ТЕКСТ (Эху́д Мано́р, о нем - https://ru.wikipedia.org/wiki/Манор,_Эхуд):

בשנה הבאה נשב על המרפסת
ונספור ציפורים נודדות.
ילדים בחופשה ישחקו תופסת
בין הבית לבין השדות.

עוד תראה, עוד תראה
כמה טוב יהיה
בשנה, בשנה הבאה.

ענבים אדומים יבשילו עד הערב
ויוגשו צוננים לשולחן.
ורוחות רדומים יישאו אל אם הדרך
עיתונים ישנים וענן.

עוד תראה, עוד תראה...

בשנה הבאה נפרוש כפות ידיים
מול האור הניגר הלבן
אנפה לבנה תפרוש באור כנפיים
והשמש תזרח בתוכן.

ПЕРЕВОД:

Будет дом через год, с балкона видно поле.
Сосчитаем мы птиц на заре.
Детвора целый день на воздухе, на воле.
Слышен смех в доме и во дворе.

Ты увидишь тогда
Будет жизнь, как мечта.
Лишь прийдет, лишь прийдет этот год.

Виноградные гроздья до вечера созреют.
И прохладными лягут на стол.
Ветерок облака над головой развеет
Сбросит с полки газеты на пол.

Ты увидишь тогда...

Через год, через год раскроем мы ладони,
Свет прольется сквозь них, как ручей.
Белый аист взлетит над крышами, над домом,
В его крыльях сиянье лучей.

Ты увидишь тогда...

ТРАНСКРИПЦИЯ:

Башана hабаа нэшэв аль hамирпэсэт
Вэниспор ципорим нодэдот.
Еладим бэхуфша исахаку тофэсэт
Бэйн hабаит левэйн hасадот.

Припев:
Од тир’э, од тир’э,
Кама тов иhие
Башана, башана hабаа
Од тир’э, од тир’э,
Кама тов иhие
Башана, башана hабаа

Анавим адумим явшилу ад hаэрэв
Вэюгшу цонэним лашульхан.
Вэрухот рэдумим ис’у эль эм hадэрэх
Итоним ешаним вэанан.

Од тир’э, од тир’э,
Кама тов иhие
Башана, башана hабаа
Од тир’э, од тир’э,
Кама тов иhие
Башана, башана ше-баа

Башана hабаа нифрос капот ядаим
Муль hаор hанигар hалаван
Анафа левана тифрос баор кнафаим
Вэhашэмэш тизрах летохан

ИСТОРИЯ:

 КИРЬЯТ-ШМОНА

Обстановка проще, лес – леснее, люди – человечнее. Только нет работы. Заведующая ульпаном говорит по-турецки. Ошеломительно красива, и это застает нас с Тушинским врасплох. Заведующая говорит, что все эмигранты теряют прежний статус, даже долго не могут объяснить, кем именно они были. Чем выше, тем сложнее сформулировать. Заседание муниципалитета проходит в детском интернате. Мэр отводит нас в бомбоубежище, где дети годами отсиживались под обстрелом "катюш". Пузатый обстоятельный мэр. В пятьдесят пятом году с побережья Марокко семью торговца рыбой из Танжера поселили здесь в палатках. Дедушка определенно торговал с Карфагеном. Сам мэр похож на располневшего крайка, играющего за воронежский "Труд", или на спартаковца Татушина. "Споукследи" мэрии принципиально красивее всех окружающих. Она сидит с загадочным видом и не раскрывает рта. Тушинского это начинает нервировать, он толкает меня ногой и спрашивает: "Вэр из ши фром?", но я не знаю ответа. Улыбка все-таки не плоская, в ней есть израильский подтекст. Можно допустить, что она из Румынии или, в крайнем случае, из Турции. Я могу догадаться по акценту, но для споукследи она слишком уж молчалива! Она еще не произнесла ни словечка! Я никогда в своей жизни не видел таких идеальных споукследи! Я мечтаю о такой жене. Может быть, она глухонемая-споукследи, я бы не удивился! Неожиданно споукследи начала засыпать. В этот момент разговор шел о том, что каждое утро в Кирьят-Шмона привозят около тысячи ливанцев из пограничных деревень Ливана, которым платят по два шекеля в час. И если любому из советских эмигрантов платят хотя бы четыре, то делается это только из самых высоких и благородных израильских побуждений, о чем мы и так хорошо наслышаны. Вот в этот момент кирьят-шмонская красавица ужасно мило завила локон, сладко зевнула и очень мило прикрыла глазки. "Все-таки она израильтянка", – доложил я Тушинскому. В конце концов, за сто долларов в день я не в состоянии различать их по запаху! Я им не кокер-спаниэль, я не проходил специальной тренировки!
        "Нет работы, – повторил мэр. – Люди едут и едут, а рабочих мест нет. Наш враг – это не арабы, наш главный враг – правительство Израиля!"
        "Они начинают повторяться!" – сказал сквозь зубы Тушинский. Перед отъездом мэр угостил нас обедом. Рыбный стол был роскошным – это только подтвердило мои худшие опасения по поводу торговли с Карфагеном. Вот, пожалуй, и все о Кирьят-Шмона. Есть такая песня: "Од тире, од тире, кама тов ихье ба-шана, ба-шана ха-баа". Ее написали в подвале, в котором мы сидели с мэром. Песня о том, что в следующем году обстрелов больше не будет и дети будут играть на улицах в пятнашки, а мы будем сидеть на балконе и считать перелетных птиц. В следующем году. Мимо нашей машины проходят светленькие ребятишки и лопочут по-русски. Портфели тянутся по земле. Одна лямка оторвалась. Мальчик из Ленинграда, но названий улиц не помнит. Счастливый человек. Зато я их помню слишком много.

И для продвинутых )))):

По материалам:
http://www.jerusalem-korczak-home.com

http://www.vavilon.ru/texts/prim/fedotov1-2.html (сюда загляните - не пожалеете, интересно)