Интервью с Брайаном Вайссом

Хотя концепция прошлых жизней получила признание за последние несколько десятилетий, было время, когда медицинские специалисты, такие как доктор Брайан Вайс, смотрели с недоверием на такую возможность.

Его знаменательная книга «Много жизней, много мастеров» была выпущена в 1988 году и стала расширяющим границы сознания опытом не только для читателей, но и для самого образованного психиатра Колумбийского Университета и Йельской Медицинской Школы.

В настоящее время он является Почетным Председателем и Профессором Психиатрии в медицинском центре «Гора Синай» в Майами, где он проводит частную практику.

Впечатляющий список книг и компакт-дисков, который включает в себя: «Через время к исцелению», «Только любовь реальна», «Сообщения от мастеров», «Устранение стресса, обретение внутреннего спокойствия» и его самое последнее «Одна душа, многие тела».

Эта книга исследует влияние будущих жизней на наше сегодняшнее существование.

Вера в реинкарнацию среди населения Земли растет

— Как ваша жизнь изменилась в течение последних двадцати лет с момента выхода книги «Много жизней, много мастеров» ?

Она сильно изменилась: изменились люди, которых я встречаю, возможности, которые у меня есть, места, которые я посещаю и где провожу лекции. Это изменения в моей внешней жизни. Произошли изменения в моей внутренней жизни: стало больше спокойствия и меньше страха. Я получил больше, чем можно было ожидать от такой работы. На обоих уровнях изменения были довольно глубокими.

— Были ли вы скептично настроены к теме прошлых жизней, когда в вашей жизни эта тема возникла?

Это тема высветилась в моей жизни гораздо раньше, чем была опубликована книга «Много жизней, много мастеров», потому что после моего опыта работы с Кэтрин, что описан в книге, мне потребовалось четыре или пять лет, чтобы завершить ее написание. Я беспокоился по поводу моей репутации и карьеры. Я был председателем Программы Психиатрии.

До этого опыта с Кэтрин я вообще в прошлые жизни не верил. Я не придавал этому большого значения и не думал об этом. Я был ученым, традиционным врачом и психотерапевтом.

Моя жена верила в прошлые жизни, но никогда по-настоящему открыто не говорила мне об этом, потому что я, вероятнее всего, попробовал бы объяснить все это с помощью медицинских или Фрейдистских терминов. Она оказалась права.

- Мой друг называет это «Поклонение Богине».

Это энергия, которая становится все более и более необходимой в этом мире — женская энергия.

— Не находите ли вы, что, даже спустя двадцать лет, многие ваши коллеги скептически относятся к регрессии в прошлые жизни?

Это все меняется. Еще до того, как я опубликовал свои книги, некоторые врачи и терапевты сталкивались с мистическими переживаниями и необъяснимыми исцелениями — с тем, что вы называете «чудесами», но они просто не говорили об этом. Это надежнее, потому что есть и другие книги, не только мои

 

В официальных учреждениях, таких как Американская Психиатрическая Ассоциация, эта тема еще не принята, но среди отдельных врачей уже есть гораздо больше принятия. Я знаю это благодаря тем письмам, которые получаю со всех уголков мира. Моя жена и я проводим профессиональные тренинги, где мы обучаем терапевтов проводить регрессии в прошлые жизни.

Врачи и психотерапевты приезжают со всего мира. Несколько недель назад мне позвонил один из редакторов журнала Newsweek Magazine. Она интересовалась, почему тема реинкарнации становится все более популярной на Западе. Мы поговорили об этом, и она написала статью. Она нашла статистику, о которой я не знал.

В опросе Харриса, проведенном в 2003 году, в возрастной группе американцев от 25 до 29 лет вера в перевоплощение составляла 40%. Я думаю, что это замечательно. Многое изменилось за последние двадцать лет.

 

Регрессия в прошлые жизни исцеляет психические травмы

— Какие преимущества в исцелении настоящего с помощью регрессий в прошлые жизни вам известны?

На это с самого начала я и направлял свое внимание. Смысл был не просто в вере в прошлые жизни и реинкарнацию, но в том, чтобы научиться использовать регрессионную терапию как форму лечения.

Я очень быстро понял, что, когда люди находят корни болезней или симптомов в прошлых жизнях, эти проблемы, как правило, исчезают. Это очень похоже на традиционную психотерапию, когда у вас, к примеру, была детская травма, а затем вы вспоминаете ее, и ваше состояние улучшается. Это основа психотерапии.

Она может быть расширена, чтобы включить в себя регрессию в прошлые жизни, ведь благодаря регрессии люди избавляются от фобий, панических атак, а иногда и физических симптомов.

Если они были повешены в прошлой жизни, у них могут быть проблемы с шеей в этой жизни, или, если они утонули, в этой жизни у них может быть страх перед водой, тошнота, удушье или проблема с глотанием таблеток. Обычно так случается. Люди исцеляют физические и эмоциональные симптомы.

Есть также понимание того, что если вы жили раньше, и вот вы снова здесь, вспоминаете свои прошлые жизни, что тогда это означает на более глубоком уровне? Это означает, что вы не должны бояться смерти.

Вы возвращаетесь и продолжаете свой путь, то же самое делают ваши близкие. Регрессии также исцеляют страх смерти, умирания, потери и горе. В дополнение к психологическим выгодам и исцелению физических симптомов, исцеление других страхов также очень важно.

Прошлые жизни — это лишь фантазия ума?

- Откуда вы знаете, что опыт людей является настоящим, а не просто воображением?

Поэтому хорошо иметь подготовку в качестве терапевта, так как вы будете в состоянии различить эти состояния. Когда люди приходят на прием к практику традиционной психотерапии, они часто рассказывают о своих мечтах и фантазиях.

Представьте Вуди Аллена во время терапии. Всегда присутствует сочетание метафор, символов, воображения и настоящей памяти. Это всё всегда присутствует. Со временем у вас хорошо получится различать память от метафоры и фантазии.

Иногда это очень легко, если, например, клиент во время регрессии говорит на иностранном языке, который он никогда не учил. Это называется ксеноглоссией. Это больше, чем воображение.

Я слышал, как люди говорили на средневековых и на иностранных языках, которые они никогда не учили в этой жизни. Вы можете сделать магнитофонную запись и отдать ее экспертам-лингвистам. Обычно, когда человек испытывает много эмоций и описывает все подробно, — это показатель реального опыта.

Там могут быть детали, которые человек не знает. Например, человек может впервые приехать в европейский город и знает все вокруг, этот город кажется ему знакомым. Он может знать, где находилась старая церковь, хотя ее там нет с тех пор, как она сгорела 150 лет назад. Он в состоянии описать то, что происходило в церкви и где находилась тайная комната. Потом люди проверяют свои воспоминания и выясняют, что это фактическая память, а не фантазия.

Иногда в ней присутствуют элементы фантазии и воображения. Это не означает, что фактическое воспоминание от этого становится менее значимым.

- Получается, если кто-то испытывает чувства, которые он вам описывает, это является показателем?

Это абсолютный показатель фактической памяти. Есть еще и другие виды подобных симптомов и чувств.Они не распространяются на мечты или фантазии. Я снимал документальный фильм в Лондоне и встретил Дженни Коккелл («Прошлые жизни, будущие жизни»), которая нашла своих детей из предыдущей прошлой жизни, когда она жила в Ирландии. Ей было сорок, а им было по 70 и 80 лет.

Она смогла рассказать им об их собственном детстве в Ирландии в 1920-х и 1930-х годах. Она оказалась абсолютно права. Она родилась в 1953 году. Мы снимали там документальный фильм, и она сказала мне, что она, должно быть, утонула в прошлой жизни, потому как в этой жизни ее астма становилась все сильнее.

Я сказал ей, что нечасто нахожу такую связь, и что, исходя из моего опыта, эта болезнь чаще связана с удушьем или смертью в огне от вдыхания дыма. Она побледнела и сказала мне, что всегда смертельно боялась огня. Я провел с ней регрессию и она вспомнила жизнь, где она, будучи девочкой-подростком, умерла при пожаре. После этого ее астма стала гораздо меньшее ее беспокоить.

Зачем душа воплощается вновь?

- Бывает еще такое ощущение, которое я испытывал сам и слышал от других, когда вы, казалось бы, впервые встречаете кого-либо… Это ощущение «Ах, вот и ты опять». Это потенциальная связь из прошлой жизни?

Это не является доказательством само по себе. Это своего рода «опять дежавю», это чувство узнавания. Вы узнаете людей на более глубоком уровне, это происходит быстро. Я даже написал об этом книгу, она называется «Только любовь реальна». Она про родственные души и родственные духовные связи.

 

 

Отношения очень важны, и зачастую в нашей жизни присутствуют люди, с которыми мы были вместе в других жизнях. Тела меняются, также и отношения могут меняться. Например, ваш дедушка может вернуться в качестве вашего племянника. А душа все та же. Когда у вас происходят такие встречи, как правило, они имеют значение в вашей жизни.

Это не обязательно должно быть началом пятидесятилетних отношений, и они не обязательно будут романтичными. Это может быть бабушка, или дедушка, или лучший друг. Иногда вы встречаете свою вторую половинку, и вы будете вместе лишь пару месяцев, но эти месяцы могут сыграть важную роль в изменении вашей жизни.

- Я называю их «Пересекающиеся круги душ».

Я называю их духовная семья. Мы путешествуем с ними.

— Считаете ли вы, что реинкарнация связана с уроками, которые мы не прошли? Или же в этом нет смысла?

Я думаю, что она всегда связана с прохождением уроков. Вот почему мы возвращаемся, потому как это похоже на возвращение в школу. Если бы реинкарнация была случайной, она не имела бы смысла.

Мои пациенты, начиная с Екатерины, проходят регрессию, а началось это в 1980 году. Уже прошло двадцать восемь лет, и я работал с более чем 4000 пациентов в своем кабинете и со многими другими в моей группе. Мы учим уроки любви, сострадания, избавления от страха, избавления от жадности, насилия и ненависти.

 

Мы должны научиться этим урокам, чтобы поступать из сердца, из сочувствия и любви. Не всем этим урокам можно научиться в одной жизни; это трудные уроки, и поэтому нам дается более одного шанса на их прохождение. У нас, кажется, есть высшее руководство. У нас здесь есть свободная воля учить уроки, или не учить, или пройти лишь некоторые из них.

— Это то, что некоторые называют «духовными контрактами», которые мы подписываем для дополнительных занятий?

Что-то похожее. Я не знаю, есть ли реальный контракт. Это соглашение. Оно всегда о любви. Вот главный урок. Чем больше мы узнаем о любви и как не быть боязливыми, тем быстрее мы закончим школу.

Жизнь на том свете существует

- Когда люди говорили вам о пространстве между жизнями, они описывали себя как энергии или как сущности?

Это зависит от собственного опыта человека и его культуры. Если они японцы, их опыт будет отличаться, чем если бы они были из Южной Америки или Индии. Наиболее распространенное объяснение заключается в том, что во время смерти они кружат над своим телом и способны видеть. Так как они не в теле, они не видят глазами.

Они видят, что происходит, и они видят свои похороны. Они могут находиться поблизости некоторое время. Они не в физической форме. Они в виде света или энергии. Они замечают ослепительный свет. Иногда они проходят через туннель, чтобы попасть на тот свет, как во время предсмертных переживаний. В японской культуре это переправа через реку.

Часто на том свете они видят духовных учителей или родственников, кого-то, кто помогает сделать переход в духовный мир более комфортным. Это ощущение огромного мира, радости и восстановления. На том свете их приветствуют, а потом проводится просмотр прожитой жизни: «Как прошла эта жизнь? Ты выучил уроки? Отклонялся ли ты от своего духовного пути?»

Просмотр ни в коей мере не проводится с осуждением или критикой, но всегда в атмосфере большой любви. Если вы не прошли все ваши уроки, вы начинаете планировать свое возвращение. Мы не находимся там в физической форме. Мы находимся в расширенном состоянии сознания в месте полного покоя. Это то, что мне рассказывали клиенты в течение последних двадцати восьми лет.

 

- Когда люди говорят, что они встречают близких на том свете, это потому, что они узнают их энергию, а не внешний вид?

Да. Это относится не только к близким. Это может быть духовный учитель. Если вы буддист, это может быть Будда, если вы христианин, это может быть Иисус или Мария, если вы еврей, это может быть Моисей. Также может появиться ваша бабушка, но она будет выглядеть так, как выглядела в свои 50 лет, потому что она может принимать любую форму. Она ваша бабушка. Не важно, как вы узнаете ее.

Любовь никогда не заканчивается, и духовная связь никогда не прекращается. Часто вас встречает не одна душа. Они приходят, что поприветствовать вас с возвращением домой. Приятно видеть этих людей снова.

- Значит, мы носим в своем сердце память о людях, которых мы любим?

Да. Эта сердечная связь не прекращается никогда. Она никогда не заканчивается, даже со смертью физического тела. Даже в том мире эти люди по-прежнему связаны с нами. Не то чтобы они наблюдали за всем, что мы делаем. Мне кажется, что Земля — это трудное место.

Здесь, на Земле мы сталкиваемся с болью, потерей, болезнями, смертью, разлукой, печалью — всего этого нет на том свете. Там гораздо радостней. С другой стороны, вы не можете покинуть школу рано. Вы должны выучить свои уроки.

Вы должны оставаться здесь, проходить уроки, ценить жизнь и находить хорошее в ней; жить в настоящем моменте и получать больше удовольствия. Также не стоит бояться смерти, потому что это возвращение домой, и вы воссоединяетесь со своими близкими. Я говорю это не потому, что это приятно слышать людям.

 

Сны — подсказки будущих событий

- Регрессия в прошлые жизни является сложной темой для понимания для некоторых людей, а тут еще некоторые из ваших работ связанны с прогрессией в будущие жизни. Как вы объясните эту динамику?

Это кажется почти фантастикой, но, в действительности, это совсем не так. Всякий раз, когда я общаюсь с физиками, мы говорим о параллельных и бесконечных Вселенных. Произошли две вещи, которые заставили меня заинтересоваться прогрессией.

Когда я работал с некоторыми пациентами, они сами спонтанно отправлялись в будущее. Как они могли это делать?

Второе, через что прошли мои клиенты и я сам, был опыт проживания будущего во сне. Поскольку я практичный человек, мне стало любопытно. Как человек может видеть сны о будущем?

 

Некоторые люди даже выигрывали в лотерею. Я помню один случай. Двадцатилетняя женщина погибла в результате падения со скалы в Нью-Джерси. Ее брат и родители приехали на западное побережье Флориды, чтобы восстановиться. В ночь на пятницу ее отец увидел яркий сон. Его дочь пришла к нему и сказала: «Я причинила вам много боли, и я хочу вам дать кое-что взамен. Я в порядке, так что не печальтесь обо мне. Используйте мой лотерейный билет».

На следующее утро он рассказал об этом сне своей жене и сыну. Они вспомнили, что у дочери были куплены билеты лотереи Нью-Джерси. Они позвонили соседу, который открыл их машину, нашел билет и прочитал им числа. Они купили один билет и победили вечером в субботу. Пятнадцать миллионов долларов. Шанс, что такое могло произойти, был один на 14 миллионов. Это только один пример.

Если люди могут видеть сны о будущем, и они спонтанно могут видеть будущее во время сеанса регрессии, почему бы нам не попробовать прогрессии в будущее?

Это может помочь им получить более полное представление об этой жизни. Получается, что это не так сложно сделать. Опять же, это трудно доказать, но еще один терапевтический метод, который можно добавить к нашему арсеналу. И он, кажется, помогает некоторым людям. И он не такой уж странный. Наши нынешние жизни — это будущие жизни наших прошлых жизней.

Перевод выполнен Светланой Дурандиной

Как отношения с мамой влияют на бесплодие

Оксана Любицкая

Когда с ребенком не получается, одной из причин могут быть отношения со своей мамой. То, что мы думаем о своей маме, как относимся к ней, - оказывает влияние на наше собственное материнство.

Бесплодие и отношения с матерью: есть ли связь?

• Если мама эмоционально “холодная”, не уделяет внимание маленькой дочке, то у девочки формируется стойкий образ “негативный” мамы.
• Есть сюжет в нашей истории и культуре, когда женская доля, это непосильная ноша. Есть представление о том, что женщина рожает, воспитывает, берет на себя огромную ответственность.
• Если в семье мама не переживала радости от рождения нового человека, то ее отношение к материнству могло быть безысходным.
• Мама и бабушки, два поколения могли делать аборты и много, и такая ситуация обычна сохраняется в тайне.
• Возможно, убеждение женщин рода относительно мужчин передаются из поколения в поколение.
• Женщина в отношениях принимает на себя мужские роли.

Давайте посмотрим, какие бессознательные программы могут стать препятствием на пути к материнству:

1. Если мама эмоционально “холодная”, не уделяет внимание маленькой дочке, то у девочки формируется стойкий образ “негативный” мамы. Тогда, взрослая женщина бессознательно боится стать такой же негативной мамой. Это может стать препятствием к своему материнству.

2. Есть сюжет в нашей истории и культуре, когда женская доля, это непосильная ноша. Есть представление о том, что женщина рожает, воспитывает, берет на себя огромную ответственность. В нашей культуре не существует четких партнерских обязанностей между отцом и матерью. Женщина берет на себя большую нагрузку, связанную с ребенком, работой, и часто материнство воспринимается, как неблагодарная женская доля.

3. Если в семье мама не переживала радости от рождения нового человека, то ее отношение к материнству могло быть безысходным и часто в таких программах женщина воспитывает дочку.

4. Мама и бабушки, два поколения могли делать аборты и много, и такая ситуация обычна сохраняется в тайне. Считается, что говорить об этом нельзя и ухудшается еще ситуация тем, что аборты были запрещены. Женщины абортировали детей часто в домашних условиях. Эта страница в жизни биографии очень тяжелая и грустная и если такое происходило, то существует много исключенных членов семьи и род теряет очень много энергии.

5. Возможно, убеждение женщин рода относительно мужчин передаются из поколения в поколение. Часто убеждение, что мужчины слабы, что нельзя от них ждать поддержки, что они опасны. И здесь может быть родовой запрет на сексуальность.

6. Женщина в отношениях принимает на себя мужские роли. Что не редкость, так как было много войн и бабушки брали на себя мужские роли. И это передается от матери к дочери.

Если отношения с мамой сложные, то девочка принимает решение, - не хочу быть такой, как мама, что может восприниматься как, - не хочу быть мамой. 

Что делать в таких случаях?

Узнавать истории семьи, осознавать, проплакивать, переживать. Принимать. Проработать со специалистом. Когда мы о чем-то знаем, мы более свободны и можем делать сознательный выбор. Это понимание дает нам освободиться от негативных программ.

 

 

 

Спасатель и спасаемый: Что происходит, когда мы берем на себя излишнюю заботу о другом взрослом

СоЗависимость в семье

 

В семейном консультировании члены семьи больного с зависимостью часто задают один и тот же вопрос.

– Скажите, как мне себя вести?

– Не знаю. Что вы имеете в виду? Себя вести, чтобы что получилось в результате?

– Чтобы он перестал пить.

– Таких форм вашего поведения не существует.

– Как так? Я же пришла узнать...

 

На лице выражение разочарования. Вижу, что моя клиентка пришла научиться контролировать, сдерживать, прекратить пьянство своего близкого, а я – консультант – сразу заявляю, что не знаю таких форм поведения. Но я знаю другое.

Отличительная особенность жен алкоголиков, а также других созависимых, – контролирующее поведение. Жены, матери, сестры, отцы, мужья, братья больных с зависимостью – это контролирующие близкие. Они верят, что в состоянии контролировать все на свете. Чем хаотичнее ситуация дома, тем больше усилий по контролю. Они думают, что могут сдерживать пьянство своего близкого либо «запретить» употребление наркотиков. Они думают, что могут контролировать восприятие других через производимое впечатление. Им кажется, что окружающие видят их семью такой, какой они ее изображают.

Созависимые уверены, что лучше всех в семье знают, как события должны происходить, как другие члены семьи должны себя вести. Даже на консультации у психотерапевта в присутствии других членов семьи мать в императивной форме делает замечание 21-летнему сыну. «Когда прощаются, смотрят в глаза». Созависимые боятся позволить близким быть теми, кто они есть по своей природе и позволить событиям протекать естественным путем, дать жизни состояться.

Для контроля над другими созависимые пользуются различными средствами – угрозами, уговорами, принуждением, советами, подчеркиванием беспомощности других. «Муж без меня пропадет», «Сын не может понимать необходимость лечения, поэтому я должна его упрятать в больницу».

Их поведение вытекает из убежденности в том, что именно они, созависимые, ответственны за чувства, мысли, действия других, за их выбор, за их желания и нужды, за их благополучие, за недостаток благополучия и даже за саму судьбу. Созависимые берут ответственность за других, спасают их от ответственности за самих себя, при этом совершенно безответственны за собственное благополучие. Плохо питаются, плохо спят, не посещают врача, не знают своих собственных потребностей.

Спасая больного, созависимые лишь способствуют тому, что он будет продолжать употреблять алкоголь или наркотики. Тогда созависимые злятся на больного. Попытка спасать почти никогда не удается. Это всего лишь деструктивная форма поведения, деструктивная и для зависимого, и для созависимого человека.

Однако желание спасать так велико, что созависимые могут делать то, что в сущности не хотели делать. Созависимые говорят «да», когда им хотелось сказать «нет». Они делают для близких то, что те сами могут сделать для себя. В действительности они делают больше за кого-то, чем для кого-то. Они удовлетворяют нужды своих близких тогда, когда те не просят их об этом и даже не согласны, чтобы созависимые это для них делали.

Созависимые постоянно отдают больше, чем сами получают от своего близкого. Созависимые говорят за другого, думают за него, верят, что могут управлять его чувствами, и не спрашивают, чего хочет тот другой. Они решают проблемы другого, хотя подобное решение не своих проблем редко бывает эффективным. В совместной деятельности, например, в ведении домашнего хозяйства, они делают больше, чем им следовало бы делать по справедливому разделению обязанностей.

Такая «забота» о других предполагает некомпетентность, беспомощность другого, неспособность делать то, что делает за него созависимый близкий. Все это дает возможность созависимым чувствовать себя постоянно необходимыми, незаменимыми. «Спасатель» нуждается в том, чтобы в нем нуждались.

Таковы психологические выгоды от спасательства – подпитка низкой самооценки, удовлетворение потребности быть нужным. В глубине души «спасательнины» не чувствуют себя любимыми или достойными любви. И тогда поведение определяется посланием: если я нелюбима, то я буду необходима. Твое желание – моя команда. Твоя проблема – моя проблема. Потом «спасательницы» злятся на тех, о ком заботятся.

Такое нездоровое заботливое поведение граничит с пособничеством. Рядом с каждым алкоголиком в семье есть человек, который способствует поддержанию алкоголизма в активном состоянии. Пособник своими действиями помогает алкоголику продолжать пить, спасает его от страданий, от неудобств, вызванных последствиями его алкоголизации, и тем самым облегчает алкоголику возможность пить дальше. Нездоровая роль жены или матери алкоголика называется пособник.

Когда мы, созависимые, спасаем таким вот нездоровым образом?

• Когда звоним на работу начальнику мужа и говорим, что он простудился и не придет на работу, а на самом деле он в похмельном состоянии.

• Когда платим долги его кредиторам.

• Когда берем такси и грузим его пьяное тело, доставляем домой.

• Когда ищем захмелевшего супруга в темноте или по тем адресам, где он может находиться.

• Когда делаем что-то такое, чего мы не хотели делать. Не хотелось же раньше тратить силы в супружестве на то, чтобы тащить его из лужи.

• Делаем для другого человека то, что он сам в состоянии сделать для себя.

• Оказываем помощь тогда, когда нас не просили об этом, либо даем больше того, чем нас попросили.

• Когда мы говорим за других людей. Если на консультации больной и родственница, то обычно говорит она.

• Когда мы миримся с несправедливым разделением обязанностей, например, все домашние дела взваливаем на себя, а муж может пить.

• Когда мы не говорим о своих потребностях, нуждах, о том, чего мы хотим.

 

В общем, мы спасаем каждый раз, когда берем на себя излишнюю заботу о другом взрослом (Битти М., 1997).

Какие чувства сопровождают акты спасания? Иногда спасательница испытывает неловкость и дискомфорт в связи с проблемой человека, иногда свою святость, жалость к нему. Жены алкоголиков вообще склонны путать жалость с любовью. Когда мы, созависимые, спасаем, то можем себя воспринимать более компетентными, чем тот, кому помогаем. Можем подумать, что я – героиня, раз я спасаю. Он беспомощен, а я сильная, я все могу.

Созависимые чувствуют себя нужными в данный момент. В этом чувстве заключена великая награда.

После того, как жена алкоголика начала его спасать, она неизбежно будет двигаться в сторону другой нездоровой роли в семье – роли преследовательницы. Она «щедро» помогла, допустим, приволокла его пьяного домой, затем не удержалась от упреков и негодования. Этот несчастный алкоголик остался неблагодарным! Когда жена спасала, она делала нечто такое, что не желала делать, она отказывалась от собственных нужд и планов на это время, как же она может не злиться? Объект спасения протрезвляется, не благодарит и даже не принимает многочисленных советов жены. Жена входит в роль обвинителя. Гнев и ярость обрушиваются на «спасенного» алкоголика.

Алкоголик – живой и переменившееся настроение жены прекрасно чувствует. Он использует этот момент, чтобы перейти в наступление. Бывает, что в этот момент он ударит жену. Это вырвался его праведный гнев за то, что кто-то посчитал его некомпетентным и взял на себя его ответственность. Люди возмущаются, когда их считают некомпетентными, никчемными, неспособными.

Наступает поворот в движении созависимой супруги к излюбленной роли на дне треугольника – роли жертвы. Это предсказуемый и неизбежный результат спасательства. Жертву переполняют горькие чувства беспомощности, обиды, подавленности, печали. Разрастается до невероятных размеров чувство жалости к самой себе. Вот опять меня использовали и отбросили. Я так старалась, я сделала доброе дело, а он... Ну почему, почему это всегда случается со мной?

Почему? На все свои законы есть.

«Спасая» химически зависимого своего близкого, созависимые неизбежно подчиняются закономерностям, известным под названием «Драматический треугольник С. Карпмана» или «Треугольник власти» (Karpman S., 1968, 1971).

Созависимые пытаются спасать других, потому что для созависимых это легче, чем переносить дискомфорт и неловкость, а часто и душевную боль, сталкиваясь с неразрешенными проблемами своих близких. Созависимые не научились говорить: «Это очень печально, что у тебя такая проблема. Чем я могу тебе помочь?» Созависимые говорят так: «Я здесь. Я сделаю это за тебя». Демон низкой самооценки сидит внутри созависимых и гоняет их по граням треугольника С. Карпмана.

Помогать людям, давать людям часть своего времени, своего таланта – это очень хорошо. Все это входит в здоровые взаимоотношения между людьми. Где же проходит грань между здоровой заботой о других и нездоровым спасательством?

Прислушаемся к своим чувствам. Человек со здоровой самооценкой хорошо себя чувствует в отношении себя самого, других людей. Он хорошо себя чувствует, когда дает что-то другим. Созависимый может чувствовать себя при своих бесконечных и безразмерных «даю» нехорошо, горько, обиженно. Все-то ему кажется, что его недооценили.

Должны быть разумные пределы того, что мы делаем в здоровых взаимоотношениях для других людей. Это нормально – уравновесить «даю» и «беру». Никто не сказал, что необходимо отдавать другим все.

Не надо думать о других людях, что они хуже нас. Другие не беспомощны. Другие не безответственны. Они не слабоумны. Зачем же обращаться с ними так, как будто они сами не могут взять ответственность за себя. Рель не идет о грудных детях.

Если, заботясь о других, мы в этом качестве перестаем заботиться о себе, предаем свои важные потребности и интересы, то это знак того, что мы занимаемся плохим делом, вредным и для себя, и для того, о ком заботимся.

Надо срочно взять на себя ответственность за себя и позволить другим людям делать то же самое. Самое доброе, что мы можем сделать для себя, – перестать быть жертвой.

Если созависимый человек не научится распознавать моменты, когда он становится спасателем, то он будет постоянно позволять другим виктимизировать его, т.е. ставить в положение жертвы. Фактически сами созависимые участвуют в процессе собственной виктимизации. Драма развивается но граням треугольника С. Карпмана.

Сдвиг ролей в треугольнике сопровождается изменением эмоций, причем довольно интенсивных. Время пребывания созависимого человека в одной роли может длиться от нескольких секунд до нескольких лет; за один день можно двадцать раз побывать то в роли спасателя, то в роли преследователя, то в роли жертвы.

Цель психотерапии в данном случае может заключаться в том, чтобы научить созависимых распознании, свои роли и сознательно отказаться от роли спасателя. Это предотвратит неизбежность попадания в роль жертвы.

Один из участников игры «Спасатель – преследователь – жертва» может однажды сказать: «Все, хватит, я выхожу из игры». Если этого не произойдет, спасатель и спасаемый могут погубить друг друга.

Отказаться от спасательства и не позволять другим спасать себя – вот одна из задач преодоления созависимости.

 

©Валентина Москаленко, из книги  "Зависимость. Семейная болезнь".

Отношение психотерапевта к трудному клиенту зависит не только от его общей теоретической ориентации, но от того значения, которое придается поведению конкретного клиента в данный момент времени.

Сопротивление может быть вполне нормальной и здоровой попыткой клиента приостановить процесс до тех пор, пока не удастся детально проанализировать последствия грядущих изменений.

Причиной сопротивления могут быть и выраженные расстройства характера. К сопротивлению прибегают, чтобы избежать дискомфорта, его причиной также может быть боязнь успеха.

Сопротивление может быть продиктовано стремлением к самонаказанию или же отражать бунтарские настроения. Его может вызвать неврологическое заболевание или даже назойливые члены семьи. В контексте сексуальных дисфункций сопротивление классифицируется в зависимости от вызывавших его причин (Munjack & Oziel, 1978). Если распространить предложенный авторами подход на более обширную популяцию клиентов, можно выделить пять типов сопротивления, обусловленных разными причинами и, соответственно, требующих разных походов.

 

I тип сопротивления — клиент просто не понимает, чего от него ждет психотерапевт. Склонные к такого рода сопротивлению клиенты зачастую плохо представляют себе механизмы действия психотерапии или обладают чересчур конкретным мышлением. Один клиент сказал, отвечая на вопрос, как он оказался у психотерапевта, что доехал на автобусе. Речь в данном случае не идет о попытке пошутить или уклониться от прямого ответа: человек попросту не понял, с какой целью был задан вопрос. Проблемное поведение клиента с сопротивлением I типа связано с наивностью клиента или двусмысленными вопросами психотерапевта, иногда и с тем и с другим. Обнаружив причину недоразумений, психотерапевт может скорректировать свои ожидания, распределение ролей и цели психотерапии и в дальнейшем при общении с этим клиентом будет выражаться точнее.

 

При сопротивлении II типа клиент не справляется с предписанными заданиями, потому что не обладает необходимыми для этого знаниями или навыками. Это не значит, что клиент сознательно противодействует терапевту, он просто не способен выполнить то, о чем его просят. «Как вы себя чувствуете сейчас?» - несколько раз спрашивает психотерапевт у молодой женщины, которая явно чем-то расстроена. Клиентка отвечает «не знаю» с все возрастающим раздражением, поскольку действительно не знает, в данный момент она не может точно описать свои чувства. Выход из затруднительного положения вполне очевиден: просите клиентов делать только то, на что они в данное время способны, во всяком случае пока они не приобрели новые навыки.

 

Сопротивление ІІІ типа обусловлено недостаточной мотивацией, клиенты апатично и индифферентно относятся ко всем действиям психотерапевта. Такое поведение может быть результатом предшествующих неудач в психотерапии или отсутствия веры в себя. По мнению Эллиса, в основе сопротивления клиентов чаще всего лежат их нереалистичные требования к окружающей действительности («Люди несправедливы ко мне») и пораженческие внутренние установки («Мое положение безнадежно и никогда не улучшится») (Ellis, 1985). Некоторые клиенты особенно трудны в общении не только из-за своих иррациональных убеждений, но и потому, что встречают в штыки любую попытку эти убеждения оспорить. Сопротивление III типа проявляется, когда клиент отклоняет любые попытки наладить с ним сотрудничество: «К чему тратить время на разговор с вами? Ровным счетом ничего не изменится. Жена все равно от меня уйдет. По крайней мере моя депрессия позволяет отсрочить этот момент».

Стратегия вмешательства при данном типе сопротивления также логически вытекает из его предпосылок. Задача психотерапевта — вселить в клиента надежду, а также найти для него возможные источники подкрепления. В описанном выше случае клиенту дали понять, что если собственное настроение его мало беспокоит и спасти брак вряд ли удастся, ему следует подумать над тем, какое воздействие оказывает его поведение на детей. Это послужило клиенту поводом для налаживания своей жизни ради детей, которые страдали от недостатка отцовской заботы.

 

Сопротивление IV типа представляет собой «традиционные» вариации на тему вины и тревоги и признается в основном психоаналитиками. В процессе терапии эффективность защитных механизмов падает, подавленные ранее чувства выходят на поверхность, что, собственно, и заставляет клиента оказывать сопротивление. Работа может протекать достаточно гладко, пока не затронуты болевые точки, тогда клиент, вольно или невольно, начинает саботировать дальнейшее продвижение. Чаще всего ведущая сила здесь — страх того, что предстоит делиться личными переживаниями с незнакомым человеком, страх перед неизвестностью, страх, обусловленный опытом прошлых попыток получить помощь, боязнь почувствовать осуждение, страх перед болью, которая неизбежно сопровождает проработку личных проблем (Kushner & Sher, 1991). Работа с таким сопротивлением — главный конек инсайт-ориентированной психодинамической терапии: предоставление поддержки, налаживание доверительных отношений, облегчение процесса самопринятия клиента и при удобном случае интерпретация ситуации.

 

Сопротивление V типа обусловлено вторичными выгодами, которые получает клиент от своих симптомов. В целом, большинство примеров поведения во вред себе, которое наблюдается у клиентов (или у нас самих), вращается вокруг нескольких основных тем (Dyer, 1976; Ford, 1981). Возьмем, к примеру, клиента с хроническим соматизированным (психосоматическим) расстройством, который абсолютно не поддается терапии. Независимо от того, является ли его состояние проявлением синдрома Мюнхгаузена, то есть сложного искусственно культивируемого заболевания, или же более часто встречающейся ипохондрии, клиент получает от этого целый ряд преимуществ, что делает изменения маловероятными.

 

О каких бы симптомах не шла речь: о чувстве вины, навязчивых размышлениях, вспышках раздражения, вторичные выгоды создают своеобразный буфер между клиентом и окружающим миром.

 

1. Вторичные выгоды позволяют клиенту откладывать принятие решений, бездействовать. Пока клиенту удается отвлекать нас (и самого себя) от своего излюбленного метода отыгрывания, ему нет необходимости рисковать, вступая на путь личностного роста и изменений.

2. Они помогают клиенту избегать ответственности. «Это не моя вина/Я ничего не мог поделать» - наиболее частые заявления трудных клиентов склонных перекладывать ответственность за свои проблемы на других. Обвиняя окружающих в своих страданиях, желая наказать воображаемых врагов, такие клиенты не замечают собственной роли в создании проблем.

3. Они помогают клиенту поддерживать статус-кво. Пока в центре внимания находится прошлое, нет возможности заниматься настоящим и будущим. Клиент находится в безопасной знакомой обстановке ( какой бы ужасной она ни была), ему не надо заниматься тяжелой работой для изменению устоявшегося образа жизни.

 

Один клиент, яростно сопротивлявшийся любой попытке заставить признать свою потребность в разрыве всех близких отношений, в конце концов составил список всех получаемых им вторичных выгод:

 

•   Оставшись в одиночестве, я начинаю себя жалеть. Вина окружающих в том, что они меня не понимают.

•   Мне многие сочувствуют, меня жалеют.

•   Предпочитаю называть себя «сложным», а не «трудным». Мне нравится быть не похожим на других ваших клиентов. В этом случае вам действительно приходится уделять мне повышенное внимание.

•   До тех пор пока я буду разрывать отношения с человеком, прежде чем он успеет близко меня узнать, мне не надо будет меняться и учиться налаживать зрелые, взрослые отношения. Я могу оставаться эгоистичным и снисходительным к себе.

•   Существование этой проблемы позволяет мне оправдывать себя — из -за нее я не добился в жизни больших успехов. Я боюсь того, что, разрешив эту проблему, буду вынужден признать, что не в состоянии достичь своих целей. Пока, по крайней мере, я могу притворяться, что при желании мог бы добиться всего, чего захочу.

•   Мне нравится думать о том, что я разрываю отношения по своей воле, прежде чем кому-нибудь придет в голову бросить меня. Пока я контролирую исход ситуации, она для меня не так болезненна.

 

Оспаривая эти стратегии и заставляя клиента признать, что цель игр, в которые он играет, - избегание изменений, мы делаем важный шаг и помогаем клиенту принять ответственность за свою жизнь. Вторичные выгоды представляют ценность только до тех пор, пока клиенты не осознают смысл своих действий, как только всплывает подоплека их поведения во вред себе, клиенты более склонны смеяться над собой, чем браться за старое. Комбинируя конфронтационную стратегию с системным подходом для устранения подкрепляющих вторичные выгоды внешних факторов, нередко удается значительно ослабить сопротивление клиента.

Jeffrey A. Kottler. The compleat therapist. Compassionate therapy: Working with difficult clients. San Francisco: Jossey-Bass. 1991

 

 

 

"Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч; Ибо Я пришел разделить человека с отцом его, и дочь с матерью ее, и невестку со свекровью ее. И враги человеку – домашние его" (Мф. 10:34,35,36).

"Они были по-настоящему одним целым. Но им вдвоем было тесно в одном теле. Неважно, любили они друг друга, или ненавидели". Аксель Блэкмар. Аризонская мечта. Э.Кустурица

 

Где проходит граница между адекватными материнско-дочерними отношениями, и как различить естественную эмоциональную привязанность в диаде "мать-дочь" и ее экстремальные, извращенные формы? Кто в ответе за эту границу, и как ее размывание скажется на женской истории дочери? Какая оптимальная граница необходима в материнско-дочерних отношениях, которая в дальнейшем позволит дочери, однажды ставшей женщиной, быть и чувствовать себя самой собой, и, в большей или меньшей степени, реализованной?

 

Иногда можно услышать от женщин разного возраста, что лучшей подругой для них является их собственная мать. С присущим этим женщинам простодушием глубоко деструктивные отношения не только не воспринимаются как такие, но и часто являются поводом для гордости и возводятся в ранг идеала отношений мать-дочь. Чаще всего дочь воспринимает дружеские действия матери и прилагает усилия, чтобы поддержать в целостности такой "благостный дружеский" тип отношений с матерью, который, на самом деле, является перверсивной формой связи между матерью и дочерью.

 

21 век характеризируется как повышено эмоциогенный, предъявляющий, соответственно, повышенные требования к эмоционально-волевой регуляции личности, а проблемой человека, живущего в эпоху постмодерна, является проблема "свободной незрелости" [Липовецки Ж. Эра пустоты. Очерки современного индивидуализма и др.]. Незрелая личность получает свободу, и в то же время, не знает, как собой распорядиться. Сегодня в интимной жизни с её возрастающей свободой, насыщенностью и спонтанностью женщина сталкивается с растущей сложностью материнской сферы.

Трансформация интимности, как указывает Э. Гидденс, относится и к сексу, и к гендеру, однако не ограничивается только ими: (…) "проблема здесь заключается в базовом сдвиге этики личной жизни как целого. Люди вынуждены вырабатывать новые способы взаимодействия с родственниками и при этом конструировать новую этику повседневной жизни" [Гидденс Э. Трансформация интимности. Сексуальность, любовь и эротизм в современных обществах, С. 69].

Проанализирую категорию интимности, как одну из предпосылок рассмотрения заявленной проблематики. Интимность определяется через категории взаимности, ранимости и открытости [ Короленко Ц. П., Дмитриева Н. В. Интимность, С.15].

Интимность требует способности, с одной стороны, находиться вместе, с другой, – сохранять сепаратность и индивидуальность в интимных отношениях. Интимность невозможна без способности отделения своего Я от Я другого человека. Отношения, основанные на интимности, характеризируются наличием аттачмента, взаимозависимостью, длительностью, повторяющимися интеракциями, чувством принадлежности друг другу [там же, С. 16].

 

Далее авторы указывают, что отношения интимности требуют взаимности, взаимопонимания, "прозрачности" на сознательном и на бессознательном уровне. Между находящимися в интимных отношениях людьми происходит бессознательный диалог, обмен "тайными знаками" [там же, С.27]. В рамках заявленной темы здесь необходимо зафиксировать внимание на "прозрачности" и "обмене тайными знаками".

Подчеркивается, что поддержка и сохранение интимных отношений на длительное время требует зрелых эмоций, развитого эмоционального и межличностного осознания. Интимность не может быть достигнута без способности не только быть вместе, но и уметь отделяться друг от друга, его отсутствие является формой симбиоза, а не интимностью, хотя чувства близости в этих состояниях подобны.

 

Э. Эриксон, рассматривая континуум "изоляция – интимность", определяет интимность как способность "слить воедино вашу идентичность с идентичностью другого человека без опасения, что вы теряете нечто в себе" [Хъелл Л., Зиглер Д. Теории личности, С.231].

При рассмотрении интимности для P. Mellody [Mellody P. The Intimacy factor, С.231] на первый план выходит вопрос о внутренних и внешних границах, которые позволяют личности реализовывать интимность, при этом сохраняя собственную целостность и целостность партнера. Выделяется три типа границ: 1) целая, неповрежденная система границ; 2) стена; 3) нет границ.

 

Отношения интимности возможны только в случае целой и неповрежденной системы границ. В случае, когда вместо границы выступает стена, человек неспособен выразить свои чувства, мысли, близость, или принять их от партнера. В случае отсутствия границ человек не может контролировать ни собственных проявлений по отношению к партнеру, что может привести к насилию над личностью последнего, ни проявлений партнера, что может привести к нарушению его собственной целостности.

Таким образом, взгляды разных исследователей на проблему интимности сходятся на том, что способность вступать в интимные отношения требуют зрелости, осознанности и наличия четко очерченных, неповрежденных границ. При этом чувства близости при симбиозе и интимности подобны, теоретически различение этих состояний проводится, опять-таки, при помощи категории границ.

 

Интимность обладает свойством "транспарентности", предполагает интеракцию "тайных знаков" и по мере своего развития взаимное познание.

Проанализирую ряд выделенных понятий: "границы", "транспарентность", "тайный знак", "познание".

Транспарентность (от лат. trans  – "прозрачный", "насквозь" и рагео – "быть очевидным") — прозрачность, проницаемость. Прозрачность (синонимы - хрустальность, чистота, кристальность, проницаемость) — это свойство объекта, когда внутренние связи и информация доступны внешним по отношению к объекту субъектам. Сущность прозрачности в том, что она дает видеть НЕвидимое, делает его ОЧЕвидным, проницаемым для наблюдателя. Прозрачность выводит на чистую воду, ничего не утаивая.

Достижения психологической интимности необходим сознательный акт "транспарентности" для другого при сохранности демаркации границ Я. В интимности тайное становится явным, происходит "рассекречивание" внутреннего мира и, как следствие, его познание. Познание является актом перехода от неизвестного к известному, от непостижимого к постижимому, от недоступного к доступному.

Сущность познания не всегда безопасна, она неразрывно связана с вероятностью нарушения запрета, установленного, чтобы обозначить любые границы. Сошлюсь на Библию: Адам и Ева вкушают запретный плод с древа познания добра и зла: "и открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги…" (Быт.3:7), за что изгоняются из сада Эдемского.

 

Познание несет опасность еще и потому, что связано с сексуальностью; в древних текстах глагол "познавать" используется по отношению к половому акту: "Адам познал Еву, жену свою; и она зачала, и родила Каина, и сказала: приобрела я человека от Господа" (Быт.4:1).

 

Трагедию Софокла "Царь Эдип" У. Бийон понимает как драму познания – Эдип стремится узнать тайну собственного происхождения, и, в конце концов, ослепляет себя, потому что знание, которое ему открылось, является для него невыносимым [Bion W. Learning from Experience, Bion W. A theory of thinking].

 

Стало быть, в интимности осуществляется акт перехода границы, которая является вне отношений с объектом интимной связи непроходимой.

 

Н. Браун различала физические, психофизиологические и психологические типы границ, выделяя флексибильные и ригидные «границы Я», а также градации границ от ослабленных до здоровых [Вrown N.W. The Destructive narcissistic pattern]. По мнению автора, личное пространство также определяется психологическими границами. Н. Браун отмечает, что и физические, и психофизиологические, и психологические границы могут быть достаточно ригидными; селективные ригидные (психофизиологические) границы служат тем же целям: защищать от потенциальной угрозы и/или вреда, который может быть нанесен личности; это границы, которые зависят от времени, места и/или условий; флексибильные границы – это подвижные границы Я, потенциально отражающие психологический статус человека среди людей и безусловность самопринятия.

 

В гештальт-подходе граница является центральным понятием, разделяющим и соединяющим среду и организм, это - не только линия, которая разделяет или соединяет Я и не-Я, но и является важнейшим полем их взаимодействия. Границы, место контакта составляют Эго только там и тогда, когда Я встречает "чужого", Эго вступает в силу, начинает свое существование, определяет границы между личным и неличным "полем". Контакт - процесс взаимодействия, обмена человека с окружающей средой. Граница контакта – граница, отделяющая Я от не-Я, осуществляющая регулирование обмена. При здоровом контакте с окружающей средой граница функциональна – открыта для обмена и прочна для автономии. Цикл контакта – это процесс удовлетворения потребностей, создания и разрушения фигур [Перлз Ф., Гудман П. Теория гештальт-терапии].

В теории объектных отношений считается, что изначально ребенок не различает свое тело и тело матери. Формирование психологических границ происходит в контексте отделения ребенка от матери. В понимании Д. Винникотта формирование границ Я происходит в раннем детстве и определяется качеством материнства – при хорошем материнстве формируются целостные психологические границы между Я и внешним миром [Винникот Д.В. Маленкькие дети и их матери].

 

М. Малер связывает формирование границ Я с обретением идентичности, что происходит в процессе сепарации и индивидуации ребенка из изначально единой диады "мать-ребенок" [Тайсон Ф., Тайсон Р. Психоаналитические теории развития].

 

В Я-структурной модели личности Г. Аммона используется идея "подвижных, гибких границ Я", которые являются "периферическим органом восприятия", обеспечивающие ребенку в ходе своего развития переживание и осознавание собственной идентичности, отмежевываясь как от окружающего мира, так и от мира своих фантазий. В построении "подвижных" границ Я, позволяющих ребенку выделить себя из раннего симбиоза с матерью, осуществляется первый творческий акт в собственном опыте идентичности [Очерки динамической психиатрии / Под.ред: Кабанов М. М., Незнанов Н.Г.].

 

Психологическая граница должна рассматриваться как функциональный орган, это означает, что психологическая граница имеет качество не субстанциональное, а энергийное. Характеристики психологической границы возникают как временное сочетание сил по осуществлению конкретного взаимодействия человека с миром. Мысля границу диалектически, можно заключить о её неопределенности, процессуальности, постоянном становлении, неустойчивости и ситуативной обусловленности.

 

Граница создается перед тем, о чем нельзя помыслить, перед невыразимым и пролегает там, где мышление теряет ориентиры. Позволю себе условно разделить пространство материнско-дочерних отношений сферой возможного, а то, что заграницей, – сферой невозможного. Отсюда напрашивается вывод, что преодоление этой границы – есть акт трансгрессии (трансгрессия от греч. trans – сквозь, через; gress – движение; термин, фиксирующий феномен перехода непроходимой границы, прежде всего, границы между возможным и невозможным), буквально означающий "выход за пределы".

 

Что стоит на страже выхода за пределы возможного?

 

По М. Хайдеггеру [Хайдеггер М. Парменид], стыд может быть стражем бытия, метафора "страж" указывает на охрану границ. Стыд, как пограничный феномен, указывает на прямую связь с границами; этот сложный концепт в различных дискурсах так, или иначе маркирует сферу интимности.

 

Интимность в контексте стыда может быть понята как вынужденное пребывание во власти того, что нельзя принять. Стыд предполагает выведение на сцену непубличного оголенного тела. Так, одежда – пограничный знак, который отделяет интимную сферу от той, что предъявляется другим, внутреннее от внешнего, а стыд - сигнал нарушения этой границы. Одеться – значит скрыть свою подноготную. Раздеться – значит оказаться уязвимым, буквально "разоблаченным", "обнаруженным", выставленным напоказ.

В приведенном ранее фрагменте Бытия зафиксирована точная этиология стыда – это знание о Добре и Зле, полученное нарушением запрета, которое приводит к стыду от обнаружения собственной наготы.

 

М. Якоби утверждает, что уже первобытные люди прикрывали свою наготу и делает вывод, что данный аспект поведения внутренне присущ человечеству как виду. Для человека "неестественно вести себя естественно в отношении своего физического естества" [Якоби М. Стыд и истоки самоуважения, С. 26].

 

Г. Вилер, соглашаясь с Г. Кауфманом, цитирует последнего: "Стыд сам по себе является входом в Self ... Никакой другой аффект не находится так близко к переживаемой самости. Ничто не является настолько центральным для чувства идентичности" [Lee R. G., Wheeler G. Shame and the Gestalt model, Р.45].

Позволю себе напомнить, что феноменологически стыд переживается как ощущение себя "видимым", импульс к тому, чтобы "провалиться сквозь землю", стать невидимым. То есть, стыд может быть рассмотрен как в качестве уничтожителя интимности, то есть в своей отрицательной сути; так и как естественный момент в дебюте сближения – в этом смысле стыд теряет образ чудовища и приобретает позитивный смысл, в частности смысл регуляции дистанции в отношениях в зависимости от готовности к сближению. Сошлюсь также на Б. Килборна: "Стыд находится на границе между Я и другими. Если он непереносим, возникает огромная тревога, что "сокровенную суть" увидят "неприкрытой" [Килборн Б. Исчезающие люди: Стыд и внешний облик, С.262].

 

Известный прозаик и эссеист М. Кундера, рассматривая тревогу видимости, в эссе «Нарушенные завещания» указывает на одну из причин стыда: "Стыд: эпидермическая реакция, направленная на защиту личной жизни; на требование повесить занавески на окна (…), одна из азбучных ситуаций перехода к взрослому возрасту, один из первых конфликтов с родителями – это притязание на отдельный ящик для своих писем, своих записных книжек, притязание на ящик, запирающийся на ключ; мы входим во взрослый возраст, бунтуя от стыда" [Кундера М. Нарушенные завещания: Эссе, С.264].

 

Восьмью годами ранее тема стыда поднимается М. Кундерой в романе «Невыносимая легкость бытия». В доме героини романа Терезы "не существовало стыда": "Мать ходила по квартире в одном белье, подчас без лифчика, а в летнюю пору и вовсе голая» [Кундера М. Невыносимая легкость бытия: Роман, С.53]; мать настаивает на том, чтобы дочь осталась с ней в мире бесстыдства, «(…) где весь мир не что иное, как один огромный концентрационный лагерь тел, похожих одно на другое, а души в них неразличимы [там же, С. 55],  (...) "маршировать в строю голой – для Терезы основной образ ужаса. Когда она жила дома, мать запрещала ей запираться в ванной. Этим она хотела, как бы сказать ей: твое тело такое же, как и остальные тела; у тебя нет никакого права на стыд; у тебя нет повода прятать то, что существует в миллиардах одинаковых экземпляров" [там же, С. 67].

 

Стыд заставляет перестать двигаться дальше, затормозить, остановиться. В чем состоит функция этой остановки? Стыд – показывает человеку его пределы, знание которых определяет его место и является внутренним регулятором в определении дозволенного/возможного и недозволенного/невозможного.

 

Стыд обеспечивает сохранность и неприкосновенность границ, отражает вторжение на внутреннюю территорию (свою и чужую). Стыд усиливает межличностные различия, ощущение собственной идентичности и уникальности. Таким образом, стыд стоит на «входе» в зону интимности.

 

Еще раз обращусь к категории тайны. Тайна – это то, что находится во внутреннем плане; представляет собой нечто глубокое, непостижимое, непроницаемое, сокровенное, семантически значимое, исключаемое из процесса общения, то, что связано с табу.  По З. Фрейду, цель табу – оградить психику от контакта со слишком сильными переживаниями, защитить от стыда и чувства вины. В качестве одного из самых распространенных и серьезных запретов З. Фрейд рассматривает табу на инцест.

 

В Помпеях, в Замке Мистерий, хранится серия фресок, которые по поверью изображают женскую инициацию в дионисийской мистерии. На одной из завершающих серию картин есть следующая сцена: инициирующаяся женщина, полуобнаженная, стоит на коленях рядом с одетой женщиной, положив ей голову на колени. Позади нее изображена ангелоподобная женская фигура с крыльями, в поднятой правой руке она держит хлыст. В сцене, предшествующей бичеванию, изображена женщина, стоящая на коленях, пытающаяся поднять покрывало с корзины, где находится фаллос, а значит и бог. Это действие рассматривается как предосудительное и кощунственное. А. Мэйуи предположил, что крылатая фигура с хлыстом, воплощает богиню Aidos, имя которой означает «стыдливость». Инициирующуюся женщину бичует стыд, чтобы придать ей смирение и вернуть ей истинное представление о ее естественных рамках, ее человечности и смертности.

 

Антрополог М. Дуглас, исследуя архаические представления об осквернении и табу, показывает, что в первобытных культурах основополагающей была вера в то, что переход запретной черты табуированной области порождает нечистоту и опасность. В концепции М. Дуглас грязь – что-то отвратительное, по сути своей беспорядок. М. Дуглас полагает, что правила разделения, дифференцирования предполагают идею целостности и завершенности, перверсия же представляет собой смешивание и нарушение порядка и чистоты [Дуглас М. Чистота и опасность: Анализ представлений об осквернении и табу].

Концепция М. Дуглас получила развитие в идеях об отвращении Ю. Кристевой [Кристева Ю. Силы ужаса: эссе об отвращении], которая рассматривает отвратительное как отвергаемое обществом в силу того, что это несет "нечистоту" и "нездоровье", нарушающее заданный порядок, установленные границы и правила, то есть базовую идентичность. "В отвращении, – пишет Ю. Кристева,- есть что-то от неудержимого и мрачного бунта человека против того, что пугает его, против того, что угрожает ему извне или изнутри, по ту сторону возможного, приемлемого, мыслимого вообще: «(…) Оно настойчиво будит, беспокоит, будоражит желание. Но желание не соблазняется. В испуге отворачивается. С отвращением отказывается (…) Грубое и резкое вторжение чужеродного (…) преследует меня как совершенно чуждое, отдельное и мерзкое (…) Отвратительное и отвращение — то ограждение, что удерживает меня на краю. Опоры моей культуры» [там же, С. 36]. И далее: "(…) отвратительное – это то, что взрывает самотождественность, систему, порядок. То, что не признает границ, положений дел, правил". Отвращение, согласно Ю.Кристевой, является, безусловно, границей [там же, С. 39, 45, 51].

 

А. Вербарт указывает на основную опасность стирания границ и отмены табу: "Для архаических слоев нашего Эго послание, что все может быть изображено, имеет тенденцию сводиться к тому, что все так же может быть сделано" [Werbart A. Our need for taboo: Pictures of violence and mourning difficulties, Р. 14].

"Табу почти не осталось, все наши границы скоро исчезнут" [цит. по Скэрдеруд Ф. Беспокойство: Путешествие в себя, С. 25].

 

Исследуя табу инцеста, Ю. Кристева обращается к логике отделения, зафиксированном в запрете: "Не вари козленка в молоке матери его" (Исход, 23:19; 34:26; Второзаконие 14:21).

Использование молока не в жизненных нуждах, а согласно кулинарной фантазии, устанавливающей ненормальную связь между матерью и ребенком, является, по Ю.Кристевой, метафорой инцеста. Как запрет инцеста можно понимать и запрет  "ни коровы, ни овцы не закалайте в один день с порождением ее" (Левит 22:28).

Одна из основных тенденций пубертата – переориентация общения с родителей, учителей и вообще старших на ровесников, более или менее равных по положению. Потребность в общении со сверстниками, которых не могут заменить родители, возникает у детей и с возрастом усиливается, являясь важным специфическим каналом информации, по которому подростки узнают необходимые вещи, которых по тем или иным причинам им не сообщают взрослые. Большую часть информации по вопросам отношений между полами подросток получает от сверстников, поэтому их отсутствие может задержать его психосексуальное развитие или придать ему нездоровый характер.

Общение с себе подобными – это специфический вид эмоционального контакта, который облегчает подростку автономизацию от взрослых и дает ему чувство благополучия и устойчивости. Подростковая дружба – это средство самораскрытия, индивидуальность человека, которая создается, прежде всего, наличием некоей тайны.

 

Основным противопоставлением, на котором базируются результаты анализа П. Джиордано, является контраст между близкой дружбой и отношениями с родителями: в отличие от дружбы и ее эгалитарной природы, отношения с родителями всегда обладают некоторой иерархичностью; друзья являются более "понимающими", чем родители. С. Брэйни с соавт. отмечают, что дружба более стабильна в подростковый период, чем в детстве. В период с позднего детства до юности акцент постепенно перемещается с проведения совместного времени, игр, досуга на разделение общих секретов, тайн, переживаний, поэтому увеличивается значимость доверия.

 

Воспитывать ребенка – это, прежде всего, уметь отделяться от него. Гармония зависит от материнской способности устанавливать дистанцию между однородными и сближать разнородных. Когда отличие матери от дочери состоит лишь в морщинках вокруг глаз, а все остальные символические признаки, в том числе и одежда, схожи (Дж. Фаулз, выдающийся писатель и эссеист в статье "Собирайтесь вместе, о вы, старлетки!" пишет: "Когда-то дочери стремились одеваться так же, как их матери; теперь матери хотят одеваться так же, как дочери" [Фаулз Дж. Собирайтесь вместе, о вы, старлетки!]), их роли взаимно заменяемы и трудно различить, где мать, а где дочь, то почему такое же смешение не будет происходить и в их сексуальных функциях? Когда мать и дочь начинают играть одну и ту же роль (подруги), сложно предсказать, как далеко это зайдет.

 

 

Мать-подруга совершает акт эксцесса, излишества, злоупотребления, преодолевающий предел возможного, преступающий через него и прерывающий тем самым ход нормального развития и становления дочери. Когда мать становится подругой, она, по сути, перестает быть матерью, роли матери и подруги функционально совершенно разные.

 

Мать должна освоить статус матери, матерью не рождаются, ею можно только стать; для оптимального развития дочери достаточно быть матерью, не примеряя на себя иные роли, роли которые принадлежат иным. Мать, ставшая подругой, узурпирует (нарушает закон), занимает чужое место, выполняет не свойственную ей роль и нарушает право дочери на то, чтобы иметь естественные отношения с другим человеком.

 

Задачи матери – кормить, защищать, воспитывать, устанавливать правила и отпускать; задачи дочери – слушаться, расти, не соглашаться, идти дальше, продолжать род.

Что происходит, если в этой системе все переворачивается с ног на голову?

Если мать дочери-подростку открывает сокровенное, тем самым она вытаскивает дочь из системы "дети" и помещает в систему "взрослые", "партнеры" и "равные"; происходит осуществление перверсии поколенческих принципов.

 

Мать форсирует вхождение дочери во взрослую жизнь, нарушая законы возрастной психической гигиены. Приведу пример. Мать тринадцатилетней Зои заявляет дочери о том, что она уже выросла и ей пора заменить прическу на более взрослую; мать ведет дочь в парикмахерскую, где девочке делают короткую стрижку и красят волосы. Придя домой, Зоя закатывается в истерике не сколько от непринятия своего "взрослого" облика и насильственного вытягивания ее из детского состояния во взрослое, сколько от перверсивных действий матери, что выражается в брошенной Зоей фразе: "Ты не мать, у всех матери, как матери, а ты не нормальная". Желание матери преждевременно сделать дочь взрослой вызывает у дочери глубокое потрясение, так как ее мать – не-мать; не-нормальная мать. Для матери важно принять статус матери и признать своего ребенка ребенком, доверяя естественному ходу развития дочери, принимая ее возраст и не нарушая возрастную экологию. Приведенный выше пример насильственного форсирования взросления дочери является травматичным воспоминанием для обеих, что обнаруживает их частое обращение к этому воспоминанию. Для матери обвинение в том, что она не-мать – болезненное открытие, гораздо более болезненное, чем если бы она была обвинена в том, что является плохой матерью, но определяя мать не-матерью, не-нормальной матерью, дочь прямо указывает на перверсию материнского действия.

У ребенка есть право не знать о том, что его напрямую не касается. Так, для благополучного развития ребенка важно, чтобы сексуальная жизнь его родителей была ему недоступна, при этом также важно, чтобы ребенок мог знать, что она существует. В случае, когда ребенок напрямую сталкивается с сексуальной жизнью родителей, это нарушает границы его психических представлений, незрелая психика не в состоянии усвоить такое знание.

 

До состояния партнера нужно, что называется, дорасти, дружба – это отношения равных, природа дружбы эгалитарна. Приведу еще один пример. Мать Яны посвящала дочь в свои амурные дела, делилась своими тайнами, переживаниями. В ходе терапии Яна осознала, что такие откровения мамы ей были не нужны, мать фактически сделала ее сообщницей чреды адюльтеров, боль от неправомерного вторжения матери жила в ней долгие годы и выливалась иногда в непонятные для самой Яны приступы агрессии, возникающие после отсутствия матери по ее возвращении. Яна вспоминает, что мать ей говорила: "Тебе повезло, многие хотели бы иметь такую мать", но правда состояла в том, что Яна хотела (в чем долго не признавалась себе) иметь как раз не "такую мать", по сути Яна хотела, чтобы рядом была МАТЬ.

 

Дружба между матерью и дочерью является  одной из модальностей психологического инцеста (инцест, не реализуемый в сексуальных действиях, по Альдо Наури). Для нормального развития ребенка любого пола необходимо выстраивание треугольной структуры объектных отношений, создание психических представлений о супружеской паре родителей и о собственном месте ребенка. Д. Винникотт утверждал, что необходимо отделение от матери, чему призван благоприятствовать переходный объект, тот третий, который позволит существовать дочери вне матери [3]. Появление и присутствие такого объекта возможно, если мать способна организовывать оптимально свободную зону между собой и дочерью.

 

Согласно К.Эльячефф с соавт. [Эльячефф К, Эйниш Н. Дочки–матери. Третий лишний?], дистанция между матерью и дочерью должна быть установлена максимальным уважением, особенно в сексуальной сфере, что является знаковым условием, что связь мать-дочь останется животворной. Приведу пример, к которому обращаются вышеуказанные авторы. Дочь замечает своей подруге: "Я не хочу ничего знать о том, что делает моя мать со своим любовником. Не хочу, чтобы она знала, что я сама делаю с моими любовниками, ни, тем более, чтобы она видела меня пьяной" [там же, С.275].

Это правило психической гигиены в отношениях мать-дочь иллюстрирует разговор двух подруг в возрасте приблизительно 15-16 лет. Одна из подруг рассказывает о наблюдаемой картине, как мать под руку вела пьяную дочь: "Она была сильно пьяная, но мне казалось, ее состояние было не таким, чтобы не понимать, что ее ведет мать, тем не менее, она спокойно шла", на что вторая подруга отвечает репликой: "Ужас! Я бы ползла, но не шла бы с мамой".

 

Приведу сон 24-летней Жанны. "Мы с мамой находимся в кафе, в окно мы видим надвигающуюся огромную волну, которая движется в направлении здания, в котором находимся мы. В страхе мы бежим от окна, но волна врывается в кафе, вбрасывает нас в туалетную кабинку, в которой мы с матерью оказываемся обнаженными на полу, стараемся встать, но вода сбивает нас с ног, я вижу мать совершенно голой и беспомощной". Это был кризисный этап в жизни Жанны, она впервые влюбилась после 7 лет полного отсутствия интереса к мужчине  (к конкретному мужчине, желания быть с мужчиной "вообще" были), обратилась за психологической помощью, закончила институт, и пыталась трудоустроиться. Фабула и символы сна достаточно понятны: врывающаяся волна символизирует разрушение защит Жанны, женскую энергию, и на поверхности этой воды мы видим всплывшее смешение субстратов – кафе-туалет (нечто несовместимое), кафе-место удовлетворения потребности в оральном удовольствии, символ орально-материнской проблематики; туалетная кабинка–интимное место, место, связанное со стыдом и нашими границами, то, что связано с нашим человеческим. Сновидение вскрывает, что отношения с матерью – это зависимые отношения, зависимые безгранично, "оголенные" (обе голые), а стало быть одинаковые, между телом матери и телом дочери стоит знак равенства, тело Жанны не исключительно. Фактически сон "разоблачает" отношения с нарушенными границами. Желание "встать" в жизни Жанны реализуется появлением мужчины, обращением за психологической помощью и поиском работы, но вода сбивает с ног, вода, как символ женской энергии, одна на двоих, не дает встать, Жанна видит мать голой и беспомощной, можно думать, что беспомощной, а потому и голой, но тут я остановлюсь в "препарировании" сновидения Жанны, так как важнее ее ответ на вопрос: "Какие чувства вызывает сновидение?". Жанна начала ответ, сказав, что финал сна ей "неприятен", «неприятно» быть голой, видеть мать голой и безуспешно пытаться встать "неприятно", туалет этот - "неприятно". Вначале Жанна говорит "мягко", преуменьшая эмоцию, заменяя, ее на размытое  "неприятно". Когда снизилась тревога, Жанна говорит "отвратительно".

 

Отвращение всегда сопутствует любому ПРЕступлению, так особо острое отвращение мы испытываем к преступлениям нацизма. Нацистский беспредел, направленный на уничтожение человеческого в человеке, представлен в воспоминании остарбайтера, связанном с "туалетной тематикой": "(…) Там был туалет. В него было два входа: в один заходили ребята, а в другой девушки. Но когда мы попали внутрь, оказалось, что туалет не разделен, и в туалет мы ходили рядом. К нам относились как к стаду животных"[Бугло И.Г. «Вот так я прожил свою жизнь…»/ В кн.: Спогади-терни. Про моє життя німецьке…, С.58].

 

Вообще рейх Гитлера служит примером тоталитарного государства, ослабляющего развитие личности, делающего из сопротивляющейся взрослой личности ребенка, силой инфантилизирующего человека, добивающегося его регресса до ребенка, еще не научившегося пользоваться горшком, или вовсе до животного, подавляющего индивидуальность, чтобы все слились в единую аморфную массу. Когда же внешний контроль в той или иной форме начинает касаться интимной жизни человека (как это было в гитлеровском государстве), становится непонятным, что остается в человеке личного, особенного, уникального.

 

"Тотальный контроль над всеми сферами жизни человека, вплоть до сексуальной, оставляет человеку только возможность некоего отношения к подобной эмаскуляции"[Беттельхeйм Б. Просвещенное сердце Исследование психологических последствий существования в экстремальных условиях страха и террора, С.15].

 

Нигде перверсия не проявлялась столь тотально, как в преступлениях нацизма. Любая диктатура перверсивна, как и диктатура материнской любви. Материнской любовью часто оправдывают любую несостоятельность матерей. Даже разоблачение несостоятельности может быть истолковано в благоприятном смысле для матери. Материнство вызывает экзальтированные чувства, материнская любовь все объясняет, ей можно все простить и оправдать и даже найти позитивный смысл содеянного. Между тем, материнская любовь, "не знающая границ", что часто воспринимается как норма и больше - идеал, может быть не менее разрушительной, чем недостаток любви. Ответственная личность несет ответственность за результат своих действий, а не за их намерения.

 

Тут позволю себе несколько отклониться от темы и обратиться к фильму "Пианистка" М. Ханеке, поставленному по роману Э. Елинек, лауреата Нобелевской премии по литературе, в гротескной форме повествующем о настоящем извращении в отношениях мать (Анни Жирардо) - дочь (Изабель Юппер). Эрика (дочь) была произведена на свет после долгих и нелегких лет замужества матери. "Отец не мешкая передал эстафету дочери и исчез со сцены. Эрика появилась, а отец пропал" [Елинек Э. Пианистка: Роман, С.7] - ребенок "вытеснил" отца; дочь переместилась на место отца. Эрика растет в герметично закупоренном пространстве материнских предписаний.

По словам Изабель Юппер: "Эрика —  взрослая женщина и одновременно девочка, подавленная своей матерью".

 

Мать «живет» в дочери, что демонстрирует сцена, когда Эрика ложиться спать рядом с матерью, хотя кровати отдельны, но одинаковы и близко придвинуты друг к другу (намек режиссера на инкорпорированный образ матери?; другие сцены - на первом плане безмолвная Эрика, фигура матери видна смутно, зато отчетливо слышен ее беспощадный монолог; или темная фигура матери, стучащаяся в дверь комнаты, в которой забаррикодировались Эрика и пианист-хоккеист Вальтер, лишена физической данности, «плоти и крови», выглядит тенью, также заставляют озадачиться этом вопросом). В сцене, предшествующей этой, Эрика говорит: "Мама, если мне не изменяет память, то в молодости у тебя было точно такое же платье", что указывает на культивирование внутри себя образа матери. Финал романа Э. Еллинек однозначен. Эрика возвращается к матери: "Эрике известно направление, в котором она идет. Она идет домой. Она идет и постепенно ускоряет шаги" [там же, С. 397].

 

Финал фильма, на мой взгляд, психологически тоньше – сошлюсь на предположение Ричарда Липпе [по wikipedia.org/wiki/Пианистка_(фильм)#cite_note-wood-5], по мнению которого Эрика сознательно травмирует мышцу (удар ножом в предплечье), управляющую движениями руки, чем ставит крест на своей карьере пианистки; тем самым, Эрика отказывается от безопасности и социальной уверенности (искоренение пагубного пристрастия к первичному источнику безопасности).

 

На сегодняшний день представлена широкая вариативность декодирования сплава женского безумия, представленного в "Пианистке". Очевидно, что Эрика остро нуждается в сепарации, в связи с чем попытаюсь рассмотреть сюжетную линию "Пианистки" в ее движении сквозь призму и фильтр, взросления, инициации и внутреннего роста героини. Первая попытка установить границы собственного Я связана с погружением в музыкальный мир, который позволяет проложить дистанцию между матерью, которая в музыке не разбирается, и собой; вторая попытка – это создание мира насилия, который воплощен в образе Вальтера пианиста-хоккеиста; третья – отказ от безопасности и гарантий вообще. В специальной литературе еще со времен З.Фрейд генитальный секс рассматривается как индикатор взрослой психики.

 

Эта динамика сексуальной жизни Эрики детально предъявлена режиссером: сначала Эрика сидит в закрытой кабине порно-салона, нюхая салфетки, оставшиеся от мужчины, получившим в той же кабине оргазм; после она подглядывает за сексом незнакомых пар; затем Эрика дорастает до непосредственных сексуальных контактов с Вальтером, которые сведены к незрелым формам сексуальных контактов - разглядывание, прикосновения, оральный секс. Генитальный дебют с пианистом-хоккеистом  осуществляется, когда мать блокируется за дверью (заперта на ключ) в соседней комнате: "Это мое сокровенное желание - лежать в запертой комнате, а моя мать за дверью не может до меня добраться", - сообщает Эрика Вальтеру в письме. "Забери все ключи от всех комнат, ни одного не оставь", - просит героиня. Данная сцена демонстрирует, что все естественные свободы Эрики блокированы матерью, и только ее жестокое изгнание позволяет открыть "вход", "вход", который блокирует та деструктивная, прочно увязшая в психике Эрики субличность матери.

 

Дочери необходима "достаточно хорошая мать", которая обеспечивает необходимый доступ к ней, чтобы не провоцировать тревогу, но при этом мать должна быть ненавязчива, дабы не подавлять креативность и независимость дочери.

Для разрыва инцестуозной связи и воссоздания идентификационного пространства женщины, необходимого каждой, чтобы проложить границы между собой и другими, необходим третий, коим может выступать, в том числе, и подруга. Подруга, в определенный момент онтогенеза, – это один из тех разделителей, который создает барьер, позволяя избежать смешения идентичностей.

 

В измерении "мать+дочь = подруги" образование пары происходит в результате исключения третьего. Парные отношения на основе исключения третьего могут образовываться путем общей тайны, что становится одной из составляющих инцестуозной ситуации. Тайна, как следует из проделанного анализа, – это то, что изначально связано с границей, выводящее возможно опасное за пределы «видимого», сохраняющее баланс, посредством чего границы выстраиваются. Раскрытие тайны всегда связанно с изменением границ и преступлением запрета.

Для более глубокого понимания проблемы перверсии границ материнско-дочерних отношений стоит обратиться к работе Ж. Шассге-Смиржель "Перверсия и всеобщий закон", которая представляет извращения, как попытку человека избежать своего состояния. Извращенный человек, указывает автор, пытается освободить себя от отцовского мира и закона. Ж. Шассге-Смиржель считает, что перверсия – это один из неотъемлемых путей и способов, которых касается человек, чтобы отодвинуть границы допустимого и преступить реальность.

Автор видит в перверсии не только беспорядок сексуальной природы, но и величину человеческой натуры в общем, как соблазн разума, присущий всем [Chassege-Smirgel J. «Perversion and the Universal Law»].

Таким образом, существование измерения "мать+дочь=подруги" неизменно вскрывает также нарушения в отношениях с мужской фигурой, которая в силу тех или иных причин не выполняет функции маркировки пространства границ.

В киноленте Марко Феррери «История Пьеры» главная героиня картины Пьера (Изабель Юппер) растет в экстремально неблагополучной семье: отец девочки (Марчелло Мастрояни) достаточно состоятелен, но слабоволен и не способен держать "в кулаке" свою жену (Ханна Шигулла), устанавливать правила и маркировать границы (в одной из сцен Пьера запросто входит в ванную комнату, где отец моет свою супругу, восхищаясь ее телом). Отец прикрывается профессиональными обязанностями и на этом основании не замечает измен супруги, смиряется с ролью второго плана, и в итоге оставлен доживать свой срок в доме престарелых. В финальной сцене фильма Пьера вместе с матерью, обе обнажённые, сливаются в поцелуе на берегу моря. Море, как символ женского начала, вероятно, намек на доминирование женского над слабым мужским (самоустранение отца, помещение в престарелый дом, смерть). Отец, как известно, вносит в мир ребенка определенность, различие, сепарацию и внешнюю реальность, чего несостоятельный отец Пьеры не осуществляет.

 

Между матерью и дочерью отношения инцестуозного типа образуются еще проще, нежели между матерью и сыном, так как они принадлежат к одному полу. У женщин более явно выражена их бисексуальная природа, они более открыты гомосексуальным импульсам. Мать становится зеркалом для дочери, которая, в свою очередь, – нарциссической проекцией матери. В таких случаях наблюдается почти телепатическое общение, которое потакает "смешению идентичностей между матерью и дочерью, их взаимной склонности поверять друг другу все свои мысли и чувства, обмениваться одеждой и т.п., вплоть до ощущения, будто у них одна кожа на двоих, а все различия и границы между ними стерты" [Эльячефф К, Эйниш Н. Дочки–матери. Третий лишний?, С.67].

Разрушение межличностных границ, с одной стороны, и исключение третьего, с другой, являются взаимодополняющими факторами. И в том, и в другом случае граница между двумя личностями не совпадает с границей между двумя реально существующими людьми - матерью и дочерью. Она пролегает между сформированной ими унитарной сущностью и всем остальным миром.

 

У самой такой матери существует дефицит эмоциональных связей, которые она компенсирует отношениями с дочерью. Для дочери отказ от такой дружбы чреват появлением чувства вины, в результате мнимого предательства материнской любви. Чувство вины также связано с феноменом границ. Если стыд является блокатором сближения, то вина предстает как пограничный контроль "по ту сторону" границы, это чувство появляется на выходе из слияния. Человек, разрушающий слияние, чувствует вину. Смысл вины может быть понят в контексте удерживания себя от движения к автономии. Именно чувство вины так долго заставляло Яну продолжать тяготившую ее связь с матерью.

 

Взаимозависимость матери и дочери, однако, не говорит о соразмерности их позиций. Структурная иерархия отношений, на которую указывают К.Эльячефф и Н.Эйниш, утверждает неустранимое преимущество матери над своим ребенком, так как мать появляется на свет раньше, предшествует ему в жизни и генеалогическом дереве, где ее позиция располагается над позицией ребенка. Именно мать является инициатором таких отношений, выстраивая их форму; поэтому культура материнско-дочерних границ исходит ни от кого иного, как от матери.

 

Обретение матерью собственной идентичности требует индивидуального творчества в обработке символических границ. Женщина, ставшая матерью, должна отказаться от своего внутреннего ребенка и признать своего ребенка ребенком, что становится невозможным в случае инфантильности матери, ее нежелания стареть и отказаться от роли ребенка.

 

По Ф. Дольто: "Мать должна стремиться достичь исключительного понимания своего ребенка с эмоциональной точки зрения…она не должна оставаться слишком молодой и незрелой…" [цит. по Эльячефф К, Эйниш Н. Дочки–матери. Третий лишний?, С.420-421].

Приведу несколько примеров из  практики. Нехватка эмоционально-сексуальных переживаний с мужем матери Веры вынуждает ее превратиться в мать-подругу, помогающую вести "календарь месячных" дочери с целью избежать нежелательной беременности последней, это чистый акт трансгрессии, а также не только платонический инцест между матерью и дочерью, но и переход к символическому инцесту второго типа (по К.Эльячефф, когда у матери и дочери один и тот же любовник).

 

Данный пример также указывает на то, что под маской дружбы между матерью и дочерью может скрываться контроль над жизнью дочери; однако это переводит обсуждение в плоскость о типах матерей-подруг, среди которых можно в первом приближении выделить позиции матери "контролера", "старшей подруги", "равной подруги", "подчиненной подруги", что расширяет первоначальную идею обсуждения и требует отдельного рассмотрения.

 

Приведу еще один пример, указывающий на важность соблюдения границ в материнско-дочерних отношениях. Инна вспоминает, что в возрасте около 10 лет случайно услышала фрагменты из разговора матери со своей подругой, из которого поняла, что в молодости у матери был некий важный для нее мужчина, отношения с которым закончились драматично. Разговор заинтересовал Инну и она, спустя какое-то время, попросила мать рассказать эту историю. Ответом матери, вспоминает Инна, было категорическое "нет", что удивило Инну, так как мать была достаточно открыта в общении с дочерью. Инна вспоминает, что изредка, позднее, она повторяла свою просьбу, но ответ матери не менялся. Инна вспоминает, что последний интерес она проявила к этой теме в возрасте приблизительно 17-18 лет и снова не была посвящена в тайну, после этого эту тему Инна больше не поднимала. На момент рассказа Инне было 29 лет. Эта история стала доступной для воспоминания Инне в процессе психотерапии, в ходе которой Инна обнаруживала много обиды на мать, высказывала сомнения по поводу материнской компетентности, обвиняла ее в неудавшихся отношениях. В процессе трансформации инфантильной позиции трансформировались воспоминания и нарративы Инны, появилась способность к отделению от матери, отпусканию материнских "грехов". Это воспоминание она прокомментировала следующим образом: "Мама меня от чего-то охраняла, она знала, что эту историю мне лучше не знать, это материнское знание, инстинкт. Я, видимо, в какой-то момент также осознала, что "Кесарю кесарево, а Богу Богово", это не мое дело, интерес исчез". Это воспоминание, появившееся во время психотерапии, манифестировало выстраивание нарушенных некогда границ в отношениях Инны с матерью, дебют в выстраивании новых функциональных отношений.

Следующее сновидение Яны также повествует о восстановлении границ в отношениях с матерью и красноречиво указывает на важность подруги. Мать Яны звонит ей и рассказывает о том, что уже давно потеряла паспорт и просит Яну восстановить его. Далее сновидица оказывается в родильном доме, где встречает женщину, в которой узнает девочку, с какой она была дружна в санатории, где была с матерью в возрасте 9 лет, которая дает ей конверт. Яна обращает внимание, что подруга одета в кофточку, как у ее терапевта. Когда Яна открывает конверт, она с удивлением обнаруживает в нем два паспорта, один из которых – матери, а второй – самой Яны. Когда сновидица приходит к матери, она застает мать за шитьем, что удивляет Яну (мать, в свое время, закончила швейное училище, но не работала по специальности, так как считала это "нудным" занятием). Яна понимает, что мать шьет себе саван из белой ткани.

 

 На вопрос, понятен ли сон, Яна ответила, что не очень понятен, но сон, несмотря на присутствие савана, не напугал ее. В эмоциональном отношении сновидение пронизано эмоцией удивления. Удивление сигнализирует о появлении чего-то непривычного, чем может являться звонок матери Яны накануне увиденного сна (через две недели молчания с обеих сторон, после очередного тяжелого разговора с матерью, во время которого мать обвиняла Яну в том, что она "идет на поводу у своего терапевта, который заставляет ее ненавидеть мать" и "палит деньги") и приглашения поужинать. Во время ужина мать вела себя спокойно, а в конце встречи извинилась за то, что обвиняла Яну в пустой трате денег: "Делай, что считаешь нужным, не думай о деньгах, деньги не важны, важна ты". Этот жест матери во сне символизирует "уже давно" утерянный паспорт (паспорт - удостоверение личности; удостоверение утерянной самоидентификации матери), который она поручает восстановить Яне, т.е. восстановить принадлежность к материнскому "гражданству"; наконец, согласие, что  психотерапия Яне нужна, во сне – процесс психотерапии дает шанс на "второе рождение" (родильный дом), на получение "сертификата" идентичности как для матери, так и для дочери. Паспорт выдает давняя подруга Яны, что указывает на восстановление важного канала для самоидентичности женщины, фигура подруги – это символ мира равных женщин, признания Яны в нем; подруга, облаченная в кофточку терапевта, – процесс сгущения образов подруги и терапевта, тех фигур, которые служат разделителями между дочерью и ее матерью.

И, наконец, финал сновидения – мать, шьющая себе саван из белой ткани, т.е. мать готовая "умереть" – символ трансформации, преображения матери (признание важности терапии и ее возможных последствий).  "Белая ткань", белый – цвет, не скрывающий другого цвета (теневых моментов в отношениях мать-дочь), символ очищения и перехода в новую жизнь, а также призыв к примирению. Важным, в ходе анализа сновидения, является не собственно его анализ (разложение, адекватная интерпретация, часто "удобная" для сновидца или, что хуже, терапевта), не "вскрытие" смыслов, а "чувство сна". "Чувством сна" для Яны было "ощущение" чистоты, "невинности", упорядоченности, что отсылает к восстанавливаемым границам Яны.

 

Нарушение границ в отношениях мать-дочь могут в обыденном наивном сознании на уровне Эго маскироваться под доверительные, дружеские отношения, которые от меры размывания этих границ, можно думать, имеют разную степень патогенности.

Дружеские отношения между матерью и дочерью являются  модальностью платонического инцеста, травматичны по своей природе, разрыв которого предполагает наличие третьего лица.

 

Функциональные отношения наполнены уважением к границам друг друга, предполагают осознание собственной психической реальности, отдельной от другой. И это осознание дает возможность, сохраняя ощущение отдельности, друг от друга, выстраивать общность и создавать интимность.

И матери, и дочери необходимо взаимное доверие, взаимная поддержка и советы, но при условии исключения теневых сторон, что составляет основу психологического здоровья каждой. Подруга, в частности, выступает тем третьим, который позволяет разорвать инцестуозную связь и воссоздать идентификационное пространство женщины.

Мать-подруга осуществляет неправомерное и перверсивное действие по отношению к дочери, нарушая закон психической гигиены.

 

Современная культурно-историческая эпоха породила определенный набор жизненных доминант, которые воспринимаются как норма, стиль и образ жизни. Современная культивация вечной молодости является маркером выхода проблематики зрелости за рамки отдельной судьбы и становится «нозоформой», присущей современной незрелой женщине, психологические проблемы которой попадают в благую почву социокультурной реальности.

 

Если невротические или психические отклонения укоренены во внутренних проблемах человека, то внешние их симптомы отзеркаливают природу общества. Сегодня отдельная судьба в большей мере, чем когда либо, подвержена перверсии границ материнско-дочерних отношений.

 

Ослабленная функция "мужского", или ее полное отсутствие, потенцирует риск психологического инцеста между матерью и дочерью, который может восприниматься как проявление свободы, современности и рядиться в одежду особой добродетели вместо нормального естественного чувства.

 

 Интимность с прочной системой границ, охраняющих внутреннюю психическую экологию дочери, возможна при условии наличия у матери интегрированной целостности, имеющей центр, систему функций, в том числе и регулятивных, сосредоточенных на обеспечении эффективности развития дочери.

 

Мать должна быть достаточно пластична и чувствительна к тому, где пролегает граница, препятствующая вторжению во внутреннюю жизнь дочери. От матери также требуется контроль и учет подвижности собственной границы как для адаптации к законным, но не статичным, собственным нуждам, так и к внутренним, меняющимся с ходом жизни, требованиям дочери.

 

Ликвидировать тренд современной эпохи невозможно, людям, матерям, дочерям, их подругам и мужьям жить в современном мире, строить отношения, свойственные этой эпохе, но я убеждена, что необходимо сохранение базовых установок предыдущих культур.

 

 Отношения мать-дочь должны основываться на разумном доверии, подчиняться  дифференциальному императиву и, если хотите, настоянию Иисуса Христа: "(...) не мир пришел Я принести, но меч; Ибо Я пришел разделить человека с отцом его, и дочь с матерью ее, и невестку со свекровью ее" (Мф. 10:34,35).

 

Как всё устроено: Работа психотерапевта

Психотерапевт анонимно рассказал The Village, как распознать дилетанта, почему нельзя дружить с клиентами и что не так с архетипическим прообразом прабабушки.

• Игорь Садреев 
•  

  

О профессии

Часто происходит путаница в терминах и люди не понимают, чем отличается психолог от психотерапевта, а психотерапевт от психиатра, например.

Если человек не помнит, кто он, не понимает, где находится, какое время года и сколько сейчас времени — это к психиатру. Они работают с психически больными людьми, у которых неправильно функционируют мозг, сосуды, нервная система, и от этого меняется характер, появляются галлюцинации. В этих случаях помогают в основном только таблетки и уколы.

Психолог и психотерапевт работают только со здоровыми людьми. Основное отличие между ними в том, что первый может помочь адаптироваться к той ситуации, которая у вас есть, а второй — помочь вам принципиально изменить ситуацию в лучшую сторону. Психологом может называть себя тот, кто получил высшее психологическое образование и сертификат, дающий право проводить индивидуальные консультации. Психолог может вас выслушать, покивать головой и спросить, как вы думаете решить эту проблему. Он в основном работает с эмоциями: как показывает практика, люди не умеют их распознавать. Я, например, на тренингах включала запись, на которой одна и та же фраза произносилась с разными эмоциями. И спрашивала, что за эмоция сейчас? Все как один ошибались. В идеале психолог — это помощник психотерапевта.

Психотерапевт — одна из самых высокооплачиваемых профессий в медицине, на уровне стоматолога, хирурга. Он помогает исправить ошибки воспитания, улучшить жизнь, сделать карьеру, развить характер, разрулить сложные ситуации и выйти из стресса. Чтобы выучиться на психотерапевта, нужно потратить 12 лет жизни. Это если учиться правильно: мединститут, ординатура по психиатрии и психологии, стажировки. Для сравнения, на нейрохирурга учатся семь-восемь лет.

 

О стереотипах

Представление о работе психотерапевта у многих сложилось под влиянием американских фильмов. Сидят на диване муж с женой и, перебивая друг друга, рассказывают, что их друг в друге бесит, а психотерапевт, как арбитр, даёт слово то одному, то другому и выносит окончательный вердикт. Эта картина далека от российской реальности. Конечно, иногда семейные пары обращаются вдвоём, но очень редко. В основном приходит человек более заинтересованный в сохранении отношений и более зрелый личностно.

У нас дурное название профессии и низкий уровень образованности населения, хотя мы не хотим это признавать. Но когда мочевина и моча — для людей одно и то же, то понятно, почему они не различают понятий «псих» и «психотерапевт». Для нас психология — это такая гороскопно-экстрасенсорная наука. В России никогда не уделялось достаточно внимания психологии, особенно если вспомнить советские времена. У нас роль психолога часто выполняет случайный попутчик в транспорте или соседка по лестничной клетке. Эмоциональная поддержка даёт временное облегчение, но не решает проблему. А заодно вы получаете эмоциональную зависимость.

По статистике, каждый третий ходит по улице с тревожно-депрессивным расстройством, то есть в стрессе, и пытается справиться с плохим настроением самостоятельно, силой воли. А само оно не проходит. На Западе у людей больше доверия к таким специалистам, они добросовестнее относятся к рекомендациям и очереди к психотерапевту на полгода вперёд. Там, например, в квартире клиентов ставят видеокамеру, чтобы записать конфликты семьи, а потом пошагово разобрать ошибки вместе с психологом. Это хороший метод, потому что люди, склонные причинять страдания другим, имеют свойство не замечать своих ошибок.

 

О клиентах

Приходят в основном люди с доходом намного выше среднего. Это топ-менеджеры, владельцы бизнеса, чиновники, это люди, у которых по два высших образования, аспирантура и три иностранных языка. Они понимают, что слово «психотерапия» — не то же самое, что «псих». Чем выше финансовый уровень, тем больше человек готов тратить на психотерапию, потому что понимает, как сильно это влияет на жизнь. Есть среди моих клиентов и очень известные люди, у них те же проблемы, что у всех. Но им труднее довериться. Им тяжелее морально из-за того, что они на порядок образованнее, в каких-то сферах успешнее и реже встречают искренность и порядочность в своей жизни, чем остальные.

Я, например, просто пообщавшись с любым человеком две-три минуты, могу практически безошибочно определить, есть ли у него проблемы и какие. Каждое слово, жест и мимика, каждая оговорка, даже как человек сидит, как реагирует на слова — всё это история о том, что с ним случилось. Психология — это математически точная наука, алгоритмы её очень сложны, но они есть.

 

О некомпетентности

Был скандал, когда мужик решил, что он зубной врач, купил себе домой кресло, проволочку, строительный цемент и всем соседям в подъезде начал предлагать свои услуги. На него подали в суд. Вот к такому попадёшь — потом вообще не будешь верить в стоматологов. У нас сейчас в профессии таких вот с проволочкой очень много. 90 % людей, которые назвались психотерапевтами, — это те, кто сходил на двухмесячные курсы непонятно куда, им дали бумажку, что они психологи, и они для большей убедительности назвали себя психолог-терапевт.

Несколько лет назад действовал закон, по которому любой врач — неважно, уролог, гинеколог или терапевт — мог пройти краткосрочные курсы и стать психотерапевтом. Сейчас, слава богу, закон изменили и нужно всё-таки иметь базовое психотерапевтическое образование. У нас не принято проверять дипломы. Если вы ко мне придёте, я вам достану пачку из 36 сертификатов, среди них будут из Королевского колледжа в Лондоне, сертификат об окончании ординатуры, который, кстати, каждые пять лет надо продлевать.

Человек же платит вам не за время, когда с ним посидели и покивали головой. Он платит за то, что вы 12 лет не целовались у подъезда, а зубрили учебники и все алгоритмы работы знаете. Вы должны дать человеку несколько вариантов решения проблемы и сказать, какой из них к какому результату приведёт. Например, человек год ходил к психотерапевту, разговаривал, специалист его слушал, но ничего не говорил, потому что тот, якобы, сам должен был подойти к решению проблемы. Вот это и есть некомпетентность. Люди, которые к таким попали, говорят потом, что психологи сами ненормальные и эта наука непонятно о чём.

Люди, которые попали к профессионалам, потом их телефон передают из рук в руки. Результат работы с грамотным психотерапевтом: устраиваешься на высокооплачиваемую работу, налаживаешь личную жизнь, у тебя нормализуются отношения с родителями, становишься более эмоционально открытым, способным на близость. Это результат 10−20 часов работы, не более. Что там размазывать годами? Только если очень серьёзные травмы, когда над человеком было совершено насилие — тогда да. А так, бывает, ходишь к психологу, а он тебе все свои проблемы рассказал, а ты ему ещё деньги заплатил.

 

О методах

У психики человека есть структура, как в компьютере программы: они сложны, там есть признаки поломки на каждом уровне, методы починки. Задача психотерапевта — определить уровни, где у человека сбой, дать программу и работать строго по ней: определённая последовательность вопросов и ответов, упражнений. Например, люди ругались годами, а после нескольких часов работы с грамотным специалистом перестали выносить друг другу мозг, потому что увидели взаимосвязь того, что они делают, с тем, что делали их родители.

fbvkpn

Когда люди начинают осознавать, что постоянно копируют схемы поведения, они понимают всю ценность нашей науки. Мы похожи на компьютеры: как нас запрограммировали, так мы и работаем. Если нам поставили DOS, а мы хотим Windows, то надо идти к психотерапевту. Если вам говорили много раз, что вы тупой и ни на что не способный, вы будете, даже будучи талантливым, сидеть и думать, а почему я так мало зарабатываю. Потому что у вас программа такая — «не добивайся успеха, не высовывайся, не доводи дело до конца». Моя задача — чтобы человек это в себе заметил и исправил.

Каждое занятие с психотерапевтом строго расписано. У специалиста есть протокол работы, тема занятия, упражнения в заданной последовательности и упражнения, которые человек должен сделать дома. Есть два теста, по которым можно определить состояние нового клиента: тест Зунга и тест Шихана. Первый определяет наличие и уровень депрессии, второй — состояние тревоги. Сильная тревога, например, это когда трудно уснуть, прокручиваешь в голове, кто что сказал и как тебя обидел, когда ватные ноги и потеют ладони, когда трудно вдохнуть и пустота в голове. Если у человека по тесту Зунга менее 48 баллов и по тесту Шихана менее 50 — всё не так запущенно, можно и по Skype проводить консультирование. Если показатели зашкаливают, я работаю только очно.

Когда клиент приходит ко мне первый раз, я прошу его принести на консультацию результаты этих тестов, сделать тест на социофобию, личностный опросник и другое. У меня четыре минуты уходит на анализ этих данных, после этого я знаю, как человек будет реагировать на стресс, какая профессия ему подходит больше, находится ли он в предразводной ситуации. Кстати, по вектору контактного влечения можно предсказать развод за четыре года.

Реальные перемены в жизни наступают через несколько месяцев, в среднем — через полгода. Клиенты звонят, приглашают в рестораны, спрашивают, можно мы вас всем будем рекомендовать. У нас все законы в психике, как и в теле, идут плавным наращиванием до критической точки, а потом — переход на новый уровень.

 

О заработке

Первое, что спрашивают, когда узнают, что я психотерапевт: а правда ли, что так много зарабатываете? Стоимость в Москве сегодня колеблется от 500 до 20 000 рублей за консультацию. Сеанс длится около часа, иногда дольше. Всё зависит от сложности запроса и от самой методики работы. Весь курс составляет минимум 10 сеансов, в среднем 10−20, максимум 50−60. У меня консультация стоит дорого — 500 долларов, потому что я работаю на результат и решаю проблему максимум за 20 часов. Но знаю, случается и такое, что, если у психотерапевта не много клиентов, он может растянуть всё на год.

 

О правилах и этике

В психотерапии существует два основных правила. Первое — никогда не работайте с родственниками и друзьями. Второе — пройдите личную терапию, без этого вы не имеете права консультировать. Родственники и друзья — это близкая вам система, а профессионализм подразумевает отстранённость.

Часто спрашивают, у тебя-то всё в порядке? Ты, говоришь, что нет, не всё, потому что я тоже живой человек, но у меня есть способы, я могу свои проблемы решить эффективнее и быстрее. «А у тебя в детстве вообще ничего не было?» Говоришь правду: проходила психотерапию, была фигня, залечила, поэтому на работе это не отражается.

В идеале психотерапевт должен пройти две-три тысячи часов личной терапии, чтобы не проецировать свои проблемы на клиента, и только потом его можно допускать к практике. Чтобы пройти столько часов личной терапии, надо быть богатым человеком, бедный не может себе этого позволить. Людей, которые не прошли личную психотерапию, клиенты начинают раздражать через полгода.

fbvkpn

Нас обучают, как не вовлекаться в эмоциональный контакт, чтобы не было выгорания. Ты эмоционально общаешься, но тебя не трогают проблемы клиента. Во время работы я постоянно отслеживаю состояние своих мышц, и если они напряглись, значит проблема зацепила и я должна пройти сеанс личной терапии. Это позволяет вести по десять клиентов в день и не выгорать.

Есть слова, которые ранят, причиняют боль, есть слова, которые лечат. Профессионал не должен говорить «вам надо», «вы должны», «вот это неправильно», «вы обязаны» или начинать обвинять. Профессионал не использует заумных терминов, он может сложные термины объяснить просто. Например, приходит ко мне мужчина на консультацию и говорит: зашёл к психологу, рассказал всю семейную ситуацию, дали совет: «Рефлексируйте архетипический прообраз прабабушки». Человек с двумя высшими образованиями ничего не понял, но постеснялся выглядеть идиотом. В принципе, специалист правильно определил проблему: мужчина копирует те же модели, которые ему достались от прабабушки по материнской линии. Но основной признак профессионализма — это когда человек объясняет всё на языке, который понятен тебе.

 

О проблемах и их решении

Когда мы создаём семью, мы должны договориться по 40 пунктам. У каждого в голове есть свои представления о том, какой должна быть семья. Например, у него представление — много вместе путешествовать, а у неё — сидеть дома. У него — чтобы жена чистила картошку, а у неё — чтобы муж. Когда мы договариваемся об отношениях, то должны понять, подходим ли друг другу сексуально. У каждого есть свои закидоны.

В семейных проблемах всегда виноваты оба: если один создаёт проблему, то второй её терпит и не знает, как поступить, а значит поддерживает нездоровые отношения. В кабинет к психотерапевту семью, как правило, приводит жена, потому что женщины реже считают себя правыми и больше склонны к самоанализу. Мужчины часто имеют свойство считать правыми себя, даже когда явно неправы.

Основное, чему я учу семьи, — это выражать свои ожидания, желания, неудовлетворённости напрямую, разговаривать друг с другом в позитивной, подкрепляющей, конструктивной манере о том, как достигать компромисса в семье. Женщины часто пытаются решить, терпеть ли измену, пьянство, унижения мужа, если они финансово зависимы от него. Ещё часто просят: переделайте его или её, чтобы он или она любила меня так, как я хочу. Когда учишь людей техникам управления эмоциями, они боятся, что будут как роботы. А ведь совсем нет, вы будете чувствовать то же самое, только сможете выбирать, орать вам на человека или сказать спокойно о том, что вас не устраивает. 

Я уже 12 лет консультирую семьи и всё чаще встречаюсь с вопросом о том, как сохранить отношения и быть финансово успешной при условии, что мужчина не готов принять успешность и независимость женщины. 

И наконец, мой «самый любимый» запрос от клиента: дайте мне таблетку, чтобы я ничего ни видела и не слышала, что творится у меня дома и на работе, и ничего не надо было делать, потому что это трудно. Я отказываюсь работать с клиентами, которые снимают с себя ответственность за свою жизнь, а ждут, что психолог всё за них сделает. Это инфантилизм, когда человек не хочет меняться сам, а требует перемен от партнёра.

 

*********************************************************************************

 Запись на консультацию