Соскучились? :)

Итак, после некоторого перерыва выкладываю третью часть.

Предыдущая часть здесь.

            Честно говоря, первые несколько минут у меня был полный ступор. Человек – такое существо, которое довольно быстро привыкает к чудесам, в какой бы форме они не были выражены. Поэтому со столь необычной формой своего существования, хоть она и показалась мне сначала чудом, я свыкся довольно быстро. Но, как удивительно, стоило произойти чему-то, что вышло за рамки этой аномалии – и это что-то вводит меня в шок. Впрочем, чему тут удивляться?.. Ежедневно мы пользуемся тем, что человеку, жившему лет триста-четыреста назад, показалось бы той еще аномалией, а скорее даже колдовством – телевизорами, компьютерами, автомобилями, и даже банальными электрическими лампочками. Как-то друг рассказывал мне о случае, когда к нему в гости приехала девушка откуда-то из Европы, а у него отключили воду. Так она остолбеневшими глазами смотрела на кран, и не могла даже слова молвить.. Вот так же и со мной произошло.

            А щека-то болела, можно даже сказать, пылала. Я посмотрел на девушку, и попытался оправдаться.

             - Простите, я…

             - Не думал, что я вижу тебя, - с легкой насмешкой перебила меня она.

            Вот тут-то я удивился еще больше. Одно дело – попасть в необычную ситуацию, другое – выбраться из нее, хотя бы частично… Но вдруг услышать, что кто-то знает о том, что происходит – совсем другое ощущение. Примерно как забраться в озеро, проплыть сто метров, почувствовать, что вода ледяная, и резко оказаться выдернутым за волосы на какую-нибудь лодку.

И все же, кто она? Некая личность, проводящая эксперимент, о котором я размышлял? Наблюдательница, по каким-то причинам решившая вступить со мной в контакт? Вариантов в голове прокрутилось море, но все оказалось гораздо проще.

 - Нет, не смотри на меня так, - сказала девушка, и я слегка одернул себя, осознав, что мои мысли словно гуашью написаны на моем лице. - Я такая же жертва обстоятельств, как и ты. Таких, как мы с тобой, еще два человека, и у всех похожая история. Например, я, вообще говоря, из Архангельска, и приехала в Петербург как обычная туристка. В первый день устала после дороги и отсиживалась в гостинице, а на следующий взяла обзорную экскурсию. И наш автобус врезался в столб. Многие были ранены, а я потеряла сознание. Очнулась, лежа на тротуаре, и смотрю – прямо сквозь меня идет какой-то прохожий. Чуть второй раз в обморок не хлопнулась.

 - А остальные? – выдавил я из себя.

 - У остальных все тоже связано с какими-то происшествиями. Андрей, например, просто попал в ДТП, а Ирочка… С ней туманнее, она в день исчезновения наглоталась каких-то наркотиков в одном из клубов, и мы сами не можем понять, как это произошло у нее. Она-то ничего не помнит. Но точно мы знаем одно – всегда это связано с какими-то авариями или крушениями.

 - Да… - пробормотал я, - У меня железнодорожная авария произошла… Из Москвы ехал. Слушай, эээ…

 - Аня.

 - Слушай, Аня, а как вы определили, что это обязательно связано с транспортными происшествиями?..

Аня достала из сумочки пачку тонких сигарет, не торопясь вытащила одну и затянулась.

 - Андрей бы тебе лучше объяснил, но я сама попробую. Понимаешь, он физик, и лучше во всем этом разбирается. Дело в том, что во всех наших случаях срабатывал какой-то прибор, преображающий нашу материю вот в такую форму, в которой мы находимся сейчас. И Андрей сказал, что это превращение невозможно без какой-либо мощной энергии, выплескиваемой, в частности, при столкновении с чем-то на высокой скорости.

 - А электрические взаимодействия? – усомнился я.

Девушка покачала головой.

 - Нет, здесь нужен именно механический импульс. Я не могу тебе объяснить, почему. Это примерно как в том случае, когда ты включаешь телевизор – ты же можешь не знать, как именно он работает, но при этом абсолютно отчетливо получаешь результат в виде звука и изображения.

Похоже, что пищи для размышлений у меня прибавилось. Не знаю, почему, но сказанное Аней внушало мне доверие. Вероятно, потому, что они уже довольно долго это изучали… Впрочем…

 - А когда произошел первый случай? – выпалил я.

Аня с интересом посмотрела на меня.

 - Ты, я смотрю, загорелся. Если поможешь разобраться во всей этой истории и выбраться из нее, мы будем тебе премного благодарны, и…

 - А уж как я сам буду себе благодарен!

 - Не перебивай. Итак, первым случаем была я. Приехала я сюда на майские праздники, так что чуть больше месяца…

***

            Мы долго говорили с Аней, и общение с ней становилось все более приятным. Спустя еще час я уже не думал ни о Лике, ни о ком-то еще… Впрочем, неважно. Аня мне рассказала еще несколько вещей, о которых я лишь догадывался. К примеру, звук, который мы издаем, может быть услышан, но слабо, как писк летучей мыши, а при разговоре по телефону он почему-то передается как шуршание. При этом друг другу все мы звонить можем.

            Рассказала она меня и про Ирочку с Андреем. Первая приехала учиться в Питер уже давно, но попала в дурную компанию, из института вылетела, и подсела на наркотики. Впрочем, в этой форме существования (тут в голосе Ани послышалось некое злорадство) вся эта гадость не действует, а Ирочка, после того, как у нее прошла зависимость, оказалась вполне милой девушкой.

            Андрей из Москвы, недавно закончил аспирантуру какого-то технического вуза. После защиты кандидатской он приехал в Питер отдохнуть, а попал в ДТП.  Но это не мешало ему здраво мыслить и даже составить ту теорию, которую мне вкратце пересказала Аня.

            В моменты, когда она говорила об Андрее, в моем сердце что-то начинало негодовать, но я старался не обращать на это внимание. Ведь все мы, в общем-то, в одной лодке.

             - Ну вот, в общем-то, и вся история, - сказала Аня.

            Я напряженно думал. Казалось бы, мысль где-то на поверхности, но никак не получается ее выловить.

             - Скажи, - неуверенно проговорил я, - А кроме того, что все эти случаи были транспортными происшествиями, в них было еще что-то общее?

            Аня задумалась.

             - Не знаю, - после долгой паузы произнесла она.

             - Ну предположи хотя бы... Вот опиши обстановку, при которой у тебя это все произошло. Вспомни даже мельчайшие подробности, вдруг пригодятся.

             - Хм. Ну некоторые вещи припоминаю, конечно… Вечер был. Машин много. Водитель по телефону разговаривал, отвлекся, и в столб врезался. На меня еще сумка упала, черная такая, тяжелая… На ней еще рисунок был такой, на граффити похож…

            Она продолжала говорить, но я уже не слышал ее слов.

Начало здесь.

***

Честно говоря, я ни разу не сталкивался с аномальными явлениями, поэтому случай с милиционером меня несколько ошарашил. Мне сразу представились заголовки газет в духе «Мент-призрак бродит по Петербургу». Или там, еще хлеще – «20-летний Антон Евсеев – охотник за привидениями». Конечно, было бы забавно прославиться столь необычным образом, но сначала надо бы разобраться, что за чертовщина вообще происходит.

            Побродив минут двадцать и поразмышляв, я увидел, что к метро нетвердой походкой приближается какой-то мужик. Пожалуй, даже хорошо, что он пьян. Хотя бы не удивится моему вопросу типа «Ты милиционера видишь?». Если видит, даже спасибо скажет, а может, и версию какую-нибудь выдвинет того, что происходит. Ведь когда человек находится в пьяном виде, в его мыслительной деятельности участвует не только разум, но и домыслы. И иногда именно благодаря домыслам строятся правильные объяснения событий, особенно таких загадочных.

             - Эй, мужик, - крикнул я.

            Мужик недоуменно посмотрел сквозь меня, пробормотал что-то типа «пора мне пить бросать» и опустил голову. Хоть какая-то реакция. Да, все же пьян он слишком сильно.

            Наблюдая за мужиком, я не заметил, как пришел в движение призрак милиционера. Он направился к нам, поправил фуражку, посмотрел на мужика и сказал:

 - Старший сержант Бобров. Почему Вы находитесь на улицах города в таком состоянии?

Мужик мутным взором покосился на призрака и пробубнил:

 - Ну я… Это… Мы отмечали.

Призрак внимательно, хитрым прищуром глянул на мужика:

 - Отмечали – это, конечно, похвально. И все же в отделение поедем, или у Вас есть какие-то другие предложения.

«Отметивший» ничего не ответил, порылся в карманах, достал оттуда сторублевую купюру и положил ее в ладонь призрака.

 - Так-то лучше, - пробурчал тот, - Тогда на первый раз ограничимся предупреждением.

Что-то в этом было не так… Думай, Антон, думай. Раз мужик видел милиционера, разговаривал с ним, и рука «отметившего» со стольником не прошла сквозь руку мента, значит… Значит, призрак – не мент, а я!

Вообще, знаете, очень странно понимать, что ты являешься призраком. Как будто смотришь кино, и можешь пойти куда хочешь, сделать что хочешь, но при этом никто тебя не заметит. Как бы ты есть, но тебя одновременно и нет. Поразмыслив, я сделал такие выводы.

Во-первых, не эвакуировали меня, скорее всего, просто из-за того, что перестали видеть. Это вполне логично.

Во-вторых, я хочу есть, значит, призраком я стал не от того, что умер, а по какой-то причине, не поддающейся объяснению. И моя «призрачность», вероятно, вполне физической, а не эзотерической природы.

В-третьих, эта «призрачность» распространяется только на людей. Сквозь предметы я проходить не могу – вспомнить только, как я выбирался из вагона. Кстати говоря, различная техника при столкновении с этим феноменом, по всей видимости, дает сбои. И вовсе не со связью были проблемы, когда я звонил Лике, а с моей, с позволения сказать, формой существования.

В-четвертых, первое, что сейчас надо сделать – это выяснить суть моей проблемы. Каким угодно образом. А также поесть.

***

            Честно говоря, я не очень много задумывался о таком философском вопросе, как смысл жизни. Казалось бы – чего уж там, помирать я пока не собираюсь, особых проблем, заставляющих броситься в крайнюю религиозность, тоже не наблюдалось. Но так уж сложилось, что в моей ситуации, хоть я и решил полагаться на физическую природу своего исчезновения, мысли философского характера приходят сами собой.

            Но давайте по порядку. Прежде всего, я решил все-таки добраться до центра. Обухово, возможно, место и душевное, но торчать там, не представляя, что предпринять – извольте. В центре хотя бы полно народу, вдруг благодаря этому получится хоть что-нибудь узнать.

            Итак, я без проблем проскользнул в метро. Тетушка у турникета меня, естественно, не заметила. Некоторые сложности возникли на эскалаторе – кто-нибудь обязательно проходил сквозь меня и становился на то же место, где стоял я. Хоть я и неосязаем, а ощущения, поверьте, малоприятные. В вагоне, на счастье, народа было не так уж много, и я, никем не потревоженный, подремал, облокотившись на поручень. Без проблем вышел на Гостином Дворе, перешел на 2-ю линию, доехал до Горьковской и поднялся. А вот там я обнаружил еще одно мое свойство.

            Как вы поняли, сквозь людей я мог проходить без проблем, а вот предметы были для меня целиком и полностью материальны. Получается, что позавтракать я мог, но вот как бы это смотрелось со стороны? Бутерброд сам собой намазывается и исчезает в пустоте где-то на уровне человеческого рта? Шокировать людей мне не хотелось, но и не пришлось. Все оказалось проще. Оказывается, если предмет полностью оказывается у меня в руке (как тот же бутерброд, предположим), его материя становится такой же, как и моя. То есть исчезает для окружающих он быстро и незаметно. Таким образом я сделал две вещи. Во-первых, зашел в ближайший фастфуд и стащил с полки несколько гамбургеров, утолив таким образом голод. Неэтично, конечно, но что делать – купить бы я их не смог. Второй мой поступок был немного более благородным. Хотя, возможно, дело в том, что я просто не люблю, когда люди напиваются до скотского состояния. Представьте себе картину – идет пропитый мужичок, на ходу пьет водку. Вдруг бутылка выскакивает у него из рук и исчезает в воздухе. Чем не божественный знак?

            Облагородив мужичка и подняв себе настроение, я двинулся по Троицкому мосту. После этого настроение поднялось еще больше. Посудите сами, солнце, лето, тепло, абсолютно безоблачное небо. Дует ветерок, Нева ходит волнами, отражая в своих водах частички солнечного света. Ярко блестит шпиль Петропавловки. У меня еще была мысль остаться здесь, на Петроградской стороне, до полудня, чтобы услышать пушку, но, подумав, я ее отмел. В конце концов, все же не те у меня обстоятельства, чтобы быть обычным отдыхающим. Но, замечу, если вы не были в хорошую погоду на Троицком мосту, вы многое потеряли.

            Дальше я пошел по Дворцовой набережной, проходя сквозь шагавших мне навстречу людей. Вдруг среди них я увидел человека лет тридцати, фотографировавшего все вокруг. Он-то и подтолкнул меня к мысли. Дождавшись того, что он навел фотоаппарат на реку, я залез на парапет набережной так, чтобы оказаться прямо в кадре, и скорчил абсолютно дурацкую рожу. Никогда не думал, что вообще могу так глупо выглядеть.

            Увидев несколько изумленное выражение на лице фотографа, я заглянул ему за плечо. Чуда все же не произошло; кадр был абсолютно нормальный, вот только там, где шли контуры моего силуэта, все было размыто. Ну и ладно, пусть грешит на технику. Зато я узнал еще одну тайну своей формы существования.

            Возле Эрмитажа есть летнее кафе, где продается вкуснейшее разливное «Невское». Честно говоря, в баночно-бутылочном виде я не любитель этого пива, да и вообще редко когда употреблял по утрам этот напиток. Но сейчас мне хотелось думать, а пиво – один из лучших напитков, способствующих мышлению и полету фантазии. Так что я нагло налил его прямо из краника в стакан, незамедлительно исчезнувший для всех остальных, присел за столик и призадумался.

            Человек я здравомыслящий, и в чудеса, в общем-то, не верю. Так что идею о какой-либо каре высших сил я исключил сразу. Как, впрочем, еще в Обухово исключил мысль о том, что я умер, а душа моя осталась скитаться по земле. Но, раз это не так, остается другая сторона – научная. Теоретически, ведь изобрести можно все, что угодно, и наверняка первое время столь важная разработка, как переход человека вот в такую форму материи, будет засекречено. Тогда, получается, я либо стал жертвой научного эксперимента, либо…

            Мои мысли прервала девушка, севшая за мой столик. Красивая. Даже нет, дико красивая. Стройная, среднего роста, брюнеточка, волосы не совсем длинные, но и не короткие. В чертах лица есть что-то азиатское. На вид года двадцать два-двадцать три. Не удержавшись, я протянул руку к ее изящной ножке – какая разница, все равно ведь меня как бы нет.

            И тут я получил мощную пощечину.

И вновь, товарищи, меня потянуло на фантастику и крупные формы. Выкладываю начало и жду вашего мнения. Понравится - буду продолжать, выкладывая по частям. Не понравится - значит, не понравится.

:)

Пропавший

Я всегда любил поезда. Настолько, что каждый раз, когда вставал вопрос, какой вид транспорта выбрать, я даже не задумывался. Разумеется, в том случае, когда речь шла об относительно небольших расстояниях, потому что, согласитесь, какими бы заманчивыми не были стук колес, мелькающие пейзажи за окном, чай в железном подстаканнике, интересные попутчики и прочие атрибуты подобного путешествия, дней так за семь пути от Москвы до Владивостока все это сильно утомило бы. Мягко говоря. Но сейчас я ехал в Петербург, а на этом классическом маршруте нет лучше транспорта, чем железнодорожный. Состав был старенький (что неудивительно для дополнительного поезда), из сидячих вагонов с коричневым кожзаменителем. Были еще и купейные, но, поскольку мой путь проходил в светлое время суток, такой вариант был признан мной совершенно ненужным.

            Практически весь путь прошел у меня быстро, даже слишком. Сев в Москве, я немного задремал. Когда проснулся, поезд проезжал Иваньковское водохранилище, в народе именуемое Московским морем. Из окна поезда его гладь была весьма красива, лучи солнца искрились по воде, волны, казалось, подбегали почти к самому полотну, а далеко на горизонте скапливались сине-черные грозовые тучи. Красиво… Помнится, однажды мы с любимой ездили сюда загорать, потом целовались, глядя на закат, который был прекрасен настолько, насколько вообще бывает таковым закат над водоемами. Вот только в прошлом, в прошлом тот закат… Так же, впрочем, как и та любимая.

            Пока я размышлял об этом и предавался воспоминаниям, мы уже приехали в Тверь, постояли там минуту и поехали дальше. Странно, кстати говоря, этот город влияет на меня. Когда я гляжу на его здания, улицы и даже памятники, я становлюсь удивительно саркастичным. Вот и теперь, глядя из окна на тверские просторы, я вспомнил, что тогда, на Московском море, мы, наблюдая закат и предаваясь излюбленным человеческим удовольствиям, опоздали на последнюю электричку до Москвы. После этого нам пришлось коротать ночь на вокзале в Твери, под мелкой моросью на улице и под крайне неприятный храп мужика в здании.

            В Бологое я вышел на перрон размяться и покурить. Было в этой станции что-то свое, совершенно уникальное. Хотелось взлететь высоко-высоко, и, отрастив вторую голову, словно орел на российском гербе, посмотреть влево и вправо, увидев Питер и Москву на совершенно одинаковом расстоянии. По всей видимости, попутчики мои, вышедшие на перрон, думали абсолютно так же. Какая-то полная женщина, вышагивая чинно, словно пингвин, задумчиво смотрела в небо; мужчина лет шестидесяти, по всей видимости, в поезде слегка принявший на грудь, пинал камешки. И вдруг мне стало смешно. А как сам-то я выгляжу со стороны? Слегка устыдившись благодаря такой мысли, я зашел обратно в поезд.

            А дальше все было довольно прозаично. Я опять немного подремал, потом, примерно после Любани, пошел к проводнице и заказал чай, не забыв получить ценное указание «титан вон там, налей уж сам кипяточку». Не беда, нальем, с титаном обращаться как-никак умеем.

            Просторы Ленинградской области промельнули довольно быстро. Не успел я допить чай, а поезд уже подъезжал к платформе «Обухово», которую контролеры электричек называли зайчатником, и, вероятно, небезосновательно. Ну, разумеется, чего там – спрыгнул на пути и рысью прямо к метро.

            Вдруг состав резко затормозил. Внезапно запахло дымом, кто-то нецензурно закричал, чай пролился мне на рубашку («Дорогой, тебе точно кофе в постель? Мне кажется, будет лучше все-таки в чашечку»), на мою голову упала чья-то сумка, и я потерял сознание. Что странно, последним запомнившимся элементом была именно сумка – черная, умело разрисованная под граффити и отчего-то очень тяжелая…

***

            Когда я очнулся, было еще светло, но обстановка поразительным образом изменилась. Посудите сами, что я должен был увидеть и услышать после крушения. Раненые, погибшие, стоны, крики о помощи. Но ничего этого не было. Как будто всех быстро эвакуировали, а про меня забыли. Почему, интересно? Ведь я же находился без сознания, и по всей логике, меня должны были отправить в больницу, что, по всей видимости, и сделали с остальными пострадавшими. Ладно, надо, кстати говоря, осмотреть, насколько я пострадал.

            Оказалось, что я, можно сказать, «родился в рубашке». Ничего, кроме сильной шишки и ушиба на локте, я не обнаружил. Телефон вроде не разбился, бумажник на месте, а в нем целые и невредимые двадцать тысяч рублей, которые я взял в поездку. Потерялись только вещи, которые были в сумке, но это не так уж и страшно – паспорт я заменю, как только вернусь в Москву, а за одежду не стоит беспокоиться.

            Теперь надо выбраться из вагона. Хорошо, что вагоностроительные заводы делают окна достаточно широкими, чтобы забытый МЧС-никами пассажир мог выбраться, когда состав лежит на боку. Стекло оказалось выбито – хорошо, что сейчас лето, а то на минус двадцати мог бы и окочуриться. Так, вот тут надо немного подтянуться, и – вуаля, я на свободе. Правда, с порезанным пальцем.

            Отойдя немного от путей, я сорвал подорожник, приложил его к пальцу и огляделся. Помимо моего вагона, валялось еще три – остальные, по всей видимости, либо не пострадали, либо их сразу отправили в металлолом. Последнее все же вряд ли, потому что тогда бы эта участь с весьма высокой вероятностью постигла бы и мой вагон. Тогда меня либо обнаружили бы, либо очнулся бы я где-то в депо. А тут и платформа недалеко просматривается. Обухово!

            Слегка прихрамывая (надо же, как я сразу не заметил-то), я побрел вдоль путей в сторону платформы, периодически оглядываясь по сторонам, дабы не быть сбитым каким-нибудь незаметным электровозом. Странно все же, что так мало людей. Ведь все-таки произошло чрезвычайное происшествие, да и на платформе должен все же кто-то быть. Какие-нибудь пассажиры, ожидающие электричку…

            Дойдя до платформы (точнее, сама платформа находилась справа от меня, ведь шел я вдоль путей), я свернул влево, на заячью тропу. И пройдя совсем чуть-чуть, метров двадцать, вышел к метро. Но даже тут прохожих видно не было, магазины были закрыты, лишь одиноко светилось электронное табло, показывавшее, что температура воздуха составляет 27 градусов, атмосферное давление – 738 мм ртутного столба, а время… 04:53.

            Тут в моей голове стукнуло. Как же я мог забыть про белые ночи!.. Июнь, светло, естественно, я подумал, что на улице вечер. А на самом деле я провалялся в вагоне до утра. Значит, надо дождаться открытия метро… И обязательно позвонить Лике, а то о происшествии она слышала наверняка, и, скорее всего, сейчас меня по больницам ищет.

            Я достал телефон и набрал номер. Трубку Лика взяла быстро, после второго гудка, и затараторила, не давая мне даже вставить слово.

             - Антон! Я слышала о том, что случилось с твоим поездом. Ты где, и как ты, не ранен?.. Я всю ночь не спала, как же хорошо, что ты позвонил!

            Я улыбнулся. Всегда бы она была такой заботливой…

             - Лик… Понимаешь, просто я потерял сознание, а когда эвакуировали людей, меня, наверное, забыли, и…

             - Антон! Антон! Что это за шуршание? Тош, я тебя не слышу…

            Только проблем со связью мне не хватало.

             - Сейчас перезвоню, - сказал я и нажал кнопку отбоя.

            Достав чудом сохранившуюся в живых пачку, я вынул из нее сигарету, зажигалку (есть у меня такая привычка – носить зажигалку в пачке) и закурил. Вдруг я увидел какого-то человека. В форме. Милиционер.

            Между прочим, он тут очень кстати. Во-первых, мне нужно заявить о себе, а то числюсь, наверное, в пропавших без вести. Во-вторых, узнать, вдруг мою сумку нашли, и она находится в каком-нибудь железнодорожном бюро находок. Очень неплохо было бы, между прочим, ведь это избавило бы меня от ряда проблем с документами.

             - Товарищ милиционер, - крикнул я.

            Товарищ не отреагировал. Глухой, что ли…

            Я подошел к милиционеру, но на мои шаги он даже не обернулся. Видимо, и правда что-то у него со слухом. Конечно, глухих на работу в милицию не берут, но мало ли, что в процессе работы случается… Я потянулся к его плечу. И моя рука прошла сквозь него.