ты бы мне - конфету, а я бы тебе - шоколадную фабрику
ты бы мне - газировку, а я бы тебе - ликерочный завод
ты бы мне - ноготь, а я бы тебе - почки. обе
ты бы мне - песочницу, а я бы тебе - пустыню Сахара
ты бы мне - атлас, а я бы тебе - целый Мир
ты бы мне - брошюрку, а я бы тебе - Александрийскую библиотеку,
ты бы мне - символ, а я бы тебе - санскрит,
ты бы мне - лампочку, а я бы тебе - Солнце.
так и жили бы - до бесконечности. ведь Солнце было бы у тебя в руках.

только ни в коем случае не стоит устанавливать себе ограничений. я вам говорю, вам, глупые, не умеющие делать мир идеальным, людишки, суки, шныряющие тут и там по улицам и подворотням, вам, лакающим свои трескучие напитки, вам, щелкающим своими кривыми клешнями, вам, выстраивающим себе каждый свою собственную вавилонскую пирамиду, вам, проклинающим тот день, когда появился кто-то, хоть на чуть-чуть отличающийся от вас, вам, плюющим ртутью, вам, прощающим друг другу все преступления, вам, отвечающим на телефонные звонки со скрежетом, вам, трясущимся над своей незначимостью, вам, всем.
и в тот момент, когда нервы все разом завяжутся в узлы, когда адроидный коллайдер разметает нас по Космосу, когда армия едящих тлю насекомых достигнет наконец-таки ночью ваших ртов, когда пыльные проруби окутают трубами планету Земля на несколько слоев, когда звездный дождь приветливо распотрошит наши города, когда все одновременно потеряют зрение, слух, дар речи и умение дышать, когда на население внезапно нападет палево перед волосами и каждый начнет с реактивной скоростью вырывать соседу пряди волос вместе с кожей, когда почва превратится в тесто, когда цифры 12111 перестанут иметь какое-то значение, когда в словарях останутся только слова, в которых присутствует буква "#", когда фигуры "овал" и "куб" поменяются содержимым, когда человеческие тела будут рассыпаться на кучи, - тогда я буду сидеть в самом заднем ряду, с широко распахнутыми глазами и приоткрытым от восторга ртом.

кротко мягко
мятой рубашкой
коленки
воздух
короткий отдых
режешь
взглядом
ловить тебя?
или сама
му
падать?
носочки
полюса на затылке
точки
шорох
мой
друг
проливной
уйдешь?
со мной?
по горлу водопадом
spirit из
бутылки
отдайся мне

болью в затылке

струнами на запястьях
сыграй мне

стоном на выдох
хрипом на вдох
спой
мне
ладно?
чтобы
я
оглох

Я закажу тебе шторку из настоящих цветов, чтобы ты могла любоваться на свое тело в орнаменте закатного солнца и вдыхать таящий воздух любимых запахов.
Я сфотографирую все места города, где мы любили друг друга, и развешаю фотографии на твоих стенах, чтобы ты не переставала меня хотеть.
Я буду учить французский и рассказывать тебе по утрам монологи из наших любимых фильмов наизусть, чтобы ты выпила свой кофе с первой сигаретой, улыбаясь.
Я буду искать самые первые желтые листья осенью и дарить их тебе, чтобы они были только твоими. Чтобы осень была только твоей.
Я разукрашу все батареи в подъезде твоей 25-этажки в цвета правильной четкой радуги, чтобы тебе не пришлось, порой, подолгу ждать летних ливней для освобождения своих фантазий: где же в этот раз конец и начало радуги? она начинается в твоей спальне, а внизу - на первом этаже, на Земле - конец Рая.
И все это - только первые пункты из списка, который я хотела бы воплотить в жизнь. Я стану еще лучше. Для Тебя. Ты только дай знак, что существуешь в природе. а пока покапаю-ка я в глаза красно-желтых густых капелек, чтобы лучше видеть, если вдруг захочешь показаться.
Рассвет приводит меня в трепет. Это страх и оцепенение перед осознанием того, что еще одна ночь закончилась. И все-таки, почему я тебя так жду? Думаю, ты бы непременно избавила бы меня от пищащих кранов и канализаций, цивилизаций и галлюцинаций.

и в тот момент, когда холодные волны бились бы у ее ног, пытаясь лизнуть сигарету, беззащитную от капелей, шепоты Наташи ласкали бы позвоночник другой - вдоль и поперек, убегая по бесконечной дороге мерцающей, сияющей изнутри кожи. непременно, в темноте. Наташе 17 - и только это до сих пор уберегало ее от тюрьмы. она с таким азартом обсасывала липкие пальцы, что ей можно было бы простить что угодно. и кто угодно. Наташа с таким мастерством дула блестящие губки, что ее без замедления можно было бы возить в путешествия по всем столицам мира. на частных самолетах. Наташа с такой ловкостью закидывала ногу на ногу (и, что самое важное, - с не меньшей ловкостью раздвигала их обратно), что ее можно было бы устроить в Рай без очереди - независимо от того, в каком настроении был бы Бог. но, что наиболее ценно, - Наташа любила выпить, курила ванильные сигары и была до запретности избирательна.
И вот теперь, когда Милена строчила подряд уже вторую пачку, окружив лицо мокрыми насквозь прядями волос, Натали натирала живот какой-то блондинистой сучки уже четвертым абрикосом. но ведь Милена не знала, что волосы блондинистой сучки Наташа натерла свежевыжатым соком граната, чтобы эта гладко выбритая наароматизированная безмозглая дура была бы хоть на дюйм похожа на женщину ее сердца.
Наташа не могла выцарапать из головы, как однажды зимой они - ее мелко-дрожащая мечта и она сама - зашли в какой-то маленький барчик и танцевали, кидая друг другу успокоенные волнистые взгляды, под джаз. Или как однажды утром начала июня они вместе, только проснувшись, шагнули на крышу - Милена улыбалась рассвету, а Наташа в это время тянула руку, чтобы стянуть с нее майку. Или как однажды Милена проколола сосок, потому что Натали как-то вскользь бросила, что у нее была однажды незабываемая ночь с испирсингованной нимфоманкой. Милена плакала - ей было больно, до этого у нее даже уши не были проколоты, а Наташа разрывалась между поцелуями в соленые капельки и поцелуи в болящий сосок.
Но Наташа ни за что не призналась бы никому - в первую очередь, самой себе, в том, что она когда-нибудь кому-нибудь скажет: "Я твоя навсегда. Люби. Люблю". Никогда - до сегодняшнего вечера, когда она в кровь сотрет ноги, бегая в свежеподаренных туфлях за 3000 евро по парку с гравийкой, мокрой травой и насквозь пропитавшейся ливнем землей, сорвет голос, рыдая, но найдет ее. Окончательно.

из нас, конечно, получилась бы отличная пара. все так безоблачно начиналось: мне 14, тебе - 19. я красила губы фиолетовым блеском и носила синтепоновый пуховик солнечного, как говорила мама, цвета. а ты делал прямой пробор и поднимал меня на руки перед фотоаппаратами. я только начинала целоваться с девочками, а ты фанатично играл на гитаре. и, боже, эти твои вены на руках.

теперь 19 мне. из нас, конечно, получилась бы отличная пара. ты работал бы юристом в строгом костюме, уравновешенным с виду, больным - в голове. ты бы сидел в этом своем банке до вечера, писал бы мне смс про уток и свиней, про ветер, который дует, который do it, на мои смс отвечал бы "Хорошая". я в это время сдавала бы свою великомученическую сессию, получала бы одни пятерки, а ты за это покупал бы мне алкоголь и сладости. по выходным вечером ты говорил бы мне: "ладно, давай я сам покрапалю, ты пока мультики посмотри", и я бы слушалась, отодвигала табуретку с распотрошенным на ней беломором, подсаживаясь поближе к экрану, чтобы лучше было видно. а в полшестого утра, когда бы ты уже засыпал, я бы выходила покурить на балкон, нюхала бы лето, впитывала бы кожей рассвет. а дальше, весь следующий день, мы бы ничего не делали - просто валялись бы на диване, разговаривали бы про лесбиянок, хентай, про твоих и моих случайных. я бы знакомила тебя со своими подругами, мы бы вместе убегали от милиции. днем ты бы снисходительно называл меня ребенком, ночью - исступленно - женщиной. и мы целовались бы так, что ты ходил бы на свою серьезную работу с покусанными губами.

пусть у нас похожее ощущение мира, пусть есть много вещей, которые непонятны никому, кроме нас с тобой, пусть у нас одна мечта на двоих. из нас, конечно, получилась бы отличная пара. если бы я не знала уже насквозь всех насекомых в твоей голове, всех и каждого поименно. вышло так, что я стала лучше разбираться в людях, а ты - ни капли не изменился.

из нас, конечно, получилась бы отличная пара. я не чересчур критична к людям, нет. я просто не хочу и не буду наступать хотя бы дважды на одни и те же грабли. и мне не нужен заведомо unhappy end.

один мой знакомый всерьез увлекается рисованием. он нарисовал для меня картинку. мне дико понравилось, так что он решил ее распечатать в гигантских размерах, заказал рамку и сегодня наконец-то доставил эту красоту. решили повесить на стену. но такие дела - у меня дома нет молотка. не пригождался как-то, вот и не озаботилась его появлением. но сегодня это стало реальной проблемой. я обшарила весь дом в поисках того, чем можно было бы вбить этот злополучный гвоздь. предлагались варианты: обувь, утюг, поварешка, сковородка. художник сказал, что не подпишется на это. так и ушел, оставив шедевр мирно покоиться на полу.

я мимо подарка ходила весь вечер, терзаемая неразрешимой задачей. на мое счастье, в 3 ночи приехал из Абакана еще один больной на голову человек по имени Дмитрий Прожуган. Дмитрий Прожуган сначала удивился, почему у нас чайник кипятится в коридоре (тут другая история), потом сожрал остатки риса и вбил-таки мне гвоздь в стену. сковородкой, да. в полчетвертого утра в воскресенье, да. сковородке пиздец, да. зато как смотрится картинка над моим диваном!

а вот, собственно, и она сама:

ночью неспокойно
но я слышу "не бойся". и не боюсь
лето приносит с собой перманентную, густую и небывалую темноту
я забываю о ней в течении года
а потом возвращаюсь на круги своя
и не боюсь
раскладываю по кробочкам. в одну провода, но зато в другую-то - звезды
мы будем раскладывать потом вместе
мы будем дышать друг другу в уши носом. как ежики. я умею
мы будем обозначать границы дозволенного. но только за тем, чтобы их нарушать
мы будем срываться. не нервы, нет. будем срываться с места
мы будем молча наслаждаться, глядя на руки, на наши руки неразрывные
мы будем сниться и делиться снами
мы будем. мы будем
и я не боюсь

я прицелюсь и нырну - у меня в пальцах ноги умудрились белые лужи.
- что ты тут изобилуешь?

Матричная кошка весит в трехмерном пространстве головой в бок. Не волнуйтесь, это не триллер, - она не упадет.

По скалистым лощинам пробирался восьмой день великий Адомант. Рукава его развивались клочьями на ветру, кудри плясали, а вылизанный взгляд находился в бешеном нанизывании. Он шел только вверх и выше, обозначая своей целью спасти многонациональный иерусалимский народ. Некоторое время назад народ похитила крушительница Берда, известных габаритов женщина-пекарня, практикующая жестокое насилие. Адомант не любил Берду - не его это была поля ягодка - капризная слишком, да и вообще - привлекалась к уголовной насмешке. *не надо, не надо, можно я не буду сейчас умирать, я так не хочу, чтобы эта боль кончалась*, - кричал многонациональный иерусалимский народ, лежа под двенадцатиголовой плеткой, вздымаемой французской Бердой - она умелой рукой награждала народ недостающим. Адомант, измазавший лицо в чем-то угольном, с надеждой опрокидывал взгляд на северо-запад, с ровным углом в 45 градусов. Это должно было когда-то закончиться. Но не закочилось.

Как мне заставить свой огранизм не отвергать пищу? Я такая слабая сейчас - хоть режь, а сопротивляться не смогу.
Ших оттаял с наступлением весны. По весне снег в лесу тает, и можно увидеть образовавшиеся пропасти в новый, живой мирю Ракета подана, сэр. Прошу садиться.

Опрокиньте меня,
Налейте полный стакан моей оранжевой жидкости, приоткрыв голову путем раскручивания,
И наслаждайтесь отменнейшей невзгодностью.

По внутренней стенке вполне замечательно рассыпается отличнейший Zig-Zag. Прочь условности!

Внимание-внимание! Очаровательнейшую мадемуазель в зеленой нурке просьба подняться на эскалаторе в левую верхнюю ложу для ознакомления с дальнейшими действиями. Не мешайте мне быть собой.

Вихреватая воронка устремилась глубоко в белое, продолжая свой рост на запретной невидимой траектории.

- да это бунт, сударыня!
- нет, всего лишь революция в сознании.

какая выдержанность, право.
Ваши лабиринты меня сводят с ума посредством утомления. Когда это уже закончится? Улавливая еле-уловимые запахи, двигаться наощупь, чтобы в конце снова упереться в стену? Надоело. Вон.

Кому-то больше нравится трезвость, кому-то - русалки, кому-то - завитки, кому-то - чулки, кому-то - амбивалентность, кому-то - бесконечное сокрушение, кому-то - небо, а вот мне - точка.

Знаки Зодиака окружают меня, все плотнее сжимаясь свое диарейное кольцо, а я, тем временем, негромко посмеиваюсь, потому что знаю правду. О Земном ядре.

Мне требуется гладкость и мягкость, чтобы помнить, кто я есть. Но разве это кого-то интересует? Не нужно ничего сублимировать. Тем более, что на моей руке нет часов.

Многие человеческие страхи нарисованы простым карандашом на цветной бумаге. Только вот цвет каждый выбирает сам. Это неописуемо.

Мне претит испорченость, надуманность и невозможность телепортироваться.
Почему другие так не могут? Хочется в парк. Еще Шамбалу и твистер.
Стыдно признаться, но я одержима идеей.

- Ты видишь крышку от этой хуйни?
- Под ножом посмотри.
- Нашла. Не под ножом, под кружкой.

- А у тебя тоже в носу пахнет мандаринами?
- Нет. Круто тебе.
- Не совсем.
- Почему?
- Потому что я гамбургер.
- Житель Гамбурга! Нихуя себе.

Было час тридцать, а стало два шестьесят. Кирпич. Аборигенам необходимо заявлять себя как жителей трущоб, иначе долой это всё. 211-й размер ноги. Пропади оно пропадом.

А вы никогда не задумывались, что каждое слово - это чье-то имя?
Господин Под Ножом
с Госпожой Разобралась.
Их внучатая племянница Мандаринами,
младший сын Пропади
и крохотный пекинес - малютка Ноги. Полное имя: Размер Ноги.

- Большаков не лезет из головы. Застрял толстый урод.
- Я представила, как у тебя нет верхней части черепа...
- Да!
- ...и там Большаков сидит, руками в края упирается, вылезти не может...
- Дада!
- ...ну, не может вытащить задницу...
- Дадада!
- ...получается, что жопа Большакова занимает все внутреннее пространство твоей головы.

Гроздья рябины окутают наши опочивальни,
Стоны щеглов высекут воздушные струны, настроенные на лад "си бимоль",
Мармеладовый адюльтер не будет нами найден, даже после нажатия F3,
Энергетический источник для нас будет состоять в присутствии друг друга в поле зрения.
Расщепи меня, наконец, на молекулы нежности,
Иначе вдруг я перестану ждать?

Бабочки превращаются в летучих мышей, а те - в ос. Крылатая закономерность. Безумное скакание по лестнице темного старого замка. Обескураживающе.
Взаимность - в оранжевых пластмассовых ручках, бесперспективно и неосторожно носящих свое существование.

Однажды мы сторчимся?/.
Вот такая ерунда.

Наши аккуратные малыши кончают спасительными литрами, а мы трясущимися руками глотаем послушную настоящую сперму, которая распознает себя только с четвертой.
Благодарю.

Стишок-обличение "Мы нисколько не озабоченные":
Большежопая собачка, что ты смотришь на меня?
Ты решил, подружка, верно, что вскочил я на коня?
Будто ветер, взвыв в пищанье, потянулся низко вверх?
Будто зубы, выпав молча, оголили правый нерв?
И, отчаявшись, подкинешь мне дровишек полный дом?
И сгорит массажно в печке тот заштопанный гандон?
Я откланяюсь, пожалуй, - Лиля больно хороша.
И еще, пиликнув матом, мастурбирует душа.

Разноцветными слезами я разрушу о себе все мифы - мне больше нечего скрывать:
я не различаю фрикативное г
не умею прыгать с парашютом
ни разу не ела говно
не взбиралась на Эльбрус
взбиралась на гаражи
не подкидывала вверх диваны
не убирала со лба звезду
не выходила замуж
ела хлеб из мусорки
не глотала фольгу
не кидалась помидорами в Квазимодо в 14-15 веках
не проводила ознакомительной практики
не сушила овощи
- это все правда.

в горшках, вместо кактусов, распускается порезанная по краям бумага. очень жаль, что я никогда не буду умной.
на балконе на веревке сушатка отчлененные мужские ноги. не подумайте, продезинфицированные.
внезапно, вне очереди, проскакала вмиг "Муза" Ассаи.
хуй, собака, - все, что требуется.

серия стихотворений by РыЛ и Сун:
Ну что, малёк, взрочни чуток!
Ну что, малёк, вздрочки часок!
Ну что, малёк, вздрочни харчок!
Ну что, малёк, вздрочни в харчок!
Ну что, малёк, вздрочни, торчок!

- эта простынь выдает меня в плане варенья *надела на голову простынь, закапала ее вареньем*
- ну, а так-то, конечно, все нормально. и если б ты на улицу вышла с простынью на голове, то никто-никто б не догадался, что ты обкуренная.

Лиля представляет кулинарные изыски.
Точность появляется - мера исчезает.
Острая Бригантина советует быть осмотрительнее и экономнее.

Коленки постепенно скрывались в серой воде Москва-реки, а он поуютнее кутался в разделочную доску, старательно наматывая ее вокруг шеи. Ему стало теперь намного легче - удалось решить, куда спрятать труп. Он был так счастлив, что ее сердечко больше не кололо - она могла бы быть благодарна ему уже хотя бы за это, не говоря уже о двоящихся первых буквах в конце правой стороны.

Пространство с катастрофической скоростью сжималось до размеров плавательной маски. Рукоятку непреодолимо тянуло вниз. А плетку - вверх.

Я отклею звезды с неба.
Приготовлю нам гашиша.
Пластилины - nie potrzebna.
Накрывает, но не крыша.
Разберусь с соленой пылью -
Перхоть - вовсе не проблема.
Мне бы легкость только крылью,
И готова теорема.
Носовых мне тут не надо.
Заусеница подкралась.
"Вам, - твердит - пришла награда".
Ну, я кровью расписалась,
Поклонилась, придавила,
Откусила, проблевалась,
Победила! Победила!
И еще раз расписалась.

Поймите меня правильно. Ну, будет вам, не взирайте так строго. И будьте уже решительнее. Спасибо.
Никак не могу уловить весеннюю тропку прямую, по которой в былые времена мы с вами частенько прогуливались. Да и вспомните ли уж? Теперь уже вы и сами там не живете. А все съела весна уже давным-давно - теперь она уже прапрабабушка. И уже давно мертва. Да вы и сами все прекрасно знаете, что я вам тут рассказываю. Перестаньте, пожалуйста, господин Сверчок, я и сама все отлично понимаю: и про ваше сходство с подкожными процессами, и про мою склонность к домысливанию, и про их общее несуществование - знаю, знаю всё сама.
Посторонись!

После испарения остается только сабля в животе.
Мне можно всё.

Я буду твоей гейшей. Я уже сейчас захлебываюсь яблоневыми цветами, а голые ветки остаются мне петь. И вены уже ждут тебя. Тебя и твоей сигареты - я готова, туши.
За стеной кто-то есть. за стенами всегда кто-то есть. Или, еще чаще, чем всегда, - в стенах. Непосредственно в них. И похихикивают.
Было бы очень интересно, мы решили, на любой вопрос отвечать словом "входная". Независимо от того, что спросили.
"Сейчас, пдождите, я наверчу таблицу Менделеева и поговорю с вами".
Мы организмы-алкоголизмы.

- Трусы на голове.
- Нет, лучше лаваш.
- Лаваш вместо трусов.
- Это отвратительно.
- Лаваш вместо трусов на голове.
- О! Видишь, как одно слово все способно изменить.
- Два.
- Какие два?
- В голове.
- Подожди, повтори всю фразу целиком.
- В голове.

- Ну, я и говорю...
- Гадач.
- Что гадач?
- "Болтать" по-польски.
- Ну, я и гадаю. Нет, я гажу.

Я стеку к тебе из углов, сползу по батареям, я приду сверху, и все равно, если вниз. Я обволоку кольцами металлические трубки и опрокину последний штиль - наш маяк забросили слишком давно, чтобы теперь можно было снова разжечь в нем огонь. Корабли пусть и собьются с курса, переползут друг друга, размозжат на мелкие щепки, но зато они не придут к неправильному маяку - а это намного серьезнее и важнее жизни, можешь мне поверить. Скребусь. Выскребаю из-под кожи накопившиеся липкие слои пыльного одиночества - ты даже не представляешь, как мне иногда хочется обвешать окна черными полотнами, заклеить двери полосками с надписью "no entry", взяться руками за коленки и замереть до тех пор, пока не состарюсь. Чтобы умирать можно было с чистой совестью - мол, умерла, дожив до старости. все ок, галочка есть, check. Распишитесь.

я вскарабкаюсь по твоим чертовым лестницам,
я проведу тебе языком по уху,
я заставлю тебя улыбаться каждый день, кроме тех, когда мы будем умирать, но зато от оргазма,
я расчешу твои самые лишние мысли,
я отстираю твою уставшую душу,
я выброшу записки, которые мешают нам быть вдвоем,
я сожгу правила,
я утащу тебя в электричку и у нас будут самые лучшие места - на крыше,
я захлебнусь с тобой, когда станет нужно.

да, кстати, у меня же еще дайвинг впереди - сейчас умирать точно нельзя.
я никого не люблю. (хоп!)

Коричневый шнурочек с легкостью погладит мои руки, абсолютно безвозмездно, даже порадовавшись.
Оставь меня бессовестно-голой - сдери с меня кожу, пока я сплю. Вот утром смеху-то будет. А еще можешь вокруг шеи обмотать красный провод: мне кажется, я люблю красные провода. Ну, и вообще, почему нет?

Сороки тыкаются в темечко, разжижая странгуляционные борозды на моей шее.

а вообще, люди меня день за днем все сильнее ввергают в забвение. сегодня утром, например, я упала в автобусе в обморок. мужик, стоявший передо мной, поднял меня и отвернулся. я кое-как добрела до сидячих мест и попросила дать мне сесть. место мне уступалось с явным недовольством. да никогда бы в жизни ни о чем таком не просила, просто чувствовала, что сейчас опять сползу, если не сяду. такие дела.

а потом вот пошли с Ксюшей после универа на жд, чтобы сесть там в пустой автобус. и по пути был целый отрезок людей, который приводил нас в неописуемый восторг. прошел первый человек, сказал: "ебать". прошел второй человек, сказал: "блядь". а третьим прохожим у нас завязался более продолжительный разговор. дело было так:
заворачиваем мы за угол дома, нам навстречу двигается субъект лет около 70, мужского пола, в женских розовых очках со стразами и всего двумя золотыми зубами. Увидев нас:
- О! Какая встреча! Мяу.
Ржом.
Невозмутимо продолжает:
- Мяу.
Уходит.
Мы просто не могли ничего ответить, смеялись, ну. Когда пришли в себя, пошли его догонять. Было интересно, что еще скажет. Догнали. Он:
- О! А вы почему это меня преследуете? Так. Ну, скажите мне, что будем пить?
- Мы не пьем.
- Это вы правильно. Тогда пойдемте туда (показывает рукой в сторону вчерашней пресловутой красной площади).
- *боязливо* Куда?
- В неизвестность.

В общем, не пошли мы с ним в неизвестность. И даже пить не пошли. Разошлись в разные стороны, периодически оборачиваясь и маша друг другу на прощание. Ксюша сказала, что он педофил. я подумала - а ведь и правда. хорошо, что не пошли с ним в неизвестность.

я могу просто сказать "ходили вчера с Ксеней на концерт Otto Dix", но давайте будем объективно оценивать ситуацию: вчера опять был полный пиздец. Не, на концерте-то мы были все же, Михаэль Драу - прекрасен. И голос у него невероятный. Самое интересное - после, как обычно. Мы сидели на красной площади, после уже 5 литров пива на двоих, на последние деньги жевали бутерброды. Дальше, как утверждает Ксеня, мы решили проверить, не слабо ли нам зайти в палатку кока-кола, откуда доносятся громкие мужские крики. типа, болельщики футбола - что-то вроде того. но моя версия истории несколько другая: Ксеня решила, что там свадьба и что нам непременно надо на нее зайти, чтобы нас накормили и напоили на халяву. Как бы там ни было, мы пошли.

Ксюша что-то вот постеснялась поведать эту историю у себя в дневе, так и сказала: "история настолько стыдная, что не для записи". А я думаю: чо стесняться, уже все всё знают про нашу мрачность. А сейчас вот вспоминаю уже в какой раз, и тоже засомневалась, очень ли это удобно. Ну да ладно.

Заходим мы в палатку, лицезреем две компании. Одна побольше, с мужиками и женщинами, кричат. Вторая поменьше - 6 человек, все мужики. У Ксюши был план подойти к той компании, что побольше и тупо начать улыбаться. Пока я отвергала этот ее глупый план, нас уже позвали к себе компания поменьше. Они угощали пивом и плели, что музыканты. Спрашивали, можно ли при нас курить и материться. Мы стеснительно, опустив глаза, кивали. Знали бы они, что при нас только курить и материться-то и можно.

В какой-то момент мы почувствовали, что пора сматываться. Пиво почти допили, встали и пошли. Проблема в том, что я и Ксеня несколько по-разному поняли нашу конечную цель: она думала, что мы бежим вовсе, а я думала, что мы идем в био-туалеты, стоящие около палаток. Денег у нас только по 10 рублей на автобус, а туалеты стоят еще по 10. Все произошло очень молниеносно и бездумно, как это только мого произойти в нашем состоянии: пока женщина, охраняющая туалеты, отвернулась, мы с Ксюшей забежали в кабинки. Я - крайнюю от женщины, Ксеня - в среднюю. А дальше, очень громко, чтобы слушать друг друга, разрабатывали на ходу последующий план действий, полностью уверенные, что тетка нас не слышит:
- Настя, ты понимаешь, что у нас нет денег заплатить? Надо бежать.
- Да, понимаю, я согласна.
- Так, давай. Одновременно вылетаем из кабинок и бежим.
- Хорошо.
Ну, мы выбегаем, нас тут же хватает тетка. А дальше начинается самое смешное и постыдное.

Тетка нас не хочет отпускать, что-то кричит, зовет на подмогу какого-то Андрея. Я в этот момент вырываюсь и начинаю вырывать Ксеню. Ксеня стоит и без конца возмущенно повторяет: "так, да что вы меня схватили? что вы меня держите?". Я продолжаю отбивать Ксюшу. Ломаем с теткой Ксенин рюкзак. Ксеня меняет монолог на: "так, вы мне рюкзак сломали. вы мне сломали рюкзак". На вопли "Андрей" подоспела какая-то спортивного телосложения девушка. Я ни слова не могла понять из того, что они нам там вдвоем проповедуют: говорили они очень сумбурно, громко и враз. Тогда Ксюша, видимо устав уже от этого шоу, властно так вещает: "Сейчас же пойдемте и со всем разберемся". У меня сердце упало, когда я поняла, что разбираться, собственно, будут за нас эти самые мужики. Тетка упорно не отпускает моего рационального друга, и мы всей делегацией - я, Ксюша, прилипшая к ней охранительница туалетов и девушка-Андрей двигаемся в кафе. В таком вот виде заходим в палатку, эти две опять начинают в голос причитать, получают свои пресловутые 20 рублей, продолжают кудахтать. Девушка-Андрей кудахтала особенно старательно, настойчиво, не к месту и непонятно. Меня это уже в конец утомило и я решила, что раз уж от нас больше ничего не требуется, можно уже закончить этот экшн? "Да пошла ты нахуй!" - вот такой вот я решила положить конец.

Дальше мы проворно ретировались с места преступления и уехали домой. Ну, это я проснувшись дома, так решила. А то дорогу-то, как таковую, домой, не очень помню.

По рассказам очевидцев (очевидец - Ди), я пришла, встала посреди комнаты и начала хохотать. Потом села на диван, и продолжила это делать. Утром проснулась, вспомнила и даже не удивилась: это истинная мрачность, господа. и она эволюционирует. а вот еще вывод: нельзя нам пить на улице. может плохо кончиться.

ну, ничего. Мы с рыж заняли места в олимпиаде "Грамотей", так что завтра я получу много денег и смогу долго ходить в туалет без скандалов, да.

все-таки это неподражаемо и в конец прелестно - пиво во вторник в полодиннадцатого в пустой квартире с выключенным светом в одиночку. совсем как год назад - летняя сессия в лучших традициях.
25 июня, если все сдадим вовремя, замазались с Лилей побрить головы под 2 см. я всем вам говорю об этом, чтобы пути назад уже не было.

вот такие вот походы просто невозможно обличают все наше существо.
музейная ночь, музейная ночь. собирались к восьми, пришли в двенадцать. по дороге выпили на двоих в каком-то дворе бутылку водки. из горла. запивая один к одному с берном. знаю, мы и правда отвратительны, да.
об экспозициях ни слова - нас моментально притянули к себе звуки драма. плясали до победного, скинув кеды и задрав майки. мои любимые зеленые чулки на этом закончились. шея не поворачивается, спина не разгибается - в лучших традициях жанра.
но вот что было определенно замечательным - так это наше утро. ради таких вот вообще-то ночей и утр я бы хотела жить долго-долго.

плавно покачиваясь, мы переплываем в 5 утра мост от КИЦа к БКЗ. слева на лавке сидит компания, отпускающая какие-то реплики в нашу сторону. игнорируем, проходим мимо. неуемно кричат. ровняясь с клумбой тюльпанов, в нагибаюсь, срываю один, вставляю в волосы.
- ээээй, ты что делаешь? идите к нам, у нас есть еще пол-литра водки!
одновременно и молча разворачиваемся.
когда мы подошли, оказалось, что среди этой компании находится чувак, с которым мы уже однажды встречались пьяными. это было месяц назад и в кафе на Ергаках. начали обниматься, кричать, уже вместе, и пить за сноуборд. ну, а вот с остальными членами компании у нас как-то не заладилось. у нас вообще с мужчинами не клеится. хм..да и с женщинами-то не особо. разозлив одного чувака и разочаровав второго, мы продолжили спокойно пить водку дальше. тогда с нами попробовал завязать общение третий:
- девчонки, а вас как зовут-то вообще? меня - Ганс.
Лиля:
- ооо... меня - Андерсен.
Я:
- а меня, в таком случае, Христиан.
Ганс отвернулся. А мы, непристойно ржа, удалились по-английски.

Дальше мы танцевали в полшестого утра на мира под звуки вращающейся рекламной колонны, Лиля бродила в фонтане, фотосессия посреди пустого проспекта, проезжающие таксисты со странными репликами а-ля "вы что, ранетки отморозили?", божественные бутерброды в круглосуточной забегаловке, которые нам готовила бородатая кассирша и сонная дорога домой.
Лиля маме по телефону в 8 утра: "да-да, не волнуйся, я не голодная. еда есть. я купила этот...рис. с этой...с этой...с травкой. ну, рис...с травкой... блин. с овощами, в общем".

А тюльпан у меня распустился прямо на голове.

я подумала, слова "лето" и "небо" абсолютно взаимозаменяемы.

а когда мы умрем, то попадем в лето.
я люблю ночное лето.
на лете много звезд.
"Нежность и глубина - в этом вся женщина; в этом всё лето"
мое лето - совершенно необъятное.

или вот

в небе тепло даже в темноте.
я родилась 26 июня, небом.
наступит небо - наступит свобода.
"Вечное небо рисуют дети, я не хочу быть большим".
жду тебя на небе в гости.

поехали сегодня с Ксеней в Планету, посмотреть Ксене шмоток. ключевое слово: Ксене. после продолжительного блуждания по этому бездонному месту удалились восвояси, приобретя мне ободок, кепку и одну пару зеленых деревянных сережек на двоих.

по дороге домой я поняла, что не могу вот так просто проигнорировать крутейшую погоду. да и фонтаны новые, недалеко от дома, все еще не были мной омыты.
зашла в магазин, купила пива, двинулась к фонтану - все занято. пошла в аллею - тоже не протолкнуться. не оставалось ничего, кроме как завернуть в соседний двор, где одиноко пустела единственная лавка.
села, открыла пиво, курю. моментально подплывают два чистокровнейших гопника.

- а это, есть сигарета?
- а не стремно у девушки сигарету просить?
- да похуй как-то. мне плохо на душе, вот я и прошу.
*как я могла остаться равнодушной к такому крику души? поделилась, конечно*
- а ты неформалка, да?
- зачем вообще так категоризировать?
- а, не. наверное, готик?
- я не готик, я котик.

Сережа и Витя, как выяснилось впоследствии, ждали некоего "гомосека, который бабло по три месяца возвращает".
- а ты че одна заливаешься?
- я не заливаюсь)
- а что делаешь?
- гуляю.
- а друзья где?
- готовятся к экзаменам.
- а ты?
- а я не хочу.
после этого мне пришлось повторить 3 раза, что я учусь практически на отлично.

- ...ну, Цезарь же умел делать 7 дел одновременно.
- хуйня это все.
- почему хуйня? я читала, можно натренироваться.
- нихуя нельзя.
- смотри, у человека же тоже не сразу получается одновременно стучать правой рукой по голове, а левой гладить по часовой стрелке живот. а со временем начинает получаться.
- чо?
- ну, два дела одновременно, понимаешь?
- да нехуй делать.
- попробуй.
- ты меня че, наебать пытаешься?

- бля...курить охота, но я у тебя не буду просить.
- надо же. не будешь просить, как Витя?
- неа.
- правильно.
- да не, просто они у тебя легкие сильно. не накурюсь нихуя.

на этой нотке откровений я допила пиво и направилась в сторону дома.
Сережа планирует отправиться в армию, а Витя варит манагу прямо на работе. так и живем.

ненавижу, когда кто-то, читая мою книгу, разгибает в ней загнутые мной страницы.

UPD: сегодня с рыж решили, что если ей, чтобы писать курсак о Буковски, надо напиться, то мне, по аналогии, чтобы писать курсак о Бегбедере, надо нанюхаться кокса. кто подкинет?

можно я не буду обращать внимание на парочки людей? я предпочитаю обращать внимание на бабочек, летающих по двое. и пусть одна из них сядет отдохнуть ко мне на волосы.
можно я снова нацеплю эти мужские джинсы с майкой, на 2 размера больше положенного, а люди будут задавать вопросы о наших отношениях: вы что, и правда лесбиянки?
можно я включу, вместо shuffle, в очередь Земфиру за Земфирой, за Земфирой, а драм пока покурит в сторонке?
можно я буду дергаться в автобусе, засыпая, и мечтать о том, как летом мы соберем все фонтаны в моем маленьком городе, вместо того, чтобы писать курсак? мы будем купаться в них безвылазно, а потом гулять, оставляя за собой капли на асфальте, как и договаривались.
можно я снова свалюсь с температурой, но пройду по мосту от начала до конца, насквозь мокрая, до живота, несмотря на 4 слоя одежды, под аккомпанемент из молнии и грома - первых в этом году. по бордюре, как мне это нравится. я ведь и правда знала, что после заболею. но ведь живем один раз. и важно единственно то, что происходит здесь и сейчас.
можно я опять кину последнюю мелочь из кармана стритерам, поющим ДДТ? слова-то наизусть - подпеваю.
можно ты бросишь курить, а я буду давать тебе сигарету, вроде как между делом, что-то рассказывая, будто забыв, что ты бросила? а ты будешь, конечно, брать и курить.

да даже если и нельзя, я все равно сделаю все так, как хочется. тормоза же остались где-то далеко и давно. это я так, озорничаю. со. своими. тут. вопросами.

у меня спят лиля и андрей. больные оба и температурные. а я нещадно жру мороженое и пью с ними из одной бутылки холодный чай - скоро меня тоже ждет насморк и больное горло. по подоконнику семенит попугай, охеревая от эмоций, - ему, наверное, тоже очень хочется летать. так же, как и я - по поребрикам и теплому ветру. мне его снова очень жалко.

а я в это время сижу на кухне и дую из окна мыльные пузыри, которые мне подарила друг. их миллион. лопаются с таким треском, что волосы на руках дыбом встают. и если внимательно посмотреться в большой пузырь, то можно увидеть себя и распустившееся дерево за спиной. только вверх ногами.

будете искать меня по городу - узнаете по летящим из окна мыльным пузырям.

"хочу быть Шатобрианом, или никем".