Письмо из Германии, пишет университетская преподавательница. Среди её студентов есть украинцы и русские. Читаю: «Говорила вчера со студенткой, которая съездила на пасхальные каникулы к родителям в Запорожье. Рассказывает, что у них в квартире в одной комнате - Майдан, а в другой - Антимайдан. Отец потерял работу, целыми днями смотрит телевизор и кричит матери: «Слава Украине! Героям слава!». А она через дверь из своей комнаты отвечает: «Если не прекратишь так орать, я тебя кормить не буду». И в пику кричит сама: «Слава Новороссии! Героям Краснодона слава!».  Я вспомнила, что где-то читала или слышала, что в Краснодоне была или до сих пор идет забастовка шахтеров. Но студентка объяснила, что мать имеет в виду молодогвардейцев, а иногда она еще кричит: «Слава Донецкой республике!». Украинские студенты в нашем вузе не элитные. Некоторые девушки работают нянями или ухаживают за стариками и инвалидами. Учатся с разной степенью прилежности. Студенческая виза для них – это еще и легальный способ зацепиться на Западе. Анна Зауер. Дюссельдорф». 
          Да, Анна, по-русски следовало бы говорить: зацепиться за Запад, но сами русские уже давно говорят: зацепиться на Западе. Зацепиться на Востоке – пока не говорят. Живой язык, как ему и положено, точно отражает суть дела. Зацепиться за что угодно, за любую работу, за любую возможность, лишь бы начать новую жизнь.
 
          Пишет наш постоянный слушатель из Чехии, тоже русский: «Лукашенко озвучил тот вопрос, который буквально витал в воздухе. В случае, не дай бог, вооруженного конфликта России и Запада, на чьей стороне будут русские, проживающие за рубежом? Общее настроение наших людей здесь, как мне показалось, - страх. Настороженность, недоверие друг другу. Страх, что вдруг всё-таки и сюда доберутся путинские освободители, и что будет с теми, кто открыто выступал в оппозиции к режиму этого человека. Боятся люди.
Лично я для себя ответил на этот вопрос сразу, и однозначно. Живу в Чехии, люблю эту страну, мне нравятся эти спокойные, улыбчивые люди. И я, конечно, буду защищать всеми доступными способами именно эту страну. И будущее своего ребёнка, который живёт здесь. Спасибо вам, Анатолий Иванович, что вы не назовёте мою фамилию. Многие мои знакомые и родные просто приходят в ужас, они представляют, чем мне может грозить сотрудничество с радио «Свобода» при поездках по делам в Россию», - говорится в письме. Да, боятся люди. Поразительно быстро возвращается, можно, наверное, сказать - уже вернулся - советский страх. Молодёжь, которой был неведом  советский страх, теперь может узнать, что это такое, по окружающим её людям, а кто-то – и по себе. Каждый день я убеждаюсь, что гроша ломаного не стою как пророк. Одно утешение, что свои пророчества обычно держу при себе, а то бы сгореть со стыда. Чуть ли не каждый день вынужден себе говорить: вот этого я не ожидал, не мог себе представить, что так будет. Не думал, что вернётся советский страх.
 
            К этому разговору – вот такое письмецо: «Уважаемый Анатолий Иванович, знаете ли вы, что вы – гениальный человек?»,  – спрашивает Василий Тихонов. Знаю, Вася. Что мне и знать, как не это. Но что дальше? А дальше читаю: «Вы сказали, что к захвату Крыма Россией среднестатистический житель Украины относится примерно так, как в тысяча девятьсот пятьдесят четвёртом году – к включению Крыма в Украину: как к перерегистрации. Была некая территория зарегистрирована в Российской федеративной социалистической республике – произошла перерегистрация, и теперь эта территория зарегистрирована в другой советской социалистической республике, в Украине. Пролетели годы, десятилетия, и по решению высшего руководства произошла обратная перерегистрация. Думаю, Анатолий Иванович, что ваша гениальность в отношении этой истории основана на том, что вы сели, сосредоточились и прислушались к своим советским внутренностям». Совершенно верно, Вася, совершенно верно! Советские внутренности каждого из нас отличаются тем, что они часто управляют нами помимо нашей воли. Совсем не обязательно садиться, сосредотачиваться и прислушиваться к ним, чтобы уловить, что они скажут. 
 
          Следующее письмо: «Здравствуйте, Анатолий Иванович! Пишу вам после пятнадцатилетнего перерыва. Неужели теперь удел Украины и всего мирового сообщества - терпеть путинский гоп-стоп, этот государственный терроризм? Понятно, что не может Путин стерпеть появление рядом с собой страны, живущей по демократическим правилам: с работающими законами, прозрачным бизнесом, с властью без тотальной коррупции – для него это скорый неизбежный конец. Живу в Украине с нежного возраста. Я русский, но мне не стыдно своей национальности даже теперь, потому что я гражданин Украины и очень люблю свою страну. Где всё на самом деле не так плохо, где от Харькова до Львова никогда не было проблем с общением и дружбой между людьми, не было никаких притеснений. Говорю со своего опыта пятидесятилетнего человека. Но я не могу объяснить родне, которая вся живет в России, что у нас происходит. Практически полное отрицание с их стороны. Говорю: у вас уникальная возможность получить информацию из первых рук, узнать правду от меня – не хотят, не верят! Видимо, для них я сижу в скайпе и разговариваю под дулом бандеровской лупары. Для них "бЕндеровцы", - это слово автор берёт в кавычки и пишет не через а, а через е, как произносят многие в России, понятия не имея, что означает это слово, - для них «бендеровцы», - продолжаю читать письмо, - как чупакабра: никто не видел, но все боятся. Такими стали россияне. Несчастные, задыхающиеся в своем пропагандистском дерьме, россияне совсем не представляют, как живет Украина, какая здесь обстановка, что думают нормальные люди. И не хотят этого знать, удовлетворенные до полного отупения своими телеканалами. Которые, надрываясь, изо дня в день показывают ужасы украинского фашизма и национализма или протесты до конца не выродившегося в стране совка, люмпенов и агрессивную быкоту подворотной тусовки, замученной пьянством и наркотой. Да, столько всего навалилось на неньку Украину. Но мы справимся. После Майдана, после "Небесной сотни", назад дороги нет. Днепропетровская область, город Вольногорск, Ханьжин Сергей Борисович».                                 Господин Ханьжин выразил то чувство, которое сегодня у многих в Украине. Недоумение, удивление, изумление, оторопь от того, что русские в России не хотят знать правды. Живущий в Москве сын не хочет слышать правды от живущего в Украине отца. Живущая в Москве мать не хочет слышать правды от живущей в Украине дочери. Потеряло силу такое понятие, как «первые уста». Узнать что-то из первых уст – нет. Вместо первых уст у них - московское телевидение, высказывания Путина и его сотрудников. Что случилось с обычными вроде людьми? Почему им стала нестерпимой правда? Очень уж она для них неприятная. В чём неприятность правды об Украине? В том, что Украина, наконец, решила по-настоящему уйти от России – уйти в ту часть мира, где больше человечности.
 
          В связи с предыдущей передачей пишет Андрей Рождественский: «Я прочитал все ваши аргументы. Спорить ни о чём смысла нет! Я лично, сам смотрел по ТВ интервью с Кравчуком, который на голубом глазу заявил, что очень удивился, когда в Беловежской пуще Ельцин Борис даже не заикнулся про возврат Крыма в состав России. "А я бы и не возражал нисколько!", - сказал Кравчук. Это как? Лирические отступления? Мой одноклассник Энвер Халилов сейчас живёт в Крыму. Уехал из Ташкента ещё в начале девяностых. Я с ним частенько переписываюсь. Он не был сторонником присоединения Крыма, но никакой оккупации не усмотрел. А сам сходил на референдум. Сейчас сетует, что паспорта медленно выдают, по пятьдесят штук в сутки.  Но не суть важно! Ответьте конкретно. Почему, вы считаете, что в свете последних коллизий новейшей истории (хотя бы таких, как в бывшей Югославии), которые безоговорочно, на ура признаны западной дипломатией, население Крыма не могло позволить себе осуществить право выбора? Даже если ему помогли, гарантировав неподавление этого осуществления? Как и в других случаях, где, правда, гарантами выступали Штаты и Евросоюз? Гарант не тот?  Вот... Извините, пойду поужинать. Только с работы. Сейчас тружусь нелегально в Московской области. Допоздна. Зубным техником. Хотя ещё могу инженером-механиком, художником-оформителем, и даже водителем самосвала. Андрей Рождественский".
             Да, Андрей, да. А ведь вас на самом деле не интересует моё мнение. Своими вопросами вы, как вам кажется, припираете меня к стенке, сражаетесь со мной. Таким солдатам Русского мира, если они попадаются мне, к примеру, за столом, я говорю: «Считай, что ты меня победил, и оставим этот разговор». Кто действительно хочет знать разницу между событиями в той же Югославии и в Крыму, тот её прекрасно знает без меня. «Тружусь, - пишете, - нелегально». То есть, нарушаете законы России. Вот все вы такие, горячие патриоты, снизу доверху. Закона для вас не существует. Низы кивают на верхи, а верхи – на низы, поэтому и живёте так, как живёте. Родину люблю до замирания сердца, а её законы для меня что дышло. Отдаю себе отчёт, что многие слушатели скажут: это с вашей стороны, Анатолий Иванович, демагогия, запрещённый приём. Согласен, но вы знаете, друзья: иногда трудно удержаться от такого приёма. Бывают случаи, когда кажется, что только демагогия может помочь человеку посмотреть правде в глаза, задуматься: ну, ведь и правда – какие мы, к чертям, патриоты, чего стоит наша любовь к Отчизне, если мы погрязли в беззаконии по самую макушку и даже мысли у нас не возникает, что надо же когда-то с этим заканчивать и надо же с чего-то начинать. Хоть с такой вот демагогии!
 
              В предыдущей передаче я вспомнил известное определение советской эпохи как «утопии у власти». В связи с этим давний слушатель «Свободы» Станислав Баньковский написал: «Если вы аргументировано объясните несостоятельность Марксизма-Ленинизма, - оба слова с большой буквы, - то я публично, на этом сайте, назову себя дураком, и больше не появлюсь со своими комментариями». Чует моё старое сердце, Станислав, что не только мои, но и чьи-либо объяснения вы не сочтёте аргументированными, ну, да ладно. Мне легко представить ваш боевой дух, потому что сам был такой. Когда-то, ещё при советской власти, я случайно открыл очередную книгу Юлиана Семёнова из старорусской жизни, и в глаза бросилось высказывание, вложенное им в уста Петра Первого: «Ремесло проверяется торжишем». Оно так мне понравилось, что я привёл его в какой-то статье о преимуществах рыночного хозяйства. Прочитав эту статью, Юлиан Семёнов, это был знаменитый тогда сочинитель множества баек вроде «Семнадцати мгновений весны», прислал мне письмо с изъявлением глубокого удовлетворения, что кто-то всё-таки обращает внимание на его писания – не зря, мол, живу на свете. Век его оказался короток… Торжищем – значит потребителем. Вы несёте своё изделие на рынок, и если оно будет куплено, то есть, если оно окажется кому-то нужным, значит ваше ремесло удачно прошло проверку торжищем. При социализме торжища нет, и ремесло проверяется в чиновничьих кабинетах, там назначаются цены на всё или почти на всё основное А раз цена рождается не на торжище, не от стихии, не от Бога, то оказывается невозможной здравая производственная калькуляция, рациональный расчёт издережек. Критики социализма тысячу раз просили экономистов-социалистов: объясните, пожалуйста, как вы будете делать калькуляцию – никто не ответил, все, как по команде, уклонялись и продолжают уклоняться.  Вы, Станислав, просили указать источники. Даю главный. Людвиг фон Мизес, крпнейший мыслитель-экономист прошлого века, единомышленник и отчасти учитель Хаека, труд называется: «Социализм», не знаю, есть ли он в интернете. С удовольствием иногда прохожусь по своим старым пометкам и закладкам. Вот читаю: «Фундаментальное сомнение в реализуемости социализма порождается невозможностью экономических калькуляций… В социалистическом хозяйстве экономические калькуляции неосуществимы». К счастью для советского социализма, существовал мир капитализма с его рыночными ценами, на них-то, насколько могли, и ориетировались советские плановики, иначе утопия рухнула бы почти сразу. Замечу, что Мизес показал это всё ещё в двадцатом году. Когда я прочитал его через шестьдесят с лишним лет, то сделал собственное открытие. Оно поразило меня не меньше. Я вдруг обнаружил, что советский народ, при всей его темноте и доверчивости, эту механику знал всегда и описал её в гениальном анекдоте. В разговоре о коммунизме один умный человек (еврей, конечно) говорит: «Да, коммунизм во всём мире надо, конечно, построить, но в одной стране, в Швейцарии, например, надо всё-таки оставить капитализм». – «Для чего?», - спрашивает энтузиаст, то есть, дурачок вроде меня. «А чтобы знать, что почём», - отвечает еврей.
 
            Пишет Анатолий Головатый из Черкасс: «Говорил давеча с другом. Он был когда-то начальником цеха, но завод накрылся, и Иван Иванович стал продавать радио- и теледетали в областном центре. Только у него можно было буквально всё купить и через день, неделю, месяц вернуть, сказав, что не катит или плохо работает. Только он мог по полчаса выслушивать шизонутых скупердяев, которые экономили на мастерских и пытались ремонтировать свои приборы сами, полагаясь на его экспертное заключение, что там может дисфункционировать – его любимое словцо. О телеке говорил, что там триста деталей, а перестаёт показывать при отказе только одной из десятка, а остальные – выпендрёж конструкторов да накрутка цены. Он ненавидел политику, политиков, депутатов, считал их бездельниками и бездарями или потаскухами, особенно женщин. «Если мужик хочет всем нравиться, он чокнутый, а если женщина – то потаскуха». Когда отдали Крым, пару раз выматерился, хотя ни разу туда не ездил «дурака валять и распутничать». Ходил в баню, на Днепр купаться, а к морю – нет. «Во-первых, за неделю потеряю там торбу денег, во-вторых, от безделья захочется повеситься». Выматерился он не из-за потери Крыма, а из-за «странной войны» с нашей стороны. Сам он дослужился в своё время до старшего сержанта, предлагали за соображалку и крепкий мужицкий ум остаться в армии – отказался. «Это не по мне: всю жизнь иметь над собою начальников-придурков».  Так вот, его убили не так наши политики, как дуракованье наших военных в Крыму. «Балет какой-то, мать-перемать! Что государи херовы, что адмиралы с хэнералами. Приказ им, видите ли, нужен. Устав, сволочь, хоть раз в жизни как следует прочитай, там всё написано!».
             Вы слушали зарисовку Анатолия Головатого из Черкасс. Каждый выведет из неё своё. На правах постореннего человека хотел бы замолвить перед суровым Иваном Ивановичем словцо за его правительство. Во-первых, оно временное, и как таковое не могло c cамого начала чувствовать себя достаточно твёрдо. Так это всегда и везде, такова природа вещей. Если бы это была действительно хунта отморозков, как думает почти вся Россия по подсказке Путина и для очистки совести, о, тогда кровью уже было бы залито всё вокруг. Во-вторых, от бандитов это правительство получило не армию, а её подобие, - армию и такую же милицию. Вот и пришлось воевать с Россией не Украине, а Соединённым Штатам Америки, всему Западу – воевать вместо Украины и за Украину. Для украинца это очень неприятная правда, горькая, унизительная, но – правда. Эта война называется санкциями, и, скажу я вам, не дай Бог никому получить такую войну. Я бы сравнил её с тотальной. Это когда на противника обрушивается не только правительство, армия, а всё живое и мёртвое, когда не только, например, банки вступают в дело, а чуть ли не каждый житель той же Америки, Европы, Японии, когда хозяин австрийского кабачка говорит: «Нет мест» компании русских, хотя мест полно, и это будет продолжаться ещё долго-долго, если не всегда, после того, как помирятся правительства. Это война всего Запада против всей России, война, на которую напросилась заскучавшая от мирной жизни Русь.
         
        Пишет господин Пивоваров: «Я тут подверг анализу выступления наиболее маститых и, соответственно, богатых деятелей культуры моей великой Родины. Это, Анатолий Иванович, любопытная картина. Вот их тезисы. Тезис первый. Крым всегда был наш, и то, что он стал опять нашим, - хорошо. Тезис второй. Украинский Майдан и всё, что с ним связано, - это происки Запада, а также украинских олигархов, которые тянули Украину в Европу, с которой им выгоднее вести дела, чем с Россией. Тезис третий. Россия заявляет себя большой самостоятельной силой, и это хорошо, а то, что это не нравится Западу, естественная вещь, и относится к этому надо спокойно. Тезис четвёртый. Жалко, что сократятся наши связи с западным миром, что приведёт к существенным потерям, зато больше станем опираться на собственные силы. Самый интересный тезис, Анатолий Иванович, - последний, а для некоторых он первый. Он гласит, что нет ничего страшного в том, что интеллигенция – и не только она – разделилась. Каждый, мол, имеет право на свою точку зрения, а политические взгляды художника вообще не имеют отношения к его творчеству, они не должны влиять на наше отношение к его произведениям. Обязательно говорится: «У меня есть друзья и близкие, которые со мной не согласны, и мы не перестаём уважать и любить друг друга». Так же обязательно говорится и следующее: «Я не такой уж поклонник власти, мне многое не нравится, я критикую, но вот в этом вопросе – в крымском вопросе, в украинском вопросе я её поддерживаю, и вообще, в поддержке культурным человеком власти не вижу ничего плохого - почему этого надо стесняться или осуждать за это?». А под конец  следует более или менее резкий выпад против   либералов и радикалов, то есть, тех, кто осуждает лояльних патриотов, отказывает им в порядочности. Таков, Анатолий Иванович, мой анализ выступлений наших знаменитостей. Что вы можете добавить? Сергей Пивоваров». Да что, Сергей… Нечистая совесть говорит их устами. Мутные они, сливки культурного общества, и знают это про себя, и ничего их так не угнетает, как то, что приличные люди видят их насквозь. Они, сливочные гении, отдали бы половину своих состояний, лишь бы приличные люди мысленно, а то и наяву, не отворачивались от них, поэтому и нападают на этих людей, ругательно называя их либералами и радикалами, как будто это не противоположные ипостаси, а одно и то же, - нападают на них так, словно их, либералов и радикалов, тьмы и тьмы, полчища, словно они держат в своих руках все рычаги, задают тон на экранах и везде - в общем, устроили либеральный террор. Так было всегда. Виктор Шкловский однажды сказал, когда, в двадцять каком-то году, на него и пару-тройку его единомышленников-формалистов обрушилась вся когорта советского писательства, весь соцреализм: вас вон сколько, у вас армия и флот, а нас всего четыре человека, а накинулись вы на нас так, словно всё наоборот, словно это у нас армия и флот, а вас только четыре человека. 

          Письмо из Москвы: «Муж приехал из Киева и бросился обзванивать своих товарищей-знакомых, чтобы, как очевидец, рассказать правду.
Верили не все. Но даже те, кто верил, верил неохотно. Все они люди с высшим образованием, заняты высококвалифицированным умственным трудом, у всех демократические убеждения», - пишет госпожа Иноземцева. Грош цена их демократическим убеждениям, грош цена их высшему образованию, грош цена их умственным занятиям – первое, что хочется сказать. Но это будет то же самое, что ничего не сказать. Иначе пришлось бы не дать больше гроша за труды и Пушкина, и Тютчева, и Достоевского, и даже Льва Толстого, поскольку и «Война и мир» пропитана имперским духом от начала до конца. Имперская интеллигенция – вот кто они такие. Я говорю о друзьях-приятелях супруги нашей слушательницы из Москвы. Такова современная Россия. Имперское чиновничество, имперская буржуазия, имперское мещанство, имперская интеллигенция, имперский разряд людей физического труда. Да, ещё же и жулики с ворами. Они тоже имперские. Придётся этому скопу испить уготованную ему чашу до дна. Мы присутствуем, может быть, при последнем в истории России всенародном надувании щёк. После этого – всё. Щёки займут своё обычное положение. Опадут, западут - конечно, не без того. С запавшими щеками всё-таки не так комично, как с надутыми.