональная логика приобретает решающее значение. Основная задача технолога заставить сделать первый шаг, действие, которое было ранее табуировано социальной средой.

Крупная и сильная крыса морится голодом, а потом к ней в клетку бросают ее мертвого сородича. После долгих колебаний, крыса, которая никогда не стала бы есть себе подобных, все-таки приходит к выводу, что ее собрат мертв и, в принципе, уже не является собратом, а может быть употреблен в пищу.

Далее исследователь повышает планку безнравственности, и бросает в клетку к голодной крысе его раненного, но еще живого собрата. В этой ситуации крыса также колеблется, но через некоторое время преступает свой внутренний закон и поедает уже живого собрата также из рациональных соображений – ведь тот все равно не жилец.

В следующий раз в клетке оказывается крысенок, вполне живой и здоровый. И вновь включается механизм рационализации в мозгу уже дважды преступившей моральный закон крысы, и она принимает решение, исходя из того, что выжить должен сильнейший, и поедает своего живого собрата.

С каждым разом, от опыта к опыту сомнения занимают у крысы все меньше времени очевидно, что переступить закон тяжелее именно в первый раз, хотя уровень безнравственности каждый раз становится все выше и выше.

И вот уже крыса вообще не тратит время на рефлексию – она воспринимает любого своего собрата как пищу. Как только у нее в клетке появляется новый обитатель, она тут же набрасывается на него и пожирает. Ее нравственность окончательно сломлена.

После того, как крысу возвращали обратно в вольер, где продолжала жить её семья, это уже было существо без нравственности, хотя семья по-прежнему относилась к своему соплеменнику доверчиво. Только теперь их преодолевший моральный закон родственник перестает утруждать себя поиском пищи. Он начинает пожирать членов своей семьи, и делает это по-возможности тайно, чтобы не быть исторгнутым из ее членов и не оказаться опять в ситуации голода или поиска пищи.

Поразительна реакция семьи. Когда семья понимает, что среди них появился «крысоед», она покидает свое место и делает это в ста случаях из ста.

Крысы словно боятся быть отравленными этой энергетикой «трансформированной» крысы, они боятся стать такими же, они понимают, что атмосфера безнравственности разрушит механизм социальной защиты, и это станет причиной гибели всего племени, вида.

Так бывает среди людей. Лежит на улице пьяный с валяющимся рядом с ним кошельком. У человека есть, как минимум, три свободы: пройти мимо, помочь человеку или забрать кошелек, потому что, если ты не возьмешь, то возьмет кто-то другой. Следующим шагом может быть нападение на пьяного и оправдание себя тем, что деньги тот все равно пропьет, а я потрачу на полезные дела. Дальше в ход идут уже живые и здоровые люди. Свою границу морали каждый человек определяет себе сам.

Дальше включается закон - выживают сильнейшие, и люди в дорогих костюмах, прозванные за свою сноровку «акулами бизнеса» вместо того, чтобы вызывать презрение, вызывают восторг у почитателей идеологии силы. Говорят, это - бизнес, и иначе здесь никак нельзя.

Но мы то ведь люди. Правда?