Столица дожей одевает

 Все блёстки звёздные на бал,

 Кипит, смеётся и болтает,

 Сверкает пестрый карнавал.

 Вот Арлекин под маской черной,

 Как жар горит его тряпьё,

 Кассандру нотою задорной

 Он бьёт, посмешище своё.

 Весь белый, словно большеротый

 Пингвин над северной скалой,

 Пьеро в просвете круглой ноты

 Покачивает головой.

 Болонский  доктор обсуждает

 В басах понятный всем вопрос,

 Полишинель,  сердясь  сгибает

 Осьмушкой  нотной длинный нос.

 Отталкивая  Тривелина,

 Сморкающегося  трубой,

 У Скарамуша Коломбина

 Берет с улыбкой веер свой.

 Звучит каданс, и скоро, скоро

 В толпе проходит домино,

 Но в прорези лукавства взора

 Прикрыть  ресницам не дано.

 О, тонкая бородка кружев,

 Что вздох колышет, легче сна,

 Мне, тотчас тайну обнаружив,

 Поет арпеджио: — она!

 И я узнал влюбленным слухом

 Под страшной маскою губу,

 Как слива с золотистым пухом,

 И мушку чёрную на лбу.

Н. Гумилев