«Праздник «Ладьи Исиды», отмечавшийся в Риме с великой помпой, был известен как Navigium Isidis; после того как ладью спускали на воду, ее возвращали в храм Исиды и возносили молитвы о благоденствии императора, империи и всего римского народа...»

Ф. Ноэль, Dictionaire de la fable, Париж, 1823

 

«Всем известно, что первоначально Париж располагался на острове (de la Cité). Будучи речным городом, он сделал своим символом ладью и избрал своей богиней-покровительницей Исиду, богиню судоходства; ладья же фактически принадлежала Исиде и была ее символом».

КуртдеГебелин, Monde Primitif analysé et comparé avec la monde moderne, Париж, 1773

 

14 июля 1789 года разъяренная толпа пронеслась по улицам Парижа и взяла приступом огромную тюрьму, известную под названием Бастилия. Меньше чем через полчаса судьба Франции повисла на волоске, и европейская история, казалось, избрала новый, тревожно непредсказуемый курс.

На гравюрах того времени Бастилия изображена грозной прямоугольной крепостью с восемью высокими башнями. Она не выглядит легкой добычей для осаждающих. Построенная в конце XIV века как крепость для защиты восточного Парижа, в XVII веке Бастилия была превращена в мрачную темницу для инакомыслящих. К началу французской революции она прочно закрепилась в общественном сознании как инструмент тирании и мощный символ деспотизма французской короны.

 

На следующий день после штурма Бастилии предприимчивый местный подрядчик по имени Пьер-Франсуа Палло [1] организовал отряд примерно из 800 горожан, чтобы разобрать ненавистную тюрьму камень за камнем. [2] Работа была проделана так основательно, что через месяц большая часть сооружения превратилась в кучу строительного мусора; уцелела лишь небольшая часть внешней стены и фундамента.

Потом прозвучало странное предложение, которое сначала было воспринято вполне серьезно. Предложение заключалось в том, что камни Бастилии следует сохранить для сооружения копии древнеегипетской пирамиды на этом же месте. [3] Хотя впоследствии проект был заморожен из-за отсутствия средств, основополагающая идея символической связи с Древним Египтом продолжала негласно существовать. Если сооружение пирамиды окажется непосильным, можно будет обойтись чем-то поменьше. Поэтому 10 августа 1793 года группа революционеров провела церемонию открытия большой статуи древнеегипетской богини Исиды на том месте, где раньше возвышалась Бастилия. Статуя, изображавшая богиню, сидящую на троне, с двумя львами по бокам, была задумана Жаком-Луи Давидом, знаменитым художником и яростным революционером. Ей предстояло стать одним из элементов декораций в жутковатом республиканском действе, спешно организованном для того, чтобы отметить дату казни Людовика XVI, состоявшуюся полгода назад, и предстоящее гильотинирование королевы Марии-Антуанетты, которое должно было произойти через два месяца.

У скульпторов Сюзенна и Картелье не хватило времени, чтобы отлить статую в бронзе, поэтому они просто вылепили ее из гипса и выкрасили бронзовой краской. [4] Из обнаженных сосков «богини Исиды» вода струилась в открытый бассейн, расположенный под статуей. Главная идея этого «Фонтана обновления» заключалась в том, чтобы люди проходили перед «Исидой» торжественной процессией и пили «чистый нектар обновления из ее щедрых грудей». [5]

 

Дехристианизация

Все знают, что философские идеи, особенно таких мыслителей, как Руссо и Вольтер, были частью «закваски», питавшей французскую революцию. Тем не менее трудно объяснить, почему явно религиозный ритуал — такой, как церемония в честь Исиды, описанная выше, — получил официальную поддержку от революционного правительства уже в 1793 году. Более того, проведение ритуала в столь символичном месте, как площадь Бастилии, поднимает интересный вопрос: возможно ли, что духовные и даже «религиозные» убеждения сыграли более значительную роль в подготовке и закреплении тех перемен, которые произошли во Франции после 1789 года, чем это признавалось до сих пор?

К примеру, хотя этот вопрос остается мало исследованным, уже в начале революции стало ясно, что ее главные цели включают не только ликвидацию монархии и радикальный пересмотр общественного и экономического строя, но и другую, гораздо более далеко идущую задачу: искоренение, если не сказать истребление, христианства во Франции. Эта цель была принята в качестве официальной политики зимой 1793 года, через несколько месяцев после «ритуалов Исиды» на площади Бастилии, и привела к началу интенсивной и систематической национальной кампании «дехристианизации». [6] Как подчеркивает французский историк Мишель Вовель, этот, ныне почти забытый, аспект французской революции был не пассивной и непоследовательной попыткой насаждения новых идеалов, а методичным и продуманным мероприятием, осуществляемым с помощью устрашения и насильственных методов. [7]

Откуда взялось это непоколебимое стремление искоренить христианство?

Только ли потому, что революционеры видели в христианстве идеологического соперника, ненавидели и отвергали старинные узы между монархией и церковью? Или у них были другие, более глубинные причины?

 

Христианский король, обезглавленный культом Высшего Существа

Короли Франции возводили свое происхождение к Меровин-гам, франкской династии V—VIII веков н. э. Нам почти ничего не известно о Меровее, полулегендарном основателе династии, но его сын Хильдерик I является исторической фигурой; он правил салическими франками из своей столицы в Турне около 470 года н. э. В 481 или 482 году Хильдерику наследовал его сын, Хло-двиг I, который объединил почти всю Галлию и обратился в христианство около 496 года.

Хлодвиг умер около 511 года, но династия Меровингов продолжала править на большей части нынешней Франции до 750 года. На смену ей пришла династия Каролингов, завоевавшая громкую славу около 800 года, когда папа Лев III короновал Карла Великого как первого «священного римского императора». Впоследствии все короли Франции считались защитниками римской церкви и поэтому носили титул Roi Trus Chrétien, или «христианнейший король». Средневековые короли Франции были настолько благочестивыми, что одного из них канонизировали как святого; это был Людовик IX, герой Крестовых походов, с которым мы встретимся в I части нашей книги. [8]

А пока вернемся в страшные 1793—1794 годы — годы «революционного террора» с вакханалией казней и насилия. Во Франции внезапно и широко распространился совершенно другой религиозный феномен: католические священники стали в массовом порядке «отрекаться» от своего сана, [9] а Конвент (революционное правительство) ввел новый, официально утвержденный культ в церквях и соборах по всей стране. Эта новая религия, иногда называемая «культом Рассудка», но чаще «культом Высшего Существа», была детищем революционного лидера Максимилиана Робеспьера, а в ее учреждении снова принял активное участие художник Жак-Луи Давид.

 

Трехцветная богиня во фригийском колпаке

Во время уличных представлений в революционной Франции роль «богини Рассудка» обычно исполняла актриса, облаченная в цвета французского триколора (красный, белый и синий) и носившая так называемый фригийский колпак. Этот небольшой красный колпак пользовался большой популярностью у простонародья на раннем этапе революции; его особенно любили носить санкюлоты, самые ревностные революционеры, отправившие на гильотину тысячи людей в Париже и по всей стране.

Фригийский колпак является типичным головным убором двух хорошо известных языческих божеств: богини Кибелы и бога Митры.

Кибела была одной из великих богинь-матерей древности, особенно в Риме, чью «республику» пытались воспроизвести французские революционеры. Как подразумевает ее имя и головной убор, истоки ее культа находятся в древней Фригии (современная Турция). В святилищах Кибелы она обычно изображалась с двумя львами, либо впряженными в ее колесницу, либо стоявшими по обе стороны церемониального трона, использовавшегося высшими жрецами ее культа. Ученые Средневековья и эпохи Возрождения часто отождествляли ее с древнеегипетской богиней Исидой. Таким образом, вряд ли случайно, что богиня, похожая на Кибелу, так обильно представлена в иконографии французской революции. К примеру, в так называемой Génie de la République, мраморной статуе работы скульптора Жозефа Ши-нера, созданной после падения Бастилии, «республика» изображена в образе молодой женщины в греко-римском одеянии и во фригийском колпаке. [10]

В странные и страшные 1793—1794 годы так называемый «культ Рассудка» распространился, словно степной пожар, по французским провинциям, сопровождая процесс дехристиани-зации. Стали обычными такие явления, как большие процессии или представления уличных театров, где «богиня Рассудка» во фригийском колпаке торжественно ехала на телеге к ближайшей церкви или собору. Со стороны такие события могут показаться не более чем поводом для совместного пьянства, однако во Франции они имели более серьезный оттенок. К примеру, 7 ноября 1793 года сам епископ Парижский был вынужден Конвентом отречься от своей веры. Три дня спустя, 10 ноября, в его соборе было организовано большое празднество в честь альтернативного «культа Рассудка».

В разгар торжеств некая мадемуазель Обри, красивая популярная актриса, в синей тунике с белой вуалью и во фригийском колпаке появилась из «храма», посвященного «философии», и была усажена на трон под общее ликование собравшихся. Затем процессия двинулась к Конвенту, где гражданин Шабо — пылкий революционер и один из создателей нового культа — постановил, что с этих пор парижский собор Нотр-Дам, старейший и наиболее почитаемый христианский собор во Франции, становится «храмом Рассудка». Впоследствии там состоялось несколько церемоний, где роль «богинь» играли разные парижские красавицы, в том числе мадемуазель Молар, мадемуазель Лакомб и мадемуазель Моморо. [11]

 

Обелиск и картина

В 1813 году, через 26 лет после штурма Бастилии, мощный культурный и общественный импульс французской революции внезапно был прерван поражением Наполеона. Воспользовавшись моментом, изгнанный граф Прованский Людовик-Станислас-Ксавьер, младший брат Людовика XVI, пообещал французскому народу, что он сохранит некоторые завоевания революции в новой форме монархии. Затем по совету блестящего государственного деятеля Талейрана он вступил в Париж в мае 1814 года, где был принят с распростертыми объятиями уставшими от войны французами и после бурных торжеств возведен на трон под именем Людовика XVIII. [12]

Людовик XVIII правил в течение десяти лет. Он был франкмасоном. После его смерти в 1824 году на трон вступил его брат, граф д'Артуа (тоже франкмасон), который взял себе имя Карл X. Оба монарха выказывали явное предпочтение древнеегипетской символике в своей общественной деятельности; два проекта Карла X особенно интересны в этом отношении. Первый был связан с транспортировкой в Париж сохранившегося древнеегипетского монумента, а второй — с заказом огромной картины для Лувра.

 

Обелиск

В 1827 году Жан-Франсуа Шампольон (которого окрестили «отцом современной египтологии» за блестящую расшифровку древнеегипетских иероглифов) получил заказ от Карла X для организации транспортировки в Париж одного из двух египетских обелисков, стоявших в Александрии, возраст которых составлял 3500 лет. [13]

Обелиск предполагалось установить на площади Согласия — почитаемом месте, имевшем огромное личное значение для Карла X. Первоначально площадь была названа в честь его отца, Людовика XV, конная статуя которого некогда красовалась в ее центре, но статую свергли и разрушили во время революции 1789 года, а Конвент переименовал это место в «площадь Согласия». Здесь была воздвигнута гильотина, обезглавившая Людовика XVI в январе 1793 года, а Марию-Антуанетту — в октябре того же кровавого года. Можем ли мы предположить, что установка обелиска предназначалась для того, чтобы увековечить идею возрожденной и восстановленной монархии с древним солнечным символом божественных царей Египта, словно Феникс, восставшим в центре французской столицы?

 

Картина

Вторым достойным упоминания проектом Карла X было обращение к художнику Франсуа-Эдуару Пико с предложением украсить потолок его личного музея в Лувре «египетскими» мотивами.

Пико, как и многие другие видные художники того времени, обучался под руководством Жака-Луи Давида. Поэтому не стоит удивляться, что ту самую «Исиду» можно найти на картине Пико, выполненной по заказу Карла X.

Это огромное полотно, по-прежнему украшающее потолок Лувра, было завершено в 1827 году. Его размеры составляют примерно 4 х 5 м. Она называется L'Etude et le Génie dévoilent a Athènes VAntique Egypte («Ученость и Гений открывают Древний Египет для Афин»). Над сценой главенствует фигура Исиды, сидящей на троне, со львами по обе стороны от нее (как и статуя Исиды работы Давида, стоявшая на площади Бастилии). Внимание зрителя, однако, сразу же обращается к небу над головой богини, где можно видеть двух летящих ангелов, «раскрывающих» тайны Исиды.

Мы можем увидеть смутно знакомый ландшафт, содержащий на далеком расстоянии группу пирамид и обелиск, на который бросает свой благосклонный взор Исида. Из облаков рядом с ангелами появляется греческая богиня Афина; сова у ее ног символизирует мудрость и посвящение в таинство. Слева от Афины парит крылатая богиня с лавровым венком, символизирующим «ученость» (LEtude). Справа от Афины изображен так называемый Génie de Paris — обнаженный крылатый юноша, поднимающий факел, чтобы осветить для Афины сцену с египетским ландшафтом.

После отречения Карла X в 1830 году новым правителем Франции стал Людовик-Филипп I. Известный как король-гражданин, он заказал памятник в честь Trois Glorieuses — Трех дней (26, 27 и 28 июля 1830 года), ознаменовавших Вторую французскую революцию. Этот монумент, завершенный в 1836 году, представляет собой высокую колонну, воздвигнутую на площади Бастилии на том самом месте, где Давид поставил свою статую Исиды в августе 1793 года. На вершине колонны находится почти точная копия крылатого юноши с факелом, изображенного на картине Пико в Лувре.

 

Копия или совпадение?

Давайте представим, что мы находимся в современном Париже, летим на вертолете над колонной Бастилии и взгляд наш обращен на запад — туда же, куда смотрит Génie de Paris. Мы пролетаем над одним из старейших и красивейших районов города. Под нами находятся некоторые из наиболее впечатляющих зданий и монументов, которыми Париж поражает гостей. Слева проходит бульвар Генриха IV, спускающийся к реке Сене. Сама река течет приблизительно с востока на запад и, таким образом, совпадает с нашей линией зрения, а за бульваром Генриха IV виден старый мост Салли, изгибающийся над восточным краем острова Св. Людовика со знаменитым аббатством, которое носит такое же название. Западная оконечность островка связана пешеходным мостом со значительно более крупным островом Ситэ, где высится знаменитый собор Нотр-Дам и стоит величественный Дворец Правосудия.

По другую сторону Сены расположена высокая колокольня аббатства Сен-Жермен; последняя, как мы вскоре убедимся, некогда была святилищем, посвященным богине Исиде. Однако все эти чудеса меркнут, когда мы обращаем взор на запад вместе с Génie de Paris, где перед нами разворачивается самый завораживающий городской ландшафт в Европе. Параллельно Сене на запад тянется Рю-де-Риволи, ведущая к церкви Сен-Жермен Л'Осэр, старейшей в Париже, где традиционно крестили королей Франции. Сразу же за церковью виднеется крабовидное здание Большого Лувра, возможно, самого удивительного музея в Европе и до 1663 года главной резиденции французских королей.

Однако на этом осмотр не заканчивается. В наши дни внушительная стеклянная пирамида, построенная по распоряжению президента Миттерана в честь 200-летнего юбилея Французской республики в 1989 году, возвышается, как огромный алмаз, в луврском Cour Napoléon. Эта на первый взгляд неуместная пирамида очерчивает открытое пространство в западном направлении и открывает вид на наполеоновскую Карусельную арку в безупречно ухоженные сады Тюильри. Следуя дальше в этом направлении, мы попадаем на широкий и абсолютно прямой проспект Елисейские Поля — становой хребет Парижа, некогда известный под названием Axe historique, или «историческая ось». Отсюда невозможно не увидеть высокий египетский обелиск, тянущийся к небу посреди площади Согласия у начала Елисейских Полей. Нельзя не обратить внимание и на то обстоятельство, что весь план, который мы можем наблюдать с вершины колонны Génie de Paris, имеет странное и поразительное сходство с планировкой и общей схемой, обозначенной на картине Пико. Если мы тщательнее изучим его картину и попытаемся представить себя рядом с другим крылатым Génie de Paris, парящим над таинственным египетским ландшафтом, изображенным на шедевре Пико, кое-что сразу же становится ясным. Обелиск и различные пирамиды не только обозначают центральную ось картины, но, если наложить их на план Парижа, соответствуют обелиску на площади Согласия и пирамиде Лувра, обозначающим центральную, или «историческую», ось города.

Решение Карла X послать Шампольона в Египет за обелиском было принято в 1826—1827 годах, когда Пико трудился над созданием своего шедевра в Лувре. Мы знаем также, что Пико принимал деятельное участие в обустройстве Египетского музея Карла X в Лувре и что он, почти несомненно, был посвящен в обсуждение, связанное с перевозкой и установкой обелиска. Таким образом, хотя обелиск занял свое место на площади Согласия лишь в 1836 году, легко понять, почему художник разместил обелиск на своей картине 1827 года как раз в нужном месте.

Гораздо труднее объяснить связь между пирамидами, изображенными Пико, и стеклянной пирамидой, которую мы можем видеть в центре Парижа. Дело в том, что эта пирамида является современным произведением и была воздвигнута архитектором И.М. Пэем в 1984 году — за 20 лет до того, как мы приступили к работе над этой книгой.

Спрашивается, каким образом Пико мог предвидеть сооружение стеклянной пирамиды? Или, если обратиться к конспирологии, не является ли картина 1827 года указанием на существование некоего оккультного плана для Парижа, осуществлявшегося более 150 лет? Или тот факт, что египетский ландшафт, открывающийся на картине, был воспроизведен в архитектуре Парижа, является лишь вопиющим совпадением?

 

Стояли ли масоны за французской революцией?

Итак, в 1789 году французские революционеры предложили воздвигнуть пирамиду на месте Бастилии, и Пико определенно должен был знать об этом. Судя по всему, он знал и о ряде других грандиозных «пирамидальных» проектов, планировавшихся до и после революции, но так и не осуществившихся из-за нехватки средств.

К примеру, существовал план строительства в Париже внушительной пирамидальной гробницы в честь Исаака Ньютона, который был героем Просвещения и, следовательно, воплощением революционных идеалов. План «пирамиды», задуманный французским архитектором Жозеф-Жан-Паскалем Гэем в 1800 году, включал громадную обводную стену с четырьмя воротами по образцу храмов в Карнаке (Верхний Египет) и аллею со сфинксами, ведущую к главному монументу. [14]

Различные планы пирамид были предложены и архитектором Этьеном-Луи Буле. На одном из его сохранившихся набросков изображена группа пирамид, очень напоминающая пирамиды на картине Пико, где они видны сквозь облачную дымку и с отсутствующими замковыми камнями. [15] Историк Жан Ста-рубински в своем исследовании эмблем и символов революции 1789 года объясняет, что «язык революции был насыщен символами». Старубински также говорит о настроении, владевшем умами архитекторов перед началом революции, — о новой потребности использовать основные геометрические формы (кубы, сферы, пирамиды) в монументальном масштабе, чтобы превратить Париж в некое подобие «утопического города».

«Существовала потребность создавать образы идей и составить план идеального города. Этот город, как и все другие утопические города, должен был управляться простыми и строгими геометрическими законами... Все величественные архитектурные замыслы, соответствовавшие простым принципам геометрии и представленные в виде проектов, остались неосуществленными. Хотя гармоничный город новой эпохи... существовал в альбомах некоторых архитекторов задолго до штурма Бастилии... у революции не было ни времени, ни средств, ни, возможно, смелости для реализации этих великих градостроительных проектов...» [16]

 

Но почему утопическое видение Парижа было наделено чертами Древнего Египта? Откуда взялись пирамиды и псевдоегипетский ландшафт? Откуда появились эти странные идеи и кто их пропагандировал?

Одержимость египетской символикой архитектуры и особенно геометрии вновь предполагает влияние масонства. Мнения специалистов по этому вопросу разделились. Десятки историков утверждают, что масоны действительно играли важную роль в событиях французской революции, но, с другой стороны, многие придерживаются мнения, что она не имела почти ничего общего с масонством. Это состояние вещей хорошо подытожил французский историк Ж Годешо:

 

«Существует целый литературный жанр, не выказывающий признаков угасания, в котором ответственность за события французской революции, особенно за дни 1789 года, приписывается герцогу Орлеанскому [первый гранд-мастер ложи Великого Востока, верховного органа французского масонства]. Согласно этой литературе, именно герцог Орлеанский несет ответственность за мятежи французского восстания и события 14 июля, ночи 4 августа и нескольких дней октября. Герцог, безусловно, попытался извлечь выгоду из этих событий, но весьма сомнительно, чтобы он послужил их причиной. Так или иначе, если он играл в эту игру, его усилия оказали лишь слабое влияние по сравнению с гораздо более мощными силами, подталкивавшими народные массы во Франции и даже во всем западном мире к началу революции...» [17]

 

Истина заключается в том, что никакой историк, несмотря на глубину и масштаб своих исследований, не может по-настоящему понять, какие силы, явные или оккультные, подтолкнули французский народ к революционному мятежу против монархии и церкви в 1789 году. Такие силы по определению не поддаются точной и недвусмысленной интерпретации. Сходная проблема возникает при попытке перечислить все силы, стоящие за Крестовыми походами Средневековья или за массовым уничтожением людей в концлагерях нацистской Германии, — впрочем, как и те силы, которые ввергли Соединенные Штаты в войну с терроризмом в начале XXI века. Ни одну силу, тайную или явную, нельзя считать единственной причиной любого из этих событий; скорее можно говорить о «консолидации» сил в каждом конкретном случае.

Что касается французской революции, ясно, что одной из ее главных движущих сил было ужасающее угнетение народа и злоупотребление властью со стороны монархии, однако ни один историк не будет отрицать, что в конце XVIII века во Франции существовало мощнейшее философское и интеллектуальное течение, оказавшее влияние на поведение ключевых фигур французской революции, таких, как Робеспьер, Дантон и Марат, наряду с деятелями искусства, такими, как художник Жак-Луи Давид и скульптор Жан-Антуан Гудон. На этом этапе нашего исследования масонство остается лишь одним из источников этого течения.

Тем временем в Америке завершилась другая революция, которая произошла на 10 лет раньше французской. Там тоже можно без труда определить мощное философское и интеллектуальное течение, овладевшее умами лидеров, таких, как Бенджамин Франклин, Томас Джефферсон, Томас Пэйн и Джордж Вашингтон.

Здесь уже в буквальном смысле происходило создание утопического города в соответствии с эзотерическим планом, значительно более явным, чем план Парижа.

 

Франклин, масонство и революция

То, что масонские принципы и идеология оказали значительное влияние на американскую революцию, или Войну за независимость, является общепринятым тезисом. Существует несколько хороших работ на эту тему, [18] оставляющих мало сомнений в том, что масонство было одной из движущих сил американской революции и имело тесные связи с республиканским движением. Менее известен факт существования очень тесной связи между французскими и американскими масонскими ложами того времени.

Неясно, существовало ли масонство в Северной Америке до учреждения Объединенной Великой ложи в 1717 году; самые ранние сохранившиеся сведения об официальных масонских ложах в Америке относятся к Бостону и Филадельфии в начале 1730-х годов. [19] Распространение масонства в Америке происходило через так называемые «военные ложи», и в канун Войны за независимость к 1775 году оно приобрело чрезвычайную популярность в офицерской среде и у местной аристократии.

Одним из первых американских масонов был Бенджамин Франклин, который прошел посвящение в феврале 1731 года и стал мастером ложи Св. Иоанна в Филадельфии, где он «составил старейший черновик правил поведения для членов до сих пор действующей американской ложи». [20] Франклин, основавший «Пенсильвания газетт» в 1729 году, также известен в масонских кругах как составитель первой в Америке статьи, посвященной вопросам масонства (декабрь 1730 г.). [21]

В те дни масонские общества в Америке находились под управлением английской Объединенной Великой ложи, назначавшей гранд-мастеров провинций в разных регионах СевероАмериканского континента.

В 1749 году Франклин был назначен гранд-мастером провинции Пенсильвания. Блестящий интеллектуал и политик, но, самое главное, хитроумный провокатор, Франклин стал ключевой фигурой американского мятежа против Британии и, разумеется, одним из самых прославленных «отцов-основателей» Соединенных Штатов.

В юности и в зрелом возрасте Франклин трижды побывал в Англии и провел там в общей сложности 17 лет, с 1724 по 1726-й, с 1757 по 1762-й и с 1765 по 1775 год. Никто не отрицает, что в течение этих длительных периодов он предпочитал завязывать дружеские отношения с влиятельными франкмасонами и радикальными интеллектуалами. Каждый раз, возвращаясь в Америку, он подстрекал мятежные настроения против британского колониального владычества — до такой степени, что Тайный совет в Лондоне счел необходимым вызвать его и строго предупредить о недопустимости такого поведения.

Именно Франклин, будучи в Англии, ратовал за отмену так называемого «печатного налога», введенного Британией в американских колониях (по нему колонисты должны были выплачивать определенную сумму за удостоверение всех юридических документов и сделок). Франклину удалось перехватить ряд писем Томаса Хатчинсона, британского губернатора Массачусетса, в которых он с большой враждебностью говорил о нескольких видных американских политиках. Франклин отправил копии этих писем своим друзьям в Америку, которые опубликовали их, вызвав такую бурю негодования, что британцам пришлось отменить «печатный налог» для того, чтобы разрядить ситуацию.

Весной 1775 года Франклин, ощущавший усиливавшееся давление в Англии, решил, что пора вернуться в Америку. Он прибыл туда 5 мая. Пока он находился в море, между британцами и американскими революционными войсками в Лексингтоне и Конкорде 19 апреля 1775 года разразился вооруженный конфликт.

По прибытии в Пенсильванию Франклин сразу же был назначен делегатом Второго Континентального Конгресса — органа, которому вскоре предстояло стать Конгрессом Соединенных Штатов Америки. Другими недавно назначенными членами были Томас Джефферсон и Джордж Вашингтон. Одним из первых решений Конгресса, принятым 15 июня 1775 года, было назначение Вашинггона главнокомандующим революционными вооруженными силами.

В 1775 году Вашингтону исполнилось 43 года, а Франклину — 65 лет. Как и Франклин, Вашингтон был франкмасоном. Он был посвящен в братство в 1752 году в Фридриксбурге (штат Виргиния), а в следующем году получил степень мастера. [22] В то время президентом Конгресса был избран Джон Хэнкок, богатый джентльмен из Гарварда. Он тоже являлся видным франкмасоном и впоследствии имел честь стать первым человеком, подписавшим Декларацию независимости от 4 июля 1776 года. В 1776 году Конгресс решил направить во Францию комиссию с целью заручиться военной и финансовой поддержкой в войне с Британией. Франклин был членом этой комиссии, состоявшей из трех человек; он прибыл в Париж незадолго до Рождества 1776 года. Хотя в то время Франция не находилась в состоянии войны с Англией, она считалась ее естественным противником и, следовательно, сочувственно относилась к делу американской революции.

Франклин сразу же завязал дружеские отношения с видными представителями французской элиты, особенно с франкмасонами. Для французов он был олицетворением безыскусного благородства Нового Света и быстро стал любимцем французского общества и героем для интеллектуалов и военного дворянства. Появился даже некий «культ Франклина»: его портрет можно было видеть повсюду — от коробочек для нюхательного табака до цветочных ваз. Художники, интеллектуалы и дамы из высшего света искали его общества, его дом кишел шпионами и осведомителями.

Франклин вступил в тайные переговоры с графом де Верже-ном, министром иностранных дел при дворе Людовика XVI. Эти переговоры продолжались несколько лет, и в 1778 году были подписаны мирные договоры, согласно которым Франция обязалась оказывать военную и экономическую поддержку делу революции в Америке.

Тем временем в Париже Франклин преследовал свои общественные и интеллектуальные интересы, вступив в известную масонскую ложу «Девяти сестер». [23] Эта знаменитая ложа была основана в 1776 году Жозефом Лаландом и аббатом Кордье де Сен-Фермином, крестным отцом Вольтера. В том же году в Америке была подписана Декларация независимости, и Франклин занимал самый высокий пост среди тех, кто поставил под ней свою подпись. Лаланд был самым уважаемым астрономом во Франции и имел большое влияние в интеллектуальных кругах Парижа.

 

Ложа «Девяти сестер»

Ложа «Девяти сестер», названная в честь девяти муз из греческой мифологии, фактически была преемницей более старшей ложи — Les Sciences, основанной Лаландом в 1766 году вместе с философом и математиком Клодом Гельвецием. Гельвеций был ревностным поборником атеизма; его политические и философские идеи оказали значительное влияние на революцию 1789 года. После смерти Гельвеция в 1771 году его жена Анна-Катерина объединила свои усилия с Лаландом и с Сен-Ферми-ном для создания ложи «Девяти сестер». Ее собственный элитный салон на Рю Сен-Анн в Париже славился по всей Европе и даже получил название «генерального штаба европейской философии». [24] Другой ее салон в Отейле в окрестностях Парижа поддерживал тесные связи с ложей «Девяти сестер». [25]

Неудивительно, что Франклин был регулярным посетителем салона мадам Гельвеций. Другим частым гостем был маркиз де Лафайет, молодой офицер французской армии. Лафайет принадлежал кмасонской ложе Le Contrat Social, связанной с другими видными ложами во Франции. Среди них выделялась ложа La Société Olimpique, в которой состояли многие молодые офицеры, такие, как граф де Шамбрен, граф де Грассе, граф д'Эстен и бу-каньер Джон Пол Джонс. Все они несколько лет спустя сражались на стороне Америки. [26]

В 1779 году Франклин стал достопочтенным мастером ложи «Девяти сестер». Ранее, в 1778 году, ему оказали высшую честь быть содействующим в инициации 84-летнего Вольтера. Утверждается, что престарелого Вольтера поддерживали под руки Франклин и Курт де Гебелин, француз швейцарского происхождения, которого считают изобретателем современного эзотерического Таро. [27]

В апреле 1777 года дипломат Силеас Дин, агент Франклина в Париже, сумел заручиться поддержкой юного маркиза де Ла-файета, которому тогда было лишь 19 лет, и отправить его в Америку служить под началом Вашингтона. [28]

Таким образом, имеются обильные свидетельства деятельности масонов во Франции, направленные на поддержку американской революции, сосредоточенные вокруг Франклина и ложи «Девяти сестер». Эти свидетельства красноречивы, но не позволяют нам прийти к выводу, что ложа «Девяти сестер» и/или франкмасоны в целом стояли за массовыми волнениями в Париже 14 июля 1789 года, которые закончились штурмом Бастилии и всеобщей революцией.

Однако подозрения остаются. Как объясняет французский историк Бернар Фэй:

 

«Революционный порыв, революционные лидеры, средства для революции — все это в первые два года поступало от привилегированных классов. Если бы герцог Орлеанский, Мирабо, Лафайет, члены семьи Ноэль, Ларошфуко, Бульон, Ланет и другие либеральные вельможи не поступились бы своим дворянством, чтобы присоединиться к революционным массам, революционеры были бы лишены того преимущества, которое позволило им восторжествовать с самого начала. Но все эти вельможи, поспешно вставшие под знамена новых идей — хотя в конце концов они потеряли свое состояние, свое положение в обществе, свои звания и даже свою жизнь, — были франкмасонами, и мы не можем приписать это воле случая, если не будем игнорировать факты». [29]

Неудивительно, что Бернар Фэй тоже рассматривает ложу «Девяти сестер» как центр деятельности, характеризовавшей первые годы французской революции. Эта ложа, как нам известно, стала убежищем не только для нескольких ключевых фигур французской революции и «братской» революции в Америке, но также для писателей, политиков, художников и скульпторов, пользовавшихся своими талантами, чтобы воспевать республиканские добродетели в своих трудах и художественных произведениях. «Очевидно, — пишет масонский историк Жан-Андре Фонте, — что франкмасоны, которые внесли свой вклад в крушение монархии и успех революции, были очень многочисленны». [30]

Другим предполагаемым членом ложи «Девяти сестер» был блестящий оратор, юрист и политик- самоучка Жорж-Жак Дантон. Многие ученые считают, что он сыграл ключевую роль в ниспровержении французской монархии и в создании первой республики в сентябре 1792 года. Он также был основателем печально знаменитого ClubDesCordeliers— ультрарадикального революционного общества, официально известного под названием «Общество друзей прав человека и гражданина».

 

Робеспьер и культ Высшего Существа

Дантон был одним из членов так называемого Триумвирата, соперничавшим за власть над республикой с двумя другими революционными лидерами, Робеспьером и Маратом (последний был масоном). У нас нет убедительных доказательств, что Робеспьер тоже был масоном, однако его интеллектуальные идеалы и одержимость «добродетелями», а также пропаганда культа Высшего Существа свидетельствуют о масонском влиянии.

В масонстве Бога часто называют «Великим Архитектором Вселенной». Его символом является либо пятилучевая звезда, внутри которой изображена буква G, либо сияющая пирамида (треугольник) с начертанным на ней всевидящим оком. Этот символ до сих пор можно видеть на Декларации прав человека 1789 года.

Английские масоны пошли особенно далеко в этом отношении, утверждая, что вера в Высшее Существо является необходимым условием членства в масонской ложе. [31] Так, в официальном заявлении «Совета общих целей», ратифицированном Объединенной Великой ложей в Лондоне, утверждалось:

 

«Совет уделил самое пристальное внимание этому вопросу, будучи убежденным в том, что он представляет основополагающее значение для репутации и благополучия английского масонства и что здесь не должно существовать никаких недомолвок и разночтений. Мы однозначно утверждаем, что масонство не является ни религией, ни религиозным суррогатом... С другой стороны, его основное требование, согласно которому каждый член ордена должен верить в Высшее Существо и выполнять свой долг перед Ним, должно быть достаточным доказательством Для всех, кроме злонамеренных и предубежденных людей, что масонство поддерживает религию, так как оно требует от человека религиозной веры прежде, чем его могут признать масоном...» [32]

Это утверждение фактически извлечено из конституции франкмасонства, составленной в 1723 году, где в статье под заголовком «О Боге и религии» есть следующее утверждение: «Невзирая на вероисповедание человека или форму его религиозного служения, он не может быть исключен из Ордена при условии, что он верит в Великого Архитектора Вселенной...» [33]

Термин «Высшее Существо» широко используется в справочной литературе об Объединенной Великой ложе, в официальной брошюре которой, к примеру, говорится, что «члены должны верить в Высшее Существо, но нет отдельного масонского Бога». [34] В других масонских памфлетах обильно используется термин «Великий Архитектор Вселенной». Очевидно, что между терминами «Великий Архитектор Неба и Земли», «Великий Архитектор Вселенной» и «Высшее Существо» не проводится никаких различий. Все они считаются уместными и взаимозаменяемыми эпитетами для масонской идеи «Бога».

Принимая во внимание, что ключевые фигуры французской революции были масонами (включая членов Триумвирата Дантона и Марата), и учитывая терминологию, используемую Робеспьером для описания его республиканского культа, трудно не прийти к выводу, что его Высшее Существо было аналогично масонскому Великому Архитектору Вселенной. Историк Мишель Вовель, эксперт по культам французской революции, уверенно отождествляет Высшее Существо Робеспьера с Великим Архитектором франкмасонов. [35]

 

Руссо и Contrat Social

Хорошо известно, что Робеспьер находился под большим влиянием работ Жан-Жака Руссо (1712—1778), писателя и философа, чей Contrat Social (политический трактат, где восхвалялись добродетели общественного равенства и человеческого достоинства) заложил основы для Декларации прав человека, естественной преемницы американской Декларации независимости. Хотя Руссо не был масоном, французские масоны восприняли многие его философские и политические идеи как откровение. Одна из наиболее важных и влиятельных дореволюционных масонских лож, La Loge du Contrat Social, была названа в его честь. Следует помнить, что Вольтер и Руссо считались (и по-прежнему считаются) интеллектуальной движущей силой французской революции. Было бы натяжкой утверждать, что они послужили ее причиной, но можно с уверенностью говорить, что они заложили ее нравственные устои.

Поэтому и неудивительно, что двумя самыми важными масонскими ложами во Франции перед революцией 1789 года были ложи «Девяти сестер» и Contrat Social Первая была связана с Вольтером и его крестным отцом, а вторая — с политическим шедевром Руссо, носившим такое же название. Именно в этих ложах собирались многие будущие герои французской и американской революций.

Ложа Contrat Social была основана в Париже в 1776 году одновременно с ложей «Девяти сестер». Первоначально носившая название La Loge Saint-Lazare, она взяла на себя функции более старой ложи под названием La Loge Saint-Jean d'Ecosse со штаб-квартирой в Авиньоне. Последняя была «материнской ложей» Философского Шотландского Обряда, предтечи одного из элитных орденов франкмасонства, так называемого Шотландского Обряда, известного еще как Верховный Совет Тридцать Третьей Степени. [36]

Пользовавшаяся почти такой же популярностью, как ложа «Девяти сестер», ложа Contrat Social набирала в свои ряды лучших представителей либерального дворянства, интеллектуалов и военных. С ее разрешения по всей Франции были учреждены другие ложи, самыми известными из которых были ложи La Loge Saint-Alexandre d'Ecosse и LOlympique de la Parfaite Estime. [37] Название Contrat Social фактически было выбрано одним из ближайших друзей Жан-Жака Руссо, бароном д'Астером, [38] который наряду с Робеспьером и многими другими революционными интеллектуалами практически обожествлял Руссо. В апреле 1794 года Робеспьер даже распорядился об эксгумации тела Руссо и его перезахоронении в парижском Пантеоне рядом с другими национальными героями. [39]

 

Культ Создателя

Культ Верховного Существа, введенный Робеспьером, был официально учрежден во Франции 7 мая 1794 года, примерно через год после обезглавливания Людовика XVI. К тому времени процесс дехристианизации уже набрал обороты: священнослужители в массовом порядке отрекались от своей веры, и многие христианские церкви и соборы превращались в «храмы» нового религиозного культа.

Несмотря на свои непримиримые антиклерикальные позиции, Робеспьер не был атеистом. Он должен был представить Конвенту доклад о «принципах политической морали, которые должны направлять Конвент в управлении внутренними делами республики». В этом докладе он утверждал, что «идея Высшего Существа и бессмертия души постоянно напоминает о Правосудии, такихМ образом, она является общественной и республиканской». [40]

Конвент вскоре согласился, объявив в своем декрете: «Французский народ признает существование Высшего Существа и бессмертия души». [41]

Робеспьер, которого называли «деистом по образцу Руссо», [42] твердо верил, что подлинной основой нового демократического государства должна быть природная религия, внутренне присущая человеческому состоянию и способная укоренить добродетели народа в «вечной и священной основе». [43] Предполагалось, что культовые обряды будут состоять из празднеств и собраний в течение всего года — Робеспьер хотел учредить 36 праздников, [44] посвященных важным событиям революции (таким, как день 14 июля), а также различным сущностям и понятиям, таким, как Высшее Существо, Природа, Свобода и Равенство, и наконец «самым полезным человеческим добродетелям», таким, как Истина, Патриотизм и т.д.

Согласно культу Робеспьера, старый григорианский календарь был отвергнут и заменен «республиканским» календарем, в котором месяцы получили «природные» названия. Этот новый календарь был разделен на 36 декад по 10 дней каждая; в результате продолжительность года составляла ЗбО дней, к которым добавлялись пять «дополнительных» дней в честь «добродетели, гения, труда, мнения и вознаграждения». [45]

Довольно странно, что этот республиканский календарь был сформирован по образцу древнеегипетского солнечного календаря, который делился на 36 деканов по 10 дней, к которым прибавлялись пять дополнительных дней в честь добродетелей Осириса, Исиды и других божеств.

 

Лаланд и Сириус

Разработка республиканского календаря была поручена Шар-лю-Жильберу Ромму, уважаемому математику и президенту Комитета общественного обучения. Согласно масонскому историку Шарлю Самнеру Лобинье, Ромм был видным масоном и членом ложи «Девяти сестер». [46] В технических вопросах ему помогали математик Гаспар Монж и астроном Жозеф-Луи Ла-гранж Монж тоже был ревностным масоном и видным членом ложи «Девяти сестер», в свою очередь основанной астрономом Жозефом Лаландом, служившим директором парижской обсерватории с 1768 года.

Лаланд и астроном-историк Шарль Дюпюи входили в состав комиссии, учрежденной Роммом для создания нового республиканского календаря. Дюпюи твердо верил, что все религиозные представления происходят из Древнего Египта и, в частности, что Париж каким-то образом связан с египетской богиней Иси-дой. Мы еще вернемся к этому впоследствии, а пока что обратимся к Дэвиду Овасону, который в своей увлекательной книге «Тайный Зодиак Вашингтона» делает удивительное замечание о Лаланде во время церемонии прощания с Вольтером в ложе «Девяти сестер» в ноябре 1778 года:

 

«Французский астроном Жозеф Лаланд, привыкший стоять в темноте во время наблюдений за звездами, вероятно, думал только об одной звезде, когда он стоял в темной парижской комнате 28 ноября 1778 года. Будучи мастером ложи «Девяти муз» [сестер], Лаланд вместе со своими братьями [одним из которых был Бенджамин Франклин] оплакивал смерть писателя Вольтера... Среди символов, охраняемых двадцатью семью членами братства, была пирамида... Когда Лаланд смотрел на пирамиду, его мысли, почти несомненно, обратились к Сириусу. Как астроном, выказывавший большой интерес к звездным ориентировкам, он не мог не знать о важном значении, приписываемом этой звезде древними народами. Лаланд знал, что если сами египетские пирамиды не были ориентированы на Сириус, то его положение на небосводе учитывалось в конструкции многих египетских храмов и он управлял распорядком египетского календаря. В своем четырехтомном исследовании звездного фольклора Лаланд перечислил шесть разных названий Сириуса и с замечательной точностью вычислил его положение в 1750 году. Его интерес был почти личным: он должен был знать, что в его со0ственном гороскопе Солнце и Меркурий были расположены по обе стороны от этой могущественной звезды». [47]

Овасон также указывает, что Лаланд, глубоко восхищавшийся Вольтером, вполне мог быть знаком с его книгой «Микроме-гас», изданной в 1752 году. В этом любопытном фантастическом сочинении Вольтер помещает родину своего героя на Сириусе и пророчески упоминает о существовании спутника этой звезды — факт, подтвержденный лишь в 1844 году прусским астрономом Фридрихом Бисселом. [48] Древние египтяне отождествляли Сириус с богиней Исидой, и Лаланд опять-таки должен был знать об этом. [49] Действительно, Лаланд и Дюпюи так интересовались Исидой, что один из их коллег по Французской академии наук в сердцах заметил: «М.М. Dupuis et de Lalande voient Isis pas-tout! [Господа Дюпюи и Лаланд повсюду видят Исиду!]» [50]

 

Монж, Исида и Осирис

Стоит упомянуть о другой связи между Египтом и республиканским календарем. Математик Гаспар Монж, работавший над механизмом календаря, был ревностным египтологом-любителем. Благодаря своей близкой дружбе с Наполеоном Бонапартом, которого он сопровождал в путешествии в Египет в 1798 году, он основал Institut dEgipte [Египетский институт] в Париже. Как и многие масоны того времени, Монж считал, что масонские ритуалы зародились в Древнем Египте, а современные франкмасоны унаследовали египетскую тайную систему инициации и символического языка. Даже в наши дни, по замечанию одного масонского историка, «франкмасоны считают, что масонское братство многое почерпнуло из таинств Египта эпохи фараонов, именно поэтому они обращаются к Осирису и Исиде как к символам высшей сущности и вселенской природы...». [51]

 

Празднества и иконография

Первое официальное празднество в честь Высшего Существа по новому республиканскому календарю произошло 8 июня 1794 года.

В центре мероприятий, организованных близким другом Робеспьера, художником Жаком-Луи Давидом, находился огромный амфитеатр в садах Тюильри перед Луврским дворцом. Там прихожане собрались послушать проповедь, произнесенную Робеспьером в честь Высшего Существа. В конце проповеди Давид устроил драматическое сожжение статуи из мешковины — ткани, символизировавшей «атеизм», из которой, словно Феникс из пламени, появлялась каменная статуя, символизировавшая «мудрость».

Потом хор парижской оперы пропел: «Отец вселенной, высший разум, благодетель, не известный смертным! Ты откроешь свою сущность тем, кто воздвигает алтари в твою честь». [52]

«Теми, кто воздвигал алтари», разумеется, были республиканцы, а в данном случае алтарь оказался массивной искусственной горой (историк Джин Керисель называет его «пирамидой») в центре Шамп-де-Марс, где ныне стоит Эйфелева башня. [53] Представители 48 парижских округов, а также члены Конвента во главе с Робеспьером приблизились к горе/пирамиде и поднялись по ее склонам. Затем Робеспьера подняли на вершину рядом с символическим «древом свободы» под патриотические гимны, распеваемые хором парижской оперы.

Позвольте отметить, что в иконографии французской революции всевидящее око, или «бдительный глаз», часто изображалось над «древом свободы», тогда как в других случаях оно изображалось внутри сияющего треугольника или пирамиды, очень похожей на символ, который можно видеть в наши дни на американской однодолларовой банкноте. Этот символ фактически первоначально предназначался для так называемой Великой Печати США в 1776 году комитетом с участием Бенджамина Франклина и Томаса Джефферсона. [54] Этот символ также появился в 1780 году на фронтисписе Декларации прав человека, составленной маркизом де Лафайетом, близким другом Франклина и Джефферсона. Он явно представляет Высшее Существо французских республиканцев и по аналогии масонского Великого Архитектора Вселенной, также изображенного в виде пирамиды с всевидящим оком, или «глазом провидения». На одном пропагандистском плакате, сохранившемся после революции 1789 года, всевидящее око изображено над словами Etre Supreme, т.е. Высшее Существо, что подтверждает связь между двумя понятиями. [55] На этом плакате глаз находится не внутри пирамиды, а в солнечном диске, окруженном золотыми лучами света со словами «народ» и «республика». В нижней части плаката изображены две фигуры: слева престарелый Вольтер, справа Жан-Жак Руссо, два интеллектуальных вдохновителя революции. [56]

Такая иконография и риторика наводят на мысль о попытке пропаганды некоей разновидности деистской/масонской «религии» в качестве альтернативы христианству. Как отмечает британский историк Найджел Астон в своей книге «Религия и революция во Франции», «вера в Высшее Существо была достаточно гибкой, чтобы удовлетворить разные вкусы». [57] Астон цитирует французского патриота Лазара Карно, франкмасона и члена Конвента, который в 1794 году выступил с речью, превозносившей многочисленные добродетели человечества, и поясняет: «Все это можно обнаружить в Высшем Существе; оно является печатью всех мыслей, составляющих счастье человека». [58]

 

Тем временем по другую сторону Атлантики...

Эта, возможно, непредумышленная ассоциация Высшего Существа «с идей печати» возвращает нас к Великой Печати Соединенных Штатов, которая не только изображает Высшее Существо с символом сияющей пирамиды и всевидящего ока, но также является зримым олицетворением конституционного права каждого человека на поиски счастья.

18 сентября 1793 года через несколько недель после празднеств, устроенных Давидом на площади Бастилии, по другую сторону Атлантики на месте будущего Капитолия в Вашингтоне происходила другая церемония, на этот раз откровенно масонская. Джордж Вашингтон, облаченный в масонский фартук, полученный от маркиза де Лафайета, заложил угловой камень Капитолия на Дженкинс-Хилл в присутствии сотен других масонов. Фартук, который носил Вашингтон, был вышит руками мадам де Лафайет и украшен целым скопищем хорошо известных масонских символов, но центральное место, несомненно, занимало всевидящее око на фоне лучистого солнечного диска. Интересно отметить, что автор Дэвид Овасон — франкмасон, посвятивший этой церемонии свое обширное исследование, — пришел к выводу, что она наряду с другими вещами была предназначена главным образом для посвящения нового здания и федерального города зодиакальному созвездию Девы:

 

«Идея Девы играет важную роль в астрологической символике города. Я изучил еще две церемонии основания зданий, в которых элемент Девы имел существенное значение. Благодаря этому подходу у меня сложилось впечатление, что в первые годы строительства федерального города знак Девы представлял исключительный интерес для масонов... Важное значение Девы и ее связь с богиней Исидой признавались в масонских кругах с самого начала существования американского масонства. Французский астроном Жозеф Лаланд был видным масоном, и его сочинения имели широкую популярность среди американцев в конце XVIII века. Уже в 1731 году Лаланд осознал, что «знак Девы посвящен

 

Исиде, точно так же как знак Льва посвящен ее мужу Осирису... Сфинкс, состоящий из Льва и Девы, использовался как символ, обозначавший разлив Нила...» [59]

В своей книге «Внутри братства» масонский автор и исследователь Мартин Шорт рассказывает нам об эпизоде, характеризующем связь Джорджа Вашингтона с франкмасонством:

 

«Его [Вашингтона] похороны в 1799 году совершались в соответствии с масонским обрядом. Гроб был покрыт масонским фартуком, подаренным ему собратом-революционером масоном маркизом де Лафайетом, и каждый из присутствующих масонов бросил в могилу ветвь акации, символизирующую возрождение Осириса и собственное грядущее возрождение Вашингтона в царстве, где правит Осирис». [60]

Стоит упомянуть о том, что национальный мемориал, впоследствии построенный в городе Вашингтоне в честь Джорджа Вашингтона, имеет форму огромного обелиска в египетском стиле и что на его восточном входе изображен древнеегипетский символ солнечного диска. Утверждалось, что во время церемонии посвящения видный масон прочитал речь, в которой после восхваления масонских добродетелей прозвучали следующие странные слова: «Их умы просвещены божественной любовью, их сердца лучатся открытием чистой любви, а их души — как души древнеегипетских почитателей Осириса — лелеют надежду на бессмертие». [61]

Впоследствии мы убедимся, что многие символы, связанные с церемониями основания Капитолия и мемориала Вашингтона, связаны с символикой «звезды Исиды», т.е. Сириуса, а пока очевидно, что по еще не вполне ясным причинам церемонии, празднества и городские монументы, связанные с «братскими» революциями во Франции и Северной Америке, насыщены масонскими идеями и символикой и — что еще более загадочно и увлекательно — древнеегипетскими образами и концепциями.

Серия сообщений "Про масонов":

"Масонство все в символах. Ни в одной политической, религиозной системе символы не играют такой колоссальной и решающей, роли, как в масонстве. "Символы предоставляют мысли свободу, простор". "Язык в наших ложах иносказателен". Так масоны говорят сами о себе. И этими символами, образами и иносказательным языком масонство настолько умело и широко пользуется, что не только дает возможность своим братьям-масонам безошибочно распознать где свои и где враги, но и заставлять непосвященных "профанов" служить масонству против всякой их воли и желания." Лукин. "В мире символов "1936г.

Часть 1 - Ещё один масон
Часть 2 - Пираты и тамплиеры
...
Часть 9 - Книги для чтения
Часть 10 - Миф и правда о нём
Часть 11 - ПОД ПОКРОВОМ ТАЙНЫ. Грэм Хэнкок, Роберт Бьювэл
Часть 12 - История в картинках
Часть 13 - Борьба за Техас или Дикий запад никогда не заканчивался. А методы не меняются.
...
Часть 32 - Великая чипизация Европы
Часть 33 - Собрание бильдербергцев 2012 – кодовое имя «Пальмовая конференция»
Часть 34 - Закрытие Олимпиады 2012