"Я, Арсений Александрович Тарковский, родился в 1907 году, в городе Кировограде (тогда Елизаветграде) на Украине (тогда в Херсонской губернии). Мой отец - Александр Карлович - был арестован по делу о покушении на харьковского  генерал-губернатора; он принадлежал к партии Народной Воли. Под стражу он был взят со студенческой скамьи, он учился на юридическом факультете Харьковского университета. Мой отец два или три года пробыл в одиночном, лет пять - в общем тюремном заключении, после чего был лет на десять выслан в селение Тунку (Туруханский край)... До ссылки и тюрьмы он был женат на Александре Андреевне Сорокиной, - она также была арестована одновременно с отцом,  но вскоре вышла на свободу и, родив девочку - мою сестру Леониллу Александровну, умерла, кажется, от холеры. На моей матери, Марии Даниловне, он женился в 1902 году.  От этого брака родились Валерий, мой брат 1903 г., и я". 

 

К 4-летию Арсения был сделан этот снимок с матерью и старшим братом. Фото И.Л.Бриль, 1911 

 

 

 

Автограф 1911 г. на обороте этой старой фотографии. 

 

Фото И.Л.Бриль, 1913. 

 

 

Следуя моде и рекомендациям того времени (но еще больше, наверное, следуя велениям ума и сердца),  мать одевала маленького Арсика в воздушные затейливые платьица...  

 

 

 

Фото с братом Валерием (короткое имя в семье - Валя). Арсений Тарковский, оглядываясь назад, писал:
 "От отца, матери, брата мне достался в наследство интерес к точным наукам и литературе. Я был воспитан в преклонении перед законами человечности,  уважения к личности и достоинству людей. Я считаю, что самое главное в мире — это идея добра. Идея добра во всех ее воплощениях...Детей надо очень баловать. Я думаю, это главное. У детей должно быть золотое  детство. У меня оно было... Может быть, поэтому я так хорошо помню свое детство — ведь главное в мире — это память добра. Меня очень любили. Мне на день рождения пекли воздушный
 пирог. Вы, наверное, даже не знаете, что это такое?.." Куклы - целый мир в душе маленького Тарковского. Связанные с ними детские игры и переживания оказались столь сильны, что уже будучи пожилым человеком, поэт, вместо таблеток от бессонницы, клал рядом на подушку того или иного медвежонка или засыпал, держа его в руке... (Близкая родственница в беседе со мной вскользь обмолвилась: "Она позвонила мне и спросила: "Что делать с коробкой его старых игрушек - обезьяны, медведи?.." - Я ответила: "Выброси. Они теперь никому не нужны!" Возможно, работники литмузеев нашли бы для них место у себя в экспозиции...)
  И, конечно, брат Валя... Маленький Арсик общался с ним чаще и интенсивнее, чем с родителями. Возможно, интерес старшего брата к астрономии был рано и до конца жизни унаследован Арсиком (ему было 12 лет, когда "Валю зарубили в 19-м году банды Григорьева"). 

 

Юный Тарковский. "Итак, мне было шестнадцать лет, когда я приехал в Москву. Я привез тетрадку стихов и умение ничего не есть по два дня подряд. В Москву я приехал учиться".
Что же это были за стихи, кому он подражал?
 "Тогда я был подражателем Сологуба, Северянина, Хлебникова, Крученых и, верно, еще кого-нибудь сразу. Писал я стихи такие чудовищные, что и теперь не могу вспомнить их без чувства мучительного стыда, хоть мне и жаль, что я сжег те стихи". 

 

Юному человеку хочется выглядеть старше - это так понятно...
Кажется, стрижка наголо и галтук добавили ему желанной внешней солидности. 

 

http://a88.narod.ru/

 

Еще в ушах стоит и звон и гром,
У, как трезвонил вагоновожатый!

Туда ходил трамвай, и там была
Неспешная и мелкая река,
Вся в камыше и ряске.
Я и Валя
Сидим верхом на пушках у ворот
В Казенный сад, где двухсотлетний дуб,
Мороженщики, будка с лимонадом
И в синей раковине музыканты.
Июнь сияет над Казенным садом.
Труба бубнит, бьют в барабан, и флейта
Свистит, но слышно, как из-под подушки -
В полбарабана, в полтрубы, в полфлейты
И в четверть сна, в одну восьмую жизни.

Мы оба (в летних шляпах на резинке,
В сандалиях, в матросках с якорями)
Еще не знаем, кто из нас в живых
Останется, кого из нас убьют.
О судьбах наших нет еще и речи,
Нас дома ждет парное молоко,
И бабочки садятся нам на плечи,
 И ласточки летают высоко.