Елене Духневич

Люди могут отшутиться,
Звери – нет.
И летят седые птицы
Нам вослед.

Люди могут очутиться
В глубинах,
И посверкивают лица
На горах.

Разделенные, мы будем
Горевать,
Съединенные, забудем
Отказать

Снегопаду – пусть хоронит
Наготу.
Ветер сердце нам раскроет
На лету.

(Новые Черемушки, март 1969)

Ворон, благовествующий
окончанье
снежно-масленичного потопа
изучает двойные следы в пустыне –

черный хлеб раскис
на снегу одесную

ледяной городок
с обрывками флагов
и удивленными глазами Буднатха
ошуюю –
никому не нужен

А за детской больницей –
чуть дальше –
укатанный солнцем
овраг, полный хрупкой полыни
и нетронутая (странно!)
талая белизна с отпечатком
звериных лап, крылатого человека –

Второй вознесся.

А я, на санках,
врезался всем лицом
в жесткий ботинок отца.

3.3.09

- Где еси, Адаме?
- Во чащобе дивной.
- С кем еси, Адаме?
- С Еввой неизбывной.
Раю мой, раю –
От стыда сгораю.
- Что ж ты затаился?
Разве ел от древа?
Иль вкусить познанья
Время вам приспело?
Будете, как дети,
Смертию радети.
- Да жена, что дал мне,
Сердечная дева,
Принесла от змея
Плод превожделенный.
- Быти вам вне рая,
На земле студеной,
Но сотрет пятою
Сын, от вас рожденный,
Голову змиину;
Вас я не отрину.
- Ныне день изгнанья?
Ныне день прощенья?
Жгуче херувимско
Огненно прещенье!
Раю мой, раю,
Я с лучом последним
На тебя взираю.

Конь крылатый
снов белками
над землею блещет
Змей мертвязь жуя трепещет
А Егорий
претворился знать в язык
и венца не видит
Тонкий лучик-узник
без ненависти внидет
из его руки в язычный огнь
двух миросветных
войн

Я разметал снега
по выцветшей Псалтири,
я был на берегах
Юдифи и Эсфири.

"Покалипсис" пришел,
для мысли нет закона.
Так подметай же пол
в притворе Соломона!

Пусть прорастет калам
и буквица воскреснет,
но я (не верь делам!)
пою лишь Песню Песней.

Мне приснилась тишина
Судного дня –
Ни гор, ни трещин, ни огня;
Ко всем стремилась тишина
Судного дня.

И появилась глубина
Судного дня –
Кто был немилостив, узнал
Тебя погибшего, меня –
Ни с кем не бьется глубина
Судного дня.

И возносилась простота
Судного дня
От преисподней до Креста –
И выше, выше, до Лица
Судного дня.

22.2.09

ТЕПЕРЬ
И ОСТАТОК-РОССИЯ

в слезах подолы
лилии в крови:
на то остаток: наискось наотмашь!
и Духом Вея — гибелью Плесни
и несчастья свет! — таким мазком Работая
такою кровью
Озари
в расхлест!..

1979

Всеволод Некрасов, ЛР, Макаров-Кротков (а справа - Айги)