Дорогие читатели!

Как-то в нашем форуме меня спросили, издавались ли мои книги. Несколько лет назад был выпущен мой первый роман «Городок в Техасе». Издан он был настолько неудачно, что я предпочитала о нём умалчивать. В этом году роман я переделала. Предлагаю Вам новый, проиллюстрированный мной вариант.

«Если я – это то, что я имею, и если я теряю

то, что я имею, то кто же тогда я есть?»

Эрих Фромм «Иметь или быть?»

В центре неба висело солнце – слепящее, назойливое. Белёсые песчаные холмы волнами неслись к горизонту. По пустынному шоссе тащился грузовик с клеткой, в которой помахивала хвостом разомлевшая от жары бурая лошадь. Глядя с сочувствием на её приунывший вид, я подумала о том, как несправедливо судьба забросила нас обеих в этот невыносимый климат. Мы поравнялись с водителем – морщинистым, загоревшим до черноты фермером. Он благодушно нам улыбнулся и поднял в знак приветствия руку.

– До чего ж здесь приветливый народ, – с воодушевлением сказал Ричард, стараясь меня задобрить. Он включил дворники, очищая переднее стекло от распластанных по нему насекомых, и радостно повторил всё то, о чём говорил весь месяц. Как удачно подвернулась новая работа. Какой на редкость приятный его начальник. И как повезло найти прекрасный во всех отношениях дом. Я подчёркнуто не отвечала, наказывая его молчанием за вынужденный переезд.

– Тебе там понравится, – заверил он. – Довольно приятный городок.

– Как мне может понравиться эта дыра? – буркнула я.

– Что я мог поделать? Разве отказываются от такой возможности?

Рассерженная оттого что он был прав, я уставилась в окно, глядя, как тает в небе одинокое облако, так и не успев покрыть нас спасительной тенью. Ричард слегка потянулся, устав от долгого вождения, подавил нараставший зевок, и я вызвалась его сменить.

– Не беспокойся. Лучше отдыхай, столько ещё дел впереди.

Капли пота бисером стекали по его шее, норовя проскочить за ворот майки. Я представила, как они устремляются дальше по его груди, огибая округлые мышцы, медленно спускаются вниз. Представила, как он снимает майку… Бесполезные фантазии. «Времени нет», – оборвал бы он. – «Вот приедем, распакуемся, тогда другое дело».

– Хочешь чего-нибудь холодненького? Вон там автоматы, – предложил он.

Впереди выросла горстка деревьев, неровно посаженных вокруг площадки с деревянными столами.

– Hi! – поприветствовал Ричард сидевшую за одним из столов пару.

– Ну и печёт же сегодня, – сказали те, кивнув в ответ. – Дождичка бы нам.

– Это уж точно, – подхватил Ричард, победоносно глядя на меня. Дескать, я же говорил, какой в этих краях приветливый народ.

Ветер опрокидывал их пластмассовые стаканы, разбрасывал по жжёной траве салфетки. И бегали по лужайке их дети: двое коротконогих, кофейного цвета мальчиков с пятнами майонеза на подбородках.

– Хватит, поехали! – прикрикнула их мама. Она с усилием оторвала своё грузное тело от скамейки и начала складывать остатки еды в корзину. Её муж, покуривая, встал и не спеша двинулся на подмогу Ричарду, тщетно пытавшемуся выудить из автомата банку с напитком. Проходя мимо, он пробуравил меня зрачками через тёмные очки.

Спасаясь от солнца, я села под дерево, покрывшее меня пятнистой тенью. Земля была исполосована зигзагами трещин. Раскалённый воздух обжигал, как утюг. «Окунуться бы сейчас», – с наслаждением подумала я. Подошёл Ричард, протянул ледяной напиток.

– Скоро приедем, поплаваешь в бассейне, – прочёл он мои мысли. Мазнул поцелуем по щеке и сказал: – А завтра пройдёшься по магазинам, накупишь себе кучу одежды.

«Как же тебе повезло иметь такого мужа!» – прошелестел в памяти голос Стефани. И я мысленно перенеслась назад в Сан-Франциско. Увидела, как Стефани запирает в шесть часов свой магазин, перебегает на другую сторону улицы, входит в кафе. Как кокетливо улыбается знакомому официанту и, позвякивая браслетами, змеевидно обвивавшими её запястья, заказывает вино и салат. Стало грустно.

- Что же мне делать? Может, отказаться ехать? – спросила я её за две недели до отъезда.

- Да ты что! – воскликнула она. – Хочешь его потерять? Это же не его вина, что приходится переезжать.

- Да, но он должен был заранее предупредить, а не ставить перед фактом – мол, собирай чемоданы.

- Ну и что? Это мелочь. Главное, что он о тебе заботится.

- Скорее подавляет заботой, принимает за меня все решения.

- Неужто так плохо жить за чьей-то спиной? Я бы была только рада. Устаёшь, когда приходится всё делать самой, – и добавила, что, возможно, не зря жизнь переносит меня на новое место.

- Никогда не знаешь, что ждёт впереди, – уверенно подытожила она.

- Что меня может ждать в этом захолустье? Хочешь взглянуть? – предложила я посмотреть видеокассету, которую вручил мне Ричард. По экрану побежали безликие школы, спортивные залы, новая больница с жизнерадостно гуляющими по коридорам пациентами и здание, где находился будущий кабинет Ричарда.

- Не такое уж и захолустье. Бывает и хуже, – успокоила Стефани и пошутила: – Считай, что ты, как декабристка, едешь в Техасскую Сибирь за мужем.

- Я бы поехала, если бы у нас были нормальные отношения. У нас не брак, а постное существование под одной крышей.

- Многие так живут. Вы уже десять лет вместе. Со временем что-то меняется, но это не значит, что люди перестают любить друг друга.

- Далеко не всякий брак оборачивается такой тоской.

- Ты избалована, – со свойственной ей прямотой заявила она. – Ричард заботливый, красивый, здорово зарабатывает. Что ещё тебе нужно?

- Не знаю, – вздохнула я.

Засвистел вскипевший чайник, и Стефани поспешила на кухню, на ходу повторяя неизвестно кому: «Иду, иду». Притащила заваренный чай. Позвякивая браслетами, блюдцами и чашками, расставила всё на столе. Уселась и начала опять меня увещевать. Слушая её, я смотрела, как за окном туман пудрит верхушки небоскрёбов. Как мчатся автобусы, ныряя вниз к подножию холмов. Как горят огнями рестораны, заманивая прохожих. Было обидно, что скоро придётся со всем этим распрощаться.

– Поедем? – вернул вопросом Ричард в Техас, где ждал меня застрявший в пустыне городок.

Солнце, перекрашиваясь из лимонного в рыжее, медленно покатилось вниз. Я с надеждой следила за его передвижением, напрасно ожидая прохлады. Исчезла пара с детьми, оставив напоминанием о себе повисшие на кустах салфетки. Одна из них зацепилась за дворники нашего автомобиля.

Я поплелась к машине, переднее стекло которой поймало кусок огненного неба с порхавшей в нём птицей и моё постное лицо.

– Скоро будем на месте, – обрадовал Ричард.

В город въехали под вечер и потащились по узкой дороге следом за набитым старой мебелью фургоном. Я огляделась. Одинаковые коробки зданий. Опустевшие улицы. Безлюдные бензоколонки с техасским флагом на столбах.

– А где же народ? – спросила я. – Здесь что, было какое-то стихийное бедствие и все вымерли?

– Типичный южный городок, – рассмеялся Ричард.

Мы въехали в переулок и остановились перед двухэтажным домом, в чьих широких окнах казалось замерли отражения сгоравших от любопытства соседей, живших напротив. Ровно подстриженные кусты украшали бегущую ко входу дорожку, по которой мы двинулись под хор приветствовавших нас цикад.

– Ну как, нравится? – спросил Ричард, распахнув дверь.

– Добро пожаловать! – раздался женский голос. Перед нами стояла дама с одуванчиком взбитых волос на голове.

– Я – Бекки Джонсон. Ваш агент, – отрекомендовалась она, обнажая улыбкой верхние дёсны. Протянула мне руку, и чёрные горошины, разрисовавшие её блузку, перекатились с рукава, вливаясь камешками в её агатовый браслет.

– Мы все здесь просто умираем, так хотим с вами познакомиться, – восторженно заявила она, глядя на меня с преданностью выполнившего свой долг продавца.

Она повела меня по чистым, пахнущим свежей краской комнатам, уже известным мне по фотографиям, которые Ричард показывал в надежде вызвать у меня интерес. «Тебе тоже надо съездить», – уговаривал он меня принять участие в покупке дома. Цепляясь за каждый оставшийся день в Сан-Франциско, я дала ему возможность заниматься всем самому – то, что он предпочитал. Зная его дотошность и вкус, я не сомневалась, что он сделает правильный выбор.

– Вы довольны? Дом это потряса-а-ающий, ну просто потряса-а-ающий, – пропела Бекки. Она перечислила все местные достопримечательности, повторяя слово в слово всё, что говорилось на видеокассете. Взяла с меня обещание позвонить при первой же необходимости и, пропитав помещение запахом приторных духов, испарилась.

Рабочие неторопливо вносили мебель в дом. Сетуя на жару, они ежеминутно вытирали потные лица носовыми платками. Я принесла им воды со льдом, и они благодарно забормотали: «Спасибо, мэм». Ричард с азартом им помогал. С лёгкостью расставлял тяжёлые ящики по комнатам, развлекая их шутками. Они хрипло посмеивались, подзадоривая его этим ещё больше, и я покинула их, зная все его анекдоты наизусть.

Упавшее за деревья солнце просочилось через сетчатую дверь веранды, закапало медью пол и зажгло последним лучом маргаритки на заднем дворе. Над забором подпрыгивала соломенная шляпа соседки, подстригавшей ветви мирта. Я обогнула ограду и подошла к калитке, чтобы поздороваться. Заметив меня, истерично залаяла её собака.

– Не бойтесь, она не кусается, – сказала соседка, растягивая, как и Бекки, гласные на южный манер. Вокруг её блёклых глаз развернулись веером морщины, на одежде повисли снежинки мирта.

– Вы, должно быть, Алекс? Меня зовут Мэри, – представилась она. – Очень, очень приятно с вами познакомиться. Мы все так беспокоились, кто сюда въедет. Никогда не знаешь, с кем придётся иметь дело. Я слышала, ваш муж геолог.

Ветер сдул лёгким дыханием с неё белый пух, осыпав им мои сандалии, и притихшая было собака тявкнула на пролетевшую мимо цикаду.

– Он, наверное, работает в нефтяной компании? – спросила она.

– Да, – кивнула я.

– Я так и думала. У нас почти весь город там работает, – радостно сообщила она, довольная своей смекалкой. – Вот увидите, вам здесь понравится. Это место просто создано для семей. Мы перебрались сюда тридцать лет назад из Сан-Антонио и, не поверите, с тех пор ни разу никуда не уезжали. Совершенно не хочется! Ну соверше-е-енно. – Растянула она до бесконечности предпоследний слог. И раздался, спасая меня, телефонный звонок.

– Идите, идите, – оборвала она мои извинения. – Ещё увидимся. Если вам что-нибудь понадобится, не стесняйтесь, заходите.

Я покрутилась по заставленной ящиками комнате, разыскивая телефон. Рабочие, проталкивая в спальню застрявшую в проходе кровать, перегородили мне путь. Один из них бросился на помощь и притащил трубку.

– Держите, мэм, – улыбнулся он, откровенно меня разглядывая.

– Привет! – прозвенел голос Стефани. – Как там? Не очень ужасно?

В телефон ворвались знакомые звуки: визг детей, бегавших по её магазину среди игрушек, окрики родителей, любимый до боли шум улицы.

– Конечно, ужасно, – прониклась я к себе жалостью. – Не приедешь ко мне?

– Приеду, но только чуть позже, – не совсем убедительно пообещала она. – Сейчас магазин не на кого оставить.

Поздно вечером пылинки мирта застелили бассейн. Раскричались цикады, подражая шуму падающего водопада. Сизое небо засыпало звёздами – нереально чёткими, крупными. Одна из них сорвалась и покатилась вниз, постепенно перевоплощаясь в самолёт. Ричард по-прежнему бодро распаковывал ящики. Вытащил из одного статуэтку ангела, распахнувшего крылья над парой влюблённых – подарок его мамы, вручённый нам с напутствием счастливо жить до самой старости. Не желая её обидеть, мы водрузили ангела на книжный шкаф в нашей квартире в Сан-Франциско, откуда он укоризненно поглядывал в день свадьбы на разбушевавшихся друзей, родственников и каких-то случайных людей, прихваченных по пути знакомыми. «Теперь можно, наконец, засунуть в кладовку», – подумала я.

Глядя на ангела, вспомнила нашу свадьбу. Ричард возбуждённо носился в тот день среди гостей. Ослеплял улыбкой, покорял женщин комплиментами и бегал на кухню, где украдкой пил брэнди.

- Ты же знаешь, как они относятся к спиртному. Они же верующие, зачем их нервировать, – оправдывался он, робко поглядывая на своих родителей, в ужасе взиравших на толпу гостей.

- Вряд ли они считают, что в бутылках с шампанским вода», – сердилась я.

- Ты права, но для них важно, чтобы я не пил.

- Это же наша свадьба! Все пьют!

- Да, конечно, но им не нравится, когда пьют именно их дети. Не хочется портить им сегодня настроение.

Он был совершенно пьян под утро. Не раздевшись, упал на кровать и заснул. Я стащила с себя платье, заляпанное вишнёвыми пятнами вина, свалила в помойный мешок бумажную посуду с остатками еды. И, выпроводив за дверь заснувшую на диване незнакомую мне парочку, легла рядом с Ричардом. Он посапывал, напоминая выражением лица капризного мальчика, каким я знала его по фотографиям детства. Я провела кончиками пальцев по его груди. Поглаживая каждый мускул, спустилась вниз. Он пробормотал что-то неразборчивое и, завернувшись в одеяло, перевернулся на бок.

Конечно, каждая человеческая судьба уникальна. И всё-таки эмигрант это особая история. У него, ведь, две жизни: одна – там, а другая – здесь. Да ещё перелом между ними.

А в судьбе Тани Стрельцовой были не один перелом и не одна драма. Двадцатый век – «волкодав» - оставил в её душе глубокие шрамы: незабываемое чувство голода в блокадном Ленинграде, лживость легенды о братстве народов, искорёжившая её личную жизнь, трудный путь изгоя — сначала в Англии, а потом в Штатах, семейные раны, непонимание и даже враждебность братьев-эмигрантов. Тут драматического материала хватило бы на телесериал.

Но удивительное дело – «волкодав», хотя и «бросался на плечи», не сломал. Таня через всю жизнь пронесла незлобивость и, скажем так, наивность. Точнее — свежесть взгляда — необходимое и важное для художника качество. Спасительным элексиром послужили женственность и талант. Таня красива. Это обеспечило ей постоянное мужское внимание и восхищение — немаловажный фактор моральной поддержки. Но прежде всего талант. Кто знает, может именно любовь к рисованию помогла девочке Тане пережить блокаду (фотография Тани попала в книгу «Рисуют дети блокады»).

Рисование так и осталось любовью, не став профессией. Профессия доктора Стрельцовой – подземная гидродинамика. Она автор толстенной монографии, изданной Exxon, и многих научных статей. Несмотря на все эти труды, при достаточно долгом знакомстве с Таней замечаешь, что ей всё-таки ближе образная, а не рациональная стихия. Таня долго и, пожалуй, с сопротивлением вникает в хитросплетения мысли, но мгновенно и радостно воспринимает визуальную картину. Поэтому рискну высказать предположение, что Таня только внешне наукоид, а её истинная сущность (так сказать, её «подземная гидродинамика») – художник.

Рисунки Тани, экспонировавшиеся недавно в хьюстонском Музее истории печати, хорошо представляют её творчество. Тем, кто ещё не бывал в этом музее рекомендую посетить. Там, например, есть действующие прессы вроде тех, на которых размножалась Декларация Независимости.

Характерная черта Тани-художника – евразийство. По рисункам сразу виден широкий географический размах её души: тут бизоны и индейцы, и китайские мудрецы, ну и, конечно, русские церкви и российский чертополох. По большей мере её графика отражает путевые зарисовки. Восточная тематика, например, связана с тем, что Таня часто ездит в Китай и очень им увлечена (да и в разрезе Таниных глаз есть какой-то небольшой, но заметный след азиатского раскоса). Её рисунки завораживают, задерживают взгляд, вызывают цепочку ассоциаций. Я горжусь тем, что авторские копии её «Бизонов» и «Чертополоха» украшают гостиную нашей квартиры. Короче, рекомендую: художник Таня Стрельцова.

Костяк труппы арлингтонского балета составляют русские танцовщики и артисты из стран бывшего СНГ, славящиеся своим мастeрством. Сам маэстро Александр Ветров долгое время был блестящим солистом труппы Большого театра. А в этом сезоне труппу украсят еще двое новых танцоров из России.

Светлана Кузянина, уроженка Саратова, окончила Саратовскую балетную академию. Она была солисткой театра классического балета Смирнова-Голованова, Московского академического детского музыкального театра и театра балета Лилии Сабитовой.

Вадим Ярулин, родившийся на Украине, окончил Пермское хореографическое училище. Он исполнял главные балетные партии в татарском театре оперы и балета Казани, получив звание Народного артиста Татарстана.

13 сентября в Bass Performance Hall в Форт-Уэрте будут исполнены 4 блестящих одноактных балета: «Маркитантка», «Гамлет», «Видение розы», «4 темперамента». Артистам будет аккомпанировать оркестр Metropolitan Classical Ballet, дирижер Рон Спигелман.

В этом одноактном балете действие происходит в маленькой венгерской деревушке. Двое молодых людей, Ханс и Кати, собираются вступить в брак, но для этого им придется разрушить планы мэра деревни и барона, каждый из которых жаждет получить девушку себе.

«Маркитантка» впервые была поставлена в 1844 году в Лондоне. В главной роли Кати выступила Карлотта Гриси, а роль Ганса исполнил сам хореограф Артур Сент-Леон. В наше время «Маркитантка» исполняется как «па-де-сис» из сцены свадьбы.

«Видение розы» впервые было поставлено 19 апреля 1911 года в Монте-Карло во время дягилевских русских балетных сезонов. Балет был создан по мотивам стихотворения Теофиля Готье. Главные роли на премьере исполняли Вацлав Нижинский в роли Духа розы и Тамара Карсавина в роли Девушки. Согласитесь, сами имена легендарных исполнителей говорят о многом. И, действительно, этот балет стал очередным украшением дягилевских сезонов, прославивших русский балет на весь мир.

Балет рассказывает о встрече молодой пары на балу. Девушка возвращается с бала, захватив с собой розу. Она засыпает в кресле, и ей снится танец с Духом розы. Но дух исчезает в воздушном прыжке через окно, и девушка просыпается.

«Гамлет», фантастическая увертюра, написанная в 1888 году, была одним из 3 произведений великого русского композитора, вдохновленного пьесами Уильяма Шекспира. Другими двумя стали «Ромео и Джульетта» (1869 г.) и «Буря» (1873 г.).

Арлингтонского хореографа Пола Мехиа захватили все три увертюры, средствами музыки раскрывающие каждую историю во всем богатстве эмоций и страстей. Премьера «Гамлета» Пола Мехиа состоялась в 1982 году, когда он возглавлял вместе с Марией Таллчиф городской балет Чикаго.

«4 темперамента», написанные Паулом Хиндемитом для фортепьяно и струнного оркестра по специальному заказу Джорджа Баланчина, впервые были исполнены вместе с оперой Мориса Равеля «Дитя и волшебство» в Нью-Йорке 20 ноября 1946 года. Однако через пять лет Баланчин существенно изменил спектакль, отказался от первоначальной сценографии и костюмов Курта Селигмана, заменив их простыми черными купальниками для девушек и репетиционной униформой для юношей. Популярность этого балета Баланчина была необычайно высока и в США, и в Европе – успешные представления шли по всему миру.

Так что зрителей, которые, несомненно, не оставят без внимания такие замечательные постановки, ждет встреча с шедеврами музыки и хореографии 19-го и 20-го веков, а виртуозные исполнители из труппы Metropolitan Classical Ballet, конечно, не оставят равнодушными ни одного человека. Что делать? Остается только купить билет – и 13 сентября погрузиться в мир грез, романтики и красоты, мир лучшего из лучших русского и мирового балетного искусства.

Музыкальной сенсацией этого года стал российский пианист Александр Кобрин, выигравший сложнейший конкурс имени Вана Клиберна в Форт-Уэрте. Кто же этот 25-летний музыкант, покоривший своей игрой и зрителей, и судей?

Александр родился в Москве. Начинал учиться в десятилетке имени Гнесиных, у Татьяны Абрамовны Зелихман, и сейчас заканчивает московскую Консерваторию имени Чайковского в классе Льва Николаевича Наумова, одновременно являясь преподавателем в училище имени Гнесиных. Конкурс Вана Клиберна – не первый в его творческой биографии: Кобрин уже занимал первое место в конкурсе имени Бузони в 1999 году и второе место на международном конкурсе имени Хаматцу в 2003 году. Он также был в числе призеров конкурса имени Фредерика Шопена в 2000 году.

За спиной молодого пианиста работа с такими знаменитыми коллективами как «Виртуозы Москвы», Virtuosi of Salzburg Chamber Orchestra и Московский симфонический оркестр, выступления с симфоническим оркестром Рио-Де-Жанейро, Английским камерным оркестром и симфоническими оркестрами Токио и Осаки. Александр уже был на гастролях в Европе, Азии и Южной Америке, а вот на североамериканскую сцену пианист ступил впервые во время конкурса имени Вана Клиберна – и такая победа, такой теплый прием у взыскательной техасской публики.

Хотя сам пианист признается, что играть было довольно тяжело: конкурс продолжался 17 дней, финальный раунд проходил в три дня, и музыканты должны были играть в очень сжатые сроки три концерта. Поэтому, конечно, все очень сильно устали. В напряженной борьбе Александр переиграл восходящих азиатских звезд: девятнадцатилетний Джойс Янг из Южной Кореи, самый молодой участник конкурса имени Вана Клиберна, завоевал серебряную медаль, а китайскя пианистка Са Чен двадцати четырех лет получила хрустальную награду за третье место.

Репертуар молодого музыканта поражает своей широтой: на конкурсе он исполнял сонату Гайдна, симфонические этюды Шумана, этюды-картины Рахманинова и два концерта Моцарта и Рахманинова.

В качестве приза Александр получил денежную премию в размере двадцати пяти тысяч долларов, приглашения выступать в Соединенных Штатах и по всему миру, трехгодичный карьерный менеджмент и возможность записываться в крупнейшей музыкальной студии Harmonia Mundi. Кобрин уже записал диск, на котором он блестяще исполнил произведения Листа и Шопена. И вот в сезоне 2005-2006 годов русская звезда, чье восхождение сравнивают с таким же восхождением самого Вана Клиберна на фортепьянном конкурсе имени Чайковского в 1958 году, выступит на самых разных сценах Америки: ведь запланированы выступления повсюду – от Стэнфорда до Эль-Пасо, от Санта-Барбары до Вашингтона. И, конечно, в Техасе состоятся концерты молодого маэстро: в Хьюстоне 23 сентября и Форт-Уэрте 26 сентября. Так что искушенные хьюстонские и далласские зрители не упустят свой шанс насладиться виртуозным исполнением произведений Гайдна, Рахманинова, Шопена и Шумана.

В дополнение ко всему выше сказанному Кобрин также удостоен чести давать заключительные выступления на концертах, получив к тому же право бесплатных авиаперелетов. И уже в начале октября будет показан документальный фильм о конкурсе имени Вана Клиберна с участием Александра Кобрина «In the Heart of Music».

Александр завоевал и первый в своем роде приз симпатий Интернет-публики. Его выбрало около трех тысяч слушателей в онлайн со всего мира, за что он был удостоен цифрового портативного плеера фирмы iPod.

Можно долго говорить о биографии пианиста – и все равно это не скажет почти ничего: ведь хорошего музыканта надо просто слушать. Бессмысленно описывать исполнительское мастерство молодого виртуоза: никакие слова не заменят дрожащую темноту зрительного зала и невесомый полет быстрых пальцев по черным и белым клавишам. И остается только назначить самому себе свидание с молодым пианистом, посвятив один вечер ее величеству Музыке.

Такого актерского ансамбля нет ни в одном театре России. В спектаклях театра им. Л.В.Варпаховского играют Народный артист Эдуард Марцевич, Народная артистка Елена Соловей, Народый артист Вячеслав Езепов, Заслуженная артистка Майя Менглет, Народный артист Леонид Сатановский, Заслуженная артистка Анна Варпаховская, Народный артист Александр Дик, Народная артистка Светлана Аманова, Заслуженный артист Михаил Янушкевич и многие другие замечательные актеры театра и кино.

Спектакли этого звездного коллектива каждый раз с успехом идут на северо-американском континенте. А потому зрители с нетерпением и ныне ожидают новых трогательных и смешных историй, представленных в яркой театральной форме этими прекрасными актёрами.

Театр носит имя выдающегося режиссёра, ученика В.Э.Мейерхольда – Леонида Викторовича Варпаховского. Его имя в 50-е -70-е годы XX столетия было постоянно на устах профессионалов театра и зрителей. Его любили. Неприкасаемым авторитетом пользовался он у Больших Артистов. «Что скажет Варпаховский?» - было критерием, к которому стремились, и которому старались следовать в своей деятельности Люди Театра. Когда появлялись его премьеры, пропустить их было бы грешно. Ну во-первых, знали, что стимулятором творчества для Л.В.Варпаховского становились пьесы со сложным драматургическим ходом, парадоксальной или головоломной ситуацией. А во-вторых, в его спектаклях были заняты прекрасные артисты. Назову лишь одно имя – Фаина Георгиевна Раневская. Л.В.Варпаховский выстраивал свои постановки с почти математической точностью. Это касалось не только логики развития событий и характеров, но и продуманности внешней партитуры. Все его спектакли отличала зрелищность, театральность в лучшем понимании этих слов. Оттого, бесспорно, ореол славы и почитания личности Л.Варпаховского обязывает и создаёт планку, к которой необходимо стремиться. Быть достойным уроков Мастера – непросто и ответственно.

В этом году теaтру им. Варпаховского – 10 лет. Юбилей…

Есть два имени, без которых спектакли Театра не смогли бы состояться. Всё происходит благодаря режиссёру Григорию Зискину и актрисе Анне Варпаховской, стоявшим у истоков известного уже сегодня театрального коллектива. Хотя, в сущности, коллектив создаётся в каждом новом спектакле. Актёры, которых призывают под свои знамёна создатели театра, приезжают из разных городов России, Канады, Америки, Австралии.

Анна Варпаховская четверть века служила в Театре им. Станиславского в Москве. Собравшись в Канаду, она выбрала Монреаль потому, что именно здесь жил Григорий Зискин – её брат. У них – одна мама. А Леонид Викторович Варпаховский – отец Анны и отчим Григория. Вот такая принадлежность их к Человеку, именем которого нарекли созданный ими Театр. Немало позаимствовали они добрых качеств главы семейства. И прежде всего – беспредельную любовь к театру. Они наблюдали все радости и невзгоды и переживали их все вместе. Помнит Анна Леонидовна как Л.В.Варпаховский, прошедший 17 лет сталинских лагерей и ссылок, но сохранивший и свой талант, и живую душу, и умение радоваться жизни, говорил ей: «Я был легкомысленным человеком и любил жизнь, потому и выжил…»

Важно, что импульс творчества Леонида Варпаховского прошёл через десятилетия и через границы, и сегодня вдохновляет этот Театр, в репертуаре которого уже целый ряд получивших восторженный приём спектаклей. Это и «Дядюшкин сон» по Ф.Достоевскому, и «Волки и овцы» А.Островского, и «Последняя любовь» И.Б.Зингера и другие. Важно и то, что для многих актеров, занятых в спектаклях этого театра,

Л.В. Варпаховский являлся Учителем. Как, скажем, для народных артистов России Эдуарда Марцевича, Михаила Янушкевича, Леонида Сатановского и других актёров.

Этому коллективу присуща театральная эстетика, традиционная постановочная культура: со скрупулёзностью разрабатываются световая и звуковая партитура каждого спектакля, костюмы и декорации. Специальные афиши и особенно программки,

подготовленные к очередной премьере, возвращают зрителя к приятным и памятным встречам с любимым Театром прошлого. Всё это в большой мере контрастирует со множеством антрепризных спектаклей, показанных на гастролях в Америке.

Зрители с радостью и благодарностью встречают каждую премьеру Театра им. Варпаховского в Канаде и в Америке. А недавно с большим успехом прошли гастроли в Германии и в Украине. И их снова ждут там, где они уже бывали неоднократно. Видимо потому, что создатели спектаклей отбирают в любом явлении жизни своё, смотрят на действительность сквозь призму человеческих конфликтных состояний, через борение человеческой души. Таким путём преображённая картина жизни приобретает качества театральности. Шекспир сказал: Весь мир – театр. Это кажется безумием, но это правда. Ведь не случайно ярко выраженная театральность – это мощное средство в организации зрительского сопереживания (кстати, самого дорогого и отнюдь неустойчивого компонента в искусстве). Вот почему зрители всегда с нетерпением ждут встреч с этим театром, спектакли которого поднимаются до высот подлинного искусства.

Такого актерского ансамбля нет ни в одном театре России. В спектаклях театра им. Л.В.Варпаховского играют Народный артист Эдуард Марцевич, Народная артистка Елена Соловей, Народый артист Вячеслав Езепов, Заслуженная артистка Майя Менглет, Народный артист Леонид Сатановский, Заслуженная артистка Анна Варпаховская, Народный артист Александр Дик, Народная артистка Светлана Аманова, Заслуженный артист Михаил Янушкевич и многие другие замечательные актеры театра и кино.

Спектакли этого звездного коллектива каждый раз с успехом идут на северо-американском континенте. А потому зрители с нетерпением и ныне ожидают новых трогательных и смешных историй, представленных в яркой театральной форме этими прекрасными актёрами.

Театр носит имя выдающегося режиссёра, ученика В.Э.Мейерхольда – Леонида Викторовича Варпаховского. Его имя в 50-е -70-е годы XX столетия было постоянно на устах профессионалов театра и зрителей. Его любили. Неприкасаемым авторитетом пользовался он у Больших Артистов. «Что скажет Варпаховский?» - было критерием, к которому стремились, и которому старались следовать в своей деятельности Люди Театра. Когда появлялись его премьеры, пропустить их было бы грешно. Ну во-первых, знали, что стимулятором творчества для Л.В.Варпаховского становились пьесы со сложным драматургическим ходом, парадоксальной или головоломной ситуацией. А во-вторых, в его спектаклях были заняты прекрасные артисты. Назову лишь одно имя – Фаина Георгиевна Раневская. Л.В.Варпаховский выстраивал свои постановки с почти математической точностью. Это касалось не только логики развития событий и характеров, но и продуманности внешней партитуры. Все его спектакли отличала зрелищность, театральность в лучшем понимании этих слов. Оттого, бесспорно, ореол славы и почитания личности Л.Варпаховского обязывает и создаёт планку, к которой необходимо стремиться. Быть достойным уроков Мастера – непросто и ответственно.

В этом году теaтру им. Варпаховского – 10 лет. Юбилей…

Есть два имени, без которых спектакли Театра не смогли бы состояться. Всё происходит благодаря режиссёру Григорию Зискину и актрисе Анне Варпаховской, стоявшим у истоков известного уже сегодня театрального коллектива. Хотя, в сущности, коллектив создаётся в каждом новом спектакле. Актёры, которых призывают под свои знамёна создатели театра, приезжают из разных городов России, Канады, Америки, Австралии.

Анна Варпаховская четверть века служила в Театре им. Станиславского в Москве. Собравшись в Канаду, она выбрала Монреаль потому, что именно здесь жил Григорий Зискин – её брат. У них – одна мама. А Леонид Викторович Варпаховский – отец Анны и отчим Григория. Вот такая принадлежность их к Человеку, именем которого нарекли созданный ими Театр. Немало позаимствовали они добрых качеств главы семейства. И прежде всего – беспредельную любовь к театру. Они наблюдали все радости и невзгоды и переживали их все вместе. Помнит Анна Леонидовна как Л.В.Варпаховский, прошедший 17 лет сталинских лагерей и ссылок, но сохранивший и свой талант, и живую душу, и умение радоваться жизни, говорил ей: «Я был легкомысленным человеком и любил жизнь, потому и выжил…»

Важно, что импульс творчества Леонида Варпаховского прошёл через десятилетия и через границы, и сегодня вдохновляет этот Театр, в репертуаре которого уже целый ряд получивших восторженный приём спектаклей. Это и «Дядюшкин сон» по Ф.Достоевскому, и «Волки и овцы» А.Островского, и «Последняя любовь» И.Б.Зингера и другие. Важно и то, что для многих актеров, занятых в спектаклях этого театра,

Л.В. Варпаховский являлся Учителем. Как, скажем, для народных артистов России Эдуарда Марцевича, Михаила Янушкевича, Леонида Сатановского и других актёров.

Этому коллективу присуща театральная эстетика, традиционная постановочная культура: со скрупулёзностью разрабатываются световая и звуковая партитура каждого спектакля, костюмы и декорации. Специальные афиши и особенно программки,

подготовленные к очередной премьере, возвращают зрителя к приятным и памятным встречам с любимым Театром прошлого. Всё это в большой мере контрастирует со множеством антрепризных спектаклей, показанных на гастролях в Америке.

Зрители с радостью и благодарностью встречают каждую премьеру Театра им. Варпаховского в Канаде и в Америке. А недавно с большим успехом прошли гастроли в Германии и в Украине. И их снова ждут там, где они уже бывали неоднократно. Видимо потому, что создатели спектаклей отбирают в любом явлении жизни своё, смотрят на действительность сквозь призму человеческих конфликтных состояний, через борение человеческой души. Таким путём преображённая картина жизни приобретает качества театральности. Шекспир сказал: Весь мир – театр. Это кажется безумием, но это правда. Ведь не случайно ярко выраженная театральность – это мощное средство в организации зрительского сопереживания (кстати, самого дорогого и отнюдь неустойчивого компонента в искусстве). Вот почему зрители всегда с нетерпением ждут встреч с этим театром, спектакли которого поднимаются до высот подлинного искусства.

«Потому что стихи иногда порождают стихи,

потому что любовь иногда порождает любовь»

Юрий Лорес, которому принадлежат эти слова, один из самых, возможно, парадоксальных бардов нашего времени. Юра - человек вроде бы с классической бардовской биографией - он профессиональный геолог, выпускник геологоразведочного института, достаточно много времени проведший в «поле». Атмосфера геологической партии создает определенные предпосылки к написанию вполне определенных песен… Но в том то и дело, что ничего подобного и ожидающегося геолог Лорес никогда не писал.

Но этот парадокс - огромная дистанция между его бывшей профессией, породившей целое направление в песне, и его собственными песнями - не единственный, удивляющий в Лоресе.

…Тема бога и человека и бога в человеке стала главной в творчестве Лореса. Недаром многие считают его наибольшей удачей блестящий библейский цикл. Для Лореса библия не источник божьего откровения, не великий, но древний памятник истории и литературы. Для него библия - вечная книга в том смысле, что ее сюжеты вечны и встречаемы, и узнаваемы и вчера, и сегодня. Надо только уметь их узнавать. Под его пером давно знакомые антикварные библейские истории становятся абсолютно живыми и начинают странно волновать.

Конечно, такие песни трудно было называть антисоветскими,.. термин «сомнительные» к ним подобрали… и в концертные залы Лореса… не допускали. Но были многочисленные фестивали и слеты, где… заворожено слушали вопреки всем штампам необычные Юрины песни…

И еще об одном из парадоксов Лореса. Юрий – поэт… еврейский по своему мироощущению, по восприятию мира. И все же в его библейском цикле наиболее совершенны и отточены песни, навеянные сюжетами и идеями Нового Завета. И в этом плане Лорес - поэт все-таки христианский.

При всем совершенстве библейского цикла сводить к нему все творчество Юры нельзя. Ему доступен весь спектр эмоций, переживаний и интересов современного человека…

Мэтры и основатели жанра авторской песни, прямо скажем, не очень заботились о своем сценическом имидже… Но вот пришло второе и уже третье поколение бардов и стало предельно ясно – как бы ни был интересен слушателю внутренний мир автора и его песни, они должны быть профессионально исполнены и поданы… И Лорес среди тех лидеров третьей волны, кто отчетливо это понимает. Именно поэтому он был одним из основателей первого и единственного в своем роде театра авторской песни - знаменитого «Первого круга». А потом Юра основал первую в стране мастерскую авторской песни при ГИТИС. И это не уход, как считают некоторые, от традиций Окуджавы, Галича, Визбора. Обретение, наряду с авторским, необходимого исполнительского мастерства - закономерный итог развития жанра. И бывший поющий геолог, а ныне режиссер-педагог по мастерству актера, Юрий Лорес этим искусством владеет досконально.

Мир поэзии и песен Лореса необычен и совершенен. Для тех, кто знал его и слушал там, встреча с ним - долгожданное событие, для тех, кто его не слышал, – открытие.

”

”.

Стефан Цвейг “Вчерашний мир”.

Майкл Марвинс потомственный фотограф, чьи отец, дед и прадед были фотографами. Он родился и живет в Хьюстоне, многим знакомо его ателье на Монтросе. Но делом жизни Майкла стала коллекция старых фотографий жителей одного польского города Щучин, откуда родом его родители.

Майкл раскладывает на столе фото, за каждым из которых история жизни. А все вместе они составляют историю пятитысячного города, 3 тысячи из которых перед второй мировой войной составляли евреи.

Эти фотографии не похожи на те, что снимал известный фотохудожник Роман Вишняк. Вы не увидите на них ультрарелигиозных евреев, живущих в нищете. Эти снимки могли бы отображать жизнь любого другого города Европы того времени. Молодые люди на пикнике или занимающиеся спортом. Дети в матросках или в нарядных платьях - ведь для похода в фотоателье специально наряжались. Дама, играющая на рояле, или же группа скрипачей. Фотографии счастливых семейств. Наверное, у многих из нас в старых семейных альбомах хранятся такие снимки, с которых смотрят на нас наши юные дедушки и бабушки. Я спросил своего отца: “Где же бородатые люди в длинных черных пальто?”, - рассказывает Майкл. Отец ответил: “В нашем городе таких не было. Они жили в других городах”.

Конечно, эти люди не отличались большим богатством (хотя было среди них и несколько богачей), но жили вполне достойно. Наряду с мелкими ремеслами в городе было несколько фабрик, перерабатывающих сельхозпродукты, деревообрабатывающий комбинат, пивоваренный завод. Кроме того, экономика городка долгое время базировалась на обслуживании русской царской армии. Здесь делали армейскую амуницию: одежду, сапоги, седла. Русские офицеры часто захаживали в фотоателье к деду Майкла. Есть среди коллекции и фото офицера - преподавателя русского языка у местных детей, родным языком которых был идиш. По фотографиям видно, что детскому образованию уделялось большое внимание. Наряду с основными предметами они занимались физкультурой и спортом, ходили в походы, обучались музыке и пению.

Приехав в Канаду к своему двоюродному брату, Майкл разглядывал вместе с ним старые семейные фотографии, фото соседей и друзей. Их отцы эмигрировали в Канаду в 20-х годах. Вот тогда им обоим пришла мысль организовать выставку довоенных фотографий жителей города Щучин.

Судьба разбросала этих жителей по всему миру. Кто-то уехал из Польши еще в начале 20-го века в поисках лучшей доли в Америку. Многие уезжали учиться во Францию, да так и не вернулись обратно. Большинство же погибло в концлагерях, когда после Красной Армии Щучин оккупировали фашисты. Из тех, кто не уехал перед войной, в городе осталось в живых 12 человек, двое из них выжили после концлагеря.

“В 1995 году, когда открылся хьюстонский музей Холокоста, мы устроили небольшую выставку наших семейных фотографий, которая неожиданно вызвала большой интерес”, - вспоминает Майкл Марвинс. - Через год мне позвонил раввин из Далласа и сказал, что видел нашу выставку и рассказал о ней своей матери, которая родом из того же города. В ту пору ей было 80 лет, она жила во Флориде и передала мне большую коллекцию своих личных фотографий, сделанных моим дедом.

Тогда мы с женой подумали, что, наверное, и другие люди хранят старые фотографии выходцев из Щучина. Мы проверили вебсайт jewishgen.com, где можно найти любой даже самый маленький город, где когда-то жили евреи, и без труда нашли Щучин и 7 электронных адресов людей, интересующихся этим городом. Я написал письмо о том, что нас интересуют фотографии жителей города, и тут же отослал его по этим 7 адресам с просьбой откликнуться. Мы отправили письмо около 11 часов вечера, и буквально сразу стали приходить ответы из Америки, Европы, Израиля. Люди присылали фотографии своих родителей и родственников, зная, что они когда-то жили в Щучине.

Благодаря интернету на сегодняшний день у нас собралось более 8000 фотографий, и они продолжают поступать. Снимки приходят из 12 стран, среди них Новая Зеландия, Австралия, Южная Африка и, конечно, США и Израиль.

Каждая фотография сопровождается историей. Например, мальчик в матросской форме считался погибшим во Франции вместе со всей своей семьей во время Холокоста. Вторая половина семьи, уехавшая в 20 годах в Америку, ничего не знала о том, что мальчика спасла французская семья. Я получил недавно письмо от его внучки, она приезжает из Франции на открытие нашей выставки, где увидит фото своего деда, которое я нашел. Здесь их будет ждать американская часть семьи. Наша коллекция не только познавательна, она помогает родственникам найти друг друга”.

Таких городков как Щучин в Польше было множество. До войны там жило 3, 25 млн. евреев, 80 % из которых проживали в небольших городках, похожих на этот. С приходом фашистов 3 миллиона из них погибли. Эта выставка отображает дух довоенного времени, она рассказывает о людях, которые жили обычной жизнью.

Возможно, после её посещения у кого-то возникнет желание восстановить историю небольшого украинского или белорусского местечка, где когда-то неторопливо текла жизнь наших предков. Как бы это было интересно.

“ Живая власть для черни ненавистна

Они любить умеют только мертвых”.

А. Пушкин “Борис Годунов”

22 октября Хьюстонская Grand Opera начинает свой 51-й сезон музыкальной драмой Модеста Мусоргского “Борис Годунов”. Пожалуй, ни одному иному российскому музыкальному спектаклю не уделялось столько внимания в мировой, и тем более в русской прессе, с момента его премьеры на сцене Императорского Мариинского театра в Санкт-Петербурге 8 февраля 1874 года. Дело в том, что у этого произведения (я избегаю слова «опера», хотя бы потому, что автор назвал ее “народной музыкальной драмой”) имеется минимум с полдюжины различных версий, каждая из которых вызывала и вызывает до сих пор восторги одних слушателей и специалистов и возмущенные протесты других.

Первая версия была написана Мусоргским в 1870 году (либретто всего спектакля тоже написано Мусоргским) и, отвергнутая Мариинским театром, сильно отличалась от ставшей канонической второй версии, сделанной им же в 1872 году. Именно первая версия с успехом была показана на премьере в Мариинском театре в 1874 году. Вторая - содержала блестящие музыкальные и вокальные «польские» сцены с традиционными для оперы любовными дуэтами и бальными танцами, а также с очень важной сценой Марины Мнишек с кардиналом Рангони, из которой следует, что успех Димитрия был результатом не только народной ненависти к Борису, но и того, что “король, паны и папа за него”.

Последующие версии, сделанные Римским–Корсаковым, Ламмом и Шостаковичем, еще и измененные некоторыми знаменитыми дирижерами и режиссерами, внесли столь серьезную путаницу и столь яростные споры, что сам Соломон в этом не разобрался бы. Версии Римского–Корсакова, Ламма и Шостаковича касались, в основном, оркестровки и сохраняли драматургию и мелодику второй версии Мусоргского. С нею мы и знакомы по советским постановкам.

Читатель знает, что основным сюжетом «Бориса» послужила одноименная драма Пушкина. Поэт опирался в своей работе на «Историю государства Российского», написанную историком Карамзиным. Одна из идей драмы - показ того, как муки совести буквально убивают даже такого сильного и готового на преступление ради власти человека, как Борис. Но, не одно это убивает Бориса! Страх перед Самозванцем, который движется на Москву с сильной армией, страх потерять власть, жизнь и семью, не менее чем совесть убивают царя. На все эти обстоятельства грозной тенью наплывает народный гнев и ненависть. Они-то и есть первопричина всего. Мы, по привычке идеологически мыслящие люди, воспринимаем название “Народная драма”, как нечто, показывающее народ с героической стороны. Не то в “Борисе “ и у Пушкина, и у Мусоргского! Там народ отнюдь не герой, а раб!

Хьюстонская опера приняла к постановке первую версию Мусоргского в четырех действиях. В первом действии народ под плетьми приставов вопит, так что по выражению летописца “у людей расседались утробы”, не зная даже поначалу “чего орем”. Потом выясняется, что ”царя на Руси хотим поставить”, и все умоляют Бориса принять царский венец. Далее идет венчание на царство. Второе действие в келье Чудова монастыря, где появляется Самозванец, и затем сцена в корчме на литовской границе. В третьем действии идет сцена в царском тереме в Кремле, где Шуйский рассказывает о Самозванце. В четвертом - сцена у храма Василия Блаженного с Юродивым, потом заседание Боярской думы и смерть Бориса.

Мусоргский закончил первый вариант своей музыкальной драмы сценой смерти Бориса. А второй вариант - знаменитой сценой “Под Кромами”. Страшная музыка ее и текст “расходилась, разгулялась сила удаль молодецкая” показывают сцену русского бунта “бессмысленного и беспощадного” по выражению Пушкина. Жаль, конечно, что выпущены и польские сцены, и очень важная сцена “Под Кромами”. Но, как рассказала мне режиссер спектакля, наша соотечественница Юлия Певзнер, театр решил показать первую версию, считая ее более интересной. То же сказал и дирижер Туган Сохиев, также наш компатриот. Что тут возразишь? Мы все разные, и разное нам кажется интересным. Первая версия ведь не только написана и оркестрована Мусоргским, но и не подверглась никаким редакциям, которые достаточно исказили оркестровку автора ради мнимого благозвучия. Так что, хоть и привыкли мы ко второму варианту, но интересно увидеть первое подлинное творение гения!

Уже на репетициях, которые сейчас в самом разгаре, заметно прекрасное исполнение роли юродивого Джонатаном Кольбертом. Американец, понимающий, что он исполняет, обладающий очень красивым голосом, поющий на хорошем русском языке с совершенно отрешенной интонацией блаженного. Эта роль символически очень важна, и я уверен, будет с блеском исполнена. В спектакле занят знаменитый Самуэль Реми – Борис Годунов, американский бас, известный всему миру. Он пел эту роль много лет с большим успехом . Об остальных исполнителях говорить еще рано, т.к. до премьеры еще много дней, и я не всех слышал. Хор, руководимый хормейстером Ричардом Бадо, превосходен уже сейчас. Хор в “ Борисе”, как в греческой трагедии, является важным действующим лицом.

Следует отметить, что режиссер спектакля ставит его по прежней разработке своего предшественника Стейна Винге. Так решил театр, ибо декорации и костюмы готовы и хранятся с тех пор, что, конечно, намного дешевле. Следовательно, претензии к сценическому оформлению, т.е. костюмам и декорациям (у меня они были и к прежней постановке Винга), следует отнести к нему. Постановщик Юлия Певзнер окончила школу-десятилетку при Ленинградской консерватории по классам фортепьяно и теоретико-композиторскому. Университет по специальности «французская литература и лингвистика» она окончила уже в Израиле. Несколько лет работала ассистентом у знаменитой Франчески Замбелло, которую и считает своей учительницей. С 1998 года она работает самостоятельно. В 2003 году ставила “Золото Рейна” и “Валкирии” в Большом театре и в опере Бадена, “Пиковую даму” в Далласе и нескольких русских опер в Израиле – все это свидетельствуют о том, что Юлия - режиссер опытный и образованный. На репетициях она действует уверенно и профессионально.

Молодой маэстро - Туган Сохиев родом из Владикавказа окончил Ленинградскую консерваторию как дирижер. Своими учителями считает знаменитых преподавателей Брискина и Мусина. После консерватории стажировался в Мариинском театре у Гергиева и в Ленинградской филармонии у Темирканова. Рекомендации более чем солидные. Все эти люди занимались только с талантливыми учениками. С 1999 года он работает самостоятельно.

В беседе со мною маэстро Сохиев сказал, что, к сожалению, положение дирижера в оперном театре существенно изменилось со времен Тосканини и Самосуда. Авторское право поставило режиссера над дирижером, а отнюдь не все режиссеры имеют музыкальное образование, какое имел, например, Покровский. Бывает, что режиссер не понимает музыкальных характеристик персонажей оперы и вступает в противоречие с автором оперы. Тут требуется большое искусство и такт, чтобы изменить мнение режиссера, и не всегда это удается. Маэстро сказал, что он не одобряет современных «новаций» на оперной сцене, когда действие оперы идет в противоречии с логикой, здравым смыслом и замыслом композитора. Все сказанное не относится к его работе над “Борисом Годуновым” в Хьюстоне. На мой вопрос, почему юродивый пребывает в царских палатах, чего нет ни у Пушкина, ни у Мусоргского, и исторически невероятно, и дирижер, и режиссер ответили, что юродивый - это символ души русского народа-страдальца. Присутствие его во дворце в виде символической Борисовой совести делает спектакль более понятным нерусской аудитории.

Следует отметить участие в постановке еще одной нашей соотечественницы-преподавателя пения и концертмейстера Московской консерватории Анны Маргулис, заслуженной артистки России. Под ее руководством певцы-американцы поют не только без традиционных “тебъя, менья или льюблью”, но и правильно интонируют незнакомые им слова и фразы. Я видел, как она работает с певцами. Верх мастерства, профессионализма и прекрасный английский делают Анну ценнейшим помощником режиссера и дирижера спектакля.

Постановка русской оперы в Хьюстоне для нас, любителей этого жанра, всегда событие. Сколько бы мы тут ни жили, как бы мы счастливы тут не были, а звуки музыки, на которой мы воспитаны с детства, арии, поющиеся на родном языке, волнуют особенно. Мне, по крайней мере, было интересно на многих репетициях, и я с удовольствием пойду на премьеру.

11 октября с 1:00 до 2:00 дня в вестибюле городского совета Хьюстона прошла художественная выставка «Культура России», организованная обществом URAA. Выставка была проведена в предверии приезда российской делегации в Хьюстон, прибывшей 12 октября.

В мэрии были представлены офорты Татьяны Стрельцовой, акварели Ирины Шейтман, живопись Сергея Лукина, гобелены на тему России из домашней коллекции Елены Филипс, оригинальные изделия из стекла Аллы Стефанской.

«За несколько месяцев до этой выставки мы обратились к руководству хьюстонских публичных школ (HISD) и пригласили старшеклассников принять участие в конкурсе сочинений «Как я представляю себе Москву» (How I see Moscow), - рассказывает председатель URAA Елена Филипс. – На наш призыв откликнулась Furr High School, а точнее ученики, изучающие русский язык у преподавателя Анны Левиной. Нам прислали 14 сочинений, из которых мы выбрали победителя – ученицу 11-го класса Janet Croog».

Был также проведен и конкурс фотографий. Дмитрий Тюменцев – главный устроитель фотовыставки рассказывает, что за несколько месяцев по интернету было объявлено об отборе фотографий по двум темам: «Культура России» и «Россия современная». Организаторы получили около 800 фотографий. 22 из них на тему «Культура России» и были представлены в мэрии 11 октября.

На мероприятии присутствовал Генеральный консул России Николай Софинский, который в своем небольшом выступлении отметил, что американские школьники интересующиеся культурой России и страной в целом, делают очень правильный и перспективный шаг.

Победительнице конкурса сочинений была вручена почетная грамота. Еще одну грамоту Николай Софинский вручил Lynea Wallace за картину «О России», также представленную на выставке.

Интервью с главным дирижером Хьюстонского симфонического оркестра Хансом Графом было обещано администрацией давно, но встретиться с ним не так-то просто. Частые отъезды с выступлениями в качестве приглашенного дирижера, а по возвращении насыщенный репетициями и концертами график почти не оставляли шанса на встречу. Созваниваюсь с г-ном Графом, когда он в коротком отпуске в своей квартире в Зальцбурге. Будучи знакомой с женой маэстро, знаю, что господин Граф говорит по-русски, но никак не ожидаю, что настолько хорошо. К слову сказать, Ханс Граф владеет пятью языками.

Я слышала, что вы занимались в России, расскажите, пожалуйста, как это получилось.

Австрия и Россия всегда были в хороших отношениях, и между нашими странами существовала программа обмена студентами. По этой программе музыкантам можно было попасть на стажировку в Москву или Ленинград. Музыкальная российская школа того времени высоко ценилась в Европе, особенно, класс фортепиано и скрипки. Получив австрийский диплом пианиста и дирижера, я стажировался у Франко Феррара в Италии. В 1972 году приехал на стажировку в Ленинград к Арвидсу Кришевичу Янсонсу, знаменитому дирижеру Ленинградской филармонии. Я знал его и раньше и очень хотел попасть именно к нему, хорошо знаком с его сыном, дирижером Марисом Янсонсом.

Здесь, в Ленинграде я встретился со своей женой Маргаритой и по окончании стажировки увез её с собой в Австрию. В 1979 году я победил на конкурсе имени знаменитого австрийского дирижера Карла Бёма. С этого времени началась моя международная карьера. В 1984 году я стал главным дирижером Зальцбургского симфонического оркестра (Mozarteum Orchestra). С ним я проработал 10 лет. Затем я работал главным дирижером оркестра филармонии Калгари, потом главным дирижером национального оркестра г. Бордо, а с 2001 года возглавляю оркестр Хьюстона.

Трудно ли было прийти в оркестр, в котором 11 лет проработал Кристоф Эшенбах. У многих Хьюстонский симфонический ассоциируется именно с этим дирижером. Как Вас принял коллектив?

Приняли меня очень хорошо. Ведь дирижеры обычно разъезжают, и работа оркестра с новым дирижером – обычная практика. Конечно, совсем другое дело, когда ты приходишь в оркестр главным дирижером, надо хорошо приглядеться друг к другу. В Хьюстоне искали главного дирижера больше 2-х лет – так что это был серьезный и обдуманный выбор. Эшенбах показывал оркестр всему миру, при нем коллектив много гастролировал. Когда я только начал работать, в Хьюстоне все было хорошо: не было урагана Алисон, не было 11 сентября, аферы с Энроном – все эти трагедии произошли чуть позже. Но они очень сильно сказались на финансовом положении оркестра. Нам пока еще трудно выезжать на гастроли в Нью-Йорк или Европу. У нас, к примеру, было назначено 3 концерта в Вене, их пришлось отменить. Но времена меняются, я уверен, что вскоре мы сможем активно гастролировать.

Я так понимаю, что в этом году в оркестре произошли большие перемены. Пришли новые солисты, расскажите, пожалуйста, об этом.

Нет, перемены в составе произошли не в этом году. Они происходят уже в течение последних 3-х лет. Вы, наверное, помните, что у нас была очень короткая забастовка. После этой забастовки некоторые музыканты (3 - 4 человека) не захотели оставаться – они ушли и нашли себе другую работу. Кроме того, наш концертмейстер виолончели ушел в Кливленд, другой музыкант ушел в Филадельфию.

Это связано с более высокой зарплатой?

Не только. Хьюстонский оркестр – в числе отличных оркестров США. Кливлендский оркестр - один из ведущих оркестров мира. Перейти туда - это как уйти из Большого театра в заслуженный коллектив Ленинградской филармонии. В Америке 5 таких выдающихся музыкальных коллективов: Чикаго, Кливленд, Бостон, Нью-Йорк и Филадельфия. Эти оркестры совершенно особенные. Таким образом, мы потеряли двух человек, еще несколько ушли на пенсию. В мае уходит на пенсию концертмейстер скрипки – Урий Пианка. На его место будет объявлен конкурс – это необыкновенно важное место в оркестре, так что нам нужен достойный музыкант.

У нас был очень серьезный конкурс на место концертмейстера виолончели, и новый музыкант выбран и начнет работать в сентябре, он переезжает к нам из Нью-Йорка. Так и с первой трубой, и с первым фаготом. У нас, конечно, обновления, но в этом нет ничего необычного, ведь в коллективе почти 100 человек, так что всегда должны происходить какие-то обновлениия и перемены.

В программе оркестра много русской музыки. Скажите, пожалуйста, что Вас с ней связывает.

Я учился в России, имел возможность глубоко вникнуть в русскую музыку и, конечно же, её полюбить. Средняя Европа до сих пор недооценивает гениальность Шостаковича или считает, что Чайковский, например, – композитор не на уровне Брамса. Это все глупости. Я считаю Шостаковича одним из самых великих композиторов, а Чайковского гениальным.

В этом году у нас в программе достаточно много русской музыки. Одним из самых значительных событий этого сезона станет «Александр Невский». 40-минутная контата Прокофьева из «Невского» исполняется довольно часто. Мы же будем играть полностью оригинальную музыку к кинофильму. Представьте себе оркестр из 100 музыкантов, 160 человек хора будут сопровождать показ гениального фильма Эйзенштейна. Нам предоставили прекрасного качества пленку, хранящуюся в Вашингтоне в центре Кеннеди. Такое событие нельзя пропустить.

В конце сезона у нас будет «Жар-птица» Игоря Стравинского. Опять же – не сюита, а полностью музыка ко всему балету, что в концертном варианте исполняется редко.

Какие планы на следующий сезон, и что самое важное.

Один из самых больших проектов – это «Электра» Рихарда Штрауса. Прозвучит опера в концертном исполнении. Потом, конечно, будет много музыки Дмитрия Шостаковича. 25 сентября 2006 года отмечается 100-летие со дня рождения великого композитора. Я хочу в течение этих лет играть как можно больше симфоний Шостаковича (их 15 – всех, конечно, не исполнить, но мы будем стараться) и не только симфоний, но и сольные концерты, и вокальные произведения.

Еще у нас в репертуаре всегда Прокофьев. Как обычно, будем много играть Чайковского. В новом сезоне мы, наконец, исполним его «Патетическую» симфонию и симфоническую балладу «Воевода» - очень красивое произведение по поэме Пушкина. Будем, конечно, играть первый концерт Чайковского для фортепиано, я не считаю это большим достижением нашего русского репертуара – этот концерт играют все. А вот прекрасное произведение «Воевода» не исполняют почти никогда.

Бываете ли Вы в России и как часто?

Раньше я бывал там довольно часто. Меня несколько раз приглашали дирижировать оркестром Ленинградской филармонии. Возможно, в этом году в октябре я поеду в Москву дирижировать Национальным филармоническим оркестром России – для меня такое приглашение очень привлекательно. Это что касается работы. Вне работы, мы иногда приезжаем в Брянск на родину мой жены, там мы отдыхаем. Но так как у меня довольно мало свободного времени, то такие поездки очень редки.

Что бы вы хотели сказать нашим читателям.

Я высоко ценю мнение русской публики Хьюстона. Ведь русская публика – это эрудированные, образованные люди. Поэтому для меня очень важно, чтобы они приходили на наши концерты. Уверен, что предстоящий концерт, где будет исполняться «Александр Невский», понравится.

В субботу, 21 мая, в Хьюстоне пройдет гала-концерт народной музыки и танцев России и Украины, организованный хьюстонским обществом «Балалайка».

Концерты общества «Балалайка» стали уже доброй традицией, в этих красочных представлениях чудесно сочетаются музыка, танцы и яркие народные костюмы.

Зрителей ждет встреча с Тамарой Вольской, виртуозно владеющей домрой, и ее супругом Анатолием Трофимовым, баянистом. Победители многих международных конкурсов, заслуженные артисты России, выступавшие повсюду, от Японии и Австралии до Европы, и даже на сцене Карнеги-холл, эти музыканты уже который год радуют нас прекрасными выступлениями. В их оригинальных аранжировках переплетается народная и классическая, джазовая и современная музыка, русские, еврейские и американские мотивы. В этом году хьюстонских зрителей ждет премьера – оригинальная аранжировка Неаполитанского танца из балета Чайковского «Лебединое озеро» для домры и баяна. Это всего лишь один из многих приятных сюрпризов предстоящего концерта.

Тамара Вольская известна и в другом качестве – ведь именно она руководит уникальным ансамблем народных инструментов «Русский карнавал», под ее руководством успешно выступает и другой ансамбль «Рондо», исполняющий на мандолинах преимущественно классическую музыку и произведения эпохи барокко. Вот такие разносторонние талантливые музыканты предстанут перед публикой на этом концерте.

Искрометный ансамбль народных танцев «Узоры» под руководством Елены Кочуровой никого не оставит равнодушным. Мозаика красок и мелодий, юмора и традиций захватывает зрителя. Будут представлены народные танцы России и Украины.

В этом году дирижерский подиум поделят двое. Джон Хелтон, дирижер и композитор, выступит и как скрипач со своей аранжировкой «Чайки». Будет исполнена и его собственная «Фантазия ля минор». Второй дирижер, Сергей Ващенко, в настоящее время живущий в Остине, известен своей виртуозной игрой на балалайке.

Фольклорный ансамбль «Караван» представит зрителям традиционные редкие музыкальные инструменты забытых деревень, народные костюмы и мелодии, а его солистка Алла Шарый уже который год радует зрителей своими песнями и танцами, легко перевоплощаясь то в цыганку, то в украинку, а то и в узбечку – в этом году она исполнит восточные танцы.

Не упустите свой шанс на несколько часов погрузиться в увлекательный мир народной музыки и танца.

Наша газета уже писала о Николае Диденко, молодом оперном басе. Но это интервью – особенное: вскоре Николай покидает Хьюстон, и его ждут сцены самых известных в мире оперных театров. Перед отъездом певец приглашает хьюстонскую публику на свой концерт, который состоится 22 мая, в воскресенье. Конечно, нас заинтересовала программа концерта и дальнейшие планы молодого исполнителя.

- Николай, с огорчением узнала, что скоро Вы покидаете Хьюстон. Расскажите немного о том, куда же Вы собираетесь.

- 1-го июня я прилетаю в Москву, а уже 3-го должен быть в Мадриде для участия в конкурсе Пласидо Доминго «Опералия». Для этого конкурса отбирают только 40 человек со всего мира. В этом году я прошёл отборочный тур и попал в число конкурсантов.

- Как проходит конкурс?

- Певец должен быть готов спеть 4 оперные арии. Все арии, с которыми я выйду на сцену во время этого крупнейшего оперного фестиваля, будут исполнены и на концерте в Хьюстоне 22 мая.

- А кроме конкурса, что Вас влечет в Европу?

- После конкурса у меня запланированы прослушивания в европейских оперных театрах. В планах Парижская опера Басти, оперный театр Барселоны, Ла Скала, Римская опера, Брюссельская опера… Вы, наверно, знаете о системе, когда певец приглашается для исполнения партии в определенной оперной постановке, а потом уезжает на следующий контракт… Так работают все крупные театры. Я буду петь для прослушивания на конкретные постановки в европейских и американских театрах, работающих по этой системе.

- Американские? Когда Вы планируете снова приехать в США?

- Я возвращаюсь в Штаты в сентябре, буду петь Дона Базилио в «Севильском цирюльнике» в Нью-Йорк Сити-опера (New York City Opera).

- А к нам в Техас не заглянете?

- В феврале 2006 года в Хьюстоне буду петь «Реквием» Верди с Хьюстонским симфоническим оркестром (Houston Symphony) и маэстро Ханс Графом (Hans Graf).

- Вернемся к нашему концерту 22 мая. Кроме оперных арий, что еще ждет изысканную хьюстонскую публику?

- Это мой совместный концерт с блестящим пианистом Вячеславом Габриэловым. Я с огромным удовольствием исполню арии из опер Чайковского, Рахманинова, Глинки и русские народные песни. Публику также ждут и итальянские арии, и песни, которые у всех на слуху, такие как «O sole mio», «Catari»… Концерт будет представлен Houston Grand Opera.

- Расскажите немного о Вячеславе Габриэлове, с которым Вы будете выступать.

- Вячеслав – прекраснейший пианист, органист и даже композитор. Познакомился я с ним в Москве, когда исполнял романсы на стихи Иосифа Бродского и музыку самого Габриэлова, снова встретиться довелось в Техасе.

Об уровне исполнительского мастерства Вячеслава многое говорит уже то, что он был профессором и заведующим кафедрой музыкальной подготовки в Московском ГИТИСе и заведующим фортепианной кафедрой в Гнесинском училище, а гастролировал и преподавал во Франции, Италии, Финляндии, Словакии, Хорватии и тут, в США. Он также выступал как солист и аккомпаниатор в Московской филармонии и Большом театре.

Вячеслав Габриэлов – автор музыки к романсам на стихи И.Бродского, М.Цветаевой, О.Мандельштама.

Я, действительно, счастлив, что даю совместный концерт с мастером такого высокого уровня.

- Ну и, наконец, ждут ли хьюстонскую публику сюрпризы на концерте.

- Да, мы готовим несколько сюрпризов. Но о них пока ни слова, могу только пригласить вас на концерт. Вы не пожалеете. Могу сказать только одно – вход для всех ветеранов Второй Мировой Войны бесплатный!

- Ну что ж, удачи Вам, Николай, на вашем творческом пути, и спасибо за то, что дарите окружающим такие музыкальные праздники.

Тридцать лет понадобилось Джеймсу Дику, чтобы построить в глубинке Техаса музыкальный оазис, входящий по данным “The Economist” в дюжину лучших летних музыкальных фестивалей мира.

Раунд Топ – это город, который иногда называют самым большим из самых маленьких в штате, с населением всего …77 человек. В России такое поселение никак не назовешь городом. В лучшем случае – «деревушка в три хижины». Но ведь это вам не Россия… или все же немного Россия?

Расположенный в стороне от дорог государственного значения, этот городишко, между тем, прославился далеко за пределами Техаса и даже Америки. Тому причиной – международный музыкальный Фестиваль-институт, расположенный на землях, примыкающих непосредственно к границам городка, и имеющий размеры раз эдак в десять-пятнадцать больше. Здесь звучит классическая и современная симфоническая, камерная и органная музыка. Это место весьма похоже на музей под открытым небом, доступный 24 часа в сутки и привлекающий к себе как постоянных посетителей, так и просто проезжающих мимо случайных визитеров. (Причем новичков принято встречать с не меньшим гостеприимством, чем давних приятелей.) Пожалуй, главное отличие от музея в его обычном понимании – это возможность остаться здесь на несколько дней…

Первое, что бросается в глаза – это обилие ухоженной природы. Инфраструктура и парковая зона были спланированы в самом начале, у истоков Фестиваля – в семидесятых – когда только зарождалась идея «Музыкального Холма», когда Джеймс Дик, удивительный энтузиаст и бессменный руководитель этого проекта, решил, что можно совершить невозможное – просто организовать и построить на пустом месте музыкальный город-сад, в котором будут уютно себя чувствовать не только музыканты, но и зрители, не только персонал, но и гости. Который вберет в себя, впитает, как губка, культурные традиции различных народов. Здесь можно натолкнуться на обломки эпох, культур, цивилизаций и, может быть, забытые странички человеческой истории.

Водоемы с живыми черепахами и искусственные водопады, шум которых гармонично сливается с пением птиц. Запах свежей, аккуратно подстриженной травы навивает мысли о гармонии и великолепии матушки-природы. Этой красоты не было бы, если бы не заботливые руки местных садоводов. Это – высочайшего уровня профи, собравшие удивительную по красоте и обилию видов коллекцию флоры. Они регулярно проводят так называемые HERB DAYS, которые включают в себя экскурсию по садам и огородам, практические советы по уходу за растениями, а так же ланч, приготовленный чудо-поварами здесь же, из того, что растет на грядках. Гостем и участником, запросто, может стать любой желающий. Семинары проходят регулярно в течение года.

Здешняя природа и атмосфера уюта – это как раз то, что позволяет душе воспринимать музыку, поскольку музыка главенствует на Фестивальном Холме, так любовно называют университетский городок, площадью более 200 акров. Музыка здесь – это продолжение природы, продолжение истории, продолжение жизни, наконец. В течение года на фестивальных сценах проходят симфонические концерты, но раз в год – в июне-июле – музыка наполняет собой все уголки университетского городка. Это время больших и маленьких концертов, не прекращающихся ни на минуту. Музыка везде – всеобъемлющая и всепоглощающая.

Открытие летнего сезона 2005 года состоится 11 июня, в субботу, в главном Дворце музыки – Фестиваль-холле. Это удивительный по красоте концертный зал на 1200 мест, отделанный изнутри деревянными кружевами. В нем и будут проходить основные мероприятия сезона 2005 года. В программе – произведения классиков. Моцарт, Сен-Санс, Бетховен, Брамс, Шуберт, Лист и, конечно же, русские композиторы. Шостакович – 24 июня, Рахманинов – 25 июня, Стравинский – 15 июля. Сделайте пометку, что 18 июня будет давать концерт Texas Festival Orchestra под управлением специально приглашенного русского дирижера Михаила Геттлера, а 3 июля, как обычно, грандиозный ежегодный Патриотический концерт. Цены на билеты – весьма приемлемые – от 5 до 25 долларов. Заказ можно сделать либо по телефону, либо через интернет, либо непосредственно приехав на место. Вы можете ознакомиться с программой нынешнего сезона на сайте Фестиваля или получить брошюру с программой по почте, сделав заказ посредством электронной почты, факсом или простым письмом.

В июне-июле месяце воздух фестивального городка наполняется разноязыкой речью приехавших для учебы в мастер-классах молодых музыкантов со всего мира. В этом сезоне двери классов откроются для 90 юных талантов из 9 стран и 27 штатов. Они представляют 35 разных школ и консерваторий. На здешних просторах, кроме, естественно, традиционного английского можно будет услышать болгарский и венгерский, русский и немецкий, французский, японский и иврит… Молодое поколение артистов встречается с прославленными педагогами, чтобы повысить своё исполнительское мастерство. Умение работать в коллективе, с преподавателями и дирижерами из разных стран, и общаться на едином для всех языке музыки – это возможность, которую Фестиваль-институт дарит юным музыкантам безвозмездно. Шесть недель, проведенные здесь, бесценны. Кстати, побывать на мастер-классах, заглянуть за кулисы творческого процесса может каждый желающий. Такое посещение является абсолютно бесплатным. «Двери мастерства» открыты с 10 июня по 16 июля.

Помимо музыкальных мероприятий в эти дни в Фестиваль-холле проходит вторая по счету выставка российских художников. Первая экспозиция была представлена в сентябре-декабре прошлого года и прошла весьма успешно. Все картины были проданы, а на вырученные деньги в это лето пригласили на обучение по классу фортепиано Анну Бранденбургскую – молодую исполнительницу из России, ныне живущую в США.

На этот раз выставлены на продажу полотна двух мастеров воронежской художественной школы – Евгения Камбалина и Александра Артемова. Выполненные маслом в разной манере, они демонстрируют великолепие русских времен года. С одной стороны - крупные, яркие, красочные мазки Камбалина, с другой – спокойное умиротворение неброских красок утомленных солнцем загородных ландшафтов Артемова. Средства от продажи картин, как и в первый раз, пойдут на оплату обучения одного из юных российских исполнителей в следующем году.

Надо сказать, русской музыкальной культуре, изобразительному искусству и архитектуре здесь уделяется особое внимание. Возможно, причина тому – русские корни основателя и директора Фестиваля-института, пианиста с мировым именем, Джеймса Дика. Собранные по крупицам со всего мира обломки Российской империи, фотографии царской династии и русских композиторов, предметы утвари и народного искусства, старинные иконы, украшающие церквушку, русские книги для местной библиотеки, даже маковка беседки – все слегка напоминает Россию.

В местной церкви, перевезенной сюда из соседнего города, бережно собранной по частям и реставрированной, ныне располагается прекрасный камерный зал на сто пятьдесят человек, с действующим органом и великолепной акустикой. Около двух лет назад здесь происходил обряд венчания. Русский священник из Хьюстона, молодожены, венцы над головами, свечи, иконы, органная музыка и песнопение – все по-настоящему. Такое запоминается надолго…

В церкви и на открытой площадке по соседству в течение года проходят театральные и поэтические форумы, просто встречи в клубах по интересам. Иногда они длятся по несколько дней, люди остаются на ночлег в комфортабельных комнатах с кондиционерами и всем необходимым. Почему бы не использовать площадки Фестиваль-института для встреч русскоязычной диаспоры Техаса? Интересная мысль! Расположение этого места на карте позволяет собирать людей со всего штата. Хьюстон, Остин, Даллас, Сан-Антонио – а посередине, между ними – Раунд Топ, Фестиваль-институт, рукотворный оазис в центре горячего Техаса.

Очень хотелось бы видеть здесь больше русских лиц, слышать русскую речь, песни, нашу национальную музыку. Это возможно. Все что нужно для этого – почаще приезжать сюда – с определенной целью или без оной, в одиночку, с друзьями или семьей, на концерт или побродить по окрестностям, наконец, просто вздремнуть на свежем воздухе у журчащих ручьев, в тени деревьев, на одном из великолепных гамаков, которые, как я заметил, особенно по душе влюбленным парочкам…

Пожалуй, нет в Хьюстоне человека, который бы не слышал или не видел экспонат, сделанный двумя талантливыми архитекторами Дином Рагом (Dean Ruck) и Деном Хавелом (Dan Havel). Проект «Inversion» – «вывернутость» или «изнанка» располагается в самой богемной части Хьюстона на Montrose рядом с магазином «Art Supply» нa территории, принадлежащей Арт Лиге.

Перед нами почти апокалипсическая работа, позволяющая, как мне показалось, иммигрировать в другое пространство. Проект вызвал огромный интерес не только “экспертов-харизматиков”, но и не ангажированной публики. Работа зрелищна и художественна, и мне захотелось встретиться лично с творческим тaндемом, чтобы задать им несколько вопросов.

Как получилось, что вы решили сделать эту работу, и сделать ее именно так?

Идея родилась достаточно экспрессивно и исходила именно от Арт Лиги. В тот момент Арт Лига, которой принадлежат эти два здания, решила их снести. Первое, что мы увидели, это центральный переход, насквозь пронизывающий оба здания перпендикулярно улице Montrose. Поначалу нам казалось, что это может походить на поток воды, но после пришла мысль вместе с названием “Inversion”, показать интерьер в экстерьере.

Мы подошли к проекту серьезно, рассмотрев сначала все технические характеристики домов, стараясь учитывать внешнюю облицовку и интерьер. Обращая внимание на оживленность улиц, мы поняли, что самая зрелищная сторона должна быть обращена в сторону Montrose.

Вам кто-нибудь говорил, что теоретически можно проводить параллели визуального восприятия вашего проекта с ситуацией, сложившейся в Нью Йорке 11 сентября?

Один из кураторов отдела современного искусства музея Fine Arts тоже сделал подобное предположение после прочтения статьи в журнале «Gulf Coast», в которой говорилось о нашем первом большом сюрреалистическом проекте «O-House», когда с помощью световых ощущений нам удалось создать подобие гигантской «камеры обскура», что предавало ей законченность и умиротворение, тогда как “Inversion” в противовес ему устрашающе впечатляет. Это интересно, но, задумывая этот проект, мы ничего такого не имели ввиду. Основой у нас был дом, сам по себе, но, что, действительно, нас удивило, так это то, как зритель интерпретировал наш проект: каждый наблюдатель получает собственное ощущение от увиденного, и сейчас работа уже зажила собственной жизнью.

Вы для себя определили название стиля вашего творчества? К какому «изму» его можно отнести?

Наше направление именуется «Site-Specific Sculpture» (объект в среде), хотя сам процесс создания инсталляции уже является творческим актом, его также можно отнести и к перформансу.

Вы документируете собственные проекты? Для тех, кто не успел увидеть, где можно посмотреть?

Документация велась до, во время и после. Мы к этому относимся серьезно. У нас всегда при себе маленькая цифровая камера, а также местный художник Марк Ларссен приходил со своей профессиональной видеокамерой. Эта документация в будущем может служить самостоятельным творческим проектом, выставляясь в музее. Но все же главное для нас - это память людей, непосредственная реакция зрителя на увиденное.

Насколько для вас важно, в какой период времени возникает это произведение искусства? Почему вы выбираете объекты под снос, это определенная идея или же обстоятельства?

Дин, действительно, считает, что каждому акту свое время. Благодаря тому, что проект не вечен и вскоре будет демонтирован, все торопятся увидеть его, и, как нам кажется,человеку лучше удается запоминать работу. Именно временность вызывает особый эмоциональный отклик.

Дин, что вы преподаете, и были ли ваши студенты готовы к подобной акции?

Я преподаю скульптуру, архитектуру и керамику в St. John’s High School уже 10 лет. Я был польщен массовым просмотрами не только студентов, но и бывших учеников, для всех это был большой сюрприз.

Как вы относитесь к инсталляциям, где важен не только образ, но и звук, свет, возможно, запахи, где вы выходите за рамки строгой архитектурной классификации?

Конкретно этот проект, сочетает в себе продуманную нами визуальную структуру пространства, а также звуки и запахи – мы используем естественную среду, заставляем ее работать.

Каков на ваш взгляд критерий определения художественной удачи?

На самом деле, огромное значение в искусстве имеет коэффициент удачи. Для нас важно быть признанными. Пожалуй, это основное, хотя мы делаем много вещей, не связанных напрямую с карьерой. Сегодня мы счастливы и для нас открылись большие возможности.

Вы готовы назвать русские имена, значимые для вас в искусстве?

Да, это Комар и Меламид, хотя большинство известных нам русских художников уже не живут в России.

Проект, как я понимаю, не коммерческий. Вам что-нибудь диктует рынок?

Действительно, продать это трудно, но мы оба имеем контракты с коммерческими галереями, и еще мы работаем за зарплату. Это помогает нам избежать давления и работать без оглядки, только чтобы выжить. Также мы вовлечены в публичные архитектурные проекты. Правда, у нас не существует такого бюджета, который позволил бы окупать затраты, ведь проекты раз от раза становятся более дорогостоящими. Для нас творческие акции - не путь зарабатывания денег. Кстати, мы будем рады, если у нас появится в России возможность сделать инсталляцию из полуразрушенной церкви, и это не имеет никакого отношения к маркетингу.

Как вы относитесь к критике и получали ли вы ее по окончании работы над проектом?

Поскольку удивление берет верх над критикой, то это скорее комментарии. Наиболее серьезная критика исходит из самого проекта, который изначально настроен на саморазрушение.

Ваша акция, случайно, не профессиональный протест против типового американского жилья?

В принципе, да. Мы не принимаем американскую однотипную архитектуру, и вы можете рассматривать это как протест. Мы терпеть не можем массовые застройки, насыщенные однотипными кондо. Мы создаем новую эстетику разрушения. Возможно, это не столько протест, сколько ликование над уходящим. Кстати, на этом месте скоро будет новое здание Лиги, где, наверняка, будут выделять для художников гранты, а также вестись артклассы.

С какими трудностями вы как художники сталкиваетесь сегодня?

Наша основная трудность - это ежедневная работа с 9 до 5, мы можем и умеем делать деньги, но то, чем нам, действительно, нравится заниматься - бесприбыльно. Вот Дин родился и вырос в Миннесоте, там огромные средства отчисляют на гранты для художников, и это распространенная практика. К сожалению, именно Техас славится малым количеством грантов для подобных артпроектов. Сейчас мы рассчитываем получить международную поддержку от различных организаций.

Можно узнать ваше творческое кредо? А поскольку вы выполняете коллективные действия, возможно, у вас существует девиз?

Мы хотим напомнить людям о том, чтобы они более внимательно относилось к собственной среде обитания. Мы делаем искусство из мира. Осознание и есть искусство.

Скоро Хьюстон накроет «Медный таз». Именно так называется новая ироническая программа, которую привезут в Техас два именитых автора: бард, ведущий популярной программы «Домашний концерт» Михаил Кочетков и поэт-правдоруб, постоянный участник передачи «Плавленый сырок» Игорь Иртеньев.

Уже который раз общество «American-Russian Cultural Exchange» радует русскоязычную публику прекрасными бардовскими концертами. Совсем недавно мы радовались и грустили вместе с песнями Вадима Егорова, хохотали от души, слушая выступление блестящего и ехидного Леонида Сергеева, а перед этим прошли чудесные концерты Галины Хомчик, трио «Брют»…

Все эти выступления теперь неизменно проходят в зале, расположенном позади русского магазина “Russian General Store”. Зал невелик, но становится все более профессионально оформленным. Появилось настоящее театральное освещение, на последнем концерте исполнители были в восторге от высокого качества звуковой аппаратуры.

Кажется, уже сформировалась своя постоянная интеллигентная публика, те люди, которые точно не пропустят концерт, устроенный «American-Russian Cultural Exchange», потому что знают, что исполнители будут на высоте.

Совсем недавно, на весеннем слете КСП приезжие гости из Нью-Йорка Слава Рутман и Женя Сакирский исполняли песни, которые для многих оказались новыми, но в которые влюбились с первого раза. Это и «Мой дедушка старый, но добрый старик…» - про пирата, и «Старомодная, угловатая», и «Я куплю билет и уеду в Питер», и «Как хорошо в стране советской жить»…- всех их просили исполнять еще и еще раз.

Открою вам страшную тайну: автор этих песен как раз Михаил Кочетков – тот самый бард, который едет к нам. Он не только тот бард, который замечательно иронизирует над самыми, казалось бы, печальными вещами - Михаил Кочетков еще и популярный ведущий программы о бардовской песне «Домашний концерт».

По признанию коллег и поклонников его творчества, стихи Кочеткова располагаются на обширном пространстве между Галичем и Бродским. В его песнях — поэтика городской кухни, сдавшиеся, опустившиеся герои, которые живут в мире, где «вся-то мебель — четыре стакана, старый стол и хромая кровать». А сам Михаил обладает могучей положительной аурой. Ироничный взгляд, чуточку хрипловатый баритон и добрая, немного печальная улыбка – так в чем же секрет обаяния этого барда? Может, в том, что в его песнях, причудливо преломляясь, как в кривых зеркалах, живем и мы с вами – те мы, которые когда-то бегали по переулкам Москвы или питерским мостикам, которые наблюдали случайные сценки городской жизни…

Коренной москвич, Михаил Кочетков пишет песни с 1979 года, и с тех пор и диски записывает, и бард-кафе в Москве организовал, и книгу выпустил – а теперь вот наконец-то добрался до Техаса. Впрочем, что говорить – его надо просто слушать:

Как хорошо в стране советской жить,

Лежи себе под трактором на поле,

И все вокруг летает и жужжит,

И сердце бьется весело и вольно.

И соловей поет над головой,

Что на полях пшеница зреет, стерва.

А экипаж машины боевой

За это пропустил уже по первой.

Ведь это ж, Толик, родина моя,

Родные всё поля и окияны,

Так доставай из трактора баян,

Какая к черту песня без баяна!

Давай споем про это и про то

И выпьем, чтобы жизнь казалась слаще,

А девушки, а девушки - потом

Нас по домам с товарищем растащат.

А завтра утром снова на поля,

Где все растет и бабочки порхают,

Ведь это ж, Толик, родина моя,

И я другой такой страны не знаю.

Лежи себе под трактором, дыши,

Ведь незачем тужить в стране советской,

И нам с тобою нафиг не нужны

Ни Африка, ни берег их турецкий…

Игорь Иртемьев – поэт, ставший классиком при жизни, его стихи, порой грустные, порой ироничные, отражают сегодняшнюю нашу жизнь. За плечами Игоря Иртеньева и участие в программах «Итого», и «Бесплатный сыр» вместе с Виктором Шендеровичем, и совместное с Михаилом Жванецким издание иронического журнала «Магазин», и колонка в «Gazeta.ru». Сейчас Игорь украшает своими ехидными стихами передачу Виктора Шендеровича «Плавленый сырок» на радио «Эхо Москвы».

Об Иртеньеве можно рассказывать долго – но на самом деле больше любых биографий могут сказать стихи Игоря, например, такие:

Я не ханжа, не фарисей

И твердо заявляю это —

Мы впереди планеты всей

Не только в области балета.

Чтоб не прервалась жизни нить,

Чтоб не накрыться медным тазом,

Мы пили, пьем и будем пить

Наперекор любым указам.

Ввиду отсутствия дорог,

Метафизическое пьянство

Есть не общественный порок,

Но пафос русского пространства.

Мы проспиртованы насквозь,

Внутри нас все перебродило,

Но знаменитое «авось»

Ни разу нас не подводило.

или такие:

Мой путь не сказать чтоб удобен

И, честно признаюсь, не прям:

Полно там бугров и колдобин,

Немало ухабов и ям.

Петляет в тумане дорога,

То тут пропадая, то там,

Я вновь ухожу от налога,

И вновь он за мной по пятам.

Удастся ли помощью божьей

Ему меня к ногтю прижать,

Иль мне его хватки бульдожьей

Опять повезёт избежать?

Хоть шепчет мне разум порою,

Что кончить бы надо игру,

Но я не закончу с игрою,

Покудова весь не умру.

Свинцом наливаются ноги,

Глаза застилает мне пот.

…И надо платить бы налоги,

Но что-то внутри не даёт.

Так что техасцам повезло с концертом таких артистов, и остается только не пропустить тот день, когда Хьюстон накроет этот самый «Медный Таз».

14 июня в Лондоне, в Национальной портретной галерее состоится торжественная церемония открытия выставки 50-ти художественных произведений, посвященных исключительно портретному искусству. Эти работы были выбраны среди нескольких тысяч, представленных на международный конкурс «BP Portrait Award 2005».

Критерии отбора были очень строгими: произведения оценивалисъ художественными экспертами с «живых» работ, не со слайдов или фотоматериалов. Каждый участник мог прислатъ на конкурс только один портрет, выполненный в течение последнего года и нигде ранее не выставлявшийся.

Известный нам портретист Константин Шейко попал в число 50 художников, удостоенных чести выставить свои произведения в Национальной портретной галерее Лондона. Его работа под названием «Уходящий писатель» была признана жюри, в состав которого входили директора музеев, международные кураторы, коллекционеры и критики. Пожалуй, счастливой случайностью или удачей происшедшее не назовешь, скорее закономерностью, поскольку это уже третья победа Константина на серьезных международных портретных конкурсах.

Художник изобразил талантливого литератора в последние месяцы его жизни, уже тяжело больного. Образ писателя отражен в портрете трагично и сильно. Человеческая печаль перехода материального в метафизическое обращены художником в экспрессивную живопись. Портрет выполнен в приглушенной гамме, такая живопись называется «монохромной», в ней не присутствуют яркие, как говорят, «открытые» цвета. Работа сдержанна по колориту, в ней использованы натуральные оттенки, характерные для пожилого, изможденного усталостью лица. Достижение динамизма в статике, вот уникальная черта “характера живописи” Константина Шейко.

Люди помнят, пока живут. Портрет – искусство подчинения времени, вдохновенный отпечаток человеческой личности на протяжении вечности.

Картина будет экспонироваться в Национальной портретной галерее Лондона до конца сентября. Затем она переедет в Sunderland Museum и Winter Gardens, где пробудет до конца ноября. И уже весной 2006 портрет будет выставлен в Шотландской национальной портретной галерее в Эдинбурге.

Тысячи людей придут познакомиться с современным портретным искусством. И нам приятно осознавать, что и Техас будет представлен на высоком уровне благодаря Константину Шейко.

Звезда американского документального кино Морган Спарлок, прославившийся благодаря своему фильму «Super Size Me», начал новый широкомасштабный проект. Это цикл документальных фильмов, построенных по принципу «reality show», первый из которых был показан 15 июня по каналу FОX.

Для того чтобы собрать компромат на систему американского быстрого питания в картине «Super Size Me», Спарлок пожертвовал собой и целый месяц питался исключительно в Макдональдсе. Обжирался, бедный, можно сказать, до потери человеческого облика, - растолстел до неприличия, подрастерял не только здоровье, но и потенцию, и после выхода фильма на экраны больше года предпринимал героические усилия, чтобы вернуться к своему нормальному облику. Но слава бытописателя и обличителя была завоевана. Спарлок стал звездой и, видимо, пришел к выводу, что тридцать дней – срок вполне достаточный, чтобы не только поставить на себе опыт, но и достойно поведать о нем всему миру.

Новый проект Спарлока – это серия тридцатидневных путешествий самых разных людей в непривычную для них жизнь. Нам еще предстоит увидеть фильм о ревностном христианине, который живет целый месяц в мусульманской семье и испытывает на собственной шкуре, каково быть мусульманином в Америке после 11 сентября, фильм о парне традиционной ориентации, который поселяется с гомосексуальным соседом по квартире в «голубом» районе Сан-Франциско и на собственном примере убеждается, как американское общество относится к людям нетрадиционной ориентации, и фильмы о многом-многом другом, не менее экстравагантном. Цель нового документального сериала Спарлока – показать американскому телезрителю посредством подопытных кроликов-добровольцев те стороны жизни, которые, в основном, обходят среднего, благополучного американца стороной.

Итак, мы посмотрели первую серию, документальный фильм «Minimum Wage». Первый социально-экономический опыт Спарлок по традиции поставил на себе, любимом, и своей подружке (впрочем, теперь уже официальной невесте) Алекс Джеймсон. Как вы понимаете по названию, первое кинопутешествие в неведомую жизнь оказалось путешествием в бедность.

После краткой политинформации для несведущих телезрителей о размерах минимальной оплаты труда, о том, что размеры эти не менялись в стране аж с 1997 года, и о том, что в разных штатах эти размеры – разные, Спарлок с невестой отправляются туда, где хуже всего – переезжают из привычного Манхaттaна в город Колuмбус, штат Огайо. Там молодые люди снимают убогую квартирку в сомнительном районе и отправляются на поиски работы. Кстати сказать, довольно скоро находят: она становится мойщицей посуды в кафе, а он -разнорабочим. Их цель - прожить вдвоем месяц на две минимальные зарплаты. Вернее сказать, - выжить. Спарлок с невестой составляют жесткий бюджет, подбирают нехитрую мебелишку для своей квартиры в магазинчике Армии Спасения, борются с нашествием муравьев и тараканов, обращаются за помощью в бесплатную больницу…

Те, кто сами на минимальную зарплату жили, фильм могут не смотреть – ничего нового или интересного они в нем не увидят – ну разве что посмеются над манхaттaнскими неумехами.

Ну, куда им, право слово, до нас, воспитанных мамами на известной советской кулинарной книжке «Сто вкусных и полезных блюд из картофеля», переживших продуктовые талоны времен перестройки и умеющих вкусно кормить семью при хронически пустом холодильнике и регулярных задержках в выплате зарплаты.

Короче, ничего путного у Спарлока и его подружки из их затеи не выходит: к концу месяца они злые, больные и по уши в долгах. А чего еще можно было ожидать? Мораль фильма проста – жить на минимальную зарплату очень и очень трудно, практически невозможно.

Как вы понимаете, этот фильм был снят не для бедных. Любой бедный и так за то, чтобы платили побольше, его агитировать не надо. Фильм Спарлока – для среднего класса и, в основном, для богатых и влиятельных - для тех, кто сами на 5.15 в час никогда не жили и жить не будут. Но богатые, да и просто обеспеченные люди как раз-таки категорически против того, чтобы минимальная оплата труда росла. Ежу понятно, что это приведет, во-первых, к инфляции, во-вторых, к росту безработицы, а в-третьих, к совершенно неудобной для состоятельных людей штуке – социализации экономики. Попросту говоря, у них начнут больше забирать налогов, чтобы содержать безработных, в которых неминуемо превратятся как раз те, кто сегодня получает 5.15 в час. Ведь если закон в один прекрасный день предпишет им платить, скажем, долларов девять-десять, то, кого смогут - уволят.

Уволят мальчиков и девочек, которые вам складывают продукты в пакеты в супермаркетах и собирают по паркингу тележки, уволят из тех же супермаркетов стариков, которые говорят вам «Добро пожаловать» при входе и бдительно проверяют ваши чеки на выходе, уволят кучу наших братьев-эмигрантов, которые во многих, так называемых этнических, бизнесах трудятся и за меньшие деньги, да мало ли еще кого?! И всех этих уволенных обществу придется неминуемо содержать - чего ему, обществу, совершенно не хочется. Делиться материальными благами со своими неимущими американское общество ой как не любит, вполне справедливо, кстати, полагая, что если человек работает за минимальную зарплату и не карабкается изо всех сил по социальной лестнице вверх, то так ему, дескать, и надо.

Америка очень любит позиционировать себя как страну равных возможностей, но как ничтожно мало тех, кто детство свое провел в трeйлере на просторах Нью-Мексико, а затем оказался в респектабельном Гарварде!

Практически во всех обществах класс бедных воспроизводит сам себя. Дети бедных хуже учатся, чаще хулиганят, чаще сидят в тюрьме и, увы, редко выходят в люди. Сейчас, разумеется, мои дорогие читатели начнут со мной взахлеб спорить и приводить разнообразные примеры, когда случалось наоборот: из грязи – в князи. Бывает и такое. Но я веду речь не об отдельных примерах удачно складывающихся судеб, а о социально-демографической тенденции. Каждый социальный слой воспроизводит сам себя – и бедный, и средний, и богатый.

Фильм Спарлока, весьма посредственный в плане кинематографическом, все-таки побуждает к размышлениям. Документалистикой экзерсисы Спарлока называть было бы неэтично – это чистой воды розыгрыши, подтасовки, инсценировки и передергивания. Многие американские критики называют Спарлока достойным учеником Майкла Мура, особенно в области кинопровокации. Но, по-моему, Спарлоку до Мура далеко. К Муру можно относиться по-разному, но ему совершенно невозможно отказать в двух качествах – в умении рассмешить зрителя и в умении заставить себе верить. Спарлоку в этом плане до Мура – как говорится, как до Пекина босиком. Беда Спарлока в том, что ему трудно верить. Он не развлекателен и, что гораздо страшнее в плане документалистики, неубедителен.

Цель фильма Спарлока – заставить обеспеченных людей хоть на час представить себя на социальном дне и ужаснуться. Хотя меня, например, пережившую в России перестройку, его ужасы оставили равнодушной. Ну, эка невидаль - муравьи и тараканы!.. А трагедия того факта, что у Спарлока с подружкой один проездной на двоих из экономии, и Алекс ранним утром по заснеженным улицам Колумбуса шагает на работу пешком, меня вообще смешит. Я, помнится, по молодости на молочную кухню с коляской через лес по три километра хаживала, и ничего – жива.

Но, несмотря на то, что фильм Спарлока откровенно плохой, мне американских бедных все равно жалко. Равно как и российских, и европейских, и африканских, - всяких. Бедность, а главное - чувство невозможности из нее вырваться - унизительна. Бедность отупляет, бедность заглушает в человеке человеческое и выводит на поверхность животное. Бедность почти никогда не бывает опрятной. Где бедность – там грязь и антисанитария. Где бедность – там преступность, пьянство, драки. Где бедность – там специфические, так называемые социальные, болезни.

После просмотра фильма Спарлока любой нормальный человек начинает испытывать странное чувство, которое можно было бы назвать социально-политической шизофренией. Ваши левые истинкты начинают вопить за то, что подобным, унижающим человеческое достоинство, нормам минимальной оплаты труда не место в цивилизованном обществе, что все же размеры минимальной оплаты труда должны пересматриваться каждый год с учетом на инфляцию. Но ваши правые инстинкты также не молчат: они начинают активно возражать, ссылаться на неизбежные тенденции к социализации и стагнации экономики, а также пускаются в пространные рассуждения на тему, что если человек так и застревает на всю жизнь на работах с минимальной оплатой, то, может, он большего и не стоит?

В ком, соответственно возрасту и социальному положению, превалируют левые инстинкты, они и побеждают. В ком превалируют правые – победа остается за ними. В одном, я думаю, со Спарлоком согласятся и те, и другие: не дай вам Бог, господа, существовать в этой стране на минимальную зарплату!

C 20 по 25 июня в Хьюстонском музее изобразительных искусств проходила неделя фильмов под общим названием «Вторая Мировая война глазами российских кинематографистов». Организаторами этого кинопоказа выступили консульство Российской Федерации в Хьюстоне и Федеральное агентство по культуре и кинематографии России. Зрителям была предоставлена возможность посмотреть семь фильмов о войне, каждый из которых по-своему вошел в историю российской кинематографии. Были показаны «Баллада о солдате» Григория Чухрая, «Иди и смотри» Элема Климова, «Они сражались за Родину» Сергея Бондарчука, «Последний штурм» Юрия Озерова, «Восхождение» Ларисы Шепитько, «На семи ветрах» Станислава Ростоцкого, «Горячий снег» Гавриила Егиазарова, а также «А зори здесь тихие», еще один фильм Станислава Ростоцкого, завершивший первую в истории нашего города Хьюстона неделю российского кино.

Нельзя сказать, что показ российских фильмов о войне вызвал ажиотаж среди хьюстонских киноманов. Залы не были заполнены даже на треть. Причин тому, я полагаю, несколько, и постараюсь их излагать по одной. Возможно, с моими доводами согласятся не все, но сразу оговорюсь, что, вдаваясь в своеобразный «разбор полетов», я меньше всего как-то хотела бы обидеть устроителей этого мероприятия. От всей души благодарю их за инициативу несения родного кинематографа в техасские массы.

Начнем с небольшого лирического отступления. Помните ли вы, как ломился народ в тот же музей на «Русский ковчег» Сокурова? Американцы сначала стояли в длинной очереди за билетами, а потом еще и безропотно сидели на ступеньках, поскольку мест в небольшом зале на всех желающих не хватило. Я не перестаю задавать себе вопрос: почему?! Ведь «Восхождение» совсем не хуже, а, по моему скромному мнению, в плане чистого кинематографа - еще и лучше.

Ответ прост – эстетика фильма очень быстро стареет, и по прошествии лет двадцати со дня выхода на экран фильм становится интересен лишь двум категориям зрителей: кинематографистам-профессионалам и культурологам (коих в Хьюстоне весьма немного), а также зрителям, у которых этот фильм как-то связан с событиями их частной жизни. Знакомо ли вам ощущение, когда от первых кадров старого фильма в душе что-то кликает, напрягается, ты борешься с эмоциями, а потом расслабляешься, отдаешься на волю волн, тебя несет поток кинокадров, а ты уже и не совсем ты: с удивлением ощущаешь, что рядом с тобой - сегодняшним, взрослым и солидным, примостился ты - подросток… Этот эффект прекрасно знаком телевизионщикам всего мира. Поэтому рубрики типа «Наше старое кино» порой и подвигают народ за рубежом подписываться на русское телевидение.

Все семь фильмов, показанных на этой кинонеделе, были прокручены по русскому телевизору раз по десять за последние пять лет, а может, и того поболе.

Увы, как мы ни любим родное наше кино, а тащиться в центр города после тяжелого рабочего дня, чтобы в десятый раз увидеть старый фильм, - на такое способны далеко не все.

Ну ладно, это относится исключительно к русскоговорящей публике, а почему не ломились на просмотры американцы?

Простите меня, если кому мой аргумент покажется циничным, но это не была их война. То есть у них была своя война, а у нас - своя. Есть две войны. Про них по-разному рассказывают в российских и американских школах, про них пишут разные книжки и, что самое главное, снимают разные фильмы. Мы и американцы совершенно по-разному эстетизируем войну на уровне искусства.

У американского кинематографа свои традиции. Мы можем над их фильмами типа «Враг у ворот» посмеиваться, но от этого наша эстетика им не становится ни роднее, ни понятнее.

Вспомните «Спасение рядового Райана» Спилберга, например. С одной стороны, вы увидите эстетизацию ужаса войны, превращение на экране бойни чуть ли не в триллер, а с другой стороны, какая забота о человеке!

Нет нужды спрашивать себя: правдив ли в историческом плане фильм «Спасение рядового Райана»? Нет. Но правдив ли «Последний штурм» Озерова? Тоже нет. Спор на тему: чья война правдивее в кино, их или наша, - глуп и нецелесообразен. В кино, вообще, правды нет, если говорить о строго исторической правде - как там было на самом деле.

А если вдруг какому-то сумасшедшему киношнику взбредет в голову хоть малюсенький эпизод войны отразить на экране таким в точности, каким он был в жизни, то это будет уже не игровое кино.

Смотрели ли вы кинохронику военных лет? Кто смотрел, тот знает, что это череда очень тяжелых, давящих, просто совершенно не зрелищных кадров, повергающих душу в глубокий шок своей обыденностью.

Все наши старые фильмы о войне отражают ее так, как можно было себе позволить эстетически отображать войну во время создания фильма. Некоторые из них, например, «Восхождение» и «Иди и смотри», обошли свое время. За что, кстати говоря, и поплатились. «Восхождение» попало на полку, а «Иди и смотри», созданный в начале перестройки, полки, разумеется, избежал, но Климов, видимо, опьянел немного от свободы, от того, что стало многое можно, и наснимал таких кадров, от которых людям прямо в кинозалах становилось плохо с сердцем. У человеческого восприятия и сочувствия есть предел, и переходить его вряд ли стоит, даже если это кино о войне.

Жаль, что в рамках этой недели не были показаны современные фильмы о войне. Возможно, они собрали бы большую публику. Ведь современному российскому кинематографу на военную тему определенно есть что показать. Три года назад в России на экраны вышла весьма новаторская, высокогуманная картина «Кукушка» Александра Рогожкина, а в прошлом году - великолепный фильм Дмитрия Месхиева «Свои». К сожалению, на пространстве этой небольшой статьи нет места для подробного разговора об этих фильмах, но посмотреть их, безусловно, стоит.

Очень хотелось бы, чтобы недели российского кино продолжались. Российское кино сейчас одновременно и в поиске, и на подъеме. Оно, в лучших образцах своих, непохоже на американское, этим и интересно.

Просто, на мой непросвещенный взгляд, показ фильмов есть событие кинематографическое, а от того, что его насыщают политпросветлекциями, только проигрывает. Короткие лекции перед фильмами не в силах обратить американцев в свою веру (в плане понимания истории войны), но, однако, способны отвратить от похода в кино эмигранта со стажем.

Хорошо бы, чтобы кино было отдельно, а политпросветработа - отдельно. От этого оба направления только бы выиграли.

«Красное, лиловое, желтое, зеленое…..»

В. Высоцкий.

Всю неделю я убивался на работе. Гнался в бешеном галопе по этажам и коридорам, сливался с монитором и клавиатурой, вживался в стул, выпивал литры водянистого американского кофе, говорил по телефону со всеми странами и континентами, заседал на митингах и трейнингах, отправлял и принимал сотни электронных сообщений и частенько вместо ланча кое-как на ходу перекусывал прямо за рабочим столом сэндвичами, упакованными в красивые картонные коробки. И вот, наконец, пришла пятница. «Здравствуй!» – сказал я ей. – «Где ты так долго шлялась?»

Может быть, кто-то и слышит музыку в рабочем ритме мультинациональных корпораций. Может, кто-то без ума от своей работы, находит ее прекрасной и готов жениться на ней. Но только не я. Спасибо. Именно поэтому время от времени душа моя просит пищи иной, пищи духовной. И не случайно, что в эту пятницу мне хотелось пойти не в ресторан, не на ипподром, не в кегельбан, не в кино, а в художественный музей, где встреча с прекрасным ждет каждого в строго отведенные для этого расписанием часы. Приходите, не пожалеете!

Несколько телефонных звонков - и легкая на подъем команда была собрана, логистика оговорена, программа утверждена. В тот день нам крупно повезло. В хьюстонском художественном музее МFAH проходил предварительный закрытый просмотр и презентация выставки «Великолепие Руин французских пейзажей 1630-1800». Презентация эта была эксклюзивной и предназначалась лишь для достопочтенных членов музея и их гостей. К счастью, один из нас, - большой друг искусства и любитель езды по бездорожью, оказался членом музея. Так что вход за кулисы нам был обеспечен.

Вырвавшись из служебных застенков, мы традиционно пропустили в баре по кружке австралийского пива Фостер и, круша эфир криками и-ха-а-а-а, выдвинулись в заданный квадрат. Вечер стоял влажный и душный. Нескончаемый караван автомобилей, то ускоряясь, то притормаживая, двигался в сторону центра, где возвышались громады небоскребов. В одном месте, увертываясь от машин, шоссе перебежал человек в футболке, на которой было написано «супермен».

Радостная встреча с друзьями произошла перед зданием музея, под струями произведения современного искусства Penetrable Amarillo («Проницаемый Желтый» исп.). Произведение это принадлежит артисту из Венесуэлы Исусу Рафаэлю Сото и отзывается в каждом человеке по-своему. Представляет оно из себя тысячи свисающих с крестовины вниз желтых пластиковых трубочек, образующих водопад густого желтого цвета, который можно пройти насквозь. Отсюда и название. Когда мы весело скакали под желтыми струями, мне в голову приходили и другие названия, например «купание желтого коня», «экскурсия по макаронной фабрике», «крашеная голова Медузы Горгоны» и «золотой дождь». Приходите, это надо видеть! Установлен сей экспонат перед старым зданием музея, законченном в 1958 году и дополнившим собой оригинальное здание постройки 1926 года, классический фасад которого можно увидеть из парка.

Презентация выставки началась в вестибюле нового здания, для кого с торжественной речи, а для тех, кто опоздал, - сразу со спиртного. Мне очень по душе новое здание музея. Современно и торжественно. Открыли новое здание в 2000 году, через два года после того как Одри Джонс Бек подарила музею 47 выдающихся произведений импрессионистов и постимпрессионистов, включая знаменитую картину Пола Сезанна «Bottom of the Ravine». Именно этот дар, на мой взгляд, сделал наш музей таким интересным и живым, каким он является сегодня.

Народ собрался весьма культурный. Другие бы не пришли. Людей было предостаточно, и одеты почти все были в деловые костюмы и вечерние платья. В глубине холла играл маленький оркестр, звуки которого сливались с гомоном людских голосов.

Освежившись и взбодрившись кто чем, мы приступили к непосредственному осмотру выставки. Пред нашими ясными взорами предстали 40 картин из 24 музеев США и Канады, принадлежащих кисти 18 французских художников. На стенах в великолепных резных рамах висели произведения Пьера-Антуана Пателя, Юбера Робера, Клода Лоррена, Себастьяна Бурдона, и многих других. Все картины были пейзажами и пасторалями, на которых неотъемлемым атрибутом возвышались величественные руины древних построек.

Я не спеша бродил по залам, рассматривал картины и твердил про себя одно из моих любимых стихотворений Иосифа Бродского «Открытка из города К.».

«Развалины есть праздник кислорода

и времени. Новейший Архимед

прибавить мог бы к старому закону,

что тело, помещенное в пространство,

пространством вытесняется. Вода

дробит в зерцале пасмурном руины

Дворца Курфюрста; и, небось, теперь

пророчествам реки он больше внемлет,

чем в те самоуверенные дни,

когда курфюрст его отгрохал. Кто-то

среди развалин бродит, вороша

листву запрошлогоднюю. То – ветер,

как блудный сын, вернулся в отчий дом

и сразу получил все письма.

1968

Некоторые полотна были написаны на библейские и мифологические сюжеты. Например, на картине Жана Лемара был изображен греческий герой и гроза монстров Тесей. Отец Тесея - правитель Афин, спрятал под тяжелый камень меч и сандалии и распорядился, что когда мальчик, воспитывавшийся вдали от отчего дома, вырастет достаточно, чтобы самостоятельно поднять камень, он сможет воссоединиться с родителем в Афинах. На картине показан кульминационный момент, когда Тесей (конечно же, на фоне руин) поднимает тяжелый камень, а мать перстом указывает, где лежат столь желанные ему вещи. Я люблю мифологию и историю, поэтому картины с сюжетами, за которыми стоят история и мифы, для меня особенно интересны. Я бы не назвал эту выставку первоклассной, но хорошей ее можно назвать на все сто. Встречи с прекрасным не оставляют равнодушными даже таких как мы.

После выставки мы галопом промчались по залам постоянной экспозиции с картинами импрессионистов, их братьев с приставкой «пост» и прочих любимых нами художников. Мы насладились игрой света на пейзажах, и синевато-зелеными лицами некрасивых женщин на портретах, были приятно шокированы яркими цветами фовистов, вновь поражены энергией исходящей от мазков Винсента ван Гога. «Дама в лиловом халате» Матисса была, как всегда, хороша, а «Леопольд Сборовский» - друг Мадельяни по-прежнему косил миндалевидным глазом, склонив набок голову, похожую на африканскую маску. Мне запала в душу картина немецкого художника Макса Бекмана «Дама с зеркалом и орхидеями», которую я раньше не замечал. На картине нарисованная в общих чертах дама, с каштановыми волосами, обнаженной грудью, в зеленом неглиже и чулках, смотрит на свое отражение, сидя перед круглым зеркалом и букетом орхидей. Для себя я назвал эту картину «Сборы на корпоративную вечеринку». Мне вспомнилась шутка времен первых выставок импрессионистов: «Друзья случайно встречаются на выставке, и один спрашивает: - Жак, я и не знал, что ты любишь импрессионистов. Жак отвечает: - Не то чтобы люблю, но после того, как я вижу женщин на их картинах, моя жена мне кажется не такой уж некрасивой».

В зале с иконами нам прочитали короткую лекцию об итальянской иконописи, а мы, чтобы не остаться в долгу, рассказали лекторше о русской иконописи и даже посоветовали ей посмотреть фильм Тарковского «Андрей Рублев». Я с видом знатока указал перстом на одну из остроконечных икон и заметил ей, что остроконечные арки считались на православном востоке латинской ересью и страшным табу, и по сему никогда не использовались в иконописи или в архитектуре.

В подвальном этаже музея располагается приятное кафе «Экспресс», где можно харчеваться до поздней ночи и где ко всему прочему подают вино и пиво. Конечно, не Булгаковский «Грибоедов», но место, достойное посещения. Там, когда делаешь заказ, выдают на руки пейджер, который переливается, мигает огнями и бешено вибрирует, если ваш заказ уже готов и ждет вас. Я думаю, что если бы у известного всем нам свинопаса из сказки Андерсена был бы такой пейджер, то он мог бы легко рассчитывать на значительно большее количество поцелуев капризной, избалованной принцессы. Пока мы сидели в кафе, наш друг, что недавно посетил хьюстонский балет, под пиво и хруст итальянской хлебной палочки поведал нам такую историю своего похода на спектакль «Жизель». Передаю с его слов, без изменений. (Авторский слог и пунктуация сохранена.)

Сходил я, братцы, недавно на балет «Жизель» и понял, что любовь все побеждает. Представляете, Жизель поматрошена и брошена принцем Альбрехтом. От горя бедная девушка теряет рассудок, умирает на руках матери, и путем неведомых нам метаморфоз, превращается в кладбищенское привидение. На кладбище она попадает в шайку таких же несчастных девушек-привидений, погибших при разных обстоятельстах, но по одной и той же причине - неверности возлюбленных. Злобно свирепствуют они на кладбище и в лесу, чтобы отыграться за поруганное. Ломают ветки, грызут кору, топчут грибы и ягоды, сеют месть и злобу. И если какой-нибудь хлопчик приходит на кладбище поплакать над могилой любимой, или просто проходит мимо по делам, они тот час его хвать, и танцут его голышом до тех пор, пока он не умрет от полного изнеможения сил. Вся соль балета заключается в том, что когда у Жизели появляется шанс насмерть оттанцевать поздно раскаявшегося Альбрехта, который приволок свою бестыжую задницу к ее могиле, она этого не делает. И даже, когда главная мертвячина Мирта, узрев нерадивое отношение к работе, в гневе кричит: «Мочи его, гада!!!!» - Жизель все равно гнет свою линию. Она делает вид, что со страшной силой пляшет Альбрехта направо и налево, сама же щадит его, чтобы он смог дотянуть до рассвета, когда у привиденьев кончается ночная смена. Таким образом, даже из глубины могилы сила самоотверженной любви Жизели спасает никчемную, праздную, погрязшую в разврате, суете и эгоизме, жизнь принца Альбрехта. Прямо скажем, повезло пацану на этот раз. Я хлопал так, что ладони заболели. Тронут был. Жаль, что вас не было.

Когда мы ехали домой мимо даунтауна, я смотрел на блеск и величие небоскребов и думал о том, что когда-то, сотни лет назад греческие и римские дворцы и храмы вот так же пленяли взор людской своей красотой и мощью, чтобы спустя века превратиться в величественные руины, столь желанные для туристического бизнеса. Я думал, и душу мою наполняла философская грусть.

На снимке картина Верне. Морской порт