По случаю 10-летия наиболее горячей части российско-грузинской войны полагаю возможным разместить свой доклад «Как Кремль готовил и начал агрессию против Грузии. Сентябрь 1999 г. – 6 августа 2008 г.»

1. Предварительные замечания.

Первое. Для того, чтобы нарисовать полную, объективную, сбалансированную картину подготовки российского руководства к агрессии против Грузии, исследователям не хватает ряда важных документов. И десять лет спустя после наиболее горячей фазы российско-грузинской войны они не имеют доступа ко многим ключевым решениям официальных российских властей, по которым можно описать действия главных действующих лиц. Поэтому автор не утверждает, что знает каждый шаг российского руководства, его мотивацию, доступные ему варианты действий, а также существенные детали осуществления его военных планов. Хотя некоторые важные детали до сих пор отсутствуют, общая картина подготовки российскими властями войны тем не менее выглядит достаточно понятной. То, что можно сделать сегодня – это предоставить возможность читателю познакомиться с наиболее полной и детальной хронологией событий с максимально аккуратным описанием того, что сейчас уже известно вполне достоверно. Получающееся полотно говорит само за себя. Не вызывает сомнения, что в дальнейшем – при появлении дополнительной информации и уточнении доступной в настоящее время – картина подготовки российским руководством войны против Грузии станет еще более полной и более впечатляющей.

Второе. В этом тексте не ставится задача ни описать ответную реакцию грузинских властей на российские действия, ни предложить возможные объяснения реакции российской стороны на действия Грузии. Не вызывает сомнения, что каждая из сторон – российско-абхазско-юго-осетинская коалиция (понятна, естественно, условность термина «коалиция», являющаяся эвфемизмом термина «российское руководство»), с одной стороны, и Грузия, с другой, – сделали свои шаги навстречу военному решению кризиса или, что точнее, кризисов в своих отношениях. Тем не менее совершенно очевидно и то, что в подавляющем большинстве случаев инициатива осуществления агрессивных шагов принадлежала коалиции (точнее: российскому руководству). Из 57 случаев агрессивных действий, т.е. действий, подпадающих согласно резолюции №3314 Генеральной Ассамблеи ООН от 14 декабря 1974 г. под определение агрессии, в 53 случаях такие действия были совершено либо исключительно российской (коалиционной) стороной, либо они были совершены обеими сторонами, но российской (коалиционной) стороной они были совершены ранее, чем Грузией. Из четырех контрагрессивных действий (действий по прекращению огня и боевых действий) все четыре действия первыми были совершены грузинской стороной, при этом одно действие было повторено российской стороной с существенной задержкой по сравнению с грузинской, а три контрагрессивных действия (объявление и осуществление одностороннего прекращения огня вечером 7 августа и днем 8 августа) российской стороной так и не были повторены (см. пост «Кто выстрелил первым?»).
.

Третье. Роль грузинских властей в конфликте не была исключительно пассивной. Тем не менее существующие данные убедительно опровергают часто распространяемые (и, совершенно очевидно, неверные) утверждения, согласно которым именно грузинское правительство под руководством Михаила Саакашвили сыграло решающую роль в провоцировании войны. Дело в том, что наиболее серьезные шаги, сделавшие российско-грузинскую войну неизбежной, были предприняты российским руководством в период между сентябрем 1999 г. и июнем 2003 г. Каким бы предполагаемым или реальным ни был вклад правительства Саакашвили в ухудшение российско-грузинских отношений, ни он сам, ни его коллеги по правительственной команде не занимали каких-либо постов в структурах грузинской исполнительной власти до конца ноября 2003 г. Напротив, российское руководство осуществляло серьезную подготовку к агрессии против Грузии в течение почти целого десятилетия. Следует особенно отметить, насколько детальными, тщательными, скоординированными и секретными оказались планирование и подготовка военных действий со стороны, прежде всего, российского Генерального штаба, которые застали бОльшую часть мира врасплох в августе 2008 г.

Четвертое. Сегодня, кажется, уже нет дискуссии относительно причин и факторов, побудивших российское руководство начать войну против Грузии. Тем не менее отдельного обсуждения заслуживает вопрос о том, когда именно российские власти приняли принципиальное решение начать российско-грузинскую войну. Имеющаяся информация позволяет утверждать, что ключевые решения об использовании силы против Грузии были приняты еще в 1999-2001 гг. Таким образом, все последующие действия российских властей представляли собой лишь этапы реализации «общего плана», выработанного на рубеже 1990-2000-х годов. Поэтому если и есть какой-либо нерешенный вопрос, то он заключается в следующем: существовал ли общий план развязывания войны с Грузией с самого начала, или он возник в результате конкретного развития событий, лишь после провала неоднократных попыток российского руководства ослабить, подорвать и ликвидировать грузинскую государственность невоенными средствами?

Пятое. Оказание российским руководством давления на Грузию отмечается с сентября 1999 г. В 2001 г. Кремлю удалось заменить руководство Южной Осетии – с искавшего мирные компромиссы с Грузией Л.Чибирова на воинствующего Э.Кокойты, – один этот факт сам по себе сделал российско-грузинскую войну неизбежной. Однако российское руководство не остановилось на этом. Осуществив массовые поставки тяжелого вооружения в Южную Осетию в январе-феврале 2003 г. (включая двенадцать танков Т-55), российское руководство в своих отношениях с Грузией намеренно выбрало путь военной конфронтации. Разместив в Южной Осетии в мае-июне 2004 г. семьдесят дополнительных танков Т-72, сотни БМП и БТР, тяжелую артиллерию, десятки РСЗО, огромное количество другой военной техники и военного снаряжения российское руководство проложило путь к полномасштабной войне.

Шестое. Не менее важной темой обсуждения в последние годы был вопрос о времени принятия российским руководством решения о ведении войны против Грузии. То, что это решение было принято не в 15 часов 8 августа 2008 г., совершенно очевидно. Вопрос остается: когда? Существующая на сегодняшний момент информация позволяет сделать вывод о том, что принципиальное решение о начале массированного военного вторжения в Грузию было принято в Кремле не позже 2 августа 2008 г.

Седьмое. Желание российского руководства провести агрессию против Грузии было столь сильным, что независимо от действий или бездействия грузинского руководства такая война состоялась бы все равно. Очевидно, что какие бы действия ни совершили грузинские власти, война была неизбежной. Даже сегодня, десять лет спустя со времени наиболее интенсивной фазы российско-грузинской войны, пришедшейся на август 2008 г., никто во всем мире так и не смог предложить реалистичного и убедительного  варианта поведения для руководства страны, подвергшейся нападению, при следовании которому Грузии (или, например, Украине, подвергшейся аналогичной агрессии в 2014-2018 гг.) удалось бы избежать войны с могущественным соседом, решившим во что бы то ни стало провести агрессию против выбранной им жертвы.

2. Сентябрь 1999 г. – декабрь 2002 г.: первый раунд выкручивания рук. Захват президентства Южной Осетии.

Шестилетний период с октября 1993 по август 1999 г. был периодом относительной стабильности и мира в российско-грузинских отношениях. В определенной степени это относилось и к отношениям Грузии с де-факто властями Абхазии и Южной Осетии. Хотя в этих отношениях было немало проблем, но все же этот почти шестилетний период радикально контрастирует как с предыдущим пятилетним периодом 1988–1993 гг., так и с последующим десятилетним периодом, начавшимся в сентябре 1999 г., когда премьер-министром России стал В.Путин. Конечно, нельзя сказать, что со всех сторон наблюдалось искреннее желание к взаимным сотрудничеству и интеграции, но все же после нескольких лет кровопролития это был период постепенного восстановления доверия между Грузией и Абхазией и особенно между Грузией и Южной Осетией. При этом российское руководство в то время (1993-1999 гг.) проводило, если не полностью нейтральную, но точно менее интервенционистскую политику, чем как до этого, так и после этого периода. Общая атмосфера на этом этапе явно контрастирует как с предыдущим пятилетним периодом – 1988–1993 гг., так и с последующими событиями начиная с 1999 г. до сегодняшнего дня.

Этот период относительного спокойствия был прерван в сентябре 1999 г. На следующий месяц после назначения в России нового премьер-министра (В.Путина) именно российское правительство (а не российский президент, отвечающий согласно Конституции России за международные отношения) радикально изменило свою политику по отношению к Грузии. В одностороннем порядке оно сняло запрет на пересечение абхазского участка российско-грузинской границы мужчинами призывного возраста, введенный совместным решением президентов СНГ от 19 января 1996 г.[1]

9 ноября 2000 г. российское правительство проинформировало Тбилиси о намерении ввести визовый режим для граждан Грузии, желающих въехать на территорию России. Несмотря на энергичные протесты грузинской стороны Россия вышла из соглашения СНГ, отменившего визы в рамках Содружества, и в декабре 2000 г. ввела визовый режим для граждан Грузии. Одновременно и демонстративно российские власти ввели упрощенный визовый режим для жителей Абхазии, Аджарии и Южной Осетии.[2]

Два месяца спустя, в феврале 2001 г., сотрудник российских спецслужб организовал так называемую «встречу четырех» – секретное совещание, в котором участвовал он сам, и трое, как считалось тогда, наиболее радикальных деятелей Южной Осетии. Речь идет об интеллектуальном лидере юго-осетинского национального движения Алане Чочиеве, бывшем работнике юго-осетинского обкома КПСС и к тому времени дважды премьере Южной Осетии Герасиме (Резо) Хугаеве, а также бывшем торговом представителе Южной Осетии в Москве Эдуарде Кокоеве (Кокойты), пользовавшимся сомнительной репутацией в качестве бизнесмена и профессионального борца. Целью встречи была выработка стратегии, которая не позволила бы действовавшему тогда президенту Людвигу Чибирову победить на президентских выборах, запланированных на конец года.[3]

Л.Чибиров, историк по образованию и профессор осетинской истории, был президентом Южной Осетии с 1996 г. Он искренне пытался найти компромисс с властями Грузии в решении двустороннего конфликта и был готов согласиться на статус расширенной автономии для Южной Осетии в составе Грузии. Как минимум трижды он встречался с Эдуардом Шеварднадзе – во Владикавказе в 1996 г., в Джаве в 1997 г. и в Боржоми в 1998 г. В 1999 г. при посредничестве ОБСЕ Л.Чибиров и Э.Шеварднадзе подписали совместный документ, который будучи парафированным 14 июля 2000 г. в пригороде Вены Бадене, получил название Баденского и который открывал путь мирного разрешения грузино-осетинского конфликта.[4] Баденский документ стал высшей точкой в процессе укреплении доверия между двумя этническими общинами после столкновений конца 1980-х – начала 1990-х годов и одновременно политическим приговором для Чибирова. Для российского руководства такой путь эволюции грузино-осетинских отношений был абсолютно неприемлемым.

Вскоре после «встречи четырех» стало ясно, что А.Чочиев не готов играть роль, отводившуюся для него российским руководством (в последующие годы он подвергся преследованиям не только со стороны юго-осетинских, но и северо-осетинских властей, был арестован и вынужден был скрываться). Г.Хугаев не смог преодолеть регистрационные барьеры. Единственным кандидатом, поддержанным российскими властями на президентских выборах ноября 2001 г., оказался Э.Кокойты. Во втором раунде выборов 6 декабря 2001 г. Кокойты был избран президентом Южной Осетии, набрав 53% голосов. 9 января 2002 г. он назначил Г.Хугаева премьер-министром.

Несколько дней спустя, в январе 2002 г., Эдуард Кокойты провел встречу за закрытыми дверями с представителями юго-осетинской элиты: в ней приняли участие примерно 50 наиболее авторитетных деятелей региона. Кокойты изложил им план, рассчитанный на то, чтобы добиться официальной независимости Южной Осетии путем развязывания войны с Грузией. Большинству участников встречи его предложение показалось настолько экстравагантным, что они сочли его абсолютно неприемлемым.[5] В последующем все участники встречи, кто возражал Кокойты, исчезли с юго-осетинской политической сцены: кто-то покинул республику, кто-то оказался в цхинвальской тюрьме, кто-то ушел из жизни при невыясненных обстоятельствах.

По настоянию Кокойты в марте 2002 г. парламент Южной Осетии принял постановление с просьбой к российским властям о признании независимости республики и принятии ее в состав Российской Федерации.[6] Спикер юго-осетинского парламента Станислав Кочиев лично доставил это обращение в Москву.

Летом того же года правительство России начало подготовку к массовой выдаче российских паспортов жителям Южной Осетии, Абхазии и Аджарии. В июне 2002 г. российский парламент внес соответствующие поправки в Закон о гражданстве, что вызвало резкий протест грузинского президента Э.Шеварднадзе.[7] Тем не менее к 4 апреля 2003 г. 56% населения Южной Осетии стали владельцами российских паспортов.[8]

Тем временем российско-грузинские отношения продолжали ухудшаться. Россия потребовала от Грузии разрешение на использование ее воздушного пространства для поддержки своих операций в Чечне. 6 августа 2002 г. российские ВВС нанесли бомбовый удар по территории Грузии в Панкисском ущелье. Это привело к жертвам среди мирного населения: один человек погиб, несколько получили ранения. Грузия выразила протест, но российские власти категорически отвергли сам факт действий ее авиации в этом районе.[9] Однако миссия ОБСЕ в Грузии, проведя тщательное расследование, подтвердила факт бомбардировки российскими самолетами грузинской территории.

Под воздействием российского руководства началась координация действий Цхинвали и Сухуми. 7-8 сентября 2002 г. Кокойты нанес визит в Сухуми и подписал – очевидно, по указанию и при поддержке Москвы – договор с Абхазией о военном союзе против Грузии.[10] Несколько дней спустя, в первую годовщину терактов 11 сентября в Соединенных Штатах, российский президент Владимир Путин предъявил Грузии ультиматум, охарактеризовав ее как страну, от которой исходит «террористическая угроза».[11] Путин, ссылаясь на статью 51 Устава ООН, заявил о готовности России применить военную силу против Грузии.[12] 22 ноября Шеварднадзе дал ответ на путинский ультиматум. Выступая на саммите НАТО в Праге, он заявил о намерении страны вступить в Североатлантический альянс.[13]

Спираль эскалации напряженности продолжала раскручиваться. В конце 2002 г. Кокойты начал расставлять на государственные посты в Южной Осетии представителей российских «силовых министерств» (министерства обороны, в т.ч. ГРУ, ФСБ). Кроме того, несмотря на резкие протесты Тбилиси, российские власти 25 декабря 2002 г. возобновили железнодорожное сообщение между Россией и Абхазией, остановленное по решению президентов стран СНГ в 1996 г.[14]

Таким образом, еще в 1999-2002 гг. Россия начала оказывать жесткое давление на правительство Шеварднадзе, добилась избрания «своего человека» в Южной Осетии, предприняла шаги, ставившие под угрозу территориальную целостность Грузии, и даже приступила к военным акциям, одновременно пытаясь подорвать репутацию этой страны на международной арене, изображая ее прибежищем террористов.

3. Бряцание оружием и «битва за Аджарию», январь 2003 г. – апрель 2004 г.

15 января 2003 г. Эдуард Кокойты вновь обратился к Владимиру Путину с просьбой о признании независимости Южной Осетии. 2 февраля 2003 г. российское руководство отреагировало на эту просьбу, переправив в Южную Осетию через Рокский тоннель значительную партию военной техники и снаряжения, включая двенадцать танков T-55.[15] Данная акция строго соответствует критериям агрессии, установленным ООН. Боевая техника и вооружение были размещены в северной части региона – в поселке Джава, куда международные наблюдатели в зоне конфликта доступа не имели. Эта передача современного тяжелого вооружения Москвой произошла за девять месяцев до «революции роз» и прихода к власти Михаила Саакашвили в ноябре 2003 г. Ни при каких условиях ответственность за «провоцирование» российского руководства на такие действия не может быть возложена на М.Саакашвили и его правительство.

В этот период камнем преткновения в отношениях между Тбилиси и Москвой стал вопрос о российских военных базах в Грузии: российская сторона затягивала выполнение обязательств, взятых на себя в ходе Стамбульского саммита ОБСЕ в 1999 г. Во время двусторонних переговоров о выводе российских войск из Грузии, проходивших 18-19 февраля 2003 г., Тбилиси потребовал завершить этот процесс в течение трех лет, т.е. к началу 2006 г. Москва утверждала, что сможет эвакуировать базы лишь через одиннадцать лет, к 2014 г. Другим инструментом давления на Грузию стал отказ российской стороны от участия в очередном заседании Смешанной контрольной комиссии по урегулированию грузино-осетинского конфликта в Вене, запланированном на 20–21 февраля 2003 г.[16]

В июле того же года Россия еще раз нарушила международное эмбарго, введенное в отношении Абхазии в 1992–93 гг., направив туристическое судно из Сочи в Сухуми. В том же месяце де-факто власти Южной Осетии отозвали свою подпись под Баденским документом.[17]

Угрозы Москвы в адрес Грузии продолжались. 2 октября 2003 г. министр обороны Сергей Иванов заявил, что Россия не исключает возможность нанесения превентивных ударов в различных регионах мира «для обеспечения свой безопасности».[18] В свете бомбардировки Панкисского ущелья в августе 2002 г. это заявление было воспринято как словесная подготовка к новому удару по Грузии и как попытка Кремля воспользоваться прецедентом, созданным Соединенными Штатами в ходе операции в Ираке.

После откровенно подтасованных парламентских выборов в Грузии 2 ноября 2003 г. Шеварднадзе резко активизировал телефонные контакты с Путиным. Что касается лидера Аджарии Аслана Абашидзе, то он общался с российскими коллегами не только по телефону, но и лично, за короткий срок нанеся целую серию визитов в Москву. Впервые со времени выборов он прилетел в Москву 13 ноября 2003 г. Он приезжал в российскую столицу также 29 ноября 2003 г., 14 января, 7 февраля и 3 марта 2004 г. Всего, таким образом, с середины ноября 2003 г. он нанес в Россию, как минимум, пять визитов. Шестой визит – 6 мая 2004 г. – оказался (к настоящему времени) последним.

23 ноября 2003 г. российский министр иностранных дел Игорь Иванов, направленный Путиным в Тбилиси в качестве посредника, способствовал достижению договоренности об отставке Шеварднадзе. В результате к власти в Грузии пришел триумвират – Михаил Саакашвили, Зураб Жвания и Нино Бурджанадзе.

После «революции роз» консультации между Москвой и сепаратистскими регионами Грузии интенсифицировались. В ходе совещания в Москве 29 ноября Игорь Иванов обсуждал вопросы стратегии и тактики с российскими «доверенными лицами» в Грузии: лидерами Южной Осетии и Аджарии Эдуардом Кокойты и Асланом Абашидзе, а также премьер-министром Абхазии Раулем Хаджимбой (президент Абхазии Владислав Ардзинба не смог участвовать во встрече по состоянию здоровья). Одно из принятых на совещании решений было связано с ускорением процесса предоставления российского гражданства жителям этих трех грузинских территорий. МИД России приступил к изготовлению для этих регионов десятков тысяч бланков паспортов. Четыре дня спустя в отношении Аджарии был введен новый, еще более упрощенный, визовый режим.[19]

11 февраля 2004 г. в Москве состоялась первая встреча Владимира Путина с только что избранным президентом Михаилом Саакашвили. Российский лидер обратился к грузинскому коллеге с двумя просьбами: во-первых, воздержаться от требований вывода российских военных баз из Грузии, и, во-вторых, «хорошо беречь» грузинского министра госбезопасности Валерия Хабурдзания (то есть сохранить его на этом посту).[20] Вернувшись в Тбилиси, Саакашвили пятью днями позже (16 февраля) объявил о радикальной реформе Министерства госбезопасности и переводе Хабурдзания на должность заместителя генерального прокурора. Через некоторое время Хабурдзания покинул Грузию и оказался в Москве на посту исполнительного вице-президента корпорации «Система». В 2013 г. он заявил о намерении вернуться в Грузию и создать там  там «первую по-настоящему пророссийскую партию»[21].

Одним из первых шагов Саакашвили на посту главы государства стала ликвидация «удельного княжества» Абашидзе в Аджарии в результате массовых народных акций по методу, похожих на те, что происходили в ходе «революции роз». Москва отреагировала без промедления. Путин вновь отправил министра иностранных дел Игоря Иванова в Грузию для урегулирования кризиса, но тот не смог предотвратить события, получившие название «аджарской революции». 6 мая 2004 г. Иванов на своем самолете вывез Абашидзе из Батуми в Москву. В состоявшемся после этого телефонном разговоре Саакашвили поблагодарил Путина за вклад в мирное разрешение кризиса. Ответ Путина был жестким: «А сейчас запомните: мы не вмешивались в Аджарии, но не ждите от нас подарков в Южной Осетии и Абхазии».[22]

 

[1] “Georgia near Exit from CIS,” The Jamestown Foundation, 11 May 2006, http://www.jamestown.org/single/?no_cache=1&tx_ttnews%5Btt_news%5D=31670
[2] “Russians Send a Message to Georgians: Toe the Line,” New York Times, 21 December 2000, http://www.nytimes.com/2000/12/21/world/russians-s...cts/T/Travel%20and%20Vacations
[3] Марина Перевозкина, Автономный режим, «Московский Комсомолец», 4 апреля 2004 г.  [www.mk.ru/numbers/268/article8775.htm]; Alan Chochiev, ‘Kudar-bashists’ Horz Lapu against Gabachiev and Chochiev: Who is For What?” http://uasdan.com/chochiev/16-kudar-bashisty-khorz-lapu-protiv-gabachieva-i.html
[4] http://www.kavkaz-uzel.ru/digesttext/digest/id/580920.html
[5] Информация предоставлена одним из участников встречи – Дмитрием Санакоевым.
[6] ”Fighting Terrorism in Another Failed State,” Center for Defense Information, 22 March 2002, [http://www.cdi.org/terrorism/georgia.cfm]
[7] ”Georgia Protests about Russian Citizenship Law Amendments,” Rustavi-2 Television 1600 GMT, 10 June 2002.
[8] Марина Перевозкина, Автономный режим, «Московский Комсомолец», 4 апреля 2004 г., [www.mk.ru/numbers/268/article8775.htm]
[9] Российский министр обороны отрицает бомбардировку Панкиси, «Интерфакс», 26 августа 2002 г.
[10] “Breakaway States Get Together”, Institute for War and Peace Reporting, Caucasus Reporting Service no. 146, 12 September 2002.
[11] “Putin Accuses Georgia in Letter to UN,” The Russia Journal, 12 September 2002, http://www.russiajournal.com/node/11993
[12] “Putin Considers Strike on Georgia,” Moscow Times, 12 September 2002, http://www.moscowtimes.ru/article/850/49/243668.htm
[13] “Shevardnadze Officially Requests Invitation to Join NATO”, RFE/RL, 22 November 2002, http://www.rferl.org/Content/Article/1101463.html
[14] “Kurieri,” Rustavi-2 Television 1700 GMT, 26 December 2002.
[15] Информация предоставлена автору Дмитрием Санакоевым: в то время ему, высокопоставленному чиновнику в правительстве Южной Осетии, была поручена приемка танков; “South Ossetian Leader Denies Georgian Reports on Deployment of Tanks,” Prime News Agency Tbilisi, 28 February 2003.
[16] “US calls for International Monitoring of Roki Tunnel,” Civil Georgia, 2 March 2006, http://www.civil.ge/eng/article.php?id=11972  
[17] Баденский документ дезавуировал Хугаев [http://www.vist-telecom.ru/item/35/10739]
[18] Россия: «Военинформ», военный информационный бюллетень за октябрь 2003 г., Информационное агентство Министерства обороны РФ «Военинформ», 11 декабря 2003 г.
[19] “Georgia protests over Russian visa move,” Rustavi-2 TV, 9 December 2003. 
[20] Давая показания парламентской комиссии по расследованию событий, приведших к войне, Саакашвили сообщил следующее: «Он (Путин) сказал, что ваш министр безопасности, действующий, является нашим другом, мы просим вас беречь его и иметь хорошие отношения с ним. Разговор был о Валерии Хабурдзания. У меня никаких личностных претензий к Валерию Хабурдзания не было, но это факт, что Путин, лидер того государства, которое нас бомбило, вдруг заявил, что наш министр безопасности является их другом, и не трогать его поэтому». «Аласания ушел в отставку с политическими планами», Civil Georgia, 6 декабря 2008 г. http://www.civil.ge/eng/article.php?id=20086
[21] Солнце снова восходит на севере. Грузинам предложили выбирать между Россией и США. Лента.ру, 28 января 2013 г. https://lenta.ru/articles/2013/01/28/allies/
[22] Встреча президента Михаила Саакашвили с членами Бюро Парламента Грузии 24 августа 2008 г., http://www.president.gov.ge/?l=E&m=0&sm=1&st=0&id=2721Your.

Андрей Илларионов

https://aillarionov.livejournal.com/1078909.html#_ftn11