ВЕРОНИКА ДОЛИНА:  Детей притягивает магнит большой семьи.

 

 

Вероника Долина – тонкая, удивительная и неповторимая, внутренне свободная и независимая. Москвичка, в молодости успевшая получить напутствие в мир поэзии и музыки от самого Булата Окуджавы. Автор многих книг стихов и более пятисот песен, собирающая и в наше время, которое считают непоэтическим, полные залы. Многодетная заботливая мама, воспитавшая четырех замечательных детей. Чуткая бабушка семерых внуков, ценящая в жизни рукотворность и волшебство. О магии большой семьи мы и побеседовали с известным поэтом и бардом.  


– Я девочка со Сретенки, – рассказывает Вероника Долина. – Родилась и провела детство до семи лет в Печатниковом переулке. Дом был пятиэтажный, без лифта, и при мне появился воздушный уличный лифт. Наши детские коляски – моя и брата – стояли на огромном балконе. Мама очень гордилась этим изобретением – не гулять рабски с ребенком в коляске, а иметь возможность поставить ее на балкон, чтобы ребенок там дышал воздухом. И так же я вырастила всех своих детей.
Мы жили в квартире моей бабушки Фани Исааковны Зборовской… Она была в 30-е годы директором Института педиатрии, одной из основательниц движения «Охрана материнства и младенчества», учрежденного Крупской. Бабушка была из одесских гимназисток, и в Москву ее привела жажда знаний… Она успела в качестве молодой комиссарши на какие-то акции по раскулачиванию съездить в Рязань. По легенде, были попытки местных кулаков ее утопить в колодце, бабушка не далась и привезла в Москву из Рязанской области нашу семейную няню – бабу Грушу крохотного росточка. Она дожила до 97 лет, не умела читать и писать, и эта крохотулечка вырастила мою маму, моего старшего брата и меня. Даже успела понянчить до двух лет моего старшего сына Антона. Помню, как на первый его год она вручила мне деньги из своей маленькой пенсии и сказала: «Купи нашему мальчику подарок». Этот мягкий медвежонок долго у нас хранился.
Мы жили на Сретенке до моего поступления в школу, а потом поменялись квартирами с моим дедом, который к тому времени уже давно не был мужем моей бабушки, а в двадцатые романтические годы женился на ее младшей сестре… Александр Осипович Долин был очень видной фигурой. Выходец из бессарабского местечка, ученик аптекаря, мальчиком пришел в отряд к Котовскому, стал пулеметчиком, затем первым комиссаром Одесского артиллерийского училища. А уж потом уехал учиться медицине. Выучился – и стал известнейшим ученым, нейропатофизиологом, автором учебника. Работал с академиком Павловым, был одним из тех, кто присутствовал при историческом уходе Павлова из жизни. Дед был среди основателей Сухумского обезьяньего питомника. Настоящие «собаки Павлова» выживали и умирали на его руках. Впрочем, дед очень любил собак, и надо всем моим детством витали легенды о его овчарке Ирме. Всю блокаду Ленинграда он работал главным врачом госпиталя.
– А кто ваши родители?
– Мой папа Аркадий Яковлевич Фишер – авиаконструктор, после МАИ всю свою жизнь провел в конструкторском бюро имени Лавочкина в Химках. Войну прошел стрелком на ЯКе-истребителе, вернулся с войны с обмороженными ногами. Впрочем, никаких рассказов от него никто не слышал… Он автор десятков патентов, до сих пор я получаю какие-то деньги за его работы, принимаю это, как небольшой дар с небес. Года два назад родился очередной ребенок у моего среднего сына, и я была в восторге, что сумма «с небес» составила ровно цену коляски!
А мама, Людмила Александровна Долина, училась, как положено в семье врачей, в медицинском институте и была по образованию детским патологоанатомом. Она утверждала, стараясь не вздрагивать голосом, что это была самая почтенная специализация, что никого так не образовывали в смысле широты знаний, как детских патологоанатомов. Мама всю молодость провела в детской анатомичке и там же меня выносила, в подвале. Она защищала диссертацию со мной внутри, я родилась немного раньше срока, 2 января 1956 года, маленькой и чахлой. Позже мама тоже работала неподалеку от космоса, в биологической лаборатории.
– Как вас воспитывали?
– Ничего кружевного и кисейного не было. Родители до половины восьмого утра уходили из дома, а я топала в школу. До школы я не ходила в детский сад, лет с четырех с половиной уже читала книжки и, в общем-то, справлялась. Уже и мультфильмы можно было по телевизору посмотреть, пусть в черно-белом исполнении. Какие-то праздники я сама себе старалась создать. Бабушка до преклонных лет работала и была очень строга. Няня, баба Груша, могла сделать блинчики, борщ – пусть не по правильной рецептуре, но все же. Но я была еще и ничего не евшая девочка. Что мне было небезразлично – это бутерброд с копченой колбасой из буфета Дома ученых. Вот это еда!
А все прочее в меня заталкивали, просто не могу сказать, какими способами. Когда мы стали жить на Соколе, помню папу, который меня грозно умолял: «Вот тебе стакан молока и вот тебе 10 копеек. Будь человеком, выпей». И я лет в десять-одиннадцать с ужасным отвращением стакан молока могла в себя влить. На Соколе мы прожили долго, а потом я в девятнадцать лет вышла замуж на первом курсе института, борясь со своими несовершенствами, со своей зависимостью от родителей. Девочки моих лет боролись одним способом – выходили замуж. Но мне достался очень женатый человек, намного старше меня, физик-теоретик, забрать которого пришлось из семьи…
Мы немного пожили у моих родителей, вскоре появился сын, надо было что-то решать. У мужа не получилось с квартирой на работе, его биография была испорчена разводом. И тогда родители, которые работали в космическом сообществе, получили для нас однокомнатную квартиру недалеко от своего дома. Муж умел кое-что делать по строительной части, так как летом подрабатывал на шабашках, и он сам оклеил нашу новую квартиру обоями. Это был восторг: независимость и в то же время близость к родителям. И сынишку можно было к ним отвести, он там пожил год-другой, потому что работы у меня тогда было очень много, каждый день концерты… Конец семидесятых – время грандиозных песенных фестивалей, ежедневных выступлений во всех НИИ Москвы, Питера, Новосибирска, Челябинска, Ташкента, Таллинна, Риги и так далее.
Потом я родила второго сына, Олега. Три года спустя родилась дочка Ася, и мы получили трехкомнатную квартиру, стали обитателями площади Маяковского. Писательское сообщество за меня похлопотало. Одно из писем подписал московский комсомол, другое редактор журнала «Юность», поэт Андрей Дмитриевич Дементьев. Он был в этот момент депутатом. Как сейчас помню, мы с ним приписали фразу: «Просим нашего молодого автора не очень географически удалять от журнала «Юность»». И я получила квартиру через дом от редакции. Еще было письмо от молодежной секции ЦДРИ, главой которой был Олег Иванович Янковский. Это были мои живые благодетели. Всех помню, и всем – и тогда, и по сей день – чрезвычайно благодарна.
– А четвертый ребенок когда появился?
– Это отдельная история, следующая эра моей жизни, опьянение различными свободами. Я открывала мир – увидела Японию, Швейцарию, Англию, Западную Германию, Францию. Навсегда запомнила посадку нашего самолета в Монреале, куда мы полетели с мужем – меня усадили в кабине пилота, и я видела – как голубей, как воробьев – разбегающиеся во все стороны стада кроликов. Это было сокрушительно. Кроме кроликов, мы увидели еще много удивительного. В настоящих туристских большущих рюкзаках с нами ехали огромные стопки моих виниловых пластинок для публики – колоссальная тяжесть. Других цивилизованных сумок мы тогда не знали. В результате на багажной ленте появились вдрызг порвавшиеся рюкзаки, из которых вываливались пластинки. Но все-таки мы их подхватили и зашили.
Открылась масса дверей… Я очень крепилась, но в 1991 году в США в окрестностях Нью-Йорка меня настигла грандиозная любовь, просто удар молнии. И я решила немедленно переселяться в Америку, снося все на своем пути. Ничего не состоялось, объект моей любви пошел на попятный, но внутри меня взрывались пороховые бочки. И вот на волне таких взрывов весной 1992 года я улетела на кинофестиваль «Кинотавр» в Сочи, где была почетным гостем. Сев в самолет, как дитя, с моими старшими друзьями Таривердиевым, Гориным, Швейцерами, Гребневым, я вышла в Сочи остро влюбившейся женщиной. В ближайшем соседстве со мной в самолете оказался молодой кинорежиссер Александр Муратов из Питера. Он стал моим мужем, мы вместе уже больше 20 лет. Все мои дети приняли другого человека в дом, я перед всеми детьми, как могла, стояла на коленях, и перед бывшим мужем тоже. Очень старалась искупить свою вину, а в 1995 году в качестве утешительной терапии родила сына Матвея.
– Расскажите о ваших детях.
– Всем моим детям полагалась по регламенту, в память о моем дедушке, моя девичья фамилия, так как у моего брата Александра Долина не было наследников по мужской линии, родились девочки. Моему старшему сыну Антону мы дали фамилию Долин. Когда второй сын Олег подошел к своим пятнадцати годам, и у него обнаружились совершенно явные актерские способности, то мы решили: пусть артистический отголосок фамилии знаменитого танцовщика и балетмейстера Антона Долина, который танцевал с великой Ольгой Спесивцевой, продолжается, и сделали Олега тоже Долиным, а потом и дочку Асю. Антон работает на радиостанции «Маяк», много лет обозревает кино, автор нескольких книг. Олег закончил Щукинское училище, его притянул театр. Я сама на стороне театра, если выбирать между театром и кино. Я за все рукотворное. Технологии кино по сей день меня смущают. Очень ценю волшебство, а театр как раз и дает живое, неповторимое, спонтанное волшебство. Последнее время Олег снимался в кино, имеет кучу призов. Потом кино он немного отодвинул и на сегодняшний день занимается театральной режиссурой. Ася работает на телевидении на российском канале, ей по вкусу пришелся ностальгический репортаж.
Нам повезло – у всех, начиная с меня, была неслыханного полета учительница русского языка и литературы Елизавета Соломоновна Ухова, которая готовила нас для лучшей жизни. Во-первых, это гуманитарное сознание. Во-вторых, независимое гуманитарное сознание. И много-много сведений из области русского языка и литературы, можно и нельзя, речь и ее возможности, ассонансы и диссонансы, подготовка к филфаку. Так случилось, что мы все это прошли – мой старший брат, ставший профессором-японистом, я и трое моих детей. А младший сын – Матвей Долин – год проучился в Праге, где изучал чешский язык, потом во Франции поучился французскому. Это делалось для раскрытия горизонтов, и я думала, что он захочет остаться… Но магнетизм дома оказался сильнее, этот эффект я уже проходила, знаю, как детей притягивает большая семья. Он вернулся в Москву прошлой весной, и сегодня он первокурсник продюсерского факультета ВГИКа.
– Как вы считаете – что главное в воспитании детей?
– Волшебная фраза, вычитанная мной еще в полудетстве: «Лучшее, что может сделать отец для своих детей – это любить их мать», – никогда не подводила. Мне кажется, детям очень полезно наблюдать за много работающими папой и мамой, не водящими их за ручку по парку или по игровому пространству – это тоже недурно, но питательнее всего, когда дети изо дня в день видят плотно занятых родителей. Наличие бабушки с дедушкой тоже очень важно – скажу как бабушка семерых внуков.
– Как вам удавалось сочетать быт и творчество?
– Это мое ноу-хау, но оно совершенно биологическое – я очень рано оказалась замужем и нужно было о муже заботиться. Мне казалось неприличным и непорядочным не заботиться о нем. Потом наступили времена, когда все дети удалялись в школу, и мне приходилось готовить чуть ли не четыре меню завтрака, потому что все были настолько независимы и раскованны, и у всех сильнейшие вкусовые различия. Ничего не оставалось, как успевать и это. Я такая Золушка, которая драила плиту весь день, готовила, потом драила, а вечером удалялась на совершенно подкашивающихся ногах, но на бал. А вернувшись с бала, быстренько под лестницей переодевалась, надевала фартук, брала в руки метлу, и всю жизнь так. Бог, видимо, мне не дал какого-то завышенного ощущения себя, повышенного достоинства, как ни жаль. Когда было много концертов, у меня были помощники – кто-то выгуливал ребенка, а кто-то помогал в доме.
– А сложились ли у вас семейные застольные традиции?
– Я большой любитель принять гостей. Когда начала жить в однокомнатной квартире, мне казалось таким торжеством, что я хозяйка своего дома. Мой первый муж тоже торжествовал, потому что до этого жил при тещах. Столы наши, конечно, были не очень густы, но мы, советские люди, ко всему привыкли. Муж обожал собирать грибы – и в раннее время ездил на электричке за сморчками, и в позднее за опятами. Поэтому мы готовили грибы в разных видах. Мы жили вблизи Ленинградского рынка, гуся, утку можно было купить, и я, засучив рукава, все это умела приготовить. Если сегодня меня зовет на свою передачу Паша Чухрай, так ведь это потому, что мы старые приятели, и когда-то он сидел у меня за столом в однокомнатной квартире. Если помнит меня актриса Ира Муравьева, то потому, что она из гостей того периода. И так далее. Ведь тогда свои квартиры были далеко не у всех. А когда в 1985 году мы переехали на площадь Маяковского, тут я вообще оторвалась. Это был восторг! И были причины – и в квартире целых два балкона, и до любого из театров можно дойти с детьми пешком. Мой муж Саша тоже ценитель гостей. Он, правда, не участник кулинарного процесса, зато поклонник гастрономии.
– Часто ли вы проводите время с внуками?
– Полтора-два года назад я с ними виделась очень много и часто. Дети совершенно бесцеремонно, не интересуясь ничем, могли привезти своих и вот тут у меня на пороге положить, поставить – свертком, еле ползающим, без питания, без памперсов – как есть. В общем, бежал по дороге, к тебе забежал, завез на несколько дней, делай с ним, что хочешь. Я даже не успевала оформить свои аргументы и возражения. Это был кошмар, потому что, хотя я и опытный человек, но не могу над внуком чинить всего того, что чинила бы над своим ребенком. Я жутко осторожничаю, я не могу навязать своего режима. Я сто раз подумаю, какова должна быть форма соски в его бутылке и какая концентрация бактерий в его кефире.
И вот все внуки подросли, и в один прекрасный миг их вдруг всех отняли от моей груди. И теперь я их вижу не регулярно, периодически. А видела очень помногу, в любых сочетаниях. Я с ними жила под Москвой и во Францию, где у меня небольшое жилище, их брала. Выеду с одним, ко мне тут же еще двух подвозят. Расход сил немалый… Сегодня внуки подросли, и я с ними с удовольствием окажусь в зоопарке, в планетарии, я буду их купать в море во Франции, я с ними схожу за грибами в подмосковный лес. Но лучше всего, конечно, чтобы было волшебство. Это значит – вместе отправиться в театр. Какая же бабушка без волшебства? Это неинтересно.

 Беседовала Влада АНДРЕЕВА 

http://rabotnitsa-magazine.ru/вероника-долина-детей-притягивает-м/