У районі річкового вокзалу (21.02.2012)
температура повітря: 0 °C

Цей день у інші роки:



На вул. Пролетарській (21.03.2004)
температура повітря: -14 °C

Интересно, что об этом я писал уже в самом первом и не очень удачном сообщении в своем дневнике.

Это была чуть ли не детективная история о том, как я по рекомендации горкома партии возил в Харьков для знакомства с руководством СКБО ГОСПЛАНА УССР троих самых квалифицированных руководителей конструкторских подразделений города (с вагоностроительного и автомобильного заводов и завода дорожных машин) в качестве кандидатов на руководящие должности в создаваемом отделе СКБО в Кременчуге. К моему глубокому сожалению, раньше нас попал на прием к начальнику СКБО другой кандидат, самовыдвиженец.

Бывший инструктор горкома партии, а теперь руководитель бюро нормоконтроля на Дормаше Владислав Нестерович Треус через свои каналы в том же горкоме партии проведал об открывающейся вакансии и, в то время, как мы завтракали в пельменной, по-моему, на Сумской улице, занял должность заведующего отделом. А идти в его подчинение никто из привезенных мною кандидатов не захотел. Мне же деваться было некуда…

Пришлось «пойти на понижение» - на должность ведущего инженера.

У Владислава Нестеровича было два очень важных достоинства: заведуя бюро нормоконтроля, он хорошо изучил стандарты только внедрявшейся тогда ЕСКД (Единой системы конструкторской документации), а благодаря работе в горкоме партии имел обширные связи с руководителями предприятий города, что позволяло ему успешно решать хозяйственные вопросы (приобретение оборудования, мебели, инвентаря, бумаги и пр). Я же и в том и в другом вопросе был профаном, так что его знания и умения нам очень пригодились.

Лично мне он работать не мешал, но несколько очень квалифицированных работников, не выдержав его, скажем так, не очень компетентных замечаний, с работы, к сожалению уволились.

Я уже писал об это периоде в своем дневнике

http://www.liveinternet.ru/users/jostr/post5891850
http://www.liveinternet.ru/users/jostr/post6782030

Некоторое время заведующим нашего сектора поработал мой бывший коллега по Дормашу Жора (пардон, теперь его надо было называть не иначе, как Георгий Романович!) Кикоть, но убедился, что это скрупулезная работа – не для его характера и вернулся на Дормаш.

Когда мы оба были еще совсем зелеными молодыми специалистами, он уверенно говорил: « - Я буду директором!» и оказался прав!

Побыв некоторое время заместителем начальника экспериментального цеха, а потом – заместителем главного инженера, он уехал в Россию и там стал директором какого-то небольшого завода в системе дорожного машиностроения. Что тут скажешь, молодец! Так и надо жить!

А меня 09.05.1966 назначили и.о. начальника сектора. Наше СКБО несколько раз меняло свою подчиненность – то его передали из ГОСПЛАНА УССР в Министерство тяжелого и транспортного машиностроения СССР, то преобразовали в филиал ЦНИИТМАШ (Центрального научно-исследовательского института технологии машиностроения), а я почему-то так и оставался так и оставался «и.о.».

И только «в связи с введением новых условий оплаты труда согласно постановлению СМ (Совета Министров) №972 от 24.12.1969 года» с 01.01 1972 (через два года после выхода постановления!) меня назначили полноценным заведующим сектором. Я-то об этих перипетиях ничего не знал, потому что трудовая книжка находилась в отделе кадров в Харькове…

Не знаю (или знал, но не помню), когда и куда делся Коган, может быть, на пенсию ушел, но в цехе появился новый начальник - Петр Александрович Прокофьев.

Читать далее...

Я остановился на том, что нашим технологическим бюро непосредственно и конкретно занимался заместитель начальника цеха Григорий Яковлевич Чередниченко (трудяга), который, как мне кажется, из цеха никогда не вылазил, как, впрочем и вся наша технологическая команда. Он переехал в Кременчуг, если я не ошибаюсь, из Ромен.

Наш цех производил автомобильное литье для Кременчугского автозавда (Краз) Еще до пуска цеха Григорий Яковлевич несколько раз возил мастеров и рабочих на Ярославский автомобильный завод, который раньше призводил аналогичное литье. В последнюю поездку он взял с собой и меня.

Чередниченко прекрасно знал технологию, сам мог выполнить любую операцию, поэтому он был незаменимым учителем для рабочих, мастеров, контролеров ОТК и, конечно, для нас, технологов.

Много внимания он уделял механизации и автоматизации технологических процессов. Вот и этот снимок



я сделал в то время, как он обсуждал проект какой-то очередной новации с начальником бюро механизациии и автоматизации завода Владимиром Цундером.

Моим вторым наставником стал начальник чугунолитейного цеха Александр Моисеевич Коган. Формально я подчинялся ему, но в цехе я его практически не встречал, он предпочитал руководить работой из кабинета (потому и невидимка), так что встречались мы с ним только на оперативных совещаниях после окончания рабочего дня. Читать далее...

1662 – скончался Ян Корнелис (Корнелисзон) Верспронк (или Верспронг )/Jan Cornelisz (Corneliszoon) Verspronck (or Versprong), / (1606-9, Харлем – 30.06. 1662, там же), голландский живописец - портретист.

Читать далее...

Добрый вечер, дорогие мои девчонки!



Хорошо иметь много денег, но, наверное, зря ты мне их столько оставила – я стал транжирой и мотом – покупаю книги, лимоны, пью кофе в буфете, отдал в ремонт фотоаппарат, хорошо, если отремонтируют, как следует… Читать далее...

Не подумайте ничего плохого. Читать далее...

1960 год.

Колллеги по Дормашу (справа налево): - Юра Сидоренко, конструктор по оснастке, Жора Кикоть, конструктор, будущий заместитель главного инженера, а потом - директор одного из заводов в России, Галя Чугай - собкор заводской сгазеты,будущий редактор одной из городских газет, и старший мастер стержневого отделения литейного цеха, чью фамилию я уже надежно подзабыл...

Кременчуг, ноябрь 1960 г.

Заводская биография начинается с уборки кукурузы из-под снега.

1962. Кременчуг

Турпоход




и отчет о нем

Не помню, откуда к нам пришел Петр Александрович Прокофьев,



но он сразу же принялся за преобразования – внедрение новой техники и технологии, техническое перевооружение, реконструкцию. Большую часть времени он проводил не в кабинете, а в цеху, наблюдая за строительными и монтажными работами, а текущим производством по-прежнему занимался Григорий Яковлевич Чередниченко.

Для внедрения своих новаций Прокофьев не раз привлекал меня. Когда он стал директором сталелитейного завода и в качестве заказчика приехал в наш институт, он страшно удивлялся, почему для проектирования линий обрубки нужен чуть ли не целый год:

- Иосиф, ты же помнишь, как у нас в цеху было: вечером я даю тебе задание, утром ты едешь на автозавод, изучать их технологию, после обеда даешь чертежи модельщикам, а во второй смене мы уже работаем по новой технологии, на новой оснастке!

Да, так было…

А как насчет «ругает и ругает»?

И это было. Еще как ругал!

Ну, а что ему прикажете делать, если у меня срывается эксперимент по внедрению новой стержневой смеси, уже вторую смену мы не можем получить ни одного годного стержня, значит завтра нельзя будет формовать корпусные отливки для автозавода, а послезавтра из-за их отсутствия остановится его главный конвейер, который выпускает автомобили не для колхозов, а для армии…. Это же скандал всесоюзного масштаба!

Ох, и орал он на меня!

А я, вместо того, чтобы поскорее все прекратить, просил дать мне еще полсмены: я был уверен, что причина – не в технологии, а в чем-то другом. И оказался прав – все дело было в самоуправстве сушильщиков, которые снимали с конвейера и ставили на плац цеха еще не «дозревшие» стержни.

Эксперимент был доведен до конца, было «расшито» самое «узкое» место цеха – сушка стержней, каждый из четырех авторов рационализаторского предложения (включая и меня, и Прокофьева) получил вознаграждение по 830 рублей (зарплата вместе с надбавкой за вредные условия труда у меня тогда была всего 143).

Ну, а брань, как говорится, на вороте не висит… Я на Прокофьева не обижался.

Обиделся он на меня, узнав, что я (по письму горкома партии) ухожу из цеха и с завода для организации конструкторского отдела СКБО ГОСПЛАНА УССР.

Уж не помню, как дословно записано в приказе по заводу, но, по сути, наше технологическое бюро числилось в штате чугунолитейного цеха, а технически мы по-прежнему должны были подчиняться главному металлургу. Но отдел главного металлурга был в заводоуправлении, а мы работали в цехе…

Каким я тогда был начальником – не мне судить, самому интересно бы узнать, да не у кого…

А вот мои начальники…

Номинально я подчинялся начальнику цеха Александру Моисеевичу Когану, но видел его только на оперативных совещаниях, где его интересовала не технология, а производство, и нашу работу он совершенно не вмешивался. Зато его заместитель по производству, Григорий Яковлевич Чередниченко



не упускал возможности использовать нас - не в личных целях, а для нашего общего дела. Давал, вроде бы, несвойственные нам поручения, а в результате мы узнавали что-то новое, чему-то научались.

Он мне нравился - сильный, уравновешенный, подвижный, типичный сангвиник. Всегда спокойный, он не столько отдавал распоряжения, сколько просил сделать то или другое: спроектировать несложную оснастку (конструкторов в цехе не было), поставить технолога на контроль какого-нибудь процесса, никогда ни на кого не повышал голос. Как было ему отказать?

У него был большой опыт работы на каком-то Роменском заводе и он часто вспоминал « - А вот у нас в Ромнах…». Я у него многому научился.

Не забывал нас и Лазарь Ильич Школьников, наш технический руководитель. Наши достижения он считал и своими, а вот за наши промахи отвечать приходилось нам самим – мы ведь подчинялись цеху…

Но, ничего, все это шло нам на пользу.

А вскоре начальником цеха стал Петр Алесандрович Прокофьев, и акценты немного сместились…

Мой первый начальник, главный металлург Кременчугского завода дорожных машин Лазарь Ильич Школьников



был известным на заводе крикуном. О нем так и говорили:

-А, Школьников! Когда ему по телефону позвонишь, он сначала кричит: «- Нет, не согласен!!!», а потом уже поинтересуется, а чего же ты, собственно говоря, хочешь..

Да, он был таким. И кричал так, что стены кабинета тряслись. Правда, кабинет этот был выгородкой в общем зале высотой в человеческий рост, до пояса из фанеры, а выше из стекла, Так вот, когда он кричал (ему казалось, что он просто разговаривает), и фанера, и стекло вибрировали и резонировали…

А, вообще он был неплохой человек. Но – холерик.

Темперамент у него такой. Помните:

• сангвиник имеет сильный, уравновешенный, подвижный тип высшей нервной деятельности;
• холерик — сильный, неуравновешенный, подвижный тип высшей нервной деятельности;
• флегматик — сильный, уравновешенный, инертный тип высшей нервной деятельности;
• меланхолик — слабый, неуравновешенный, инертный тип высшей нервной деятельности.

По мне уж лучше иметь начальником холерика, чем меланхолика.

В принципе, меланхолика на руководящую должность и назначать нельзя, но что в жизни не случается! Был у нас в институте один такой, начальник отдела сварки. Уж не знаю, кто и за что его на эту должность назначил, но, когда его от нее, наконец, освободили, многие его подчиненные и руководители вздохнули с большим облегчением.

А Школьников, он, что – покричит, покричит и успокоится. Зато дело свое знал. И за людей своих стоял горой.

Он научил меня работать – как я могу сказать о нем что-то плохое?

Это я оказался неблагодарным – как только почувствовал свою силу, так и ушел от него в литейный цех вместе с технологами, работающими на этот цех.

Теперь уже я стал начальником, а он на меня смертельно обиделся…

АИСТ

слова В. Семернина, музыка А. Островского



Еще сады не распускались
В ответ на первое тепло,
А я гляжу: знакомый аист
Над крышей выпрямил крыло.



Ах, здравствуй, аист,
Мы наконец тебя дождались.
Спасибо, аист,
Спасибо, птица,
Так и должно было случиться.

Я помню, как мы расставались,
Как догонял тебя мороз.
Ты не забыл наказ мой, аист,
И дочку-первенца принес.



Ах, здравствуй, аист,
Мы наконец тебя дождались.
Спасибо, аист,
Спасибо, птица,
Так и должно было случиться

Промчится лето золотое,
И дочь научится шагать.
Настанет осень — выйдут трое
Тебя в дорогу провожать.



Ах, добрый аист,
Мы только на зиму расстались.
Спасибо, аист,
Спасибо, птица,
Пусть наша встреча повторится!

Надеюсь авторы песни простят нас за то, что мы изменили в ней всего одно слов?

Так у получилось, мы не виноваты…

И встреча действительно повторилась – почти через шестнадцать лет.





Сестрички:

09.10.01. Здравствуй, дорогая Людочка!

Вчера получил твое письмо, с Ириной помощью его прочел и вот собираюсь с духом начать отвечать на твои вопросы, в том числе и на те, которые ты только хочешь задать.

Например, почему я прочел письмо с Ириной помощью?

Отвечаю: потому что я теперь ограниченно дееспособен. Катаракта поразила оба глаза, правым я еще кое-что вижу, но читать почти не могу, через несколько минут все в глазах сливается. На компьютере я могу работать немного подольше благодаря тому, что включаю большое увеличение теста. Я рассчитывал прооперироваться во второй половине сентября, но из-за новогодних праздников меня записали на очередь, и то только предварительно, на 25.10. А пока я ввел в компьютер все твои вопросы и попытаюсь постепенно на них ответить, может быть только не в той последовательности, в которой они были заданы.

1.Что такое «хорошо» у наших «немцев», т.е. что имеет в виду Дуся



(наша соученица Дуся Пикуль, живущая в Германии),



когда пишет: «Нам здесь хорошо»?.

Со слов Фимы я знаю, что перед отъездом из Харькова Дуся с семьей буквально голодали, поэтому, если сейчас они сыты, то это уже хорошо. Что еще она имеет в виду, мне сказать трудно, я лучше расскажу о нас.

Перед отлетом из Киева мы с нашими провожающими простояли больше четырех часов на ногах в аэропорту Борисполь, потому что присесть в зале для отлетающих было негде, никто толком не мог сказать, когда начнется посадка, поэтому отлучиться тоже было нельзя. По прилете в аэропорт Бен-Гурион (где-то в три часа ночи) для каждого из нас в зале прибытия нашлось удобное кресло, нам предложили бесплатные напитки, чай, кофе, печенье и только потом начали приглашать для оформления документов. И мы в первый раз в Израиле сказали: «Нам здесь хорошо».

Ты помнишь, как тебе пришлось оформлять пенсию? Мне этого делать на Украине не приходилось, но я хорошо помню, сколько пришлось в свое время побегать по этому поводу Ире. А здесь в МАРТЕ этого года я получил письмо от службы социального страхования с извещением что с АПРЕЛЯ мы с Ирой вместо пособия по обеспечению прожиточного минимума будем получать пособие по старости, то есть где-то на 200 шекелей больше (это при том, что пособие мы получаем 28-го числа - за два дня до наступления моего пенсионного возраста) и сообщили перечень льгот, которыми я теперь буду пользоваться - 50%-ная скидка на проезд в городском и междугороднем транспорте и на лекарства в аптеке, освобождение от земельного налога и налога на телевизор и т.д. Потом я получил по почте удостоверение ветерана (пенсионное удостоверение) и почетную грамоту - поздравление мэра города и председателя городского совета ветеранов с достижением «золотого возраста» и предложение обращаться в этот совет в случае каких-либо затруднений. Ну, как тут не сказать «Мне здесь хорошо!»?

Мы уже привыкли к тому, что проезд в автобусе не мучение, а удовольствие. Но вот мы надумали поехать с Ирой в Эйлат. Посмотрели расписание - а туда из Хайфы идет всего один рейс в девять часов утра. Уезжать нам в воскресенье, когда после выходного дня разъезжаются гости города и солдаты к месту службы. Мы немного засуетились: а вдруг нам не хватит места в автобусе? Может быть, можно предварительно взять билеты, чтобы быть спокойными? Но бывалые люди нас успокоили: «Это же не в Советском Союзе! Рейс действительно один, но автобусов на него подают столько, чтобы все желающие могли уехать!». Ну что еще скажешь, кроме «Нам здесь хорошо!».

Нам в почтовый ящик обычно забрасывают массу рекламы, которую мы чаще всего сразу же и выбрасываем за ненадобностью. Но на одну рекламу я недавно обратил внимание и потому, что она была на русском языке, и потому что рекламировала часы, а мне как раз нужно было купить часы взамен моих вконец испортившихся. Но предлагавшиеся там модели мне совсем не понравились: платиновые корпуса, множество циферблатов, украшенные бриллиантами браслеты - все это как-то не гармонирует с моим рабочим инструментом - щеткой и шваброй. Единственно, что порадовала - цена. Насколько помню самые дорогие стоили 1600 х 12 шекелей (то есть в рассрочку на 12 платежей по 1600 шекелей). Да за такие деньги можно купить вполне приличный и не очень подержанный автомобиль! Были, конечно, и подешевле, но ненамного. Чему же, спросишь, я радовался? Реклама-то на русском языке! Есть, значит, среди наших бывших земляков люди, которым такие часы по карману! Значит им здесь хорошо!

А мы с Ирой решили посмотреть часы в магазине. Есть часы на любой вкус и карман. Так как мы интересовались дешевыми, то нам показывали товар ценой от 250 до 25 шекелей. Но ни одни мне не понравились - то большие, то тяжелые, то слишком темный циферблат, то слишком уж простые. И тогда мы зашли в магазин «Все за доллар» и там я нашел часы по своему вкусу - легенькие электронные за 5 шекелей. Такие и на работу носить не жалко, и разбить, и потерять. И опять «Нам здесь хорошо!»

Хорошо? Но ты ведь, спрашиваешь:

2. Кому живется лучше всех?

и делаешь вывод, что тем, кто поселился в Германии. Посмотрим, что пишет по этому поводу посетившая Германию Рита-Керя (Керя, на жаргоне «подруга» - техникумовское прозвище нашей подруги Риты Резник): «...там ездить очень дорого, да и язык - это барьер. В Израиле проще - всегда находится русскоязычный человек, надписи на английском языке, который мы хоть немного знаем». Видишь, Рита считает, что в Израиле лучше, не будем же мы с нею спорить?!

Ну а если серьезно, то чем страна богаче, тем лучше материально там живется, с этой точки зрения в Израиле лучше, чем на Украине, но хуже, чем в Германии и США, А с моральной точки зрения... По-моему мир сегодня такой сумасшедший, что украинцам спокойнее жить на Украине, русским - в России, немцам - в Германии, а евреям - в Израиле. Что же касается многонациональных Соединенных Штатов, то похоже уже сейчас там лучше быть не белым, а негром, а с учетом темпов их размножения белым скоро придется паковать чемоданы и искать свою историческую родину.

10.10.01. Я немного устал и решил посидеть, поговорить с тобой. Не прогонишь? Тогда давай обсудим вопрос

3. Могу ли я представить температуру +33С в доме?

Ты знаешь, это совсем не трудно, если учесть, что у нас все лето температура воздуха в тени не опускалась ниже 32, а наша квартира без кондиционера находится на верхнем этаже под крышей, на солнечной стороне и прогревается значительно больше, а уж с учетом повышенной влажности приморского города у нас дома днем вообще, как в парной. Даже, когда наступило похолодание (29).

Сегодня среда, я по графику выходной, а у Иры наоборот - работа не с часу дня, а с самого утра. Самый удобный случай произвести дома мокрую уборку, что я и делаю. Но до чего жарко! А убирать дома куда труднее, чем на лестницах и в коридорах (я в то время убирал подъезды в 20-тажном доме) - одной мебели сколько приходится передвинуть с места на место! И знаешь, что я сделал (только никому не рассказывай о моем «передовом опыте»!)? Запер дверь на защелку (вдруг Ира досрочно вернется домой или придет Наташа, у которой тоже есть ключ, забежит), принял душ и, не вытираясь, голяком, извиняюсь, принялся за работу. Только тем и спасся. Ну вот, малость передохнул, пойду ставить мебель на место.

..11.10.01. День памяти и скорби, день траура по жертвам катастрофы ТУ-154 над Черным морем. Знаешь, Люда, я раньше как-то симпатизировал вашему Кучме - что ни говори, «наш человек», первый известный мне президент из конструкторов. А вчера я в нем разочаровался. Конечно, не потому, что узнал, что президент Узбекистана Ниязов тоже был ведущим конструктором (на Ташкентском авиазаводе), а после развязного и наглого заявления Кучмы по поводу того, что этот самолет сбит украинской ракетой, что-то вроде: «Ничего страшного, ошибка, с кем не бывает, мы не хуже других, у других были и более серьезные ошибки». И все это без тени сочувствия, без стыда за бессовестное вранье в течение недели, когда всему миру с первых же минут благодаря информации американского спутника было известна правда! В общем, у нас сегодня траур, проходит специальное заседание кнессета в присутствии посла России Литвинова.

А где же посол Украины? А, он наверное в Ливане! Там со вчерашнего дня боевики террористической организации «Хизбалла» приносят поздравления украинскому батальону миротворческих сил ООН в связи с успешной украинской операцией против израильских агрессоров. Спасибо, родина! Нет, я определенно больше никому не скажу, что приехал из Украины, где не только не умеют стрелять, но даже соврать правдоподобно не могут. Я не из Украины! Я - из Кременчуга!

А ты еще пишешь, что наши земляки ездят вставлять зубы на Украине. Чудаки! Мало того, что по дороге или там вполне могут подстрелить, так еще и забыли поговорку «Дешева юшка, та гiрко iсти»! Мы с Ирой в свое время тоже поддались на эту удочку и перед отъедом в Израиль вставили зубы на Украине (у знакомого врача!). Ну и где теперь те зубы? Все пришлось делать по новой!...

(Ну и далее в таком же духе...)

На днях в Технионе увидел девчонку, страшно похожую на неё: такая же белобрысая, такой же высокий лоб, такой же носик, только без её очаровательной улыбки. Вдруг страшно забилось сердце… При другом раскладе событий, это вполне могла бы быть её внучка. Но, не сложилось…

Она была старше меня, а я относился к ней как к маленькой.

Люда была страшно застенчива. Когда ее на занятии подымали для ответа с места или у доски, она моментально краснела, а руки становились буквально багровыми, и она старалась упрятать их от посторонних взглядов.

Сначала мы с нею дружили не напрямую, а через нашу общую подругу Риту Резник, и только когда Рита уехала в Донбасс эта общая с ней дружба сблизила и нас.



На фото: Люда и Рита на праздновании 25-летия окончания техникума



На фото: там же: Люда, Рита, Аркадий…

Как-то Люде понадобилась моя помощь в пересдаче экзамена, я стал приходить к ней домой, познакомился с ее родителями и сестрой. Её мама мне очень доверяла, на чем Люда немного, скажем так, спекулировала. Если ей предстояло поздно вечером вернуться домой, то она говорила, что будет со мной, и мама не волновалась.

Одно время мы так подружили, что ее фамилию Чепайкина кто-то из наших острословов переделал в Чепай-Ёсь-кина, что её страшно раздражало.

У неё были какие-то запутанные отношения с, казалось бы влюбленным в неё по уши, В.Л. (сейчас живет, кажется, в Иерусалиме), который из-за нашей с ней дружбы люто меня ненавидел. Поэтому я отошел в сторону, не желая им мешать. Через много лет, уже в письме в Израиль, она напишет, что дело было не во мне, в его маме, которая не разрешала ему не то что жениться, а даже дружить с нееврейской девочкой, и нашла ему еврейскую невесту.

А Люда по направлению уехала в Харьков на завод Малышева и только незадолго до моего увольнения с завода появилась на Дормаше. Судя по тому, что у нее теперь была другая фамилия (Крупеня), в Харькове она вышла замуж. Позже я узнал, что с мужем она развелась и приехала с дочкой жить к родителям (её отец работал тоже на Дормаше, начальником заготовительного цеха).

За следующие тридцать лет мы виделись, как мне помнится, всего лишь три раза: на праздновании 25-летия окончания техникума (1980 год), на встрече с нашим одноклассником, другом В. Л., Додиком Зильбербергом, который, как потом оказалось, приезжал прощаться перед отъездом толи в Германию, толи в Израиль, и еще как-то в городе, проезжая мимо на велосипеде, я увидел ее с уже взрослой дочерью Олей на остановке троллейбуса, и остановился поговорить.

А потом она начала писать нам с Ирой в Израиль. Она была тяжело больна, ей помогали, кроме дочки и сестры, бывшие сослуживцы и, конечно, Рита, которая теперь снова живет в Кременчуге. Днем мучилась от приступов астмы и только по ночам, когда ей становилось легче, писала длинные и очень интересные письма-воспоминания о нашей учебе в техникуме, о ее жизни в Харькове, на которые я, не медля, отвечал. Они все у меня хранятся, но перечитывать их я пока не рискую: боюсь, сердце не выдержит…

Потом из её писем я понял, что ей не просто плохо, а очень плохо и стал, не дожидаясь ее ответов, писать ей каждый день. Мне казалось, что этими письмами я смогу ее как-то удержать….

Но однажды я вдруг получил по электронной почте письмо от ее дочки: «Дядя Ёся, мамы уже нет…».

Вот и всё.

Пытался найти в компьютере последние письма к ней, но за прошедшие пять лет, я столько раз менял компьютер и переписывал всю информацию с диска на диск, что вконец запутался, и того, что хотел, не отыскал. Но зато нашел письмо, которое меня самого заинтересовало. Завтра помещу фрагмент из него.

P.S.

Это сообшение уже было подготовлено в черновике, когда я вынул из почтового ящика письмо от Риты:

..."Не хотела писать, но и не писать не могу: в феврале умерла Оля Крупеня, Людина дочь. Ей был всего 41 год! У нее был плавающий тромб, но, когда поставили диагноз, было уже поздно"...

Вот так...

Здравствуй, Аркадий! Давно я тебе не писал.
Не было в этом ни умыслов злых,ни каприза:
просто тебя удивить мне хотелось сюрпризом -
в гости обещанных Соню и Яшу я ждал.



Думал, письмо мы напишем тебе вчетвером,
вот зададим тебе к празднику Песах загадку!
Что получилось? Об этом узнаешь потом.
Хочется мне обо всем рассказатьпо порядку.

Целых полгода писали они и звонили,
что собираются нашу страну посетить,
пока, наконец, и, маршруты, и срок уточнили,
осталось придумать,как встретить и чем угостить.

(Мне непонятен закон, по которому время живет:
дома - летит,на работе - ползет монотонно.
Но как мне порою нечаянно в жизни везет!
Горкина Фимы ты номер достал телефона!



Не думая долго, как только лишь номер узнал,
я ему позвонил, и мы с ним говорили немного.
Фима с любовью тебя и меня вспоминал,
был он расстроен до слез и немного растроган.

Пришлось отослать ему срочно большое письмо,
а он обещал на него мне, не медля, ответить.
Я знаю, Аркадий,ты помнишь и любишь его -
не так нас и много сегодня осталось на свете!)

...А что ж Нудельманы? Тут хитро закручен сюжет.
Мы с Ирой на плечи взвалили рюкзак и корзину



и, несмотря на наш скудный семейный бюджет,
весь рынок скупили и все, что ни есть, магазины.

(Да, кстати,недавно от Риты письмо получил.



Встречается с Витей,



а также с Чепайкиной Людой.



Ну как не ответить на письма «оттуда»?
Ответил. Немного о прошлом грустил).

...А что ж Нудельманы? Мы ждем с нетерпением их,
Чистим для них (и на Песах) до блеска квартиру,
О нашей красавице-Хайфе готовим для них сувениры
И подходящий по случаю пишем им стих:

«К нам друг приехал лучший
(откройте дверь скорей!),
в Германии живущий
украинский еврей.

Из рая коммунизма
он прямо в ад попал:
бесплатно ставят клизму
и платят «социал».

Раввин ни у кого там
не требует кашрут,
там ездят по субботам
и сало вдоволь жрут.

Еврейская ватага
не прется в бундестаг,
не свалит Нетаньягу
там генерал Барак

и при нажиме слабом
фашистов внуки, блин,
не отдадут арабам
Восточный свой Берлин!

Не вешает на уши
там макарон мулла
и не палит «Катюшей»
по немцам Хизбалла.

Там хорошо живется!
И люди говорят,
туда недаром рвется
товарищ Арафат.

Его давно уж ждущий
стучится у дверей
в Германии живущий
украинский еврей!»

С нетерпением ждали,на месте сидеть не могли -
вот сейчас позвонят и помчимся встречать мы автобус.
Наконец-то прорвался, как будто бы с края земли,
близко к ночик нам Яшин взволнованный голос.

«Мы тут с Соней в Нетании встретили весь Кременчуг!
Средь бесед и визитов минутой ПЯТЬ ДНЕЙ(!) пролетело,
и как раз перед выездом в Хайфу внезапно и вдруг,
так случилось,серьезно она заболела»!

Ну что тут поделаешь? Годы так быстро бегут.
Давно позади время юное дружбы беспечной.
Из Нетании в Хайфу автобусом сорок минут...
А сколько осталось до станции нашей конечной?

Мы с Ирой уселись вдвоем за накрытым столом,
нам было и гнусно,и грустно,и просто тоскливо.
Отставили в сторону емкости с терпким вином
и молча тянули любимоеЯшино пиво...

Как видишь, напрасно давно я тебе не писал.
И не было в этом ни умыслов злых, ни каприза.
Зачем удивить мне тебя захотелось сюрпризом ?
Ну что мне ответить? О, если б, о, если б я знал!

И пусть мне досадно,но я никого не ругаю,
И пусть мне обидно, но я никого не виню.
И только себя я в ошибках своих упрекаю
и только себе я сегодня в сердцах говорю:

«Ты не сердись и не очень ругай его,
если случайно окажется вдруг
обыкновенным еврейским фраером
так называемый лучший друг.

Не обращай никакого внимания,
просто пойми, постарайся простить,
что он, не простившись, уехал в Германию,
и, обещав, не приехал гостить.

Так уж сложились его обстоятельства,
Зря ты считаешь, что это обман...
Не можешь? Пиши на бумажке ругательства,
мелко порви - и поглубже в карман!

Только не думай, что Этот - единственный,
Нет! Уважая и крепко любя,
не раз и не два по причине таинственной
еще подведут и другие тебя!»

Ты мне предлагаешь издать поэтический сборник.
Тебе я не в силах, Аркадий, мой друг, отказать.
Сегодня - среда, а вчера, это значит во вторник,
как видишь, я начал в компьютер стихи загонять.

И трудно теперь перейти мне на скучную прозу,
а надобно как-то письмо потихоньку кончать.
ты Асе и детям и Сюне, пожалуйста с Розой,
от нас постарайся горячий привет передать!

31.03.99

Четыре года мы с ним, колесо в колесо, в любую погоду ездили по мосту через Днепр в машиностроительный техникум, четыре года сидели рядом за одним и тем же столом, четыре года старались писать конспекты чертежным шрифтом…



На фото: Аркадий (справа) и Слава Колесников в колхозе.

Потом расстались на пять лет, за которые я окончил институт, а он отслужил армию и начал работать на «Дормаше». Между прочим, конструктором, которым пока еще не стал я, и под руководством того самого Володи Цундера, которого мне поручено переманить в СКБО…

Аркадий уже тоже успел жениться.



На фото - Аркадий с женой.

Его жену Асю мы с Ирой знаем еще по школе. Теперь она работает библиотекарем в техническом училище на улице Пролетарской, где живут мои родители. А живут они с Аркадием у ее родителей на улице Бутырина – недалеко от моих. Так что иногда мы с Аркадием вместе ходим домой с работы. Ходили, потому что теперь наши пути расходятся.

Теперь мы будем встречаться гораздо реже, чем раньше…

Но, будем, как например на 25-летии окончания техникума.



На фото: Аркадий со мной (крайние слева в заднем ряду)

Потом Аркадий перейдет с «Дормаша» в отдел технической информации управления магистральнызх трубопроводов «Дружба». И, когда мне с еще одним нашим соучеником, Витей Ванжулой, понадобится информация о технологии и оборудовании для изоляции трубопроводов, он нам будет помогать.

Помогать другим – это, по-моему, его страсть.

Когда перед отъездом в Израиль, мне нужно будет упаковать и отвезти на таможенный досмотр наш багаж, в том числе около полутонны бумажной продукции, Аркадий перед работой прибежит км нам помогать, и будет бегом и вприпрыжку через несколько ступенек таскать с четвертого этажа разу по четыре коробки, хотя в этом и не будет особой необходимости, потому что чуть попозже должна была придти целая бригада моих бывших сотрудников по ВНИПТИВагону. Но, он не мог не помочь…

Сейчас он живет в Уотербери, в США



и тоже помогает – сыну и невестке. Раньше мы очень интенсивно переписывались, но теперь он предпочитает разговоры по телефону, которых я терпеть не могу. Недавно он купил компьютер, но пока его не освоил и в Интернет не выходит. Ужасно жаль…

А ведь было время, когда мы часто писали друг другу…

Завтра помещу одно из моих писем ему…