я иду, глазея, неизменно, в асфальт. и от меня разбегаются кусочки пакетов, твердые снежинки и камушки. знакомые люди упорно продолжают спрашивать: "ты что, болеешь?", а незнакомые просто сочувственно смотрят.

я отвожу глаза, в дыме сигареты вижу изгибистый след от доски по девственному мягкому снегу, коллекционирую пуговицы, раскулачиваю взглядом автобусные стекла, стараюсь хоть время от времени просыпаться, снова съеживаюсь от количества людей на улицах и предвкушаю сегодняшнее свое утопленничество в спасительном необъятном одеяле рыж. в одеяле, где мой, изрешеченный шрамами, разум получит новую, свежую, еще одну глубокую царапину. не знаю только, стоит ли жалеть, что зализывать потом придется самой? богатый опыт.

сегодня разговаривали с Ксеней про социальные сети - контакт, одноклассники. каждый может узнать о вас все, что захочет, если ему это понадобится. люди, может, и сами отчасти к этому стремятся. засветиться, вроде как. но дело не в том. даже если вы не хотите, чтобы о вас кто-то что-то знал, тот человек, который этого хочет, если у него есть немного денег, может запросто обратиться в нужное место и получить на вас полное досье. сейчас это не новость и не проблема. но и не в этом вовсе дело! какая в хуй разница, кто там что о вас будет знать, - прививки, судимости, места работы, место прописки, настоящее место жительства, номер паспорта, интересы, телефон - если он не будет знать самого главного: вас. человеческая суть, сами корни, давно потеряли ценность. но почему-то по этому поводу не пишут миллион статей в газетах и интернете. that is.

если бы мама была рядом, я бы сказала ей: "не жди".

искореженные острые снежинки со свистом летят вниз, протыкая мой шарф, отрезая волосы, ударяются об землю, отталкиваются, и опять вверх, и снова заново. это другая зима, это зима ненужная. стены стекают на меня по ночам, я не стелю диван, просто накрываюсь одеялом и сплю в куче хлама, который не могу разгрести. если честно, я не помню, когда последний раз вечером была в нормальном состоянии (трезвом, что ли). препод спросил сегодня: "вы что, болеете?". я сначала не сообразила, стоит ли обижаться. а потом поняла, что мне откровенно похуй на то, как я там выгляжу со стороны.

гипс мне сняли. через 2.5 часа после этого я уехала на неделю в горы. каждый день с утра до вечера я расстегивала снег, он шуршал и углублялся. ну, и литры водки, конечно, - куда ж деваться, это уже почти конец. теперь мне снова нечем дышать в городе. мне.снова.нечем.дышать.

вчера мы были с папой в магазине. я чуть не плакала. вы бы видели папу: он захотел холодец в баночке - он взял холодец в баночке. он захотел гусиный паштет - он взял гусиный паштет. папа сказал мне брать сок, какой только захочу, и я взяла. а потом, на кассе, он так гордо рассчитался, при этом сказав при продавщице, что привез мне мнооого еще мяса. мы с папой не были вместе в магазине лет 5-6, а вчера вот были.

- что-то город такой неуютный...
конечно, он неуютный. это же недолето, - пыль и солнце, приправленные ледяным ветром. я же так не люблю обманы. мое окровавленное сознание проглотито полгода одним махом, и время поползло назад: вот сегодня мы, например, здесь, а завтра будем уже в самой натуральной зиме. такой, что зимистее не бывает: горы снега, горы звезд, горы гор. так что не ищите раньше, чем недели через две, потому что неделю мы будем пропадать под огромным зимним одеялом, где нас никто не сможет найти, а потом, еще неделю, в депрессии, скучая, в этот раз под мягким глубоким одеялом-самолетом. одеялом-самолетом, транспортирующим кедровые орешки... с рейсом №300. отсюда.

Зул, с днем рождения :)

поезд идет ко дну, небо истекает кровью, буди меня - трогай за плечо холодными пальцами - мне так жарко, мне так горячо. под моими закрытыми веками пульсируют и расплываются волны дрожащего света, из-за этого у меня зудит лицо. я никогда не найду тебя снова.

боже мой, мы так наелись соплями, что сейчас превратились в закоченелых циников и прагматиков. я говорю "мы", потому что всегда страшно признавать и признаваться в том, что ты - один. дырявя губы, пропитавшиеся корицей и укусами.

я втираю волосы в глазные яблоки. они, наверное, очень вкусные, если их курить.
вчера снег смыл все цвета с города, а сегодня они снова наполняются, но такие тусклые и прозрачные,что мои синяки под глазами ярче, а белки - краснее.

каждый фонарь - это планета Сатурн. сегодня я видела, как дом съедает солнце. ничего красивее я не видела давно. я... улыбалась...

кондуктор не устает твердить "выхода нет".

в автобусе я видела старую съежившуюся куклу. она держалась за 2 поручня одновременно.
я рассыпаюсь на десятикопеечные монеты и они бегут за мой хвостиком.
я слишком сильно качаю стол ладонями, у меня такие красные глаза.
на кухне пахнет оппаленой свининой.

- люди вешают ботинки
на цветастые картинки
ходят с ними в огород.
поп ебет собаку. вот.
- ты же хотела не материться?
- это не я!

- чего молчишь?
- потому что я не могу оторвать глаза от плиточек. они превратились в море и теперь светят мне в глаза большими фарами.

У меня в голове - снова вертиль.
Лиля дышит, как плавец греблей.
Одна коленка - выше другой.
И фламинго-леопарды соревнуются, как ветер. Да сегодня я и сама, как ветер - соревнуюсь в губке и под пластырем. Правая часть тела неизменно подшучивается.

Техно.
Пива!
Тыц-тыц-тун-тун.
Инь и янь из проводов.

Белая посылка прямоугольная с волосатым хвостом, разрезая воздух, мчится к вам на велосипеде, чтобы доставить себя.

Красный цвет разъедает мне глаза.
А очки можно протирать спиртом?

Апостроф. Рука-прищепка.
Волна квадратиков, делающих сальто, пробегает снизу вверх по аорте. У меня двигается гипс.

У меня в горле бегает кусочек яблочка.

Мое белое тело накрыли по диагонали по лицо разноцветным шарфом.

Я-готичная сижу на лавке, подогнув ноги, в нашем театре.

- Слушай, я вижу летающего жирафа с цветком конопли на спине.. ой.. над спиной.
- ДА!!

Вокруг наручники.

На ветках из тени на стенах висят люди в платьях.

Раскаленные плечи, меня пронизывают сотни фиолетовых льдинок, поднимите меня за руки, выудите из этого болота, губы синеют, ноги сжимаются, за спиной, вокруг спины, дрожа и наслаждаясь.

Да опусти ты свои пальцы в мягкое непронзаемое желе, вдохни полоски, купи пакеты, не снимай мои розовые очки, не отпускай меня. Или по бокам дороги рискуют исчезнуть все деревья, ветра и улыбок в зеркало заднего вида не станет, рот ссохнется, а мы больше ничего не сможем сказать друг другу.

Я маленький озлобленный воробушек.
Бесконечно-длинный голос.
Бесконечное количество железных колец.

В соседней комнате скрипнули ставни, я иду на звук.

Все пальцы снова в варенье, в варенье со вкусом чеснока, я осторожно шагаю между клеток и стульев, щупая глазами темный воздух трипа, голубого, как серый шнурок.

Из моих ноздрей и рта вылетают полупрозрачные красные уверенные цилиндрические трубки по направлению в форме крючка.

Ветром мне исцарапало все веки.
Кипиш сверху вниз.

И вообще, дышать - это дискомфортно.
Здравствуйте, это программа пока все дома и пока все ушли.

Гулкая весна, не убирай с меня руки, желтые листья подо мной, разорви пальто, оближи мое ухо, быстрее, громче, только не убирай руки, дыши сбивчивее, хватай меня за шею, как мы далекооо отсюда.
Я хочу смотреть на тебя так, чтобы на нас оборачивались люди.
Я иду по краторам вулканов.

Bonus:
Стайка запятых пробежала с запада, оставляя за собой спасительный шлейф, freeride, ending i masturbation. Я не могу тебе доверить эту информацию, потому что меня атакуют неокрепшие мозги, а Лиля шепчет "Настя".

Спустя 15 часов:
Переливающаяся зеленая ракушка-конопля. Все вокруг очень зеленое - зелен весь мир и даже голуби. Главное - не протягивайте мне книжки. Под кисло-острым соусом.

Я бы тоже не хотела иметь настоящий дворец. Как представлю, сколько там может быть палева и твердых знаков, так сразу хочется уютно устроиться в летающей тарелке и качаться, как в гамаке.

Рука определенно потеряла свое место. Мне категорически не хватает воздуха.

Антимонахомахия.
Япзеду липкое.

- у тебя зрачков нет, вместо зрачков - я.

Губы съедают ногти.
Домашние котлеты и танцы под машины.
Мы не соглашаемся на такую проституцию.

Трансформеры. Я тону в лилином плече. Дариуш прижимает рукой воздух вниз, он утрамбовывает его в маленький прозрачный куб и запах грибов его не отвлекает.

В полу - небольшие нефтяные твердые омуты, которые прячутся около железа, маскируясь под безобидность.

Pani Suszkewicz. Бумажный кораблик готовится взлететь в горизонтальном направлении.

Bonus:
Да, я озабоченный обкуренный поэт с невидимыми бакенбардами и тетрадью пожелтевшей. В чернильнице стоит перо, а мне почти 17.

За нами охотятся автобусы и зовут вовнутрь тихим женским протяжным голосом "быстре-еее". а асфальт летний. мы не успеем ни-ку-да.

Же же - это насекомая в саванне с закатом.

Да, я еду вверх по асфальтовой горе, и люди на меня косятся зачем-то своими неуместными глазками-перфораторами. Блин, я не могу, на меня даже их ботинки глазеют.

У меня волосы на голове пульсируют, по улицам ходят двойники с искореженными лицами, на обгон пошли детские души, а мои пальцы не могут остановиться. У меня рука и мизинец левой ноги плачут, а музыка предостерегает от сияющей оранжевой кнопочки. Ну, вот я и говорю - оранжевой, шуршащей, в клеточку, не знающей конца.

ходила вчера в больницу на повторный рентген. пришла, заняла очередь, за мной стал народ собираться. приходит человек:
- кто последний?
- я.
приходит следующий:
- кто последний?
- я.
приходит еще один:
- кто крайний?
- я.
- (не увидев отозвавшегося) кто??
- я-я.

а вот дальше начинается самое интересное. у людей заложено где-то авто-сохранение и повторение последней услышанной позиции?
к очереди присоединяется четвертый человек:
- кто крайний в очереди?
- я-я.
на этом моменте я немного удивилась. но когда пришел еще один человек, и на его ожидаемый вопрос снова поступил ответ: "Я-Я.", то мною и вовсе было решено, что люди - зомби, запрограммированные на повтор сказанного предыдущим оратором. тут наступила моя очередь, я зашла в кабинет и не знаю, сколько еще народу признавалось, что "он-он" последний в очереди. интересно, а если бы кто-то вдруг решил сказать "я-я-я", то остальные бы тоже так говорили? мне напоминает это будильник, который был лет 5 назад у родителей. будильник каждые секунд 20 прибавлял по одному пику. начиналось все безобидно: пик.пик.пик.пик. потом пик-пик.пик-пик.пик-пик. а потом пик-пик-пик.пик-пик-пик. а потом и вовсе пикпикпикпикпикпикпик и так до бесконечности.

p.s. гипс мне не сняли. сказали ходить еще неделю. а это рушит мои планы относительно поездки на Ергаки с 31 марта по 6 апреля, которую я благоговейно ждала 2 месяца. так что, конечно, я ненавижу теперь весь мир, свои не срастающиеся кости и непредвиденные обстоятельства.

Настроение сейчас - повторить

Я скроюсь, как страус.
Вот, смотри, я скрылась, а вот - как страус.

Цветы как железо.
Сука, пока я несла лампу, она перегорела.

Чо-какчо.
Ишкиндр.
Нога прилипла к ручке.
Сука, куда.
Ебана в рот.
Ебана в рот.
Сука, оно мной завладевает.
Вооот...

Ты такой фраер, пиздец.
Блядь, мы червяки как будто ягодные, а не прыгаем.
Да,блядь, мы много материмся, да, и хуле?

Да,блядь,ягодные червяки, да, и хуле? ягодне?

Вы думаете, мы в комнате и лежим, но на самом деле мы в лете и движемся - все движется.

- охуенно...
- ДА ВООБЩЕ!!

Нигерский район.

Из скулы - в шрам - из шрама - в змейку - из змейки - в морского конька. А там уже и до страстной любви недалеко. Россия. 1917 год.

Конец. у.
Хуй?
Тар-рар-рей.
Радуга...
Я хочу писать вниз головой (резко меняется почерк).
Боже мой, я в песке.
У меня в горле железный коллапс.
И нога - крадется.

Просто есть гражданин в коробке.
И вареник в холодильнике тоже. есть.

Это выглядит как-то непристойно.

Лилина попа летает. Да, я на нее смотрю. (опять полетела только что. а ноги - наоборот - вниз).

23.07. было.

Ебать, я потеряла это умение умение.
Только не точки. и только не дверь.

Мяк.

Толчками пальм под коленки я заливаю в свои глаза изображение солнца вокруг, которое чирикает и машет крыльями, как блин, улыбающийся и не менее желто-оранжевый. И ресницы летают, как сумасшедшие. Другие, длинные ресницы, не с этого пляжа совсем. Да и с пляжа ли? Ему в таких местах не комфортно, потому что он в другой, дождливой реальности, где мокрая лавка около памятника в маленьком круглом вальерчике - не для бульдогов, нет - под большим черным зонтиком сидишь рядом, в пальто, и обнимаешь меня одной рукой - другой, свободной, которой не держишь зонт, на котором нет кольца и браслета, тем более, нет.

Я вурдалак. давай ликвидируем свет.
Бумага цепляется за стену своей маленькой ручкой.

- Че опять?
- Ниче, все нормально. я злой гений.
- Что?
- Лиля, ну че ты, мы же не в средневековье (и даже не в 16 веке).
- Ну и что?

Ой!!!!!!!!!!
Писяяят!
А ведь и в самом деле, почему бы так не поступить?
32:12
22:21

- Лиля, ты этот... гиененок. Блядь, ты опять фея! Старая фея!

Ооооой оооой ооой! й!
Что это со мной?
Сука, стена провалилась, и прямо ко мне под лопатку.

- Ручки так скрипят, вообще.
- Да вообще шипят прямо.

Я ем тонкие рулетики с кунжутом - с божественно сладким и мягким кунжутом.
Аааам! Вот. еще разок.

- Я забыла.
- Зато я вспомнила.
Если бы я была изобретателем, я изобрела бы генератор передачи памяти - чтобы ее хватило на всех и не пришлось бы придумывать слова.

Мои брови заебались вздыматься.
Лиля собирается резать что-то бутылкой из-под сока.

- Сука, я хочу заправить в них шорты.
- Заправь.
- Не хочу.

- У меня в левом ухе мурлыкает кошка.
- Нихуя себе, как тебе повезло.
- И усами щекочет.
- Так она у тебя там мурлыкает, или вся?

Я лежу под водопадом, прямо на камнях. горячая вода. боже мой.

Большой черный ноготь на диване.
С какой хуяли?

Да не худеют они! они просто каждое утро просыпаются в 6 утра и едут торговать на КрасТЭЦ. А в остальное время их расчленяют одногруппники.

При каждом повороте зверя хотя бы на один градус, у меня подкашиваются коленки.

С неба падают звезды прямо мне на щеки. И даже снега не было. Я очень хочу, чтобы меня гладили, правда. Только боюсь, что мне могут нечаянно смахнуть эти звезды, а этого я не могу позволить, так что одна. В пустом-пустом поле, с высокой, желтой, по грудь, травой, с лесом за спиной, - не пойду. Еще столько исцарапанной реальности впереди, с переплетающимися спицами и пустыми видимыми коридорами, где всегда есть еще, и откуда однажды не выберешься, не вернешься. Останутся только пятки и страшные старые дети, которые будут только заводить.
Привет всем.

Вибрация в клетке. Шлюзы. Трюфель. Опостылевший город. Собака в пуховике. Шахматы и помидор.

Бесконечное количество механизмов.
Я съела ручку. Я почти ее прикончила.
Как мягко.
Музыка - медуза. Ноги - педали.

Начну все с чистого листа - пойду на кухню.
p.s. Лилина ручка проснулась и живет своей жизнью.
И, да, на самом деле не хочу есть, но ем. Да, и хуле?

NB! На заметку себе: пакет - не кошка.

За окном волки. Естественно, с прилагающимся северным сиянием - ведь мы же на Аляске.

Мы не послушались Мертвых Дельфинов - они слишком эротично поют о запретах.
Не знаю, кто был рыжиком у Борецкой, но мой рыжик - Лиля.

У меня в голове большая свинцовая капля.
У меня на нёбе высечены письмена.
Биты выбивают тишину.
Люстра тает в воздухе.

- Есть такое слово "искончаться"?
- Нет.
- А у меня будет.

Музыка гигантской разноцветной стрелкой врезается мне в ухо.
Я должна закончить ручку.
Сегодня ночью я присуждаю этому фонарю новый, более высокий ранг - ранг Луны. А выше - только другая галактика со своими синеперыми миллениумами и пористыми разводами в форме розетки.
Из моей головы просто больше нечего удалять.

Кролик утробно мяукает.

Я бы с удовольствием скинула Землю с края Земли.

Боже мой, сколько движений я совершила за 3 минуты... зато следующие 3 вообще не шелохнусь.

Я передвигаюсь волнирующими прыжковатыми движениями.
Ну, вот, началось, я снова вижу предметы в инвизе.

Очень хочется заметить Лиле, что полосатые оранжевые носки поверх коричнево-зеленых носков в ромбик - это несколько безвкусно, мол, оделась она хуево. Мне хочется заметить это Лиле именно сейчас, в тот момент, когда Лиля лежит обкуренная в доску почти до бессознания.
Схохмила я щас, да.

краем глаза я замечаю движение. мой мозг немеет и сдвигается на миллиметр влево.
Скажите, я утомила уже всех людей на земле?

"Игуба-игуба" - это крик мутировавших лошадей.
Моих текучих мыслей хватит на всех.

И стравой.
Зверобой.
Супозвой.
Бля..это как супозвон прямо.

- Почему ты так надолго запала перед тем, как зевнуть? Ты вспоминала, как зевать?

- Мне смущает, когда во мне голый стонущий мужчина.

- Знаешь, в этой маске ты очень похожа на своего папу.
- Я ему так и передам. А у нас могут лопнуть желудки, если мы будем много есть?
- Не волнуйтесь, дядя Вадим.

В два сорок пять я одела маску и бандану и танцевала полчаса под драм.

Пшшшшшшш - это поезд крадется в Питер.

Привычная реальность нас наебывает - на самом деле за окном лето и кто-то под балконом бензопилой обрубает высохшие ненужные деревья у веток, чтобы им было легче рости.

На обоях висит гиря.
Мне хочется закончить на этом.

Так хорошо не болеть жизнью...

Разрежьте меня, пожалуйста, горизонтально пополам, ровно на месте пупка, только можно это как-нибудь, чтобы будто оргазм?

Маска неожиданно проскользнула по ту сторону черепа.

А сильнее всего мне жалко все живое.
Кажется, у меня образуется касперская губа.

Лилю проглотила подушка. Музыка проглотила тишину.

Вы некачественно замазали кровопотеки на стенах вашей белой краской, господа.

- Лиля, а твоя мама завтра не удивится, что мы за ночь съели булку хлеба и полбулки батона?
- Сука, я ем уже 150й раз за день. Ой, за ночь.
- Мы можем сожрать здесь все, если хочешь... (на музыку гр. Jane Air, композиция "Любовь и немного смерти").

Воздух под мои указательным пальцем левой руки очень прохладен.

С одной стороны, конечно, Лиля спит, но с другой стороны, она танцует. Той частью черепа, где растут волосы.

Горло болит так, что каждый раз, когда я пытаюсь сглотнуть, у меня щипит бровь. левую.
Что-то у меня все такое левое.

Мое тело откидывается назад, а пальцы подпевают.

Предлагаю на этом закончить. Еще раз. А то я бля уже полтетрадки исписала. Провода от головы - это драм. 4.57.

Боже мой, сегодня ночью со мной было настоящее лето.

Bonus:
"Реальность в горошек, в полоску, вся в дырах,
Погрязла в парах диклофоса и жира,
Клокочет питардами мира, похоже.
Мне руки едят те мурашки на коже.

Оторваны пальцы, изъедена мебель -
Реальность сморкается звездами в небе,
И ромбами тычет в глаза постояльцев.
Укроюсь от этого под одеяльцем."

"В аду веселее - там черти танцуют,
На лаве рогами картинки рисуют.
Там жарко и сухо. Там лето, короче.
И вы засыпайте, спокойной вам ночи."

"Честно? Я бы на твоем месте посторила космический бластер, прикрутила бы к нему вентилятор, оторванный от спины Карлсона, и съебала бы на другую планету. Ну, а что тут делать-то? Лета вон нет, нихуя нет, нет даже земляники с голубоцветочного поля, которую можно было бы положить в любимую юбку и навсегда ее запачкать. Земляни-ка то - не клубника, а с молоком. И у меня больше нет юбки, а поле-то, можно подумать, есть что ли? Все, все, я выравниваюсь... Ну конечно же я курила! При чем тут земляника? (Лиле привет) А тебе - буфет. Ты привезешь свой свеженький космический бластер в буфете? Иобана, у меня ощущение, что я пишу на польском языке. Не обманывай, ты - на русском. Я сама видела - белым-беленьким по квадратикам хрустящим написано было".

"Нравится песня? Это The Velvet Underground. Только я не знаю, как правильно читается - на английский-то я не хожу". конечно, не ходит Ксеня на английский, ведь мы же с утра рассказываем друг другу за яичницей про своих первых любовей, вместо пары в 9.00.

первая моя серьезная любовь приключилась в деревне. мне тогда еще и 10 не было, наверное, когда мы познакомились с Вовкой) Вовка был меня старше года на 3-4, высокий, худой хулиган, который жил через дорогу. мы катались на велике, потом он мне этот велик чинил, а потом, втихаря наблюдая, как он играет в футбол, я поняла, что его люблю.

виделись мы редко, только летом, и то, чем сильнее я взрослела, тем реже и короче становились мои визиты к бабушке с дедом. сейчас это уже только как вспышки воспоминаний в голове: вот один год мы маленькие бегаем по улице, вот год мы у меня на веранде играем в каких-то рыбок механических, вот он меня высвистывает из дома пикульками (знаете, бывают такие стручки маленькие зеленые, там внутри горошинки. если правильно их извлечь и с нужной стороны распороть стручок, то можно свистеть на стопицот километров далеко), вот я, проезжая на машине, вижу его где-то в другом конце деревни в компании парней, курит, вот я его догоняю по пути на водокачку, говорю, что мне не нравится соседская девочка, что я хочу гулять снова с ним - почему мы больше не гуляем? - ругаю за сплошные тройки в аттестате за 9 класс, вот Вовка караулит меня, пока я курю в закаулке "тройку", а вот он меня больше не караулит и не высвистывает, потому что гуляет с блондинистой противной девочкой, трепит ее за волосы, смеется и не приходит.

а еще через год он уронил подо мной лавку, и все мои зеленые джинсы были в пыли и грязи, на локте - ссадина. мы смеялись как сумасшедшие. и тогда первый и единственный раз обнялись. на прощание. он подарил мне батарейки в плеер. я не видела его 3 года, до этого лета, и то издалека, - раздолбай Вовка из хрущевки, высокий худой мальчик с сильными руками и выцветшими волосами, заставляющий меня конвульсивно трястись от волнения одним только своим появлением в радиусе 5 метров, превратился в толстошеего большого настоящего Вову со стрижкой-ежиком. бабушка говорит, что он перетрахал почти все женское население деревни, не утруждая себя обращением внимания на возраст очередной пассии и, в конце концов, женился на десятикласснице.

мне жалко, когда стираются временем такие чувства, какие у меня были к нему. так что в моих снах с ним, которые наведываются неизменно минимум раз в полгода, независимо от того, сколько бы времени не прошло с моих летних восторгов, он навсегда останется именно тем самым Вовкой, который демонстративно ходил мимо моего дома и заботливо улыбался.

сегодня он мне снился в костюме и с невестой. на невесту не смотрела, смотрела на него, потому что соскучилась. а скучать мне по нему еще всю жизнь.

по небу летают белые пакеты, вместо птиц.
и это небо совсем не то, как в моих снах - голубое, но голубое по-холодному.
я упиваюсь своим Воскресением в воскресенье, - мое имя говорит само за себя. наконец-то раздвинула шторы, пересилила себя и раздвинула шторы.

часто в детстве бабушка рассказывала мне пушкинское "мороз и солнце...", а я представляла маленькую теплую избушку, где стоит печь, а если свеситься с нее, то рядом будет пухлое окно, из которого видно этот мелькающий снег со следами от огромных санок, на которых мы никогда не уедем в голый лес.

и мы не слушаем своих бывших при случайной встрече, мы тратим деньги не на еду, - мы тратим деньги на кеды, испытывая болезненные ощущения от звуков музыки. "поколение пепси" - так нас окрестили. но как можно? если даже больше не осталось пепси в стеклянных бутылках 0.5, которые можно было бы разбить об край раковины и нанести увечья. остались только шапки D&G за семь с половиной косарей.

в какой-то момент Ксеня начала стыдиться нашего поведения. и почему-то тогда мы стали спокойны, как никогда.
но этой ночью мы сорвались.

проснувшись утром и вспомнив, что мы вчера вытворяли, я сказала только одно слово, но очень емкое и до конца характеризующее произошедшее и последствия: "пиздец".
на кухню, как обычно, заходить было страшно. долго не решалась.

- девочки, как клево, что дождь.
- да. и ноги таааакие бритые...

восторг от нашего напрочь бабского студенчества. примерно в конце третьей бутылки мы придумали план безбедного существования: Лиля, владелица заграна, едет в Европу, работает там год проституткой в поисках оргазма, получает гражданство и выписывает нам приглашения. мы отправляемся в Амстердам, играем на Ксюшиной скрипке в двумя струнами, гуляя по улице Красных Фонарей, и едим булочки с ганжем.

- знаешь, в чем минус всего? все рано или поздно кончается.

- давайте ляжем спать.
- ложись.
- я не умею.

а потом еще полчаса народные горловые пения. титаник скримом - охуеннейший кавер получился, скажу я вам. GO OOOOOOOON. если это вообще поддается здравому смыслу.

утром:
- уйди отсюда, ты напоминаешь мне о бухле.

я боюсь вечера, потому что вчера ночью два гопника проходили мимо моего балкона в тот момент, когда мы решили открыть новый курительный сезон вне квартиры. через 5 минут они каким-то образом вычислили мою квартиру и настойчиво стучались продолжительное время с неизменным обвинением нас в том, что мы "ссыкуем".

к черту любовь. видимый мною мир изрешечен белыми неоновыми полосами. весна закончилась.

я снова разучилась спать. лежу, слушаю по полтора часа пение сверчка, а потом оказывается, что это только шум воды в туалете. установка - самоликвидация. как же я уже заебалась ныть.

все сильнее уверяюсь в мысли, что у меня безнадежное раздвоение личности:
одна я сижу на лавке, сижу на солнце, сижу на тающем городе, разглядывая свои шнурки, - один желтый, другой зеленый, снова с детской челкой, тренируюсь подмигивать и улыбаться только одним краешком губ, перебирая определения:
весна - это окна оттаяли;
весна - это не холодно даже нараспашку;
весна - это опять радоваться;
весна - это Дельфин;
весна - это на балконе;
весна - это другие разговоры;
весна - это ассоциировать песни;
весна - это длинные дороги;
весна - это прошел еще один год;
весна - это место;
весна - это больше не зима?

а другая я сижу на подоконнике, сижу на закручивающейся пыли, сижу на неизбежно приближающемся утре, глядя на пустую пачку, снова на транслите, снова в никуда, да и снова некому. вкусный "Эликсир-Д" - портвейн "72". а когда-то было лето и сердце в клочья. теперь оно у меня бьется справа, потому что тогда слева вся почва выгорела и стала непригодна для какой-либо новой жизни. сердцу не оставалось ничего, кроме как перебраться на другую сторону меня. но правая половина вообще изначально не предназначена для чего-то большего, кроме как для абсолютно ровного биения. так и живу - на уже заранее готовых смайлах.

только вот я не понимаю, зачем мне снятся такие сны, после которых я открываю глаза и боюсь закрыть их обратно. горящие дети. и один маленький мальчик, повернувшись ко мне плавящимся одноглазым лицом просит проткнуть палкой голову через ухо, чтобы стать свободным. серо-коричневые люди, высасывающие друг у друга внутренности, - я помню это спустя годы. помню и сворачиваюсь клубком на диване, чтобы они не дотянулись до меня - эти мысли.

вчера, стоя около полуночи на улице, и глядя на свои окна, я поняла, что моя квартира - засасывающая черная дыра, которая питается любыми проявлениями положительных эмоций. то есть, она их впитывает в стены, куда-то еще их впитывает, не отдавая ничего обратно. правой створкой окна кухни она подмигивает, а балконом зала скалится, затягивая так быстро и решительно, что не хватает времени даже понять, что на самом деле этого не хочется. в любом случае, идти больше некуда.

- единственное, не стоит сейчас алкоголь употреблять.
- хорошо, без проблем.
с тех пор я пью каждый день.

привет, ненасытная на болезненные ощущения весна.

lick my scars (21:26:31 27/02/2008)
нет блядь удивленно посмотришь на руку и в обморок закатив глаза

lick my scars (21:26:38 27/02/2008)
типа первый раз видишь эту хуйню на руке

kiwi (21:27:01 27/02/2008)
ахахахааххаха

kiwi (21:27:03 27/02/2008)
так и сделаю

lick my scars (21:27:06 27/02/2008)
Мама - "Настя - что ЭТО???"

lick my scars (21:27:16 27/02/2008)
НАстя - "О_О ЕБАААТЬ"

lick my scars (21:27:18 27/02/2008)
и в обморок

я так и не придумала, как мне доставать ту огромную кастрюлю с борщем одной рукой, но мне везет: каждый день у меня оказываются дома разные люди, которые не только мне этот борщ достают, но еще и наливают, и разогревают, и моют после меня посуду. вот это жиииизнь. я уже начинаю привыкать. боюсь, как бы не стать капризной сволочью с потребительским отношением к людям к тому времени, как настанет мне время снимать гипс,) а вообще, я так подумала, конец марта у меня должен быть просто счастьем - я сниму гипс, вставлю в губу колечко, вместо шарика, приблизится начало апреля, ну, и пиздец, собственно! снова давить снег и ломать кости.

в универе на этой неделе я появилась дважды. один из разов - пьяная. то есть сегодня. потому что до 3 утра мы с пили с чуваком абсент: я никак не могла насмотреться, как горит в темноте синими огнями эта зеленая спитряга) утром - весело и мило. все реалии были неизменно сопряжены параллелями с тем, что мы пили в нечеловеческих количествах:
- у меня лицо зеленое, как абсент.
- а у меня непозволительно зеленые чулки.

вот интересно, 5.00 - это все-таки поздняя ночь или уже раннее утро? не могу решить, стоит ли мне бояться при выходе на улицу в это время, чтобы встречать с автобуса моего кормильца на следующие два дня.

+1. этим все сказано. весна атакует, а я больше не чувствую тяги к алкоголю, что-то происходит. время пальто и новых шарфов. время грязи в том числе - все будут ходить с коричневыми пятнами по колено, но это будет совсем нормально.
птицы временами орут так, что я просыпаюсь раньше задуманного, а Джек от этого всего еще больше свихнулся.

первая стипендия в этом семестре не обрадовала. да учеба вообще как-то не к месту сейчас. я ее не чувствую и не трогаю - пусть и она не трогает меня.

сломала руку. ко всем чертям. в 2х местах. вышло все очень нелепо: мне не повезло, как самому последнему неудачнику - под борд попался кусок льда, которого там десять лет могло не оказаться. но мы с рыж решили называть это так: "что с рукой? да каталась.. а че-то перекатовалась неудачно..", - непременно очень понтовым тоном и с отстраненным выражением лица. доска - мой бог. ради нее и руки не жалко. заживет, и быстрее снова. вчера, когда рука моя сломалась, я готова была зарыдать только в один момент: когда врач сказал, что на этом мой катательный сезон закончен. ну-ну.
а пока я ненавистно кошусь на гипс, печатаю только правой и привыкаю жить неполноценной жизнью. ни за что бы не подумала, что мне будет доставлять столько мучений элементарное закрытие входной двери или натягивание джинс. сейчас сижу и рассчитываю, как буду одной рукой доставать огромную кастрюлю с супом из холодильника, когда проголодаюсь.

Баобаб.
Главное - сидеть на кухне.
У меня такое ощущение, что выключатели щелкают сами собой -
оттуда и повелось оставлять открытыми некогда закрытые двери, откуда вылетают наши души, наивности и девственности, оставляя без пары цинизм, отрешения и саркастичность - черную-пречерную.
перегрызенные провода,
недоученный польский,
не съеденный полдник,
но в компенсацию за двойную порцию макарон с сыром, где джунгли на стенах в квадратик,
четыре кабинки с замыкающейся шваброй дверью,
и много-много мала места -
мало места там было слишком много.
офисы и мальчик в белом халате,
которым все пользуются.

пригвозденные помехи,
съехать вниз - необходимость.
незашитые прорехи,
торопливость-торопливость.

утекли зубные пасты.
семь узоров на картинах.
едут тихо в Осло ласты.
мы засели в карантинах.

бесконечное пищанье.
лезет вглубь ко мне под кожу.
свистни громче на прощанье.
это больше не тревожит.

красный угол из-под парты.
там волна и непохоже.
бросим след ко мне на карты.
снова звуки вверх под кожу.

тени скачут, кто быстрее.
вот одна членит другую.
может быть, подводит зрение?
я пурга и я пургую.

кружный, разовый, зеленый.
это все предохранитель.
клей же был такой паленый!
динозавр - прародитель.

Шум и изоляция от отблесков.
Мерцание и ненужные "активности" вперемешку с сальными глазками.
Даже не то.
Даже фу.
Хватит меня доставать.

-Зачинай.
-Ну, я и сказала.

Вика=Костя.

солнце плавит шторы, искореняя осень, которую я пророчила в мои вечные соседи по комнате - когда весна решает придти, ее уже ничто не остановит. день снова приобретает свою прелесть, потому что зима почти закончилась, - а зиме ведь идет только ночь. я ищу ногами асфальт. голый твердый асфальт безо всякого льда и снега. и у меня это уже начинает получаться! с каждым днем успехи все заметнее и заметнее.

когда я хочу покурить, то всегда взбираюсь на подоконник и сижу в одной и той же позе: одну ногу под себя, а другая в коленке согнута. спать я ложусь в тот момент, когда, сидя в таком положении, могу просто поднять глаза и увидеть прямо над собой луну, не совершая ни одного лишнего движения. таким образом, ночью электронные часы мне без нужды - я определяю время, когда пора ложиться спать, по луне, как раньше его определяли по солнцу. ночь, все-таки, уже такая родная стихия. для приблизительного представления: в десятом часу вечера луна находится примерно где-то чуть дальше моего уха.

и насколько же легче, когда есть, чего ждать. безотказное средство для проверки искренности-ложности весеннего настроения: если вы не можете пересилить себя, чтобы не улыбаться, как идиот, в автобусе, пытаясь спрятаться от дико-позитивного теплого света, который растопил стекла и пытается защекотать ресницы, значит все совсем не так плохо,)

я сама не заметила, как мне подсунули какой-то паленый клей. и кто подсунул. то есть, я хочу сказать, что, вроде как, все и клеится, но держится как-то неуверенно, а то и вообще - нет-нет, да и появляются какие-то прослойки-трещинки-не опасные, но заметные просветы. не получается добиться хоть в какой-то мелочи совершенства.

яркий пример - мои губы. если я вижу, что на них есть кожа, которую можно ободрать, то я ее, не задумываясь, обдираю. потому что мне хочется, чтобы не было ничего лишнего. я обдираю кусочки кожи, а из губ начинает идти кровь. и потом остается ранка. а дальше она еще неделю заживает. таким образом, я убрала лишнее, но осталась с откровенно-заметными пустотами. и не то чтобы я жалела, потому что лишнее, в любом случае, нужно исключать, но все равно существую редкие моменты (перед зеркалом), когда ты никак не можешь скрыть от самого себя, что губы-то ободранные, что на них красное, не в цвет, пятно, которое очень просто и основательно портит всю картину. а все из-за паленого клея.

меня снова укутала зима. только не та, где свобода, а та, где грязь. я стараюсь по возможности не поднимать глаза - панорама совсем не обнадеживает. черный-черный снег. в темноте лучше слышно - темнота оголяет звуки. и я уже нашла для себя самый приемлемый образ жизни: кататься и курить дурь, курить дурь и кататься. остальное - суета. в противном случае реальность безобразна. глупое дите, - вот мое амплуа. что это - социопатия или мизантропия - я еще не разобралась. но то, что я не могу найти свое место, - совсем точно. а еще не хватает слов.