*
не окликай меня – я пойму,
здесь тени
сквозь зимнюю ночь скользят...
смотри, как я привыкаю к тому,
к чему привыкнуть нельзя,
к тому, что нитью легло в основу,
что мечется чёрной звездой в голове,
к тому, что имя твоё – это Слово,
с которого начался свет,
к тому, что в груди у меня горит
сильней любого огня,
к тому, что растёт у меня внутри
и становится больше меня.
и хочется прочь от надёжного крова,
и хочется вверх, я смеюсь и плачу,
боль моя, радость моя, сокровенное слово,
мне страшно подумать, что будет иначе,
уверенный шаг мой, и ровный почерк,
и новое солнце в прежнем окне –
от этого жить не хочется.
не то что думать о завтрашнем дне.



**
не окликай её – поздно.
солнце застыло в её ресницах.
она так смертельно серьёзна,
как будто рисует маяк для ослепшей птицы,
как будто холодными пальцами
свивает из ветра живую нить,
она так смешно спотыкается,
как будто вчера научилась ходить,
просит о глупой малости,
мёртвое сердце в руках несёт...
всё, кроме жалости.
всё, кроме жалости.
всё...


* * *
ловит звезду в окошке
зелье мешает в кружке,
ластится чёрной кошкой,
просит: отдай мне душу,
в ночь заплетает тропы,
те, что ведут к колодцу,
плачет, горячим шёпотом
просит: зажги мне солнце,
просит себе игрушку
громко и недовольно,
плачет: отдай мне душу –
это совсем не больно,
солнечным вихрем кружит,
до дна выпивает радость,
просит: отдай мне душу
обратно...

(с)