Уважаемый И.: я посмотрел опубликованное в The New York Times видео о боях, развернувшихся вокруг аэропорта в Донецке, на Украине. Я был там в марте 2014 года, и на протяжении нескольких месяцев мне даже удавалось узнавать те места на фотографиях и видео. Правда, на этот раз показалось, что бойцы с обеих сторон сражались в пустыне.

Что поразило меня больше всего, так это причины войны, какими их понимают сторонники независимой Украины и повстанцы. Один респондент, из числа приверженцев власти в Киеве, говорит, что если сепаратистов не остановят, скоро российские войска будут в Литве и Эстонии. Другой, из повстанцев, утверждает, что всегда считал себя украинцем, но после революционных событий на Майдане, по его мнению, люди в Киеве начали действовать странным образом, и он уже не знает, что думать.

Тот факт, что гражданская война длится уже год, должен, наконец, заставить вовлеченных в нее простых людей искать ответы, какими бы неприятными они не были. Пытаюсь представить себе, как сложилась жизнь тех людей, с которыми мне довелось поговорить в Донецке в прошлом году: двух сотрудников полиции, обоих зовут Сергей, которые настояли на том, чтобы сделать селфи с футболкой бразильской сборной; администратора Тани, которая опасалась экономических последствий политической нестабильности; активиста Олега, пребывавшего в отчаянии, потому что в эти трудные времена его матери приходится питаться кормом для свиней.

Война на Украине ведется для того, чтобы никто больше не посмел касаться вопроса изменения баланса сил в Восточной Европе. В этом заключается цель лидеров каждой из сторон. Тогда как удел Сергеев и Тань — свинец.