Хьюстонский детский театр «Радость» возвратился с фестиваля «Театральные витражи», проходившего в России. Впечатлениями об этой поездке делится руководитель театра Люда Вайнер.

Ну вот мы и дома! Впечатлений о фестивале так много, что трудно поверить, сколько можно пережить за 7 календарных дней. Хочется поделиться с вами, так как за фестивальной командой из 20 человек стояла вся наша «Радость».

Идея поездки в Россию с показом спектакля витала в воздухе давно, но в прошлом году не сложились обстоятельства. И как оказалось, оно и к лучшему. Потому что для нашего театра больше всего подходит фестивальный вариант, когда тебя принимают и обустраивают как дорогого гостя, и когда можно не только себя показать, но и других посмотреть и чему-то научиться.

Диски с записями спектаклей нашего театра попали в Союз театральных деятелей к Алле Зориной, она курирует все детское театральное движение в России и за рубежом. Так мы получили приглашение на фестиваль «Театральные витражи» в Вятских Полянах.

Хочу поблагодарить родителей, которые дали добро на участие их детей, поддержали нас, оплатили дорогу, были верными помощниками и сами принимали участие во всех мероприятиях.

Итак, в Москве мы назначили встречу в Третьяковке, что тоже не случайно. Как вы знаете, мы будем скоро проводить вечер «Прогулки по Третьяковской галерее», поэтому хотелось, чтобы ребята воочию увидели картины, побродили по залам, послушали замечательных экскурсоводов. Так что к Третьяковке мы еще вернемся.

Потом была радостная суматоха на вокзале, посадка в поезд и, наконец, мы поехали в Вятские Поляны. Ехали мы в плацкартном вагоне, что тоже было забавно. Все вместе сделали прогон всего «Буратино», а пассажиры вагона стали нашими первыми российскими зрителями.

Утром нас уже встречали ребята и руководители местного театра «Азарт», их театральная школа носит имя Александра Калягина. Он родом из этих мест - маленького провинциального городка Вятские Поляны, известного своим оружейным заводом,с населением 70 тысяч человек.Театральная, музыкальная и художественная школы, сделали этот городок уникальным. Руководители театральной школы - Наталья и Сергей Суворовы - необыкновенно одержимые люди, они не только энтузиасты, организаторы и вдохновители всего фестиваля, но и удивительно душевные и добрые люди.

Нас встречали с духовым оркестром, как героев-первопроходцев - ведь ранее к ним в гости не приезжали представители из Америки. Приезд и участие нашей делегации сразу придало фестивалю статус Международный. Правда, делегацию из Луганска тоже считали иностранной. Всего на фестиваль приехало 20 театров со всей России, более 250 ребят от 12 до 16 лет, но были и малыши.

К нам были приставлены ребята-волонтеры Рома и Алена, которые ежедневно опекали нас с утра до позднего вечера. Ребята удивительно добрые, отзывчивые, мы подружились с ними. Наши ребята сразу стали общаться с российскими детьми, и это общение было бесконечным. Всем было интересно узнать о жизни в другой стране. А малышей нашей группы просто все зацеловали. Дети ходили толпами друг за другом, становились в круг, начинали петь, играть. Когда я спросила ребят в первый вечер, что больше всего понравилось, они закричали «каша». И кормили как-то очень вкусно, а жили мы в очень приличном пансионате, ели в ресторане. Но это все прелюдия…

Первые 3 дня были просмотры спектаклей - всего 21: в среднем, давали около часа на выступление. Мы выступали пятыми, во второй день. Выступили блестяще! Такой слаженной песни у нас еще не было. Ребята были такими собранными, организованными, а на сцене - веселыми и озорными, что даже я удивилась. Все, абсолютно все - большие молодцы! Я так горжусь нашими ребятами. Настя Руссум прекрасно справилась с музыкальным оформлением, хотя впервые сидела у нового пульта. Родители за сценой - Маша Осипова, Таня Мазурик, Наташа Гончарова - как солдаты, меняли костюмы и реквизит.Я только волновалась и наблюдала сбоку. Не обошлось и без курьезов: я забыла в Хьюстоне бороду Карабаса, и об этом Ефим мне сообщил за 15 минут до представления, когда мы давали интервью местному каналу телевидения. Я бросилась ко всем с мольбой: «У вас есть лишняя борода?» Нам сразу принесли 5 бород, но Деда Мороза… В последний момент нашли парик кикиморы, и мы его перефантазировали в бороду Карабаса. Ефим был великолепен!

Кстати, на нашем спектакле была Алена Кочурова- бессменный художественный руководитель танцевального ансамбля «Узоры». Они с мужем проделали такой долгий путь из Хьюстона в Москву - Казань, но успели к нам на спектакль. Мы ценим твою поддержку и участие, Аленка!

Каждый вечер после просмотра спектаклей собирались вместе все руководители театральных групп и жюри фестиваля. Шло обсуждение просмотренных спектаклей, разбор полетов. Ох, как они чистили и безжалостно обсуждали всех и все. Я даже испугалась, что и нам достанется. Ведь для всех руководителей фестиваль - это профессиональная арена и поле битвы. И поэтому, когда дошла очередь и нас вызвалина ковер, я быстренько обезопасила накал страстей, объяснив, что мы, американцы, хотим сохранить русский язык и т.д. и т.п., а к режиссуре и тонкостям мезансцен имеем очень поверхностное отношение. Я добавила, что по профессии - врач, а Ефим - физик, и у нашего театра другие цели. Это их расслабило, и нас даже похвалии за удивительно чистый русский язык детей, за то что в тексте нет сленга, проходных словечек и все окончания проговариваются. Даже подумали, а не подставные ли эти дети, уж больно гладко льется речь. Но мы-то знаем, что это далось только благодаря бесконечным репетициям. Еще почему-то подумали, что дети пели под фонограмму, как это делали некоторые другие. Мы с родителями защитили честь: все пели сами и без микрофонов, что тоже было для нас подвигом.

Конечно, этот разбор многому нас научил.Например, теперь мы знаем, что ребята на сцене должны контактировать друг с другом, не бояться смотреть в глаза, трогать - тогда сцена сразу оживет.Было интересно слушать, как разбирают спектакли других театров. Некоторых доводили до слез. А кто же судьи? Заслуженные режиссеры, преподаватели ГИТИСА, Щукинского училища и т.д., всего 5 членов жюри. И хоть регалии и опыт у них был заслуженный, все равно все понимали, что суждения эти очень субъективны. Поэтому наравне с официальной точкой зрения были зрительские симпатии и популярность.

После трехдневных просмотров, что оказалось тоже достаточно трудным делом, нашу делегацию повезли на целый день в г. Елабугу. В этом маленьком татарском городке родились Шишкин и Бехтерев, здесь прожила свои последние 10 дней Марина Цветаева. Природа вокруг изумительная! Как сказала ТасяВайнер, когда мы ехали в автобусе: «И слева и справа Русь!»

Последние 3 дня шли мастер-классы для ребят и руководителей.Причем детей разбили по возрастам и занимались с ними сценической речью, пластикой, актерским мастерством. Так же были организованы экскурсии по городу, спортивные игры, дискотеки, народные гуляния и т.д. График руководителей театров тоже был очень плотным: занятия в мастер-классах по режиссуре и сценографии. Наши родители - молодцы, посещали все классы, которые им пришлись по душе. Много было и незапрограммированных игр и мероприятий, например, игра в Ангела-хранителя, когда у каждого участника фестиваля был свой тайный ангел. Все писали друг-другу записки, обменивались сувенирами. Было интересным представление «визиток», когда каждый коллектив представлял свой театр. Наши ребята - Настя и Ося Вайнер - стали просто всеобщими любимцами, когда отбивали чечетку в ковбойском танце.

Атмосфера всеобщей любви и дружбы витала над городом, было состояние эйфории и блаженства. Наши ребята дружно заявили, что непременно хотят жить только в Вятских Полянах. У нас неоднократно брали интервью, а в последний день по местному ТВ каждые 3 часа крутили ролик о нашем театре, так что все увидели себя в телевизоре.
Последний день фестиваля - закрытие, когда был большой гала-концерт, все показывали номера, чему научились на фестивале, и началось вручение дипломов и подарков. И нам есть чем похвалиться. Все участники нашей делегации получили благодарственные письма, театр получил диплом«За сохранение и развитие русской культуры за рубежом» и отдельный, именной Диплом получилСаша Осипов за роль Буратино!Мы от души поздравляем Сашу и всех участников «Радости».

Все было замечательно до последней минуты расставания. Вот тут я увидела, как все затихли, уныли, стали хвататься за руки, просто откровенно плакать, и мальчики и девочки…
Настя и Тася все время переписываются с новыми друзьями по-русски и общаются по скайпу. Ребята реально почувствовали Россию, подружились с детьми, и это замечательно.
Это как раз то, ради чего мы все отправились в такое далекое путешествие.

Что же дальше? Во-первых, мы пригласили театральный коллектив «Азарт» из Вятских Полян к нам в гости. Они покажут спектакль «Дикий», который занял 1 место на фестивале. Но главное, ребята смогут встретиться со своими друзьями, мы постараемся организовать им интересный досуг и культурную программу. Тут я, конечно, рассчитываю на помощь родителей. Сергей и Наталья Суворовы обязательно дадут мастер-классы нашим актерам.

Мы с Ефимом ходили в Москве в Союз театральных деятелей и выразили желание и готовность участвовать в других детских театральных фестивалях, театральных лагерях.
Как мне кажется, мы должны организовать фестивальную команду театра, то есть знать ребят и родителей, которые хотят и могут ездить на такие мероприятия, и если нас пригласят еще куда-то, ориентироваться на эту группу. Они нас сразу хотели пригласить на Сочинский фестиваль «Роза ветров» в январе, но я предупредила, что мы можем ездить только летом во время каникул.Так что, у кого есть желание и возможность ездить вместе с детьми на фестиваль, дайте мне знать обязательно.

Вот пожалуй вкратце и все новости с фестиваля. Жду видеоматериалы и фото от наших родителей и начнем монтировать фильм.

И попутно еще новость -16 - 18 декабря мы едем на 2-ой фестиваль детских театров Америки в Вашингтон.

Второй визит в Даллас Хьюстонской театральной группы «Антреприза» под руководством Анны Щелоковой снова увенчался успехом. Публика была в восторге, вот только несколько отзывов:

«Чудно! Очень здорово! Приезжайте опять! Успехов!!!», - Фред Шеренберг.
«Большое спасибо, очень интересная постановка, весело провели время», - Наталия
«Очень раскованно! Молодцы», - Юрий Кан
«Большое спасибо! Отличный спектакль. Мы получили большое удовольствие», - Мия Мейман
«Очень мило и оригинально. Спасибо», - Виктория Бартусова
Было не так много публики, как хотелось, поэтому были и такие комментарии: «Жалко и стыдно за нашу далласовскую русскую общину. Молодцы!», - Горель

Вот что рассказала о спектакле режиссер Анна Щелокова.

Почему выбор пал на «Сильвию»? Мы живем и работаем в Америке, а это современная пьеса американского автора. Да и пьеса неординарная. Она только на первый взгляд кажется простой, а на самом деле имеет много слоев. Их нужно только правильно «открыть». Там не зря упоминается и цитируется Шекспир, многие постановщики не придавали этому значение, а ведь это один из главных авторских ребусов, которые необходимо разгадать, прежде чем браться за работу. Шекспир - первый настоящий исследователь любви, не только Мужчины к Женщине и наоборот, а любви к Природе и любви Человека к Жизни. Когда я прочла пьесу, то сразу это почувствовала. Кроме того, я сделала Сильвию мечтой любого мужчины, любовь каждому из них представляется в разных женских образах, совершенно противоположных, женщина-идеал должна быть падшей и одновременно святой. Поэтому Сильвия появляется и в образе путаны, и в образе воплощенной чистоты. Я долго подбирала музыку к этим образам, чтобы все идеально ложилось и ничем не раздражало. Музыкальное оформление понравилось зрителям, судя по отзывам, значит мы все сделали правильно. Мое творческое кредо - надо нести с собой на сцену максимум того, что можешь, иначе и не стоит выходить. Я это постоянно повторяю своим актерам, нельзя выходить на сцену пустыми, нужно нести сильный заряд эмоций, чтобы поделиться со зрителем и дать тому энергию. В этом дарении себя и есть искусство, и не нужно жадничать и жалеть себя. Зритель тонко чувствует подделку, работа должна оставлять след во времени и сердцах, тогда это имеет смысл. Это простая истина, но мало кто о ней помнит в погоне за минутной славой.

Мне было легко работать с ребятами после «Виват, Париж!», когда приходилось ставить буквально каждое движение, жест, помогать понять, что такое внутренняя работа, жизнь человеческого духа на сцене. У меня очень одаренная команда, поэтому ребята все осваивали очень быстро, работали вдумчиво и ответственно. Мне говорят про ребят, что «они играют, как профессионалы», я не согласна, я училась у профессионалов и пересмотрела огромное количество работ, я вижу, что они играют иногда лучше профессионалов, т.к. у них нет глупых штампов и будничного отношения к делу, для них это настоящее творчество, ничем не замутненное. Это самородки. Актеры «Антрепризы» все очень талантливые и в них есть еще некоторые черты, которые незаменимы в работе актера и значительно облегчают задачу режиссера. Это и умение анализировать и слушать, четко следовать общей концепции и не «тянуть одеяло на себя», а наоборот давать партнеру на сцене «посыл», чтобы ему было легче работать. Мне бы хотелось сказать хотя бы два слова о каждом актере в отдельности, их всего четверо, поэтому это не займет много времени. Эдита Розенберг - великолепные внешние данные и фантастический темперамент. Александр Поминов - постоянное совершенствование, великолепное восприятие и умение «слепить» любой образ. Василий Ясенев - неописуемое сценическое обаяние и харизматичность. Александр Иерусалимский - интеллект и огромное чувство ответственности по отношению к работе.

Вдобавок помогло то, что актеры мне доверяют, так как знают, что я передаю им творческое знание, они мне за это благодарны, а я в свою очередь благодарна своим учителям за это. Это вечно, как река. А не временно, как деньги или чины.

Я стараюсь не нагружать актеров ничем, кроме игры, поэтому все остальное приходится делать самой. Заниматься костюмами, придумывать и мастерить декорации, заниматься рекламой и распространением билетов, придумывать танцы и пр. Я сама писала стихи и подбирала музыку к Сильвии, ведь у автора только обозначено, что это мюзикл, а больше ничего нет, ни либретто, ни намека на музыкальный стиль. Только «голые» диалоги со ссылками на некие действия, которые я почти все поменяла. У автора Сильвия - собака, иногда на поводке, а у меня это на сто процентов человек, любящий и страдающий. Я также придумала ход, что Саша Поминов одновременно исполняет три разноплановые роли, у автора этого не было. У Саши все получилось, мне нужно было лишь объяснить некоторые особенности характеров, и он все очень точно сделал. То же самое и Эдита, она моментально прониклась образом и сделала его своим, как будто родилась Сильвией. Это высший пилотаж. Василий в своей искренности исполнения роли Грега, тоже абсолютно сливался с образом. В общем, все достойно справились со своей и общей творческой задачей.

Мне бы хотелось выразить благодарность людям, которые нам совершенно бескорыстно помогали с гастролями в Даллас: Елене Филипс (URAA, Хьюстон), Ирине Каган (БарДак, Даллас), Юрию Кану (КСП, Даллас), Анатолию Гольдшмидту (Русская Баня, Даллас), а также Олегу и Льву (Русские магазины, Даллас).

Ну что ж, мы можем только поздравить «Антрепризу» с очередной творческой удачей. Будем с нетерпением ждать новых постановок.

Я шла смотреть представление «Дралион» с долей скептицизма. Цирк дю Солей на хоккейной арене?! Все их представления, виденные мною ранее, происходили в шапито. Чудо начиналось с вешалки, и шатер, всегда яркий, нарядный, сказочный, казался неотъемлемой частью шоу.

«Дралион», гастролировавший в шапито с 1999 года и снискавший любовь 7 миллионов зрителей по всему миру, недавно перевозродился в шоу на арене, не потеряв и доли волшебства.

Само название «Дралион» - это симбиоз дракона (dragon) и льва (lion), олицетворяющих Восток и Запад. Представление отражает вечные идеи поиска гармонии между человеком и природой, единства и борьбы противоположностей. Здесь 4 стихии, правящие естественным порядком вещей, каждая представлена своим цветом: воздух - голубым, вода - зеленым, огонь - красным, земля - цветом охры, принимают человеческие формы. В мире «Дралион» происходит смешение культур, человек и природа едины, гармония найдена.

За несколько часов до шоу я приехала на Dr. Pepper Star Center Арену во Фриско, где мне предоставилась удивительная возможность заглянуть в закулисный мир Цирка дю Солей и побеседовать с двумя очаровательными артистками Мариной Воробьевой из Санкт-Петербурга и Светланой Холодовской из Киева. Девушки прилетели из прохладной Канады за день до премьеры во Фриско и очень радовались нашей рекордной жаре. И Марина, и Светлана с детства занимались прыжками на батуте, планировали карьеру в большом спорте. Цирк дю Солей подарил им возможность заниматься любимым делом и одновременно увидеть мир, открыть в себе артистический дар. От них я узнала, что их номер, о котором была много наслышана и так хотела увидеть, под угрозой срыва в день премьеры. Дело в том, что один из грузовиков, перевозивших оборудование из Канады, в том числе и батут, по дороге сломался, и мог не успеть добраться до Далласа. Несмотря на тревожную новость, девушки сохраняли удивительное спокойствие и оптимизм. Они рассказали, что это не впервой, когда происходят подобные вещи, да и наивно было бы предполагать, что такая махина, состоявшая из сотен людей, сложнейшего оборудования, тысяч костюмов (300 пар обуви красится вручную каждую неделю для одного только шоу «Дралион»!), никогда не давала бы сбоя. Уникально то, что для зрителя это всегда остается незаметным. Один номер заменяется другим , клоуны задерживаются на арене немного дольше, музыкальных пауз чуть побольше. Мы же никогда не узнаем, что не все идет по плану.

Какова же была моя радость, когда спустя пару часов, вернувшись в зал уже зрителем, я увидела на арене батут. Грузовик успел! Номер, в котором участвуют Марина и Светлана, один из самых ярких и запоминающихся. В нем бесстрашные девушки-акробатки в необыкновенно красивых зеленых костюмах и юноши в красных, преодолевая законы притяжения, взмывают ввысь, зависают на футуристического вида вертикальной стене, которую одновременно используют как для приземления, так и для отталкивания. Все это происходит с головокружительной скоростью и грациозностью. Стихия воды борется и сливается воедино со стихией огня. Такова диалектика Цирка дю Солей!

«Дралион» скоро вернется в Техас и будет представлен с 17 ноября в Cypress, TX, с 23 ноября в Beaumont, TX и с 30 ноября в Хьюстоне, не пропустите.

Школа оперного злословия

Предисловие авторов

Знаменитый кинорежиссёр Андрей Тарковский в 1983 г поставил оперу Мусоргского «Борис Годунов» на сцене лондонского театра Ковент-Гарден. В 1990 году постановка была реконструирована на сцене Кировского театра, благодаря усилиям Валерия Гергиева, Ирины Браун, бывшей в 1983 году ассистентом Тарковского и британского продюсера Стивена Лоулесса. Лоулесс же явился сценическим директором постановки «Бориса» в нынешнем сезоне на сцене Далласской оперы.

Далласская постановка « Годунова» поразила нас таким множеством несоответствий, что мы имеем страстное желание высказать своё мнение по поводу cпектакля, о котором никто не мог сказать: «Единственный оперный опыт Тарковского дал осечку». Наша школа оперного злословия будет существовать, до тех пор пока на оперных сценах идут постановки, отличающиеся своевольным отношением к замыслу авторов.

«Борис Годунов» в Далласской опере

Спектакль Тарковского шёл с успехом во многих странах, и никто не жаловался и, более того, принимал с восторгом. Но давайте посмотрим пристальнее на то, что происходило на сцене.

Ольга Вайнер: Декорация, рисующая картину мрачной эпохи русской Смуты - пыльные руины какой-то крепостной стены с ярусами - которые могут быть чем угодно, хоть и полуразрушенным Кремлём - была неизменной. Там же происходит коронация Бориса, там же заседают бояре и пьянствуют отцы-прохиндеи Варлаам и Мисаил. То вдруг эта же стена становится частью царского терема или сада Сандомирского замка. Пространство сцены населяют народные толпы в серой замусоленной одежде.

Марк Зальцберг: Спрашивается, почему какая-то недостроенная арка с развевающимися тряпками висит над головой у Бориса, выходящего к народу? Если и было что-то недостроенного в Кремле, то он бы под этим не стоял. На площади во время коронации стояли не просто оборванцы, а какие-то каторжники-бродяги. Это произвело неприятное впечатление. А ведь Москва была столицей, богатым городом, далеко не все московиты были бедняками - там жили и купцы, и ремесленники - почему-то их не было в спектакле. Я в принципе не согласен с трактовкой России как со сборищем бродяг, рабов и нищих. У России был свой дух, своя гордость и мощная религиозная основа, помогающая выживать и побеждать.

О.В. Второе несоответствие - почти все сцены проходили «прилюдно». У подножия крепостных стен, забившись в ниши, спал народ, просыпаясь и выползая на массовые сцены и возвращаясь назад. Поскольку декорации не менялись, мы замечали спящий народ и в келье Чудова монастыря, и в саду польского замка. Видимо постулат «народ - это главное действующее лицо оперы «Борис Годунов» был понят буквально - раз главный, значит во всех сценах. Но из-за этого казалась нелепой, к примеру, сцена кельи в Чудовом монастыре, которая из интимного диалога превратилась в массовое действо. Кроме старца Пимена и отрока Григория в келье присутствует ещё около 18 человек. На заднем плане сначала появляются монахи и становятся по стойке смирно, а потом по-пластунски выползают крестьяне и располагаются у монахов в ногах. Отвлекаясь на шевеления на сцене, зритель не слышит рассказа Пимена и, стало быть, не понимает, на кой Григорий пустился в бега.

Понятно, что Тарковский использовал кинематографические приёмы, в том числе, введение первого и второго планов. Но то что работает в кинематографическом пространстве, не всегда годится для музыкального театра. «Второй план» в спектакле слишком уж назойливо напоминал о себе - в арке периодически начинал раскачиваться гигантский маятник, видимо намёк на отсчёт времени, оставшемуся преступному царю, призрак убиенного царевича дефилировал по сцене, появляясь и в воспоминаниях Пимена, и в галлюцинациях Бориса, и в рассказе Шуйского (забегая вперёд, скажу, что когда артисты выходили на поклон, выяснилось, что призрак играли сразу…два мальчика, одного, видимо, для кинематографического приёма было недостаточно). В финале, когда народ, утомлённый кровавой вакханалией бунта, впадает в мёртвую спячку, Юродивому, предрекающему беды Руси, по замыслу режиссёра, является ангел. Но в далласской постановке фигура, явившаяся Юродивому, скорее напоминала Смерть. Получилось, что вместо надежды и успокоения, горькие пророчества начали сбываться прямо на глазах.

М. З. Образ Юродивого вообще в этом спектакле сильно пострадал. Мальчишки кричат : «Железный колпак!», стучат по колпаку, слышен этот стук и в оркестре, а колпака и в помине нет. На голове у Юродивого - мешок с прорезью только для рта.

О.В. Позвольте, персонаж называется «Юродивый», а не «Прокажённый». Но давайте предположим, что режиссёр задумал показать, что Юродивый слеп. Но при этом его, как зверя на верёвке, привязанной за шею, водит мальчик-поводырь. Кто ж так, со слепыми-то? Получилось, что Юродивого обидели не только мальчишки, «отнявщие копеечку», но и постановщики. Обидели дважды.

М. З. Закрывать лицо Юродивому нельзя. Юродивый - на мой взгляд - один из главных действующих лиц оперы, а его лицо со сверкающими детскими глазами - это лицо России. Я видел разных Юродивых, начиная с Козловского - у всех глаза были открыты и все умели этим пользоваться. Тенор Keith Jameson пел превосходно, с правдивыми интонациями, но если бы подключились его глаза, было бы несказанно лучше.

О.В. Теперь о несуразностях музыкальных. Из многочисленных версий оперы А. Тарковский избрал для своего спектакля редакцию П. Ламма. Эта редакция содержит и сцену под Кромами, и сцену у собора Василия Блаженного. По мнению некоторых режиссёров, эти две сцены не могут существовать в одном спектакле. Во второй редакции Мусоргский написал сцену под Кромами, перенеся туда два фрагмента музыки из сцены у храма Василия Блаженного, в том числе и пророческий плач Юродивого. Тут-то и начинается неразбериха. В постановке Тарковского плач: «Лейтесь, лейтесь, слёзы горькие» дублируется. Звучит это странно и музыкально неоправдано - ведь это же не рефрен, наподобие: «Тот кто, страстно любя, придёт, чтобы силой узнать…три карты».

Даже учитывая смелое решение далласского театра спеть «Годунова» и пригласить рекордное количество российских певцов, постановку можно охарактеризовать как добротный провинциальный спектакль. И дело не в том, что декорации не менялись, костюмы были условными и бороды у бояр торчали кривыми мочалками. О провинциальности свидетельствовала игра, а точнее переигрывание многих актёров. К примеру, вышедшие один за другим в первой и второй картинах солисты одинаково нервно метались по сцене, словно по роли им полагалось изображать рефлексирующих героев Достоевского и будто каждый из них претендовал на главную роль. Когда же, наконец, дождались выхода Бориса, Михаил Казаков - исполнитель роли царя - так торжественно и старательно провозгласил: «Скорбит душа», что у зрителя закрались сомнения - а не врёт ли царь, неужели правда, скорбит?

М.З. Так поют, а точнее, кричат, когда скорбит тело, никак не душа. Послушайте записи Шаляпина, Христова, Пирогова - кто из них кричал?

О.В. Казаков в своё время прославился как самый молодой в мире исполнитель партии Бориса Годунова и стало быть спел эту роль не дважды и не трижды. Но в далласском спектакле сыграл неровно. Хотя некоторые сцены - диалог царя с дочерью и сыном, сцена смерти Бориса - ему больше удались.

М.З. Зато после выхода Сергея Лейферкуса в роли искусителя Рангони спектакль ожил и стало ясно, что на сцене - настоящий мастер. Каждое слово, пропетое певцом, было чётким, весомым, а голос удивительно молодым. Лейферкуса можно было слушать с закрытыми глазами - образ коварного иезуита рисовался бы сам собой.

О.В. Постановщикам, однако, было недостаточно, что в спектакле поёт великий артист, они захотели придать Рангони сатанинское обличье. В результате сделали его похожим на монструозного дядюшку Фэстера - героя фильма «Семейка Адамсов» - лысого, сутулого и с длинными когтями (которые наклеили на премьере, но на последующих представлениях убрали, решив, что это уж слишком).

Если касаться солистов, то несомненно запомнился тенор Евгений Акимов - обладатель красивого благородного голоса, в старой постановке Мариинского театра певший Юродивого. На сцене Далласской оперы Акимов появился в роли Григория Отрепьева. Певец сыграл и спел свою роль так, что зритель поневоле проникся симпатией к Самозванцу - по существу, к выскочке, который не хочет мириться с действительностью, а желает жить, любить, сражаться и править вопреки всему. Марина Мнишек в исполнении меццо-сопрано Елены Бочаровой была степенной и не слишком капризной. Певица обладает звучным голосом, но к сожалению, дикция её страдала.

М.З. Хорошо справился с ролью Варлаама Михаил Колелишвили. У певца сочный рокочущий бас и прекрасная дикция. Единственное, что он не обзавёлся характерной «фактурой», делающей Варлаама Варлаамом - но это уж, как говорится, дело наживное. Однако костюмерам стоило ему хотя бы подложить «брюхо толстое» - как это полагается по тексту. Бас Виталий Ефанов грамотно пропел партию Пимена, но казалось, что тембр голоса певца недостаточно глубок и звучен для этой партии.

О.В. Меццо-сопрано Rebecca Jo Loeb искренне сыграла наивного царевича Феодора. Голос сопрано Оксаны Шиловой в роли Ксении звучал свежо и кристально чисто. Эта небольшая роль украсила оперу, равно как и роль Хозяйки корчмы (Meredith Arwady), спетая американской контральто звучно и задорно.

М.З. Я бы назвал бы эту постановку «небольшим достижением». Хотя и были несомненные плюсы. Хор, отлично обученный Александром Ромом, был хорош. По-русски пели хористы прекрасно и к произношению претензий никаких. И при том, что хор состоит всего из 35-40 человек, удалось достичь сфокусированного, ясного, плотного звука, поскольку хористы были грамотно расположены на сцене и повёрнуты лицом к залу.

О.В. К сожалению, в некоторых местах хор не смог продемонстрировать слаженности хоровых речитативов - «визитной карточки» Мусоргского. С одной стороны мешал оркестр, а с другой стороны - неоправданные движения. Вскакивающие и ломающие шапки бояре - это был нонсенс - и сценический , и певческий. С оркестром ни хор, ни солисты в согласии не были (оркестру хронически не удавалось поддерживать поющих). Один из драматургических узлов оперы - финальная сцена под Кромами была суетливая и скомканная. Тема «Расходилась, разгулялась сила-удаль молодецкая» пролетела наскоро и не прозвучала ни в хоре, ни в оркестре. Конечно, у спектакля были и сильные моменты, но общая целостность восприятия была нарушена, поэтому и впечатление от постановки далеко не восторженное.

М.З. Мы указали далеко не на все «ляпы» постановки - их там было предостаточно, но это не было нашей целью. Мы идём на оперу в первую очередь, чтобы насладиться музыкой, и в этой постановке нам хочется высоко оценить пение и игру поистине неувядающего Сергея Лейферкуса, очень приличное выступление молодых российских певцов и звучание хора.

До встречи в опере

Традиционно апрель - месяц проведения международного фестиваля современного балета Dance Salad. Каждый год Нэнси Хендерек, директор фестиваля, приглашает в Хьюстон лучших из лучших в области современного балета, составляя каждый раз новый, непревзойдённый рецепт «танцевального салата».
Гостями фестиваля в этом году станет труппа Национального балета Марселя. Театр основал в 1972 году балетмейстер Ролан Пети, руководивший коллективом много лет. С 1998 по 2004 год труппой руководила балерина, в прошлом звезда Парижской Оперы Мари-Клод Пьетрагалла, а с 1974 года в труппе как балетмейстер-хореограф и педагог работает русский танцор Азарий Плисецкий. Звание «Национальный» присвоил театру в 1981 году президент Франции Валери Жискар д’Эстен.

Национальный балет Марселя выступит со спектаклем «Метаморфозы» бельгийского хореографа Фредерика Фламана - нынешнего художественного руководителя труппы. Фламан славится своей склонностью к экспериментам и головокружительным трюкам, а также любит включать в спектакли элементы видеоданса, уличного хип-хопа, боевых искусств и даже архитектуры. Вдохновлённый Овидиевыми «Метаморфозами», балет Фламана отличается не только оригинальностью мышления хореографа, исследующего природу человеческой сущности и динамику борьбы добра со злом, но и поистине умопомрачительными костюмами и декорациями. Эти творения - продукт воображения группы бразильских дизайнеров Campana Brothers. Работы их широко известны по всему миру и включены в коллекции многих музеев, в том числе и нью-йоркской МоМА. Декорации и костюмы, сделанные Campana Brothers для «Метаморфоз», представляют собой причудливые сочетания материалов: традиционных, из которых шьют костюмы, и утилизированных (вторсырья, говоря языком просторечья), что создаёт впечатление некой потусторонней реальности, происходящей на сцене.

Специально приглашённым гостем на фестивале станет Владимир Малахов - один из величайших танцоров своего поколения, лауреат многочисленных премий, однажды названный европейскими критиками «Танцовщик века», в настоящее время художественный руководитель берлинского Staatsballett. Малахов начал заниматься балетом на Родине в Украине и продолжил в балетном училище Большого театра. В 1986 году он поступил в труппу Московского классического балета, став самым молодым солистом компании. В 1992 году Малахов уехал из Москвы и танцевал в Венском государственном театре оперы и балета и Национальном балете Канады (в 1994 году) в качестве солиста. Весной 1995 года Малахов танцует свой дебютный спектакль с труппой American Ballet Theatre и становится её постоянным приглашённым солистом. Со дня основания берлинской Staatsballett в 2004 году Владимир Малахов является художественным руководителем театра.

Владимир Малахов исполнит «La Morte del Cigno» («Умирающий Лебедь») на музыку Камиля Сен-Санса в ярком современном прочтении итальянского хореографа Мауро де Кандия - основателя известной труппы Arte&Balletto. «С огромной концентрацией и без какого-либо намека на китч Малахов показывает в этой композиции последний вздох, трепетные воспоминания о юности, а затем тихий, жертвенный конец», - писала пресса (New Flag online, 2010) о выступлении танцора. Для фестиваля Dance Salad - премьерный показ этого моноспектакля в Соединенных Штатах - большая честь.
Впервые выступит на хьюстонском фестивале балетная компания Eastman из Антверпена - детище звезды балета Сиди Ларби Шеркауи. В последние годы Шеркауи стал одним из самых оригинальных европейских постановщиков и самым востребованным и непредсказуемым хореографом мира. Он обладатель множества международных призов и наград, среди которых «Total Theatre Award» Эдинбургского фестиваля и престижный приз Нижинского (Nijinski Award) Монако-Данс-Форума. Шеркауи является создателем нового танцевального стиля и новых форм в искусстве хореографии.

Хореографу удаётся совместить, казалось бы, несовместимое: на сцене сосуществуют техники боевых искусств кунг-фу и йоги, язык современной хореографии, динамической инсталляции и музыкальные композиции эпохи Ars Nova. В постановках Шеркауи всё тесно связано и одновременно разобщено - он работает над извечной темой встречи Запада и Востока. Танцоры в его спектаклях разговаривают и поют, к тому же, кроме танцоров, в спектаклях иногда принимают участие весьма необычные личности - шаолиньские монахи, комики-трансвеститы, артист с синдромом Дауна.

В этом году мы увидим «Послеполуденный отдых фавна», созданного Нижинским, в интерпретации Ларби. Спектакль сделан по заказу Sadler’s Wells Theater в Лондоне. Новшеством является то, что партитура Дебюсси переплетается с современной музыкой композитора Нитина Сони (Nitin Sawhney). Интерпретация «Фавна» Ларби отталкивается от того, что фавн - наполовину животное, наполовину человек. Его движения дикие, примитивные, а с другой стороны естественные и раскрепощённые. Линия взаимоотношений Фавна с Нимфой - невинна, но тем не менее наполнена сексуальным напряжением, за которое критиковали в своё время хореографию Нижинского.

Королевский балет Фландрии, единственный классический балет в Бельгии, привозит камерную «Сонату» Мориса Бежара, которую исполнят ведущие солисты Aki Saito и Wim Vanlessen. Труппа знаменита своими оригинальными постановками балетов «Лебединое озеро», «Спящая красавица» и многими другими, в том числе «Impressing the Czar» Уильяма Форсайта. В прошлом году Королевский балет Фландрии получил в Лондоне престижную театральную премию имени Лоуренса Оливье за достижения в области танца «Outstanding achievement in Dance». Фламандцы запомнились хьюстонским любителям балета выступлением на Dance Salad в прошлом году, показав отрывки из балета Кристиана Шпука «Возвращение Улисса» на музыку Генри Пёрселла и Перри Комо.
Обладатели многих наград в области танца - пара из Хорватии Маша Колар и Зоран Маркович представят на фестивале три миниатюры, объединённые заглавием BoNeT. Это парадоксальная композиция на тему жизни самих танцоров. В то же время они воссоздают жизнь каждого из нас, состоящую из любви, удовольствий, волнений и прочего, и прочего. До того как стать независимыми художниками Маша Колар и Зоран Маркович работали со знаменитыми хореографами, такими, как Иржи Килиан, Матс Ек, Уильям Форсайт, Охад Нахарин, Джон Ноймайер, и это несомненно повлияло на их смелый стиль и любовь к экспериментам.
Пекинский театр современного балета Beijing Dance/LDTX приезжает на фестиваль уже в третий раз и привозит сразу три танцевальных композиции - «Standing Before Darkness» (хореограф Sang Jijia), All River Red (хореограф Li Han-zhong), и коронный номер труппы, который уже был однажды показан на фестивале - «Pilgrimage» (хореограф Cui Tao).

Нью-Йоркский театр Nai-Ni Chen Dance Company и знаменитое Ahn Trio представят на суд хьюстонских зрителей новаторский совместный проект «Искушение муз». Спектакль был впервые показан в Гарлемской школе искусств в Нью-Йорке и имел громкий успех. Стиль труппы Nai-Ni Chen Dance сочетает динамическую свободу американского современного танца с изяществом и великолепием азиатского искусства. Коллектив завоевал более двенадцати наград Национального фонда искусств и престижную премию «Золотой лотос» на Первом китайском международном фестивале танца в Куньмине. Театр поддерживает замечательную традицию фестиваля Dance Salad - выступлений с «живой» музыкой и покажет свой спектакль под аккомпанемент Ahn Trio.

Ahn Trio - американские сестры корейского происхождения, которые составляют классические фортепианное трио - Анджела (скрипка), Люсия (фортепиано), Мария (виолончель). Трио получило широкое признание в Соединенных Штатах в 1989 году, когда TIME Magazine признал их легендами «Азиатско-американских вундеркиндов». Сёстры Ан являются первыми исполнителями произведений многих современных композиторов. Знаменитый Майкл Найман специально для Ahn Trio написал произведение «Yellow Beach» (2002г). Трио известно хьюстонскому зрителю - музыканты выступали в концертах, организованных Society for the Performing Arts в ноябре 2010 года.

На фестивале также выступят английская труппа Jasmin Vardimon Company со спектаклем «Yesterday», солисты монреальского театра BJM Dance Celine Cassone и James Gregg и солисты Национального балета Эстонии Оксана Титова и Таавет Янсен.

Мы приглашаем балетных гурманов отведать «танцевального салата» и насладиться его вкусом.

10-го апреля «Антреприза» снова представила хьюстонскому зрителю спектакль о любви, первой постановкой был «Виват, Париж!» Лирическая комедия американского автора А. Герни «Сильвия» рассказывает о любовном треугольнике, о любви к жизни, к природе…

Актеры «Антрепризы» в спектаклe-мюзикле не только играют, но сами поют и танцуют. Театр стремится к тем стандартам, которыми славится настоящая артистическая школа. Как сказала одна очень талантливая актриса: «Не каждый актер - артист». Настоящий артист театра - это актер, который может играть драматическую роль, петь и танцевать. Это не означает, что пение и танец будут профессиональными, но они должны быть искренними и дополнять общую картину драматической игры. «Антреприза» с этим справилась.

Режиссерская версия постановки во многом отличается от концепции автора пьесы. Она более живая и более объемно прорисовывает еще один персонаж, в тексте пьесы лишь упоминаемый. Речь идет о Шекспире - первом настоящем великом исследователе любви. Анна Щелокова, режиссер спектакля и руководитель проекта «Антреприза» объясняет, что подтолкнуло ее на постановку этого спектакля: «Я была давно знакома с материалом, участвовала в постановках других режиссеров, смотрела этот спектакль в исполнении «звезд», но была крайне разочарована. Несмотря на кажущуюся лёгкость, комедийность и порой эпатажность, пьеса эта глубокая.

Она была написана очень талантливым человеком , который не мыслит стереотипами, шаблонами, заранее навязанными обществом ханжескими стандартами. «Сильвия» - своего рода маленькая революция в умах и душах, помогающая зрителям исследовать, анализировать и, тем самым, добираться до сути, до истины предназначения жизни, как квинтэссенции любви. Вот такую «простую» задачу я поставила перед актерами: Эдитой Розенберг, исполняющей главную роль, Василием Ясеневым и Александром Поминовым. И они с честью с ней справились. Зритель смеялся и плакал, иногда до конца не понимая, что собственно с ним происходит.

Шоу само по себе очень сложное технически. В нем много костюмов, разноплановых сцен, музыки, что требовало огромной работы и концентрации от актеров. Я очень благодарна ребятам за их самоотверженность.

Я также рада, что у нас уже начинает формироваться своя аудитория, талантливая, требовательная, любящая жизнь, успешная. Это дает мне и ребятам силы работать и созидать во имя театра, открывать зрителю другие горизонты и делать его жизнь намного счастливее».

Вот некоторые впечатления зрителей: «Очень понравилось содержание спектакля - необычно и своеобразно. Порадовала игра актеров - очень живо и от души. Песни в исполнении актеров добавили интересную изюминку….» (Дмитрий Репин, программист), «Спасибо за доставленную нам, зрителям, радость. Спектакль очень интересный по содержанию, игра актеров впечатляет и радует. Новых вам творческих успехов. Ждем новых спектаклей» (И.А. Холодных, математик), «Мне очень понравился спектакль «Виват, Париж!», поэтому когда я услышала о новой постановке - «Сильвия», то не колеблясь купила билеты себе и родителям. Мои ожидания оправдались - спектакль замечательный…..Особенно понравилась игра Эдиты. Трудно поверить, что она не профессиональная актриса. Будем с нетерпением ждать новых спектаклей. Спасибо!» (Даша Сельянова, геофизик).

Начало в #283 - 285.

Стоит какая-то мистическая, затаившаяся тишина. Луна отражается в слепых окнах дома, и я инстинктивно жмусь к могучему торсу моего Буцефала. Он возмущенно фыркает и требует за охрану добавочную порцию овса. Лошади чувствуют дьявольскую силу, ну, а если Ваня спокоен, то и мне нечего бояться. Главное, нырнув в спальник, свернуться калачиком и крепко зажмуриться, а усталость свое возьмет.

Рано утром поспешно выскочил из спального мешка и лихорадочно оделся. Это самая неприятная процедура, когда снаружи и внутри кибитки минусовая температура. Вот, хотел сейчас написать, что волосы за ночь у меня смерзлись, да вспомнил, что спал-то я в вязаной лыжной шапочке. Так что нечего врать!

Задав корма лошади и умывшись ледяной речной водой, решил исследовать соседний дом. Поднимаюсь на крыльцо и жму на кнопку звонка. Естественно, никто не отвечает. Неуверенно иду к задней двери и нахожу ее полуоткрытой. Прошлогодние мертвые листья запорошили вход, но дверь легко отворяется и впускает на кухню. На столе сгрудились консервные банки и коробки с кукурузными и овсяными хлопьями. Плита заставлена сковородками и кастрюлями. Поднимаюсь по широкой скрипучей лестнице на второй этаж, а со стен смотрят с фотографий хозяева прошлого. Они в строгих одеждах и омертвелых позах - наверное, возмущаются: что это я без приглашения в их доме делаю?

Любопытство влечет дальше - неужто сейчас найду мертвое тело с перерезанным горлом и засохшей кровью на полу, как в детективных фильмах показывают. Скрип половиц отдается в позвоночнике и разносится по дому. Но никто не окликает и не стонет - только мертвая, трескучая тишина. На втором этаже нашел я просторную спальню с единственной безразмерной кроватью, украшенной балдахином, но без окровавленных трупов, взывающих к справедливости - ни Шерлока Холмса, ни инспектора Мегрэ из меня не получилось. Спустился на первый этаж и, естественно, не обнаружил даже входа в предполагаемый подвал, где все трупы должны были быть аккуратно сложены и упакованы в ожидании отмщения за преждевременную смерть.

Не верю я в преждевременную смерть - помираем мы тогда, когда успели достаточно закоптить собой наше время. Ну что бы бедный Александр Сергеевич Пушкин делал, если бы его не застрелил злополучный Дантес? Ведь «достал» француза наш поэт обвинениями в гомосексуализме и прелюбодействе с Натальей Николаевной. А Дантес был женат на сестре жены Пушкина и благополучно прожил с ней отведенную ему судьбой жизнь. Везучие те, кто своевременно умирают, да еще во славе!

Александр Дюма не мог перенести позора, возложенного русскими на это типично французское имя, вот и решил его реабилитировать, назвав в своей знаменитой книге авантюриста Эдмона Дантеса благородным графом Монте-Кристо.

Поднимаю телефонную трубку внизу на кухне, и гудок зуммера указывает, что телефон не отключен. Просто ушли прошлые люди, не захотели дольше жить в этом огромном и холодном доме привидений, а новые еще не появились. Ну, а я попал здесь во временную щель - между прошлым и будущим.

Чтобы пересечь хребет Аллегэйни, едем на юг по 522-й дороге, а потом на северо-запад по 30-й. Опять измотались, и счастьем было оказаться в тепле дома Алсены и Билла Вэгман, профессорской пары из Балтиморского университета. Они сами только что вернулись на ферму из Балтимора, согреваясь холодным пивом и красным вином. Я с энтузиазмом к ним присоединился.

Купили они ферму больше для забавы, чем для разведения скота. Встретился как-то Биллу сосед и говорит: «Ну, на хрена вам все это, ведь у вас достаточно денег, чтобы купить дом во Флориде и не копаться здесь в навозе». А Биллу нравится такая жизнь. Дети выросли и давно сами по себе, а здесь скот нуждается в твоем внимании, ты здесь Бог и Царь.

Мне всегда нравились еврейские интеллектуалы, с ними можно было выпить и поговорить, и с ними я никогда не напивался в стельку. И действительно: дискуссия была в самом разгаре, а вино кончалось. На подмогу приехал мой друг Чарли из Блэйна и привез две бутылки своего домашнего вина «Пилигрим» и 52 открытки с марками и его адресом, которые я должен слать ему каждую неделю. Ну, это выше моих сил - раз в месяц буду посылать, если получится.

Билл и Алсена еще спали, когда я запряг кашляющего Ваню и по 30-й дороге потащился к Харрисонвиллю со скоростью ниже пешеходной. По дороге дал интервью Дэйву Родсу из «Утреннего вестника» - газеты в Чэмберсбурге и Джеймсу Стютсу, владельцу газеты «Новости графства Фултон», который, весьма кстати, дал мне за это 20 долларов, разъяснив при этом, что журналистам не положено платить за интервью.
Приехав в поселок, отправился на почту, расположенную в том же доме, что и магазин, узнать о ночлеге в окрестностях. А желудок от боли разрывался: смесь пива с вином никогда мне даром не проходила, и за удовольствие я всегда платил. Обрадовался, как дару Божьему, найдя на полке питьевую соду - теперь опять жить можно!

Согласились принять меня на постой Джефф и Мэй Хастон, владельцы молочной фермы «Сосновое дерево». Они только что поженились, и пышногрудая Мэй преданно смотрела мужу в глаза, жаря ему на ужин бифштексы с лапоть величиной. А я только облизывался на эти жарящую и жаримую плоти, по усам текло, а в рот не попадало.

Слава Господу, Ваня пристроен под крышей. Я делаю ему ежедневный укол пенициллина, задаю сена и овса и отправляюсь ночевать в конторку фермы. Пол там бетонный, и я покрываю его тремя слоями крафт-мешков из-под зерна. Благодать-то какая, в тепле спать. Мыши только шебуршились в надежде не дать мне заснуть. Да фигушки им - спал расчудесно.

«Свадьба Фигаро» в HGO

«Я сейчас вернулся из Opera Comique, где вторично слушал «Свадьбу Фигаро», и если ещё будут давать, то пойду ещё, ещё и ещё! Боже, до чего же эта музыка божественно хороша…»
(П. И. Чайковский)

В сотрудничестве с либреттистом Лоренцо да Понте В.А. Моцарт написал три величайших произведения в истории оперы: «Свадьба Фигаро», «Дон Жуан» и «Так поступают все женщины» - музыку, которая обнажила человеческие чувства до такой степени, которая не была доступна никому доселе.

Моцарт познакомился с аббатом Лоренцо да Понте, разносторонне образованным человеком и талантливым поэтом-либреттистом, в 1786 г. Композитор хотел создать оперу вроде «Севильского цирюльника» А. Паэзиелло, написанную по комедии Бомарше. Она пользовалась чрезвычайной популярностью - театр всегда был полным. Внимание Моцарта и да Понте привлекла пьеса того же автора - «Безумный день или Женитьба Фигаро» - из неё опера получилась бы не хуже, но вот беда: постановка этой пьесы на сценах австрийских театров была запрещена цензурой.

Отношение к «Свадьбе Фигаро» в обществе было что ни на есть негативным. Многие считали её пьесой дурного вкуса, оскорбительной для императора и других знатных людей. И верно, разве могла знать согласиться с тем, что слуга Фигаро постоянно оставлял в дураках своего хозяина графа Альмавиву! К тому же отец Моцарта писал ему, что «Фигаро» - скучнейшая пьеса и лишь настоящему гению под силу создать эффектное либретто из подобных нудных рассуждений и сюжетной суетни. Но всё же слияние гениев Моцарта и да Понте превратило запутанный сюжет Бомарше в легкое, оживленное, непрерывное действо.

Идея создания оперы на сюжет знаменитой пьесы Бомарше в условиях реакции, царившей в Австрии, была чрезвычайно смелой. Опера создавалась в полнейшем секрете. Когда партитура была почти закончена, да Понте явился к императору Иосифу II с текстом либретто и пустил в ход всю свою дипломатию и красноречие. Он сделал всё, чтобы император разрешил постановку, заверив, что сделал из «Фигаро» комедию любовных интриг, а никак не политический памфлет. Либреттист сократил всё то, что могло бы шокировать благородную венскую публику, одним словом, превратил острую комедию Бомарше в невинный и весёлый сюжет для оперы. Но даже если опустить все политические намеки, то все равно слуга Фигаро всегда обводит вокруг пальца своего хозяина - графа Альмавиву. Однако да Понте убедил Иосифа II в том, что опера совершенно безопасна, музыка полна всяческих достоинств и красот, а также намекнул на тонкий музыкальный вкус императора - и согласие на постановку было дано.

На репетициях и певцы, и оркестранты в восторге кричали: «Да здравствует великий Моцарт!» Премьера новой оперы состоялась 1 мая 1786 г. Успех был ошеломляющий. Многие арии по желанию публики приходилось повторять на бис. Но враги Моцарта не дремали и всё-таки добились снятия оперы с репертуара. Через семь месяцев, в декабре 1786 года вслед за венской премьерой оперу поставили в Праге, где она имела триумфальный успех. С этого момента начинается вечная жизнь «Свадьбы Фигаро». Мелодии из оперы звучали повсюду: на улицах и площадях, в трактирах и на танцевальных вечеринках. Их перекладывали для различных ансамблей, превращали в бытовые танцы. Слепцы и странствующие музыканты, стремясь собрать вокруг себя побольше слушателей, охотно исполняли арию Фигаро, романс Керубино и другие отрывки из моцартовской оперы. Музыка «Фигаро» стала народной. Опера обошла сцены едва ли не всех музыкальных театров мира. В России её впервые услышали в 1815 году в исполнении Петербургской немецкой оперной труппы. На русском языке в переводе П. И. Чайковского опера была впервые исполнена в Москве 5 мая 1876 года силами студентов консерватории.

«Свадьба Фигаро» - это тот идеал, о котором мечтает практически любой современный оперный композитор. Неразрывное слияние музыки и драмы, яркие живые персонажи, динамика и замечательное либретто, в котором, несмотря на длинноты, нет повторов и лишних слов - одна лишь чистая экспрессия. Лоренцо да Понте был не только великим драматургом, но и первоклассным драматическим поэтом. Его либретто написаны на блестящем, фонетически красочном итальянском языке. Да Понте давал моментальную яркую характеристику персонажей. Зрители мгновенно втягивались в действие и в мысли и эмоции тех, кто на сцене казались живыми людьми.
«Свадьба Фигаро» написана в традициях итальянской оперы- буфф. Но в её рамки на самом деле не сильно вписывается. Сюжет, изобилующий комическими столкновениями, недоразумениями, неузнаваниями, переодеваниями, типичен для жанра. Но буффонные персонажи оттеснены на второй план, комические ситуации часто несут в себе подспудный драматизм.

Спектакль шведского режиссёра Горана Ярвефельта на сцене Хьюстонской гранд-оперы сделан просто и остроумно, без «модных штучек» и акцентов на психологизм. Вы не найдёте там ни женщину, сошедшую с картины Делакруа «Свобода на баррикадах», которая размахивает флагом в финале спектакля, ни графских развалин дома Альмавивы, выставленного на продажу, ни глумления над ролью Керубино - как любят делать новомодные режиссёры. Зрители увидели адекватное и абсолютно классическое воплощение оперы, где исполнители чувствовали себя на сцене комфортно и полностью отдавались игре.

Лучше всех показал себя итальянский бас-баритон Лука Пизарони в роли графа Альмавивы. У певца красивый, богатый красками голос, тонкое чувство стиля и прекрасные внешние данные. Роль графа получилась крайне притягательной. Казалось, что этот властный благородный господин имеет полное право владеть всем, включая и «право первой ночи», которое он отчаянно отстаивает по сюжету. В связи с этим акценты в опере парадоксально сдвинулись, и вместо того чтобы потешаться над графом, на которого валятся все шишки, зритель ему сочувствовал.

Патрику Карфицци в заглавной роли, к сожалению, не хватило темперамента для воплощения Фигаро. Он пел хорошо, но играл как-то «без огонька» и подчас даже чересчур серьёзно.

Очаровательная Адриана Кучерова в роли Сюзанны была очень органична. У певицы лёгкий, полётный голос и естественная актёрская пластика.

Графиня - Елли Денн - пела и играла неярко. Её Розина выглядела серой мышкой, а так быть не должно: вспомните Розину в «Севильском цирюльнике» - это же один и тот же персонаж!

Керубино - один из самых обаятельных моцартовских образов, в котором композитор, по существу, изобразил самого себя в юности. Партия юного пажа, вулканически переживающего наступление половой зрелости, поручена Моцартом сопрано. Мари Леноррманд, втиснутая в узкий камзольчик и панталоны, старательно изображала подростковую пылкость. Надо сказать, ей это удалось, хотя голос певицы звучал намного выигрышней в ариях, чем в речитативах.

Действие оперы вошло в ритм не сразу. Трудность заключается в том, что с самых первых нот первой картины надо играть «на всю катушку». Заиграли по-настоящему лишь тогда, когда на сцене появились Марселина с Бартоло, а за ними и прохиндей дон Базилио. Тройка старых авантюристов заметно оживила действие и насмешила зал, к тому же все трое пели превосходно.

Доктор Бартоло в исполнении Карло Лепоре рокотал басами в комическом негодовании и мастерски чеканил скороговорки. Сюзанна Ментцер была превосходна - Марселина в её исполнении была кокетливой, вовсю молодящейся дамой с повадками старухи Шапокляк. Госпожа Ментцер - обладательница красивого голоса и выдающаяся драматическая актриса, по праву считается любимицей Хьюстона. Остроумной режиссёрской находкой был дон Базилио, одетый в старый залатанный сюртучок и дырявые чулки («остатки былой роскоши»), в парике, с которого отчаянно сыпалась пудра и который он пудрил всё больше и больше. Тенор Джон Колбер подключил к партии «кошачьи» интонации, отчего его дон Базилио стал ещё более хитрющим и противненьким.

Все небольшие роли и хор также произвели хорошее впечатление. Спектакль имел радостный успех и нашёл положительный отклик у зрителей. После спектакля публика горячо принимала музыкантов и долго кричала «Браво!». Хотелось, чтобы это «Безумный день» продлился. Хотелось крикнуть, как кричали на самой первой репетиции оперы : «Браво, великий Моцарт!»

До встречи в опере.

Первым делом преподношу Татьяне Васильевой изысканный комплимент, заготовленный, разумеется, заранее.

- Вы знаете, Татьяна Григорьевна, после того как я посмотрел спектакль, где вы играете несравненную Марию Каллас, просто не могу в себя прийти. Как вы сейчас на нее похожи!

- Ага! Особенно в гриме для совсем другой постановки. А тот спектакль, к вашему сведению, я давным-давно уже не играю. Впрочем, я не удивляюсь. Встречаются и такие, кто вообще не имеет о Каллас никакого понятия!

Васильева абсолютно не считает себя комедийной актрисой. Говорит: я очень разная!

Конечно, ведь настоящие поклонники видели ее и в комедии, и в трагедии, и в фарсе, и в водевиле… «А вообще любая великая актриса начинает с огромного взлета и заканчивает свою жизнь очень тяжело, в одиночестве, в бедности».

* * *

Васильева всегда очень не жаловала постельные сцены. Говорит: вот если бы меня Феллини попросил раздеться, я бы даже не спросила, зачем. А тут… Когда она снималась в финской картине «Райские дети», режиссер оказался просто каким-то мучителем. Он снимал постельные сцены очень дотошно и по порядку: сначала партнер Васильевой сверху, потом она, потом опять все повторяется десятки дублей. И это вместо того, возмущается Васильева, чтобы отснять сначала меня, а потом его. Нет, ему надо было дождаться, пока партнер не умрет в постели от истощения…

* * *

Практически все мужчины, появлявшиеся в жизни Васильевой, приносили ей множество проблем. А ее проблемы брать на себя почему-то не хотели. Тогда она жалела, что не родилась мужчиной - им жить проще. В отношениях с мужчинами Васильева всегда была ведущей. И обычно любила сильнее, чем любили ее. Но стоило избраннику полюбить ее больше, Васильевой становилось неинтересно и тягостно. Такой вот печальный парадокс. Первым мужем Татьяны Григорьевны стал актер Анатолий Васильев, и это была самая первая осмысленная любовь. Татьяна жестко поставила себе задачу влюбить его в себя и долго потом ее решала. Подстраивала случайные встречи, ночами сидела на подоконнике в общежитии, ожидая, когда он вернется. Может, они так бы и не поженились, но в один момент, чтобы получить однокомнатную или хотя бы комнату, надо было расписаться. И они поехали в Брянск, откуда Анатолий родом. Причем была такая спешка, что сотрудницам загса пришлось выходить на работу в выходной день. Свадьба была бедная даже по тем временам. На невесте нет подвенечного платья, а на праздничном столе -шаром покати. Тем более, что невеста, вставая из-за стола, умудрилась опрокинуть его со всем скудным содержимым на пол. Кто-то из гостей сказал: это не к добру… Так и получилось.

Вторая свадьба Васильевой - это тоже был почти экспромт. Татьяна с актером Мартиросяном приехали тогда в Пицунду, а их селить в одном номере отказываются. И вот Татьяна сидит одна на пляже, и к ней подходит какой-то кавказец и интересуется, почему она такая печальная. Васильева отвечает: да вот, приехала отдохнуть с любимым человеком, а нас не селят! Тот говорит: поехали со мной, я вас поженю! Васильева на скорую руку смастерила из простыни какую-то юбку к своей белой блузке. И вот он в горах, в маленьком домике пару расписал.

Но вскоре Васильева поняла, что у мужа есть другая. Страшно похудела, почернела, осунулась. Ей стало понятно, что она просто умирает - только медленно. А хотелось - быстро. «Мы жили на четырнадцатом этаже. Помню, я стояла у окна и думала: вот оно! Эта боль будет намного сильнее душевной. А я была тогда на шестом месяце. Когда родилась Лиза, мне было тридцать девять»…

* * *

Очень долгое время Васильева жила в ужасающей бедности. Когда началась война, отец Татьяны в числе первых добровольцев ушел на фронт. Вернулся больной, искалеченный. В поисках работы экономиста обходил десятки учреждений, но его никуда не брали из-за пресловутого пятого пункта. Пришлось идти слесарем на завод. Жена нигде не работала и воспитывала двух дочерей. На что они жили - Бог знает. Девочка долго была уверена, что чай с сушками на праздничном столе - это вполне нормально.

Жила семья Татьяны в самом центре, у Пяти углов, в двух комнатах сорокакомнатной коммуналки. Коридор был таким огромным, что маленькая Таня боялась по нему ходить. В ванную и туалет всегда была очередь, причем существовало негласное омерзительное правило: евреи моются позже всех. В этой страшной коммуналке раньше размещался публичный дом, и об этом, конечно, все жильцы знали.

* * *

В школе Васильева училась очень неважно - едва ли не хуже всех в классе. И боялась школы, как огня. Родители переживали, и она сама переживала - но ей просто было неинтересно учиться.

Маму часть вызывали в школу и читали там нотации: мол, плохо вы дочь воспитываете, она у вас постоянно хулиганством занимается! А Васильева просто все время веселила публику: строила рожи, пародировала всех без исключения учителей. Однажды, когда маму в очередной раз вызвали в школу, девочка вместо мамы привела свою старенькую бабушку, которая уже ничего не понимала, а только плакала и просила прощения у директора. Вообще, в школе Татьяне часто приходилось врать. Даже отметки стирала и ставила другие, чтобы маму не расстраивать. И еще очень часто прогуливала. «Куда пойти? Ленинград тогда был серый и страшный. Нечеловеческий город». Обычно девочка шла в кино, и поскольку училась на Невском, то направлялась в любимый «Колизей». Ей было абсолютно все равно, что там показывают - лишь бы не в школу.

Вообще детство было очень безрадостным. И когда она наконец от всего этого уехала, у нее и мысли не было возвращаться. Несмотря на любовь к родным, этот город она отрезала от себя навсегда. «Я в Петербурге и в Москве - два разных человека. Петербург - это все время ветер, тучи, горе, нищета, болезни, смерти… Везде. Как же он давит!»

* * *

Однажды в Ленинград приехали из МХАТа набирать студентов. Васильева прошла три тура и поехала в Москву. Отцу эта идея очень не понравилась, и он отправился вслед за дочерью забирать документы. Пробился к ректору и долго убеждал его: все равно из нее никакой артистки не получится, верните документы, мы лучше сделаем из нее зубного врача! Но ректор был непреклонен. Потом отец часто приезжал проверять, как живет дочка - иногда она узнавала об этом только после его отъезда.

* * *

Представьте: в детстве и юности Васильева очень комплексовала по поводу своей внешности. Дальше своей улицы боялась выйти. Всегда очень большая, высокая. Выше мамы, папы, выше всех в классе, на улице… «Для меня это было трагедией. Пойти никуда не могу - надо мной все смеются!»

И даже потом, уже в Театре Сатиры она очень раздражала партнеров своим ростом. Приходилось босиком выходить на сцену, чтобы ниже казаться. А потом времена изменились - и ее рост 178 - уже совсем не кажется большим. Так что Васильева даже может себе позволить ходить на каблуках.

* * *

После своей коммуналки с ее драками, ссорами и пьянками Васильева вполне нормально восприняла комнату в общежитии, где в ряд стояли пятнадцать кроватей. Жили все вместе - и совсем молодые девушки, и актрисы разного возраста, уже игравшие в театрах. «Те, кто постарше, очень страдали от отсутствия мужчин. И когда они появлялись на горизонте, и в окна к ним выскакивали, и в гости через окна затаскивали. Натуральный публичный дом! А меня ничего не интересовало - ни мужчины, ни романы, поскольку я очень хотела быть артисткой»…

После первого года взрослой жизни Васильева с подругой отправились отдохнуть на Украину. В каком-то селе сняли кровать, воровали фрукты. Потом поехали в Одессу, где встретили Неелову с компанией. Поскольку деньги практически кончились, Васильева с подругой поселились на веранде и активно подъедали за ними - поскольку у Нееловой был плохой аппетит. Но как-то Васильева готовила на кухне кашу с консервами и вдруг слышит ужасные крики: пожар! пожар!

Смотрит - ее веранда уже пылает, огонь к дому подходит! До сих пор не понимает, как ей удалось тогда одной потушить пожар. Хозяйка пришла, видит обгоревшую кастрюлю и стала утешать: мол, ничего, подгорело, бывает… А когда заметила, что веранды нет, кричит: так, срочно купите мне обои и немедленно уходите! Муж увидит - вас убьет!

После этого подругам оставалось только жить на пляже. Продав последнюю одежду, купили билеты в плацкарту, причем у Васильевой своего места не было и несколько суток она пролежала на третьей полке. Вдобавок они еще умудрились отстать от поезда. Наконец, прибыли, выходят на перрон - стоит глубокая осень, а девушки в сарафанах на босу ногу… «Как с нами ничего плохого не произошло - просто непостижимо!»

* * *

Однажды Васильева заявила, что если театру надо - она и на голову встанет! Теперь прибавляет: да, встану, это не так трудно - но только если найдется режиссер, который внятно объяснит, зачем это нужно.

На актерскую профессию у нее вообще взгляд своеобразный. Она считает, что ум актеру часто мешает. А вот дураки, напротив - очень хорошие артисты. Дурак может выполнить задание так, как никто. Все точно, все в лузу.

* * *

Однажды, еще в училище, на экзамене по актерскому мастерству, Васильева играет какую-то роль - и очень хорошо играет. И вдруг видит заплаканные глаза одной студентки - так сильно она переживала! Васильева тоже расплакалась, поняв, что она почувствовала, глядя на нее. И не смогла больше играть - вообще ушла с экзамена!

«Театральный зал должен быть темным, - считает Васильева. - Ведь даже восторженный взгляд способен выбить из колеи. Из-за этого спектакль сорваться может!»

* * *

На гастролях в Израиле у Васильевой открылась язва. Израильские врачи оказали только первую помощь: страховка оказалась липовой, и актрису просто отказались лечить. Но она блестяще отыграла все спектакли - через боль. Приехав в Москву, тут же легла в больницу. Врачи говорят: состояние крайне тяжелое.

И что делает Васильева? Она договаривается с больничными охранниками, каждый вечер сбегает из больницы в пижаме и больничных тапочках, ее везут играть спектакль - а рано утром охранники тихо впускают Васильеву назад. И врачи так ни о чем и не догадались!

«Просто сцена лечит. Пока играешь, ты практически здоров. Температура опускается. Правда, потом опять поднимается - но это уже потом…»

* * *

Васильева уже давно окрестилась - в тридцать два года. До этого часто ходила в церковь: ее туда очень тянуло. А получилось все, как в фильме. Васильева была на гастролях в Ростове-на-Дону, к ней подошла женщина и говорит: вас срочно надо окрестить! А я буду вашей крестной.

То, что это была абсолютно незнакомая женщина, Васильеву никак не взволновало, и она тут же согласилась. Поехали в какую-то старую церковь, где эта женщина обо всем договорилась со священником. Все прошло очень тихо и спокойно, поскольку это было такое захолустье, где никто Васильеву не знал. С тех пор церковь она посещает регулярно.

* * *

У Васильевой двое взрослых детей от двух мужей. И она говорит, что вполне солидарна с Мадонной: вот та рожает детей от мужчин, но это вовсе не значит, что они ей мужья, и что она им чем-то обязана. Васильевой такой подход очень нравится. Найти красивого, умного мужчину - и рожать. А потом другого найти - и опять рожать. Вот это - идеальный вариант.

* * *

Одним из самых тяжелых в жизни актрисы стал 1995 год. Сначала пропали абсолютно все семейные сбережения, вложенные в банк «Чара». Затем прямо из-под окон дома неизвестные угнали автомобиль «БМВ», купленный в долг. И, наконец, в конце года Татьяна Васильева и Мартиросян развелись. Тогда Васильева заявила: «Больше в артистов не влюблюсь! Все! Неинтересно. В них должны влюбляться обычные девушки, для которых актеры - тайна. А я уже знаю все от и до: какие трусы, какие носки, что он ел, что у него с желудком. Загадки тут нет! Ты перед ним раздеваешься, но не воспринимаешь его как мужчину - это все равно, что сходить к врачу… Жизнь показала, что у меня не было ни одного нормального мужа. Не думаю, что актер - хороший муж…»

* * *

Было время, когда Васильева очень много употребляла алкоголь. Могла и с утра выпить, много - чтобы избавиться от гнетущих мыслей. Какое-то время алкоголь помогал, а потом приходилось все увеличивать и увеличивать дозы. Но она нашла силы остановиться. Теперь уже представить не может, как это: выпить полстакана водки, вместо того чтобы пойти в спортзал? А о том утерянном времени очень жалеет.

* * *

О нежной дружбе Васильевой с художником Никасом Сафроновым можно не повторяться - итак все знают. Меня интересовало, позировала ли Васильева на той знаменитой картине, где она изображена обнаженной? Оказалось - нет, это фантазия художника. А отношения с Сафроновым тоже в конце концов подошли к финалу. Они ведь очень разные люди: Никас - тусовщик, которому надо отмотать километры по светским мероприятиям, познакомиться с нужными людьми, вести ночную жизнь. Он встает в два часа дня - а Васильева к тому времени уже давным-давно в спортзале побывала. И, кроме того, подозреваю, актрису стала коробить, что Сафронов так страстно и небескорыстно любит людей из власти… Сначала она пыталась ему об этом говорить, а потом перестала.

* * *

В 1992 году Васильевой дали звание народной артистки России. Она чрезвычайно активно снимается. Но вот парадокс: большинство фильмов - мягко говоря, не самого высшего качества. Низкопробные комедии, которые сейчас уже давно позабыты: “Болотная Street или Лекарство против секса”, “Бабник-2″, “Большой капкан, или соло для кошки при полной Луне”, “Хочу в Америку”, “Жених из Майами”… Ужас, не правда ли? Конечно, была очень сильная роль в драме “Увидеть Париж и умереть”, где Васильева сыграла мужественную и энергичную женщину Елену Орехову, пережившую сталинские репрессии и лагеря, которая живет в коммунальной квартире и мечтает отправить сына, талантливого пианиста, в Париж. За эту роль она получила приз “Ника” и премию “Кинотавра”.
Но Васильева честно признается, что ей стыдно за большинство фильмов, в которых она снималась.

* * *

А что потом? Вот фильмография: Сматывай удочки (2004); Звезда эпохи (сериал, 2005); Попса (2005); Виртуальный роман (2006); Трое сверху (сериал, 2007); В ожидании чуда (2007); Все могут короли (2008). Вам о чем-то эти названия говорят? Лично мне - абсолютно нет. Увы. А еще были сериалы - «Моя любовь» и «Иван Подушкин», участие с Нагиевым в его чудовищном «Задове». И сотни антреприз, удачных и не очень. А ведь недаром существует стойкое мнение, что антреприза ничего не дает актеру в профессиональном росте и служит только для легкого зарабатывания денег. Васильева говорит, что выбрала путь антрепризы вполне сознательно и в репертуарный театр ни за что не пойдет. Потому что не умеет и не хочет быть в услужении, в зависимости от хозяина, который может дать роль - а может и нет.

* * *

Сейчас Васильева честно признается, что душевных сил у нее осталось мало, и называет себя «совершенно выдохшимся существом с непонятной ориентацией». Но, выходя на сцену, пусть не в самых лучших спектаклях, по-прежнему играет по максимуму, с полной отдачей и блестяще держит зал. Все происходит само собой. Откуда силы берутся? Васильева считает, что помощь идет свыше: Бог помогает.

БЕСЕДА ТЕОДОРА ДЕДЕНА И ВЛАДИМИРА МИХАЙЛЕНКО

Теодор Деден - экономист и консультант по вопросам развития бизнеса. Урождённый техасец. Окончил Техасский университет со специализацией в инженерии и элетроктехнике, а также получил степень МВА в области экономики и финансов в Университете Святого Галлена (Швейцария). Основатель и руководитель «The Deden Company, LLC».

Владимир Михайленко - публицист, историк и искусствовед. Урождённый москвич. Окончил Исторический факультет МГУ, кафедру этнографии и истории первобытного общества. Получил экономическое образование в Российской академии экономики, Банковском институте Высшей школы экономики (Государственный университет) и Российской академии государственной службы. Автор нескольких монографий и справочников.

Люди стали бояться рассуждать на темы различий и особенностей культур, потому что боятся обвинений во всяких фобиях и расизме. Но речь идёт о другом. Речь идёт о разнообразии нашего наследия, общего для всего человечества. Мы размышляем о сокровенном, что созвучно душе каждого человека. И пытаемся понять, почему, например, китайцы не стали развивать огнестрельное оружие, а европейцы стали. И почему реактивный двигатель изобрели в том же Китае, но в космос первыми полетели в России, а на Луну при этом первыми высадились США. И почему спустя пятьдесят лет и Россия,и США практически всё импортируют из Китая?! Мы попробуем разобраться, что из культурного наследия народов может оказаться востребованным, и где именно, при каких обстоятельствах. При каких условиях определённые культуры вдруг становятся локомотивами, ведущими за собой всё остальное человечество. При этом нам надо понять, куда его ведут и зачем.

Теодор Деден: Прожив в Швейцарии шесть лет, я заметил, что европейцы считают американцев бескультурными - на мой вгляд, это несправедливо. Европа мала и при этом неоднородна. Пересекая любую страну за несколько часов, пейзаж меняется за окном постоянно. Испанию не спутаешь с Голландией, и Шотландию с Болгарией. Америка же бескрайна, но при том всегда понятно, что ты в Америке, будь то в Аризоне, в Орегоне, в Нью-Хемпшире или Теннесси. Исторически Америка впитала и продолжает впитывать множество культур, которые до сих пор варятся вместе, смешиваясь и переплавляясь в нечто качественно новое. Европа, в отличие от Америки, всасывая людей с Востока и из Африки, не переваривает их. Они продолжают жить своими анклавами, не становясь европейцами. Что-то мешает туркам стать немцами, пакистанцам - норвежцами, а арабам - французами. В Америке, мне кажется, ситуация другая. Даже если люди не теряют полностью своей этнической идентичности и даже порой образуют целые инкультурированные кварталы вроде китайских, они всё равно во втором-третьем поколении становятся американцами. Техас - наглядный тому пример. Сплав англо-саксонской и латино-американской культур проявляется в кухне, традиционной одежде, излюбленных техасских развлечениях вроде родео, в общем подходе к решению проблем. Я имею в виду традиционное техасское упование на Бога и самих себя, на свои силы, а не на дядю Сэма, федеральное правительство, которое, как считают в некоторых других штатах, лучше знает, как следует жить на местах.

Как урождённый техасец я не мог оценить нашу культуру, пока не посмотрел на неё швейцарскими глазами. (К слову, Швейцария сама сплавлена из немецкой, французской и итальянской культур). Побыв в отрыве от родной техащины и вернувшись сюда, я с удивлением обнаружил, что поезд ушёл далеко вперёд: появились какие-то новые специфические формы предпринимательской деятельности, поменялись вкусы и сместились взгляды на многие вещи, возникло больше терпимости к присутствию иного. Последнее нуждается в пояснении.

Допустим, в Техасе считается само собой разумеющимся устанавливать зрительный контакт с прохожими и приветствовать чужих, незнакомых людей, обмениваться шуточками в очереди в магазине и, вообще, вести себя раскрепощённо. Так же примерно ведут себя люди и в Швейцарии. Но во многих других странах это считается вызывающим и неприличным. А ведь наши техасские открытость и дружелюбие мы считаем чуть ли не самой своей большой культурной ценностью. Что думает по этому поводу человек, недавно приехавший в Техас из России?

Владимир Михайленко: Улыбаются и идут на контакт в Америке, как я вижу, повсюду. В Нью-Йорке, который почему-то считается не-Америкой, люди улыбаются и достаточно дружелюбны. И в Вашингтоне, и в Балтиморе, и в Атланте люди приветливы. На мой взгляд, говорить о культуре отдельно взятого Техаса невозможно без экскурса в культуру Америки в целом. Всё-таки Техас - это один из штатов. Меня очень занимает вопрос, почему Техас - самый преуспевающий штат США, менее всех зависимый от федерального центра; особенно мне бы хотелось это понять в сравнении с Калифорнией, тоже весьма интересного феномена, оказавшейся в состоянии банкротства. Как я думаю, дело тут не в нефтяной промышленности и не в высоких технологиях. Дело, как мне кажется, в культуре, в особенностях мировосприятия и подходах к решению проблем.

Вопрос культуры - ключевой вопрос для дальнейшего развития американской цивилизации. Вопросы материального производства отошли на второй план и скоро отойдут на третий. Позволь мне пояснить. Я исхожу из тезиса, что культура облагораживает человеческие чувства. Воспитанные чувства требуют знаний. Дикие чувства знаний не требуют - они требуют развлечений и пищи. Воспитание чувств и развитие человеческих знаний неразрывно связаны между собой. Правда, не всегда эти знания бывают востребованы и применимы.

Вот два примера из истории: Древний Китай и Древняя Греция. В Китае было изобретено всё, что впоследствии было изобретено ещё раз в Европе: бумажные деньги, книгопечатание, порох, реактивный двигатель. Но китайцам для счастья это не требовалось. В рамках тех мировоззренческих подходов к жизни техническая цивилизация была им не нужна. Древняя Греция заложила основы всей современной и мировой культурной парадигмы. Греки отформатировали логику. Отформатированная логика с помощью логических мыслительных конструкций и систематизации наблюдений помогла им сформировать такую же достоверную картину мира, которая есть у современной цивилизации с её техникой и наукой. И сделали это фактически голые люди, у которых не было никаких технических средств, кроме циркуля и линейки.

Основы технического прогресса заложили римляне. Необходимость была чисто утилитарной. Они строили и укрепляли империю, расширяли её границы. Римляне совершили революцию в военном деле, а также в строительстве и коммуникациях. Взяв на вооружение все древнегреческие достижения абстрактной мысли, они совершили революцию в юриспруденции и политическом устройстве общества и создали великолепно управляемую государственную машину, идеально функционирующую для того времени. Античная культура доказала своё действенное превосходство, потому что она стала доминирующей культурой мира. Не древнеиндийская, не древнекитайская, не древнеперсидская, а именно греко-римская. При том, что другие культуры могли быть и более усложнёнными, более тонкими.

Мне представляется - пока как чужестранцу и в первом, самом грубом приближении - что Техас как раз силён своей волей к победе, прагматикой в решении конкретных проблем и твёрдой верой в Библейские ценности, позволяющей действовать без сомнений и рефлексий.

Теодор Деден: Мне кажется, что наиболее успешными - по крайней мере, в материальном плане - оказались культуры, пестующие определённые особенности характера человека. Такие, как уважение к человеческой жизни и частной собственности, а также бережливость, личную ответственность и признание верховенства закона. Ну и, разумеется, готовность идти на оправданный и просчитанный риск - хотя бы среди части населения, имеющей душевные склонности к предпринимательству. Потому что предпринимательство создаёт экономику и благополучие общества.

Для многих идея свободного предпринимательсва представляется чуть ли не оскорбительной. Особенно для тех, кто считает, что государство должно заботиться обо всех. Но условия жизни на планете Земля таковы, что всё приходится достигать трудом: полезные ископаемые, питьевую воду, урожай. При этом всегда присутствует риск неудачи. Человек занимается преобразованием природных ресурсов в продукты и товары всегда с определённой долей риска. Процветают же те страны и народы, где это стремление к разумному риску поощрялось и где уважали тех, кто на свой страх и риск создавал что-то полезное для общества. И что очень важно, в этих странах над всем и всеми главенствовал закон. На мой взгляд, процветания добились как раз те страны, в которых культуру определял этот баланс между предпринимательским риском и законностью. И, как мне кажется, именно в России наблюдается слабая готовность идти на предпринимательский риск при полном пренебрежении законностью.

Владимир Михайленко: У России в этом отношении есть страшный негативный опыт. В течение XVIII и XIX веков она впитывала европейские культуру и идеи. Из всего множества хороших идей она решила реализовать одну - идею утопического коммунизма. Некоторая часть русских решила, что если отнять имущество у богатых и раздать бедным, то всем будет хорошо. А если запретить использование труда других людей, то вообще наступит рай на земле. Высокие достижения человеческой культуры, такие как милосердие и забота о слабых, были реализованы на практике. Что получилось в итоге? Кровавая бойня по всему миру, сто миллионов убитых человек всего лишь во имя идеи добра и справедливости (старая очень русская шутка: а кто против милосердия и сострадания, тех будем вешать и расстреливать).

Европа переболела высшими формами гуманизма, такими как коммунизм и фашизм. Гуманизм - это когда во главу всего ставят человека (при этом часто получается, что одного над другими), а высшие формы гуманизма - это когда ценность человеческих идей ставят выше жизни самих людей. Некоторые страны впитали европейские идеи и процветают: Гонконг и Тайвань, Южная Корея, Сингапур. Некоторым странам идеи свободы и равенства пошли не впрок, например, Либерии. И как расценивать победы местных демократий в Африке, когда идеи свободы, демократии и независимости привели к бесконечным гражданским войнам, безвластию, нищете и голоду?

Когда одна культура сплавляется с другой, не получается ли взрывоопасной смеси из нескольких самих по себе безвредных и неопасных культур? Для Америки этот вопрос особо актуален - сюда съезжаются представители десятков культур.

Теодор Деден: Я согласен с Гегелем, считавшим, что народы никогда не учатся на примерах истории, как бы хорошо эти примеры не были известны отдельным индивидуумам. Думаю, что результативность каждой нации заключается в тех чертах и свойствах характера, которые в данной культуре превалируют и общественно поощряются. Некоторые нынешние культуры просто всосали в себя нелучшие гедонистские аспекты древней греко-римской цивилизации: есть, пить и веселиться любой ценой. Не скажу, чтобы это был бы уже прямо-таки языческий культ Бахуса, но эпикурейский нарциссизм налицо - все тридцать три удовольствия и только для себя, родимого. И тогда свойственные западной культуре трудолюбие, прилежание, уважение к частной собственности и готовность действовать в условиях неясных перспектив отступают всё дальше на задний план.

И США как культурологический феномен интересны именно этим поединком - что в конечном итоге одержит верх: жадность и похоть наслаждений, нарциссизм и гедонизм, либо всё же наша культурообразующая протестантская этика с её уважением к предприимчивости, труду и предпринимательству? Определённости никакой нет,точно предсказать нельзя.

Техас, думаю, в этом отношении более предсказуем. Здесь жив дух предпринимательства, всё ещё незыблемо уважение к частной собственности, в цене бережливость и самоограничение. И здесь есть чувство человеческой общности. Чувство локтя, чувство соседства. На мой взгляд, техасцы отличаются чем-то от прочих американцев. И если дело дойдёт до чего-то серьёзного, до, скажем, схватки с врагом, то я бы ставил на техасских бойцов. Что ты, Владимир, можешь сказать, глядя на нас свежим, незамыленным глазом?

Владимир Михайленко: Да, я бы тоже ставил на техасцев, а не на изнеженных калифорнийцев или рефлексирующих массачусетсцев. Тед, ты затронул очень глубокую тему: тему соотносимости ценностей цивилизаций и подходы к решению проблем человеческого бытия. Что определяет принципиальное отличие нашей - европейской, американской, русской - цивилизации западного типа? Именно то, о чем ты говорил: воля к победе, уважение к труду и собствености, готовность рисковать и нести полноту ответственности.

Но посмотри, что сегодня пропагандирует современное искусство, особенно кино, которое формирует современное американское массовое сознание и во многом сознание всего мира. Возьмём самый показательный пример, знакомый каждому - фильм Джейса Кэмерона “Аватар”. Технически соверешенное, стилистически безупречное кино, новое слово в индустрии развлечений. Оно сделано настолько профессионально, что заглатывается зрителем целиком. Но фильм этот сеет в человеке, особенно молодом и незрелом, некритически мыслящем, антиамериканские, антиевропейские, антизападные семена. Получается, что американский солдат - это мародёр и насильник по определению, что предательство и нарушение присяги вполне допустимо и даже оправдано, что американский предприниматель ради трёх долларов прибыли готов погубить всё что угодно, и что западная цивилизация ничего, кроме пива и джинсов, предложить не может.

Мы не заметили, что уже стало как-то не очень прилично говорить о “бремени белого человека”, о том самом, что впервые озвучил Редьярд Киплинг. Само словосочетание “белый человек” стало отдавать расизмом и шовинизмом. Стало неполиткорректно быть белым. Хотя о чём знаменитое стихотворение? О самопожертвовании белого человека, о этих самых качествах, что позволяют ему помогать другим.

Скоро будет неприлично вслух говорить об Иисусе Христе, который есть символ искупительного самопожертвования ради блага остальных. Как бы кого-то не обидеть, не ранить чувства. И всё меньше и меньше желающих слушать глубокие пропoведи о Боге Израиля и о Христе, об искупительной жертве и личном спасении души. Хотя бы просто из любопытства, во что эти христиане, корневые, системообразующие носители культуры Техаса и США, верят. И это мы наблюдаем даже тут, в Техасе, который есть пряжка Библейского пояса.

Нынешний незрелый ум думает: действительно, зачем им Христос (как символ и олицетворение иудео-христианской этики), этим хвостатым синим гуманоидам, если у них есть Светящееся дерево для решения всех духовных проблем. И ещё: зачем обезьянам деньги и вообще экономика? Вроде бы не нужны. Но встаёт тогда другой вопрос: нормально ли поедать своих врагов, носить на поясе сушёные человеческие головы и совершать человеческие жертвоприношения? А сжигать вдов живьём? А заковывать ноги маленьких девочек в колодки и увечить им ноги? А выжигать им клитор и срезать половые губы, чтоб в будущем через фригидность обеспечить «супружескую верность»? А кастрировать мальчиков для гаремов? И попробуй покритикуй - ведь надо же уважать чужую культуру!

Люди берут блага, которые принесла им западная цивилизация, пользуются ими на полную катушку и считают это само собой разумеющимся. Но им совершенно не нужны те духовные ценности и морально-волевые качества, которые обеспечили создание этих благ. Они нашу цивилизацию больше не уважают. За что её уважать, если она престала сама себя уважать?

Теодор Деден: Уважение - сильное и ёмкое понятие. Мы, техасцы, терпимы к представителям других культур на нашей земле. Но это не означает, что мы безоговорочно принимаем и разделяем их ценности. Мы считаем, что есть вещи правильные и неправильные, и многое в чужих культурах нам представляется никак неприемлемым. Категорически.

Нынешняя политическая корректность и постмодернистский подход к жизни с его этической неопределённостью пытаются сбить нас с толку подменой и передёргиванием понятий через утверждение их относительности. Дескать, нет абсолютного добра и зла. Но это бьёт и по тем культурам, ради которых и пропагандируется эта ложная толерантность. Потому что в этой логике Сталин и Гитлер не злодеи-душегубы, а просто продукты своей эпохи и культурной среды. И в рамках этой же логики нас пытаются убедить, что нельзя все явления жизни рассматривать в ракурсе западных ценностей XXI века. Адепты постмодернизма и политкорректности размывают понятия нравственного и дозволенного.

Но правда заключается в том, что мы твёрдо для себя знаем, что такое хорошо и что такое плохо. Нас научили этому наши отцы, нас ведет по этому пути Господь. На этом мы и стоим тут в Техасе.

Для начала Олег Анофриев рассказал мне историю, которая очень похожа на традиционную актерскую байку, но на самом деле - истинная правда. Однажды, выступая в застойные годы в Кремлевском дворце, он спел «Нам дворцов заманчивые своды не заменят никогда свободы» - и отважно показал рукой, что за дворец имеет в виду. Зал замер в ужасе. После этого долгое время у певца были серьезные проблемы.

Вообразите себе такую вот сцену. Шестидесятые годы, Рублево-Успенское шоссе, элитная уже тогда деревня Жуковка. В подвале продовольственного магазина собрались трое: директор Толик - здоровый двухметровый мужик с золотой челюстью, Мстислав Ростропович и молодой актер театра и кино Олег Анофриев. Что сблизило этих таких разных людей? Разумеется, свежее мясо, которое тогда купить без блата было решительно невозможно. Во время сходки и дележа мяса соблюдалась настоящая конспирация. Во-первых, от бедных покупателей, томившихся в очереди, а во-вторых - от суровой жены Толика, которая работала заведующей мясным отделом и считала, что ее муж отдает самые лакомые куски абсолютно не в те руки. К тому же возле черного хода постоянно крутился осведомитель, но вреда от него не было - Толик его основательно прикормил. А сама процедура происходила так: директор собственноручно разделывал тушу, после чего лучшие куски откладывал себе, чуть похуже - Ростроповичу, еще хуже - Анофриеву. А самые плохие доставались бедному осведомителю. Во время дележа все говорили шепотом, и только Ростропович пританцовывал и почти кричал, обращаясь к Анофриеву: ну кто мы с тобой? Никто! А вот Толик гигант! Без него пропали бы и кино, и музыка, и великая русская литература. (Тогда у Ростроповича жил опальный Солженицын). После завершения операции все трое, втянув головы в плечи, тихо расходились со свертками под мышкой. А с Ростроповичем Анофриев познакомился, поскольку оказался его соседом по даче.

* * *

Как-то приехал Анофриев с товарищами в городок Касимов сниматься в картине «Инкогнито из Петербурга». Городок самый обыкновенный: ни поесть как следует, ни выпить, ни покурить нормальных сигарет. А в это время по Оке вовсю курсируют интуристовские пароходы с не менее интуристовскими роскошными буфетами. И вот кому-то пришла в голову гениальная мысль: отправить исполнителя главной роли Сергея Мигицко, тогда очень популярного, к капитану такого судна - и заодно отовариться в буфете. Мигицко долго уговаривать не пришлось. Миновав охрану, он скрылся в капитанской каюте. Вскоре появился - с запахом дорогого коньяка, но без всяких покупок. Ни икры, ни сигарет! И пароход отчалил. Актеры набросились на Мигицко с упреками, но тот только загадочно улыбался. А через несколько дней тот же пароход опять причалил к берегу. И оказалось, что капитан, по случаю дня рождения любимого актера, пригласил всю съемочную группу на банкет! Элитные напитки текли рекой, голодные актеры ели до отвала.

На следующий день Анофриев подошел к Мигицко с небольшим подарком. Тот смутился: понимаешь, про день рождения пришлось соврать…

* * *

Родился Олег Анофриев в 1930 году. Папа был известным терапевтом, мама - домохозяйка. Детство было абсолютно типичное: гонял с мальчишками мяч, дрался, озорничал, мечтал отправиться на фронт бить фашистов. Игра в войну чуть не обернулась для Олега трагедией: в 1942 году он нашел на улице гранату и стал ее разбирать. В результате - взрыв, который серьезно покалечил руку. Из-за этой травмы потом ему с большим трудом удалось поступить в театральное училище.

С шестого класса Анофриев активно участвовал в школьном драмкружке, потом поступил в Школу-студию МХАТ. Сомнений в выборе профессии не было никаких. По распределению попал в Центральный детский театр, где играл вместе с Олегом Ефремовым, Геннадием Печниковым, Львом Дуровым. Первую, совсем небольшую роль получил в спектакле Ефремова «Мнимый больной».

* * *

Но театральная судьба Анофриева сложилась не очень удачно. Он пошел в театр Маяковского, где начальствовал главный режиссер Охлопков - человек очень властный и самолюбивый. Охлопков искренне не понимал, как это от него можно куда-то еще уйти. Поэтому в актерской среде ходило выражение: «Из Театра Маяковского можно уволиться только вперед ногами». Каждого артиста Охлопков отпускал со страшным скандалом, и эта участь не миновала и Анофриева. Пришлось вызывать милицию - поскольку режиссер категорически отказывался отдать трудовую книжку.

Потом был театр Моссовета. Главный режиссер театра Завадский пригласил тогда уже известного актера на ведущие роли. Но вскоре взял студента Геннадия Бортникова - и Анофриев тут же перекочевал во второй состав. Ему было очень обидно, и он вскоре опять ушел. В театре Моссовета Анофриев работал с легендарной Раневской. И разумеется, ее побаивался - как и все молодые актеры.

Анофриев прекрасно ее помнит: такая бабушка с огромным бюстом, на который она постоянно роняла пепел от папирос. Большая, тучная, в вечно растянутой кофте и в чем-то непонятном на ногах, несуразная, подслеповатая - и при этом все замечающая. И на сцене и в жизни она была абсолютно одинаковой. Анофриев вспоминает, как где-то на гастролях актерам театра устроили обед в обкомовской столовой. Раневская разговорилась с официанткой. Просит: принесите мне стакан молока. Нет молока, товарищ Раневская, - отвечает официантка. Разве вы еще не подоили свою обкомовскую корову? После обеда Анофриев предлагает: позвольте, я заплачу! Раневская тут же реагирует: ты считаешь меня своей кокоткой? Тогда плати!

* * *

Очень долго Анофриев приятельствовал с Евгением Моргуновым. В отличие от своего экранного образа, тот был очень интеллигентным человеком, прекрасно играл на рояле. Последние годы жизни Моргунов был страшно обижен на Никулина, и они даже конфликтовали. Моргунов считал себя обойденным наградами. Ведь Никулин - народный, и Вицин - народный, а он - всего лишь заслуженный…

В хороших отношениях Анофриев был и с Борисом Андреевым. Тот запомнился своим черным юмором. Однажды сидит босой у берега на досках. Анофриев спрашивает: Борис Федорович, простудиться не боитесь? Тот басит в ответ: пора привыкать! Гроб ведь тоже из досок будет… Или вот участвуют они в концерте. Анофриев поет: «А ты знаешь, с собой на Марс каждый запах возьму, каждый звук». Уходит за кулисы - а там его уже поджидает Андреев: песня у тебя какая-то фекальная… Андреев был очень своеобразным, загадочным человеком. В конце жизни подарил свое место на Новодевичьем кладбище Петру Алейникову…

А с Папановым Анофриев были соседями - поскольку жили в доме на улице Алексея Толстого, который построили для очень важных персон. В народе его окрестили «палубой» и «деревяшкой». Поселились там старые большевики, кое-кто из политиков и артистов. Папанову квартира досталась вполне приличная, а Анофриев получил крохотную - 33 метра на первом этаже. Это все, включая три комнаты и шестиметровую кухню. До этого он жил рядом с вокзалом в жутком клоповнике с коридорной системой - и переезжая в элитную «деревяшку», мечтал, что теперь-то заживет, как человек. Не тут-то было! Почему-то именно под его квартиру стекались нечистоты со всего дома, и бедный Анофриев каждый день вызывал сантехников. А Папанову повезло - он поселился на последнем этаже, и его всего лишь регулярно заливало.

* * *

Гастролируя по стране с концертами, Анофриев часто ездил с Майей Кристалинской. Это была мужественная, отважная женщина - ведь с юности она очень тяжело болела, но боролась как могла. Чтобы скрыть многочисленные шрамы на шее, носила платочек. Анофриев, как и многие другие, долго не догадывался о ее болезни, пока она не попросила: Олег, твой папа врач, может, он меня посмотрит? Анофриев привел Майю в гости, отец посмотрел ее. А когда певица ушла, говорит сыну: ты знаешь, что у твоей подруги тяжелейшее заболевание - рак лимфатических узлов? Ей осталось жить совсем недолго… Анофриев очень расстроился и даже накричал на отца.

* * *

А свою будущую жену Анофриев встретил в Алупке, в санатории с романтическим названием «Рабочий уголок». Три веселых приятеля-студента кадрят девочек, пьют вино, веселятся. Потом в Москве Анофриев назначил своей пассии свидание, а та пришла с подружкой. Анофриев ее увидел - и пропал. Начал так активно ухаживать, что даже в день прощания советского народа со Сталиным побежал не в Колонный зал, а к любимой на свидание. А она жила в центре, на Пушечной улице, по которой двигался основной поток скорбящих. Толпа была абсолютно неуправляема, люди кричали, плакали, давили друг друга. Пройти с улицы Горького во дворы мешали заслоны чекистских машин. Но любовь оказалась сильнее всех преград. Анофриев купил хлеба и стал канючить: пустите, товарищи, домой иду, мама больная, хлебушка надо отнести…. И его пропустили, даже не проверив документы.

* * *

И сам Анофриев, и его жена - страшно ревнивые люди. Поводы для ревности, конечно, находились: ведь в свое время Анофриев снимался с первыми красавицами страны - Анастасией Вертинской, к примеру. А во время первого Московского кинофестиваля целый день провел с настоящей западной звездой Лолитой Торрес. Власти решили, что советские актеры должны показать иностранцам достопримечательности Москвы - вот Анофриева и прикрепили к Лолите.

Тогда только что построили Дворец пионеров на Ленинских горах. Анофриев с Лолитой приехали туда, идут по газонам, он увлеченно что-то рассказывает. Вдруг подбегают какие-то женщины: немедленно остановитесь! Сюда нельзя! Анофриев попытался возмутиться: да что вы, девочки, это же сама Лолита Торрес! А тут из Дворца выплывают две дамы - Нина Петровна Хрущева и жена Яноша Кадара. Торрес, наплевав на охрану, рванула к ним, чтобы сфотографироваться, Анофриев - за ней. Стал перед Хрущевой извиняться: понимаете, это же знаменитая артистка… А Нина Петровна в ответ так строго говорит: ну и что, что знаменитая? Все равно по газонам никому ходить нельзя!

* * *

Много раз Анофриев вел «Голубые огоньки» - тогда они еще шли в прямом эфире. Цензура, понятное дело, была жесточайшая. Как-то диктор, зачитывавший поздравление руководителя государства, вместо «коммунисты-ленинцы» произнес «коммунисты-ленивцы». Тут же исправился, но его немедленно уволили. Случались и курьезы. Известный шутник Никита Богословский предложил телезрителям конкурс: кто первым принесет валенки и фикус, получит радиоприемник. Через несколько минут пол-Москвы рвануло в студию с валенками и фикусами. Кричали: нам обещали радиоприемник, ломились в здание, пытались выбить дубовые двери. Передачу удалось довести до конца с большим трудом.

* * *

Характер у Анофриева всегда был, мягко говоря, непростой. Мог ляпнуть правду-матку в глаза любому, невзирая на чины и звания. «Если я знаю, что этот актер - сволочь, он для меня так сволочью и останется, - доходчиво объясняет он. - И я вполне могу ему это сказать в лицо». Может, поэтому звание народного артиста он получил только в семьдесят четыре года. Анофриев честно признается, что не любит подавляющее большинство своих коллег по актерскому цеху. Почему? А потому что занимают не свое место, не по рангу положенное. И всегда был готов это при встрече сказать. Возникали серьезные ссоры, оскорбленные актеры горячились: тоже мне, Станиславский нашелся! На себя лучше посмотри! И переставали общаться и даже здороваться.

Любимая теория Анофриева - что актерская профессия является обыкновенным ремеслом, и не больше. И что замечательно сыграть в кино может каждый, нашелся бы режиссер хороший. Вот, мол, Феллини чуть ли не с площади брал девушек и делал из них кинозвезд. Поэтому, чеканит Анофриев, режиссер - это профессия, а актер - просто ремесло.

* * *

Как говорил Юрий Яковлев: «Актер всегда должен быть чисто выбрит и немножечко пьян». У Анофриева когда-то были серьезные проблемы с алкоголем. Случались и запои - правда, короткие, не больше трех дней. Однажды напился и не пришел на спектакль в театре Маяковского, куда недавно поступил. Просто Анофриеву было очень обидно: обещали ему Хлестакова, а играть приходилось какие-то жуткие второстепенные роли. Тогда Охлопков при всей труппе его гневно отчитывал, но потом простил. Анофриев признается, что из-за алкоголя с ним могло произойти самое худшее. Но любимая жена, врач по профессии, помогла, вытащила. С тех пор проблем с выпивкой больше нет.

* * *

Как Анофриев попал в «Бременские музыканты»? А очень просто. Пришли к нему как-то Ливанов, Энтин и Гладков и предложили спеть Трубадура. Актер почитал сценарий, в нем все забурлило и он заявил: или всех, или никого! И спел всех. Почему же его не оказалось во второй серии знаменитого мультика?

«Началась коммерческая раскрутка темы, а я этого не люблю, - говорит Анофриев. - Но этим занимались очень талантливые люди и они быстро поняли, что это золотая жила. А раз так - значит надо платить. Перед записью второй пластинки я честно сказал, что согласен участвовать только за авторские проценты. И тогда авторы фильма пошли к Магомаеву…» За первую часть «Бременских музыкантов» Анофриев получил ровно 239 рублей. Просто слезы наворачиваются.

* * *

Не так давно у Анофриева вышла очень интересная, честная и яркая книга. Называется «Солдат и балерина». В ней собраны стихи, тексты песен, воспоминания об актерах, с которыми он работал в кино и театре - Раневская, Плятт, Вицин, Весник, Папанов…

Причем солдат - это, разумеется, он, Анофриев. Солдат своей удачи и своей работы. И балерина - тоже он. Поскольку часто любит покапризничать. Иногда позволяет себе такие вещи, за которые потом становится не очень ловко. А закапризничать всегда мог из-за всего. Из-за того, что предложили не ту роль. Или не тот обед приготовили. Или слишком маленький гонорар предложили - не по чину. А после капризов часто буянил - мат-перемат, прости Господи! После этой книги на него многие серьезно обиделись.

* * *

С деньгами у Анофриева до сих пор отношения сложные. То есть, вроде он их любит. А вроде - и не любит. Во всяком случае, ни перед кем прогибаться ради даже очень больших сумм не собирается. С удовольствием рассказывает историю, как одна наша суперприма требовала за корпоративник семьдесят тысяч долларов. А ей давали только шестьдесят. Мол, поймите, в средствах сильно ограничены, сами мы не местные… Но звезда стояла на своем. Менеджер в итоге согласилась, но про себя подумала: ну, я тебе устрою!

И вот что произошло. Прима приехала, за столиками сидели очень богатые люди, она спела свои песни. И во время исполнения села на стол, нога на ногу. Только она закончила петь, по знаку менеджера, прямо у нее на глазах побежала официантка и стала мыльной губкой вытирать стол, а потом постелила новую скатерть…

* * *

Уже давным-давно Анофриев ушел из театра на вольные хлеба. Потому что не любит быть вторым, пятым, восьмым. Только первым! Он завзятый единоличник по натуре, еще с ранней юности. Его часто называют человек-оркестр: и актер, и певец, и режиссер, и поэт, и композитор, и пародист - все в одном лице! А все потому, что с другими ему работать сложно. Постоянно кажется, что актеры все делают не так, как сделал бы он сам. Тогда зачем помощники - лучше работать одному и полностью отвечать за результат.

Анофриев много лет уже не снимается - по его словам, постепенно отвадил всех режиссеров с предложениями. Играть проходные роли он не хочет, поскольку переиграл их достаточно. По его арифметике выходит, что из пятидесяти с лишним картин, в которых он принимал участие, приличными были четыре или пять. А то и меньше.

* * *

Анофриев честно говорит, что с некоторых пор свое существование на Земле воспринимает как премиальные за приличное поведение. В молодости он был уверен, что не доживет до семидесяти - да и есть ли в этом большой смысл? Вот его хороший приятель, актер Николай Крючков однажды признался Олегу: старик, я уже давно смотрю на женщин как на пейзаж… Анофриев до сих пор так не хочет - и не смотрит.

Спрашиваю напоследок: есть ли еще какая-то роль, которую вы бы хотели сыграть?

Конечно, есть, - отвечает Анофриев. - Роль человека, который живет дома. Достойно, спокойно, с уважением и к себе, и к окружающим.

Музыкальное сообщество «Musical Bridges Around the World» завершило концертный сезон программой русской классической и народной музыки.

«Музыкальные мосты» соединяют музыкантов со всего мира и способствуют развитию камерной музыки в Сан-Антонио и за его пределами. Музыканты дают более 20 концертов в год - для туристов, для детей и студентов San Antonio College. Организация получает поддержку в виде грантов от мэрии Сан-Антонио и штата Техас, а также пожертвования из частных фондов. Анна Гроховски-Михаэльсон, художественный руководитель, основатель и вдохновитель «Musical Bridges», очень горда своей организацией и имеет на то все основания.

А началось все с того, что Анна пригласила в гости своего бывшего педагога из Москвы В.В.Бочкарёва и попросила друзей организовать ему домашний концерт. Идея так понравилась, что Анна решила устраивать регулярные домашние концерты. Вскоре из квартир концерты переехали в собор Сан-Фернандо, где проходят и нынче. Но традиция домашних концертов не угасла, правда, сейчас они устраиваются только для спонсоров организации. Корреспондент «Нашего Техаса» побывал на двух заключительных концертах сезона «Musical Bridges».

Субботним вечером, 7 мая Ана Гроховски гостеприимно открыла двери своего дома, пригласив спонсоров и друзей «Musical Bridges» на вечеринку-концерт «a-la Russ». Вечер в камерной гостиной был по-русски широким и тёплым. Гостям предлагали национальные кушания и клюквенную водку.

Среди приглашенных были участники инструментального дуэта «Калинка» - Сергей Ващенко (балалайка) и Владимир Калязин (баян). Хотя музыканты живут сейчас в разных городах (Сергей - в Остине, Владимир - в Далласе), их многолетняя дружба и сыгранность дают о себе знать: они понимают друг друга с полувзгляда и получают огромное удовольствие от игры в ансамбле. Репертуар «Калинки» так велик, что начав играть задолго до официального открытия концерта, они, казалось, могли это делать всю ночь напролёт с тем же задором и «драйвом». Американская публика не зря окрестила Сергея Ващенко «Джимми Хендриксом русской балалайки». Феноменальную виртуозность Сергея публика оценила, прослушав «Полёт шмеля» Н. Римского-Корсакова.

Анна Гроховски пригласила к себе широко известный в США ансамбль русского народного танца и музыки «Барыня» из Нью-Йорка, в составе которого выступают музыканты, певцы и танцовщики, ранее работавшие в лучших профессиональных коллективах: ансамблях Моисеева, Вирского, «Берёзка», «Донские казаки», оркестре им. Андреева из Петербурга, ансамбле танца Черноморского Флота. Танцоры Анна Бровкина, Ольга Шпитальная, Алексей Мальцев и Александр Рудой показали зрителям Сан-Антонио зажигательную программу, составленную из русских, украинских и цыганских танцев. Наряду с искромётной «Калинкой», неувядающей «Берёзкой» и стремительным «Гопаком» в программу затесался танец под названием «Борьба нанайских мальчиков», который стал «гвоздём программы». В этом оригинальном сольном номере танцор изображает сразу двух человек, яростно вцепившихся друг в друга в драке. Зрителям понадобилось время, чтобы разобраться, что на самом деле происходит, сколько человек танцуют, где руки, где ноги. Участники «Барыни»показали себя профессионалами высокого класса, мастерски справившись с пространством камерной гостиной, где казалось бы негде развернуться разухабистым пляскам.

«Только «Барыня» способна танцевать на домашних концертах, - с восторгом сказала Анна Гроховски. - Я очень признательна исполнителям, во-первых, за то, что они не отказались выступать на таком маленьком пространстве, а во-вторых, что никто из зрителей не заметил, что для танца места совсем мало».

Художественный руководитель и основатель ансамбля Михаил Смирнов - певец и музыкант-мультиинструменталист живо общался с аудиторией. Он комментировал танцевальные номера и периодически присоединялся к дуэту Ващенко-Калязин, играя на гитаре или исполняя русские народные песни.

«Калинка» и «Барыня» выступили и в воскресном концерте в McAllister Auditorium, где собралось около 700 зрителей. На огромной сцене «Барыня» наконец почувствовала свободу, показав всю удаль русской пляски.

Программы «Musical Bridges Around the World» пользуются просто бешеной популярностью в Сан-Антонио и с одинаковой лёгкостью собирают публику как в камерные, так и в большие залы, как McAllister Auditorium. Анна Гроховски объясняет этот феномен демократичностью своих проектов: «В этом году мы организовали концерт русской музыки совместно с San Antonio Symphony. В оркестре Сан-Антонио новый исполнительный директор. Это была его идея - включить нашу программу в фестиваль П.И.Чайковского. Последнее время у нас большие позитивные сдвиги в привлечении публики. На каждый концерт порядка 10% зрителей приезжает из других городов. Последнее время стали приезжать из Остина. Думаю, это связано с нашей интернетной рассылкой, в которой всё больше и больше появляется людей, живущих за пределами Сан-Антонио».

Первое отделение концерта было отдано вокальным произведениям П.И.Чайковского. Настоящим открытием для зрителей явилась молодая меццо-сопрано Кэтрин Мартин - солистка оперной студии хьюстонской Гранд-оперы. В её исполнении прозвучали «Романс» Полины из «Пиковой дамы» и ария Жанны Д’Арк из оперы «Орлеанская дева», которую не часто услышишь со сцены. Обладательница красивого полётного голоса, певица продемонстрировала прекрасное произношение русского текста и знание стиля Чайковского.

Положительный отклик у зрителей вызвало появление баса Никиты Сторожева, который показал недюжинное дарование комического актёра, с лукавством и юмором исполнив роль Златогора из интермедии «Мой миленький дружок» («Пиковая дама») в ансамбле с Кэтрин Мартин и сопрано Блэйн Бристол. У певца густой тембр, несколько массивный для романсовой программы, которую он исполнил ранее, но более выигрышный в оперном репертуаре.

Возможно, некоторые присутствующие в зале специально приехали из Остина, чтобы послушать выступление Никиты Сторожева. Певец будет выступать и в следующем сезоне «Musical Bridges» - в опере Римского-Корсакова «Моцарт и Сальери». Для Анны Гроховской это повод для смелых музыкальньных решений: «Я хочу сделать настоящую костюмированную оперу с субтитрами и необычной постановкой. Для этого я попросила своего знакомого театрального режиссёра - специалиста по комедии дель арте придумать что-нибудь специально для нас. А делаю я это затем, чтобы оживить представление, так как будет трудновато слушать 45-минутную оперу-диалог двух героев, да ещё и на руссом языке».

Русская программа стала прекрасным аккордом для завершения всего концертного сезона. Значительную часть в репертуаре «Musical Bridges» занимает этническая музыка, хотя фольклорные мотивы появились только последние два года. В прошлом году выступали пуэрто-риканские артисты, группа молодых израильских музыкантов (The Israeli Chamber Project) с музыкой современных израильских композиторов, а также дуэт «Jalal» - ливанский барабанщик Yousif Sheronick и австралийская скрипачка Kathryn Lockwood в программе «Арабские ночи». Раз в год устраивается джазовый концерт, чтобы отдать дань американской музыке. В следующем сезоне «Музыкальные мосты» соединят слушателей Сан-Антонио с Индией.

В каждом концерте «Musical Bridges», как правило, комбинируются две программы, совершенно не связанные друг с другом по тематике. «У меня нет цели объединить программы, - говорит Анна. - Мне хочется показать огромный мир музыки во всём его многообразии. Мы видим свою миссию в том, чтобы показать образцы музыки в самом наилучшем исполнении людям, которые никогда не встречались с теми или иными жанрами. Делаем мы это в надежде на то, что слушателям понравится, и они будут продолжать ходить, кто на классические, кто на этнические концерты, кто в оперу. Мы, можно сказать, расширяем их кругозор. Зрителям это нравится, потому что каждый год наша аудитория вырастает на 20 процентов».

Концертную программу Анна Гроховски составляет в полном одиночестве, считая, что творческая свобода в выборе репертуара - большое дело. Совет директоров «Musical Bridges», как правило, остаётся доволен выбором художественного руководителя. В следующем сезоне Анна решила сделать решительный шаг и привезти… балет из Нью-Йорка. «Знаменитая российская балерина и хореограф Елена Куникова специально для нас создала получасовой балет на темы басен Эзопа и музыку джазовых прелюдий Д. Шостаковича. Балет пойдет во втором отделении, а в первом прозвучат концертные вариации Ференца Листа под названием «Гексамерон». Эта пьеса необычна тем, что её исполняют семь пианистов за одним роялем - в разных комбинациях. Для этого проекта мы приглашаем пианистов из разных стран, в основном, все они мои друзья».

Мы надеемся, что многих наших читателей заинтересовали творческие планы художественного руководителя «Musical Bridges Around the World», и они станут постоянными зрителями музыкальных серий в Сан-Антонио.

Имя Сергея Лейферкуса известно почитателям оперного жанра во всём мире. Выдающийся баритон современности, «лучший Евгений Онегин» Советского Союза недавно отпраздновал своё 65-летие в Далласе, где он спел партию Рангони в опере «Борис Годунов». На моё счастье Сергей Петрович из Далласа заехал в Вудландс, в гости к своим старинным друзьям, Марку и Елене Зальцбергам. В их доме я и встретилась со знаменитым баритоном. Разговор наш, несмотря на серьёзность тем, получился совсем не официальным, а скорее задушевным. Лейферкус пил кофе, переговаривался с супругой Верой, играл с собаками Зальцбергов, рассуждая о кризисе театра, ностальгируя о посиделках на коммунальных кухнях и вспоминая любимые роли.

Роль Евгения Онегина стала для Лейферкуса коронной и принесла певцу мировую славу. Сейчас Онегин «ушёл», поскольку эта роль предполагает юного исполнителя. Последний раз Лейферкус спел её на сцене в 1998 году. «Нельзя петь Онегина в 60, когда герою 27», - говорит певец. На смену пришли Скарпиа в «Тоске», Пизарро в «Фиделио», Альберих в «Кольце Нибелунгов», Телрамунд в «Лоэнгрине». С одной из любимейших ролей - Яго ситуация сложная, поскольку нет достойного Отелло. Певец считает, что с уходом со сцены Владимира Атлантова в мире больше не осталось драматических теноров.

В беседе Лейферкус признался, что недавно спетый Рангони нравится ему как персонаж, и что он предпочитает «злодейские» роли. Одной из его первых партий в Кировском театре был Елецкий в «Пиковой даме». Но хотелось петь Томского, о чём Лейферкус и попросил Юрия Темирканова - в то время главного дирижёра театра. «Я вообще не люблю эти «голубые», бесхарактерные роли. Пускай роль будет небольшой, но пусть в ней что-то будет. Томский - это характер, это тот стержень, на котором строится вся фабула спектакля. Этот человек явился невольным убийцей Германа, будучи при том его ближайшим другом. Имено на руках Томского умирает Герман. Вот это интересно играть». Когда Джордж Шолти попросил его выучить партию Яго, Лейферкус удивлённо посмотрел на себя в зеркало и спросил: «Сэр Джордж, ну какой из меня Яго?» На что Шолти ответил: «Мой дорогой, мне нужен Яго с честным лицом, только тогда ему все будут верить».

Очень интересным был рассказ о том, как певец готовит роль. После утверждения в роли Яго он, кстати, прочёл «Отелло» от корки до корки - сначала в оригинале, а потом в переводе Пастернака. Недавно Сергей Лейферкус получил приглашение спеть Лесника в опере Яначека «Лисичка-плутовка»: «Первое, я посмотрел клавир - по голосу ли это мне и попросил добавить к клавиру подстрочный перевод (опера поётся на чешском языке). Когда эта стадия работы над произношением текста завершится, пойдут музыкальные занятия с концертмейстером». Но параллельно Сергей Петрович занялся поиском чешских народных сказок. Только поняв истоки произведения, считает он, можно спокойно влиться в образ, а не просто механически произносить слова, не понимая при этом «второго» смысла. «Я никогда не слушаю другие записи, до того как я почувствую определённую свободу в музыкальном материале, чтобы не копировать кого-то, а сделать своё. А потом можно сравнивать с тем, как поют другие», - говорит Лейферкус.
С супругой Верой у Сергея Петровича не только семейный, но и творческий тандем. «Оперные певцы, в отличие от танцоров, не репетируют перед зеркалом и к тому же плохо представляют свою пластику со с стороны. Даже несмотря на то что я начинал с оперетты, и у меня достаточно техники для танца и сценического движения, иногда случаются промахи, которые надо исправить сразу, чтобы не вошли в привычку. Поэтому важно иметь человека, который может подсказать, как правильно двигаться на сцене. Для меня в роли «Уленшпигеля» выступает моя жена. Она, бывшая балерина, смотрит, как я репетирую и подсказывает нужные движения».

Несмотря на возраст, голос у Сергея Лейферкуса по-прежнему молодой и звучный. Рецепт молодости голоса у Сергея Петровича прост: «Школа». Ему повезло встретить в жизни замечательных педагогов, которые поставили голос. М. М. Матвеева занималась с ним в годы, когда он пел в хоре Ленинградского университета. Она удивительно работала с людьми, которые только-только начинали петь - постановка дыхания, фразировка. Его консерваторские педагоги Ю.А.Барсов и С.Н.Шапошников вдвоём разработали специально для него методику, по которой «вели» талантливого студента. «Я подозреваю, что это было только со мной, для меня сделали исключение», - признался Сергей Петрович.

Вторым компонентом молодости голоса Лейферкус назвал правильное использование своих вокальных возможностей. «Что сейчас творится в Большом театре? - с сожалением говорит певец. - Большой театр - это «театр громкого пения». Чем громче, чем лучше, а я всегда говорю студентам на мастер-классах: «Готовьте себя к тому, что вы должны пропеть на сцене минимум 15 лет. Для этого никогда не используйте 100 процентов голоса. Эмоционально - хоть 150, а физически - максимум - 75». Нельзя вести молодого баритона, как драматического, потому что драматизм - это не свойство голоса, это умение подключить эмоции плюс опыт. Я сам пришёл через лирические баритоновые партии к драме, но пришёл далеко не сразу».

Органическая скромность и требовательность к себе у Лейферкуса поразительные. Казалось бы, почивай на лаврах, но вместо этого: «Важно не быть удовлерворённым собой, «звёздная болезнь» для певца - это конец. Нарциссизм категорически мешает. Я не помню спектакля, после которого я бы, придя домой, не прокрутил в голове, что у меня было не так, и что я могу исправить в следующий раз. Как только ты не будешь доволен собой, тобой будут довольны остальные».

Наш разговор перешёл к проблемам современного оперного театра, для которого настали не лучшие времена. Лейферкус посетовал, что практически все театры во всех странах переживают большой кризис, на его взгдяд, искусственно организованный. Итальянские театры, к примеру, вообще закрываются. «В ноябре этого года у меня подписан контракт с одним из театров Италии на «Черевички» Чайковского - не знаю, состоится ли этот спектакль, поскольку постановка под угрозой снятия».

Его печалит тот факт, что новое поколение театральных менеджеров не имеют понятия, как работать, кого приглашать, как сохранить спонсоров, как привлекать людей. «Можно, конечно, пойти по популистскому пути, по которому пошёл Метрополитен, который транслирует свои постановки в кинотеатрах, но это профанация оперы. Опера - это акт единения между сценой и зрительным залом, живое дыхание, которое никакое кино не заменит. Кино, в конце концов, отпугнёт людей от театра». Лейферкус считает, что театр начинается не с вешалки, а с того момента, когда человек просыпается и знает, что сегодня он пойдёт в театр, потому что это и есть начало «игры в сказку».

«Чтобы быть директором театра, нужно быть понимающим человеком», - сказал Лейфепкус и рассказал историю о том, как много лет назад приехал в Нью-Йорк, где должен был петь «Тоску». Приехал рано и решил пойти в Метрополитен, посмотреть, что идёт, кто поёт. В програме была заявлена опера Верди «Стиффелио» с Пласидо Доминго и Владимиром Черновым в постановке Джан-Карло дель Монако - известнейшего модерниста. «Я позвонил в дирекцию, попросил билет и на следующий день пришёл на спектакль. Поднимается занавес и о, чудо! Феноменальная традиционная постановка! Великолепный, красивейший спектакль, какие делал Дзеффирелли. В антракте разговариваю с Джо Вольпом - тогдашним директором Мет. Он сказал: «Ты бы знал, чего мне это стоило! Когда Джан-Карло пришёл с первым вариантом постановки, я его послал обратно, со вторым - тоже. Это был четвёртый вариант!» То есть генеральный директор настоял, чтобы в театре шла классическая постановка оперы. И идти нужно по этому пути, а не по тому, как в Мюнхене, где поставили «Риголетто» в стиле «Планеты обезьян». Все герои были обезьяны в пижамах Louis Vuitton. Или «Евгений Онегин» в Зальцбурге - Татьяна просит няню отнести письмо: «Пошли же внука своего». А внучок тем временем в саду что-то копает - оказывается могилку для няни. И няня туда ложится и складывает ручки на груди. А начинается опера с того, как Ларина в байковом халате нараспашку, бигудях и носках стоит и бреет головы - как в концлагере».

Сергей Петрович считает, что молодое поколение нельзя привлекать эпатажем, а напротив, классическими спектаклями: «Когда ребёнок 6-7 лет приходит на оперу или балет, очень важно, чтобы ему понравилось, чтобы это не были монстры на сцене, а красивая постановка. Тогда ребёнок поверит в сказку. Современные дети в сказку не сильно верят, но попробовать-то нужно!»

Я спросила Сергея Петровича, правда ли, что сегодня в оперном театре главным человеком стал не дирижёр, не певец, а режиссёр. Он отметил, что количество хороших оперных дирижёров в мире резко сократилось (проведя аналогию с тем, когда начали при Ленине и Сталине расстреливать интеллигенцию, количество её поубавилось), а власть в театре захватила когорта людей, которые пришли в режиссуру не по призванию, а потому что у них что-то не сложилось. «Ведь чтобы ставить спектакль, нужно многое знать, понимать, доверять композитору и много читать о спектакле! Когда Темирканов ставил «Евгения Онегина», он проводил дни и ночи в Публичной бибилиотеке, читая материалы по творчеству Чайковского, Пушкина, по истории костюма и так далее. Именно поэтому он поставил гениальный классический спектакль, который получил Государственную премию впервые в истории. А сейчас молодому режиссёру нужно поставить, допустим, «Фиделио» Бетховена. Зачем ему знать, какие тюрьмы были в Испании? А в Испании были тогда частные тюрьмы. Проще взять нацистское время: всех одеть в кожу, тяп-ляп - и на сцену. Проще создать свой собственный спектакль, чем пойти по стопам композитора и понять, какой спектакль видел он».

Сергей Петрович считает Мариинский театр «своим» и роли в «Евгении Онегине» и «Пиковой даме» (постановщик и дирижёр Ю. Темирканов) одними из лучших, спетыми им за все оперные годы, наряду с «Отелло» в Ковент-Гардене (с Пласидо Доминго и Кири Те Канава, дирижёр Дж. Шолти) и «Тоской», также в Ковент-Гардене (постановка Дзеффирелли).

С Техасом Лейферкуса связывают давние отношения. На сцене HGO он пел в операх «Князь Игорь», «Тоска», «Макбет». В этом году - одиннадцатый контракт певца с далласским оперным театром, выступление в котором он воспринимает как подарок на свой юбилей.
Он считает, что Техас - это не Америка, поскольку образ мышления, уклад жизни и внимание к другим здесь резко отличается от всеамериканского, а техасские широта, простор и крайне общительные люди очень привлекательны. «В СССР общение заменяло нам всё - при отсутствии свободы, денег, каких-то элементарных благ. С тех пор как из нашей жизни ушли коммунальные кухни, безвозвратно ушёл и момент общения. В Техасе мы нашли такое общение. Каждый раз мы приезжаем сюда с огромной радостью и с каждым приездом, как снежный ком, обрастаем новыми друзьями. Если бы я в один прекрасный день решил стать американским жителем, я бы обязательно выбрал Техас», - признался певец.

Театральный народ любит шутку, в которой есть только доля шутки: «Примадонну заваливают букетами, принесли целых четырнадцать! Но она все равно вне себя от гнева - потому что покупала-то пятнадцать»…

Клака - это группа людей, нанятых для создания искусственного успеха (или провала) актера или целого спектакля. Иначе говоря - нанятых любить и ненавидеть искусство за деньги. Между прочим: одна из самых древнейших профессий, которая существовала во все времена и нравы.

Хлопотная работа

Это было незадолго до перестройки. В компанию клакеров меня притащил знакомый Никита, у которого я стригся - он работал парикмахером в неплохом салоне. Милейший, интеллигентный юноша, вечно таскающий с собой потрепанный томик Кафки, Никита являлся женой одного из солистов Мариинки. Зачем он меня позвал - до сих пор не знаю. Возможно, он испытывал ко мне некие тайные чувства.

Среди питерских клакеров тогда, вообще, было чудовищно много лиц нетрадиционной ориентации. Во всяком случае в чистенькой двухкомнатной квартире, где заседал центр одной из главных оперно-балетных клак, они составляли явное большинство. В дневное время некоторые работали в библиотеках и даже разных НИИ. И семь вечеров в неделю проводили в Мариинке.

Заседание клакеров мне ужасно понравилось, хотя многое из их профессиональных разговоров я просто не понимал. А через пару дней Никита сообщил, что приглашает меня посмотреть их работу. В те времена попасть в Мариинку было почти нереально. Однако же: всей компанией мы подошли к театру, без всяких билетов - и спокойно прошествовали мимо контролеров, которые старательно отворачивались в стороны. К Никите тут же подскочил кто-то: голубчик, Соня просила похлопать во втором акте…

Вся команда отправилась в буфет, где принялась общаться, обсуждая свежие околотеатральные сплетни. Никита, пользуясь отсутствием мужа-солиста, игриво смотрел на меня, говорил о Кафке и пил шампанское…

Вдруг, как по команде, мои новые знакомые помчались в зал - наступил второй акт, во время которого Соня (прима!) просила похлопать. Это напоминало отточенную работу спецназа - мгновенно распространившись по залу и выбрав наиболее выигрышные места, с которых аплодисменты звучали громче, клакеры принялись неистово хлопать и кричать «Браво». А потом так же организованно и практически незаметно покинули зал и отправились в буфет…

Вскоре выяснилось, что за эту странную работу звезды платят очень даже неплохую зарплату. Рядовой клакер обычно получал за вечер пятерку. А бригадир - двадцать пять рублей, огромные деньги! Поэтому многие вообще бросали работу - хлопать по вечерам было гораздо выгоднее и приятнее.

Кроме того, хороших клакеров регулярно возили на гастроли в Москву. Дело в том, что столичная клака, отличавшаяся большой агрессивностью, прекрасно умела работать против питерских артистов, поэтому в таких командировках даже простым клакерам платили по десятке - за особо сложное задание.

В некоторых клаках были приняты расчеты бартером - остродефицитными билетами. А клакеры сами их продавали по спекулятивной цене. Причем милиционеры у Мариинки и Большого их тоже в упор не замечали.

В клаке, куда я попал, были очень симпатичные люди. Общение с ними и ставшие почти ежедневными походы в театр доставляли мне колоссальное удовольствие. Может, я тоже бы вскоре сделался бы клакером - но увы. Никита становился все более настойчивым, а мне менять ориентацию решительно не хотелось…

Искусство требовало жертв. И вскоре они заполнили зал

Исследователи клаки говорят, что она существовала еще в Древнем Египте, где плакальщицы рвали на себе волосы и разбивали колени на похоронах очередного фараона. Процветали клакеры и в Древнем Риме. Первый римский император Август, не желая терпеть неупорядоченную реакцию публики, ввел строгие правила аплодисментов: стадион делился на сектора, перед каждым стоял специальный дирижер. Когда он поднимал руку и восклицал «вос плаудите» - «вы хлопаете», сидящие начинали аплодировать. А умирая, Август сказал окружающим: «Скажите, как я играл комедию жизни? Если хорошо, похлопайте на прощание. И проводите меня туда аплодисментами!» Скорее всего, клакеров вызывать не пришлось: императором Август был вполне приличным. Зато уже Нерону, который был очень скверным музыкантом, поэтом, декламатором, да еще и тираном, пришлось нанять пять тысяч красивых юношей, которые на всех выступлениях исступленно хлопали ему за большие деньги.

И не только тираны, но и простые граждане вовсю использовали клаку. Когда однажды некий Филимон с помощью клакеров выиграл в престижном состязании поэтов, афинский драматург Менандер с укором спросил: «И не стыдно тебе твоей победы?»

И в Риме, и в Древней Греции, и в Византии театральные клакеры активно использовались в политике. В общественных местах специальные люди якобы спонтанно начинали выкрикивать лозунги, порицали или хвалили должностных лиц. Согласно закону императора Константина, оценку деятельности правительства должны давать не аристократы, а народные массы. На самом деле это стало занятием клаки…

Были клакеры и в средневековье. Многие особы королевской крови баловались стихами, музицировали, и щедро оплаченные восторги придворных были весьма кстати. Но и на представлениях бродячих театров всегда в толпу засылались несколько человек, которые обеспечивали нужную реакцию зрителей.

Дальше - больше. В 1820 году двое завсегдатаев парижской оперы Саутон и Порчер решили поставить клакерское дело на коммерческую основу, предлагая свои услуги артистам и администраторам. Они разработали специализацию для клакеров: плереры (то есть рыдающие), биссеры (вовремя смеющиеся), риеры (вовремя хлопающие), шикальщики, знатоки, которые должны были отпускать тонкие замечания относительно игры актеров. В особо драматических местах в дело вступали клакеры-женщины, эффектно падающие в обморок. А всем этим спектаклем управляли «дирижеры спонтанного проявления эмоций». Кроме того, специальные клакеры активно работали в модных кафе, на бульварах, где заводили театральные разговоры и рекламировали премьеры. Начиная с первой половины 19 века, в Париже успешно действовало «Общество страхования драматических успехов”. Смысл его деятельности понятен: актер или администратор покупает аплодисменты, восторги и цветы, гарантируя успех спектакля.

Известен анекдотический случай, произошедший с Жаком Оффенбахом на премьере его первой оперетты «Орфей в аду». Композитор ужасно волновался и, сидя с нотами в руках, записывал партитуру зрительской реакции («хлопают», «стучат ногами»), чтобы доработать оперетту в соответствии с пожеланиями публики. Но потом выяснилось, что маэстро делал это совершенно напрасно. Администратор нанял группу очень опытных клакеров, которые накануне тоже составили свою партитуру, где была блестяще расписана их партия… Каждый театральный антрепренер знал, что судьба спектакля далеко не всегда зависит от таланта его создателей. Организации, подобные «Обществу страхования», вскоре появились и в Англии, и в Италии, и в Германии, и во многих других странах.

В России клака развивалась очень бурно, захватывая самые разные области искусства. Вот что пишет Достоевский о литературно-музыкальном вечере на пушкинских торжествах 1880 года: «Приняли меня прекрасно… после чтения же вызывали три раза. Но Тургенева, который сам прескверно прочел, вызывали больше меня. За кулисами я заметил до сотни молодых людей, оравших в исступлении, когда входил Тургенев. Мне сейчас показалось, что это клакеры, посаженные Ковалевским. Так и вышло: сегодня, ввиду этой клаки, на утреннем чтении речей Иван Аксаков отказался читать свою речь после Тургенева (в которой тот унизил Пушкина, отняв у него звание национального поэта), объяснив мне, что клакеры заготовлены уже давно и посажены нарочно Ковалевским (все его студенты и западники), чтобы выставить Тургенева как шефа их направления, а нас унизить, если мы против них пойдем».

Согласитесь, в устах великого писателя все это звучит довольно забавно - особенно бухгалтерский подсчет, сколько раз его вызывали и указание на купленный успех речи Тургенева…

Одни срывают аплодисменты, а другие - спектакли

А если совсем просто, то делятся клакеры на добрых и злых. Добрые работают на успех, злые на провал. Добрые знают, как завести публику, с какого места аплодисменты звучат лучше, как вовремя захлопать оперному певцу, который вот-вот даст петуха, или увеличить паузу между балетными номерами, чтобы танцовщик смог отдохнуть. Используя свои хитрости, они способны довести публику буквально до экстаза - когда зрители хлопают и не могут остановиться. Даже суперзвезды нанимают клакеров. Тот же продюсер «Битлов» Брайан Эпштейн во время первых гастролей группы в Америку, воспринимавшей старушку Европу, как свою музыкальную провинцию, нанял три тысячи клакеров, которые с бешеным восторгом встречали великолепную четверку в аэропорту Кеннеди.

Плисецкая, Барышников, Богачева - у каждого из них была многочисленная и хорошо проплаченная клака. Были свои клакеры, разумеется, и у Юрия Григоровича. Даже после его ухода долго кричали они «Григорович - гений», и «Васильеву - позор».

А клака молодого Нуреева однажды блестяще предотвратила обструкцию, которую приготовили ему во время гастролей балетоманы Мариинки. Их разведка получила данные, что на сцену полетит несколько веников. Поклонники Нуреева прочесывали театр, пытаясь предотвратить теракт. И им это почти удалось! Веники на сцену так и не полетели, а из запланированных неприятностей Нуреев получил только издевательски крохотный букетик фиалок - тогда в моде были букеты огромные…

Так вот, клакеры злые, метающие веники - это совсем другая история. Несколько раз мои новые знакомые, включая и бедного интеллигентного Никиту, возвращались по домам изрядно побитые - так что были вынуждены пропускать горячо любимые спектакли. Дело в том, что их клака имела неосторожность пересечься с «Черной сотней» - клакой Дудинской. (Другие названия - «мафия» и «министерство»). Говоря самым интеллигентным языком, клакеры Дудинской были чисто конкретно отмороженными. После спектаклей они развлекались, отлавливая соперников из других клак и нещадно их избивая. Самим звездам тоже приходилось несладко: клака Дудинской буквально терроризировала соперниц. Достаточно было послать балерине перед спектаклем идиотскую угрожающую записку, и весь вечер танцовщица думала не о фуэте и па-де-де, а о сюрпризах, которые ей преподнесет мафия. Могли и сообщить о внезапной тяжелой болезни близкого родственника. А во время самого представления балерин усердно захлопывали, пытаясь сбить с ритма сложной вариации или фуэте. (Кстати, еще балетные клакеры 18 века поощряли своих любимиц стуком деревянных дощечек с вырезанными на них именами танцовщиц. И одновременно старались перестучать противоположный клан и сбить с ритма их пассий).

Не лучшей репутацией пользовались и «сыры» - клака Большого, которая почему-то на долгие годы выбрала местом своих встреч магазин «Сыры» на улице Горького. Самым невинным их развлечением было крикнуть «пенсионерка!», «провинция!» на гастролях ленинградской примы…

Злые клакеры - это настоящие монстры, у которых наготове целые сценарии провокаций. Получив задание провалить спектакль, они незаметно распространяются по залу, засылают своих людей на галерку и бельэтажи. А ведь любая публика - как послушное стадо, повести ее в нужном направлении очень просто. Сначала по залу пронесется легкий шелест - «ну, да она танцевать не умеет, тоже мне звезда, да это просто халтура». Потом кто-то встанет, стукнув креслом, и громко шаркая, поплетется к выходу. На галерке свистнут, на бельэтаже топнут ногами… И вот уже рядовой зритель потянулся к выходу - что и требовалось доказать!

А можно еще проще: артист вышел на сцену, и кто-то в зале громко говорит «здравствуйте!», или «не надо!»…Смех обеспечен. Или «браво!» завопить ни к селу ни к городу. В одной из рецензий на «Жизель» в Большом театре, помимо плохой техники танцоров, особо отмечался клакер, который так не вовремя крикнул «браво!», что «до конца действия оставался главным действующим лицом балета».

Или вот, к примеру, простейший способ борьбы с певцом. Надо сесть рядом, чтобы он вас обязательно видел, и взять в рот дольку лимона. Любой певец просто изойдет на слюну! Кроме того, вполне можно закурить кубинскую сигару. После этого петь невозможно, поскольку вокалисту гарантирован жуткий спазм.

Множество оригинальных заготовок есть и для драматических актеров. Известно, как клакеры чуть не сорвали дебют двадцатилетнего Михаила Казакова в роли Гамлета. Во время знаменитого монолога «Быть или не быть» клакеры выпустили в зал множество воздушных шариков, надутых гелием. И на каждом было написано: «Быть или не быть»…

Как выкурили приму

Время от времени звезды разной величины пробовали бороться с клакерами. Так, однажды на партсобрании в столичном Большом театре знаменитая балетная пара - Владимир Василёв и Наталья Касаткина резко выступили против мафиозной клаки. Они призвали коллег вообще отказаться от продажных аплодисментов. И хотя большинство в глубине души было за клаку, но проголосовать пришлось. Когда супруги вышли на улицу, их с угрозами окружили клакеры. «Вот увидите, что с вами теперь будет!» - говорили они…

Уже на ближайшем спектакле, где танцевала Касаткина, случился ужасный скандал: посредине ее партии клакеры разом встали и с шумом, демонстративно вышли из зала. Клакеры продолжили свои выходки до тех пор, пока не убедились: на самом деле никто их трогать не собирается.

Василёв с Касаткиной еще отделались легким испугом. Всякий танцовщик знает историю о петербургской примадонне ХIХ века Елене Андреяновой, которой в Большом театре бросили дохлую кошку с запиской на хвосте: «Первой танцовщице». Балерина лишилась чувств. А уже в наше время звезда Мариинки Юлия Махалина, мельком сказавшая в одном из интервью что-то про клакеров, получила во время гастролей в Москве изящно упакованный веник.

Многочисленный опыт доказывает: выгонять клакеров из зала - себе дороже. Ведь, кроме прочего, с ними сотрудничают многие техники и контролеры. Так что в отместку могут и микрофон вырубить, и свет в зале не вовремя включить или погасить. Для опытного клакера сотворить такое всегда было парой пустяков. К примеру, давным-давно подобным образом отличилась клака Матильды Ксешинской. Однажды на «Тщетной предосторожности» во время вариации ее основной соперницы Ольги Преображенской внезапно распахнулась дверца вольера с курами - и те с диким кудахтаньем немедленно разбежались по сцене! Можно представить, как чувствовала себя Преображенская в этот момент…

Более того: если клакеры требуют у артиста денег, лучше всего эти требования удовлетворить. Известна забавная история, как итальянский композитор Масканьи выставил вон клакеров, которые предъявили ему огромный счет за десять премьерных спектаклей его новой оперы. На следующий день на галерку неизвестно каким образом пробралась группа женщин с грудными младенцами на руках. В лучших местах оперы мамаши начинали щипать детей, которые ревели на весь зал, заглушая музыку…

Правда, бывают и исключения. В 1907 году, накануне дебюта Шаляпина в «Ла Скала», к нему явился представитель клакеров за гонораром, объяснив, что платят все, и синьор - не исключение. Шаляпин опубликовал в газетах письмо, в котором сообщил о визите вымогателя и о том, что он покупать аплодисменты не собирается. Итальянские певцы были в ужасе: они ждали или жутких кошачьих концертов, или детского рева, или еще чего-нибудь похлеще. Но когда под сводами театра загремел голос Шаляпина, клакеры были потрясены - и отказались от запланированной страшной мести…

Периодически с клакерами пробовали бороться не только артисты, но и власть, и пресса. - с тем же эффектом. Кто-то еще помнит, как в СССР вдруг чуть ли не самом высшем уровне решили извести клаку - после того, как в «Советской России» была напечатана разгромная статья Владимира Яковлева, будущего отца «Коммерсанта», о проделках клакеров Большого театра. Ее тогда читало все Политбюро. Для подготовки этого уникального материала, открывшего самые сокровенные тайны советской клаки, энергичный Яковлев привлек милицию и даже связался с крупными чинами КГБ. А его помощники несколько месяцев днем и ночью дежурили у всех выходов театра.

Кандидату в депутаты требуются бешеные бабки

Не так давно я случайно встретил Никиту - во время выборов питерского Законодательного Собрания, с жутким плакатом, призывающим голосовать за известного политика местного разлива. Мой знакомый сильно возмужал и как-то заматерел. Томика Кафки тоже было не видно. Вскоре выяснилось удивительное: Никита не только поменял мужа (солиста Мариинки на кордебалетчика из Музкомедии), но и ушел из театральных клакеров в политические. («Опыт работы в театре применим и в политике» - как будто про него сказал как-то мудрый Вацлав Гавел.)

Тот же путь проделали многие его знакомые. В политической клаке сейчас крутятся неплохие деньги. Дорого ценятся профессионалы, которые умеют изображать на политических действах нужную реакцию толпы, посмеяться в лицо политику-конкуренту или просто завести публику, агитируя подписаться за своего героя.

Впрочем, и театральная клака Мариинки еще жива. Никита рассказал мне забавную историю, приключившуюся с Николаем Басковым, когда он приехал на гастроли в Мариинку - петь Ленского в «Евгении Онегине». Представьте: в сцене дуэли Ленский-Басков выводит свое тоскливо-прощальное: «Куда, куда вы удалились!» Выстрел Онегина, Басков падает. И вдруг в зале раздается безумное: «Бис! Браво!». Чему? Тому, как Басков спел? Или тому, как он упал? В результате: гомерический хохот зрителей и бедный Басков, замерший от ужаса…

Равель в Houston Symphony

«Итак, Равель, танцуем болеро!
Для тех, кто музыку не сменит на перо,

Есть в этом мире праздник изначальный -
Напев волынки скудный и печальный
И эта пляска медленных крестьян.
Испания! Я вновь тобою пьян!…
Танцуй, Равель, свой исполинский танец.
Танцуй, Равель! Не унывай, испанец!»…
Николай Заболоцкий

Для миллионов любителей музыки Морис Равель - в первую очередь автор знаменитого «Болеро». Однако самое популярное произведение - лишь часть «испанского» наследия композитора. Парадоксально считается , что Равель писал испанскую музыку лучше многих испанских композиторов. Отчасти это правда. Будучи самым что ни на есть французским композитором, Равель любил писать об Испании , и многие произведения написаны им «с испанским акцентом». «Испанским» произведениям Равеля был посвящён концерт Хьюстонского симфонического оркестра. В программе были исполнены «Испанская рапсодия», песенный цикл «Обращение Дон Кихота к Дульсинее», «Вокализ» и «Испанский романс» из цикла «Популярные песни» - пьеса в обработке для оркестра Ханса Графа) и oдноактная комическая опера «Испанский час». Ну и конечно не обошлось без «Болеро».

Наиболее воодушевила зрителей опера«Испанский час» (L’heure espagnole). Впервые поставленная в 1911 году, она до сих пор кажется современной, хотя действие происходит в XVIII веке в Толедо. Либретто написано по одноактной пьесе Мориса Леграна, созданной им под псевдонимом Франк-Ноэн . Название оперы никак с её сюжетом и продолжительностью не связана. Бывает же «тихий час», ну а этот - «испанский». Сюжет разворачивается в стиле французского будуарного фарса, а также в традициях новелл Боккаччо на излюбленную тему о хитрой жене, ловко обманывающей простодушного мужа. Однако муж в опере не такой уж простак. Он ухитряется извлечь выгоду из измены жены.

Итак, Консепсьон, прелестная, сексуальная и очень предприимчивая жена часовщика Торквемады (однофамильца Великого Инквизитора), ожидает в отсутствие мужа любовника, поэта Гонсальво. Тот, однако, придя на свидание, не спешит заняться любовью, а декламирует напропалую свои вирши. Поскольку в лавку приходит погонщик мулов Рамиро, чтобы починить фамильные часы, поэт прячется в футляр огромных часов. Консепсьон просит погонщика отнести часы к ней в спальню, куда уходит сама, а через некоторое время она возвращается с недовольным видом, заявляя, что у часов «плохой ход». Неожиданно появляется другой поклонник красотки, толстый банкир дон Иниго, но и он вынужден спрятаться - в другой футляр. Консепсьон велит погонщику отнести и эти часы в спальню. Происходит масса комедийных эпизодов. Пока силач Рамиро носит вверх и вниз часы с запрятанными в них любовниками Консепсьон, в ней просыпается влечение к этому сильному и добродушному парню. В результате кокетка приглашает его в свою спальню - уже без всяких часов. Пока они там забавляются, поэт обнаруживает толстого банкира, втиснутого в большой футляр для часов, откуда тот не в состоянии самостоятельно выбраться. Вернувшийся Торквемада находит поэта и банкира и делает вид, что верит объяснению жены, будто те залезли в часы, потому что хотели проверить механизм. Незадачливым поклонникам остается купить часы. Фривольная тема воплощена Равелем в музыке, полной изящества и остроумия. В финале все соединяются в веселом квинтете, поскольку в «испанский час» любовные интриги воспринимаются легко и с юмором.

Мужские партии в опере блистательно исполнили студенты Shepherd School of Music - тенор Брентор Райан (Торквемада), баритон Самюэль Шульц (Рамиро), тенор Рафаэль Морас (Гонзальв) и баритон Стивен Рэй (дон Иниго). Они продемонстрировали прекрасную вокальную технику, актёрское мастерство и красивое произношение французского текста. Без сомнений, у молодых людей - большое оперное будущее (а наличие в зале директора оперной студии HGO Дайаны Зола, которая находится в непрерывной «охоте» на красивые голоса, только тому подтверждение). В роли Консепсьон выступила меццо-сопрано Сюзан Ментцер, известная хьюстонскому зрителю как лучший интерпретатор произведений Рихарда Штрауса. Хотя госпожа Ментцер и принадлежит к другому поколению певцов, нежели её партнёры по сцене (она - профессор консерватори, где учатся молодые люди), её звучный красивый голос, артистичность, лёгкость и обаяние заставили забыть разницу возрастов.

Зрители покатывались со смеху, глядя на перипетии оперы, и получили огромное удовольствие от всего концерта, венцом которого было исполнение бессмертного «Болеро».

Как обычно Houston Symphony нас радует чрезвычайно интересными программами. В апреле прозвучит кантата Сергея Прокофьева «Александр Невский», а в мае состоится концерт, посвящённый 100-летию со дня смерти Густава Малера и будет исполнена 10- я Симфония композитора, реконструированная по оставшимся эскизам английским музыковедом Дерриком Куком (Deryck Cooke). Работа Кука расценивается как «подвиг логического мышления» и имеет неоднозначное отношение к ней в музыкальном мире. Для маэстро Ханса Графа исполнить эту прекрасную музыку пусть и в незавершённом виде - это смелый шаг.

Энтузиазм маэстро простирается и за пределами Houston Symphony. 16 мая он примет участие в камерном концерте, посвящённом И. Стравинскому в Русском культурном центре.

До встречи в концертном зале.

«ЛЮЧИЯ ДИ ЛАММЕРМУР» ДОНИЦЕТТИ В HGO

Оперу Доницетти «Лючия ди Ламмермур» нередко сравнивали с произведениями его ближайшего предшественника Беллини. Замечая творческую близость этих композиторов, один знакомый сказал как-то Доницетти: «Жаль, умер Беллини! «Лючия» очень бы подошла его характеру - одна лишь страсть и печаль». На это Доницетти ответил: «Я со своим скромным талантом тоже постараюсь не ударить лицом в грязь». Спустя несколько дней после премьеры, прошедшей с неимоверным успехом, Доницетти снова встретил этого человека и, остановив его, сказал: «Надеюсь, вы остались довольны моей оперой? Повредил ли я репутации моего друга Беллини? Я призывал его прекрасную душу, и она вдохновила меня на создание «Лючии»!»

Анекдот из жизни Доницетти

«Лючия ди Ламмермур» стала для Гаэтано Доницетти особенной оперой. Это была первая за историю его творчества «опера-хит». На премьере в неаполитанском театре Сан-Карло в 1835 году публика буквально неистовствовала и рыдала, перекрывая оркестр. А у самого композитора после спектакля случился нервный срыв, зато мировая музыкальная культура ликовала и праздновала рождение нового шедевра.

Плодовитый Доницетти всю свою композиторскую жизнь «штамповал» по две, а то и три оперы в год. Но «Лючия» признана его лучшим творением и одной из лучших опер бельканто. Несколько композиторов, вдохновлённых романом Вальтера Скотта «Ламмермурская невеста», и ранее обращались к этому сюжету. Но лишь Доницетти удалось создать оперу, которая до сих пор успешно ставится на многих сценах мира.

Роман Вальтера Скотта при переделке в оперную мелодраму пострадал довольно сильно. Доницетти и его либреттист Сальваторе Каммарано отбросили некоторые сюжетные линии, сняли важные для понимания событий мотивы и сосредоточили все внимание на любовной драме. В результате от первоисточника остались «рожки да ножки», и получилось канонические оперное либретто: «Они любили друг-друга, но её силой выдали замуж за другого. Она сошла с ума, в первую брачную ночь заколола новоиспечённого супруга и вскоре умерла. Любимый же, узнав о её смерти, тоже умер. В общем, все умерли». Но всё-таки драматизм и проникновенный лиризм выделяют «Лючию» среди итальянских опер того времени.

Есть свидетельства, что опера безраздельно владела умами XIX века. Упоминание о ней встречается в романах классиков - Тургенева, Толстого, Достоевского, Флобера. Что же касается современности, то и тут не обошлось без аллюзий - в одном из эпизодов фильма Люка Бессона «Пятый элемент» инопланетная оперная дива поёт арию Лючии «Il dolce suono» из сцены безумия и, кстати, умирает после неё, также как героиня Доницетти.

Кстати, о главной героине - в XIX веке, как ни странно, главным действующим лицом был тенор, поющий Эдгара и красиво и пространно изображающий самоубийство в финале оперы. В ХХ же столетии «Лючия» стала оперой главной героини. За последние пятьдесят лет на самых различных оперных сценах чуть ли не все основные сопрановые звёзды дефилируют в белоснежных платьях, забрызганых кровью, и делают это, надо сказать, с удовольствием. Роль молодой психопатки колоратурные сопрано почитают как любимейшую. Одна из лучших «Лючий» современности, Натали Дессей, с упоением рассказывала о том, как она переживает даже ту сцену, которой нет в опере - сцену убийства Лючией нелюбимого мужа и входит в транс в сцене помешательства. Думаю, к ней присоединятся и многие другие певицы.
«Лючия» - типичный образец виртуозной оперы бельканто, в которой главный аттракцион - не кровавость и драматичность событий, а неземная красота вокала. Следуя этим принципам, композитор принёс драму в жертву блестящим пассажам и каденциям. Так, например, ария безумной Лючии - самый популярный номер оперы - представляет собой виртуознейший колоратурный номер, в котором голос певицы состязается с флейтой, номер - не передающий драматизм ситуации. Но не только это, в опере полным-полно несуразностей. Дуэт - вызов на дуэль Энрико и Эдгардо - добротный, бодренький и маршеобразный (это вам не онегинский дуэт «Враги», от которого щемит сердце). Гости на свадебном торжестве отвечают на весть преподобного Раймонда об убийстве жениха и о помешательстве Лючии стройным мажорным аккордом. А в сцене самоубийства несчастного Эдгардо герой успевает перед смертью пространно поведать о своих надеждах на встречу с Лючией в лучшем из миров, даже уже с кинжалом в боку. И даже несмотря на этом, «Лючия ди Ламмермур» - история шотландских «Монтекки и Капулетти» страстно любима - и зрителями, и певцами. Тут тебе и коварство, и любовь, и ревность, и сумасшествие, и резня в первую брачную ночь, и дуэль, ну и, конечно, божественная музыка.

Коль скоро «Лючия» - в первую очередь опера для примадонны, то любой оперный театр просто обязан пригласить на главную роль лучшую из лучших. Появление на сцене хьюстонской Гранд-оперы Альбины Шагимуратовой в роли Ламмермурской девы все ждали с нетерпением. И не случайно. Публика, пленённая красотой и выразительностью её голоса, рукоплескала после каждого сольного номера певицы. Альбина была не только душой всего спектакля, но и единственным живым персонажем на сцене. Её Лючия была с самого начала юной особой не от мира сего, которой то и дело наяву являются призраки. Шагимуратова играла и пела так, что остальные персонажи казались плоскими, «картонными». Даже тенор Димитри Питтас, певший героя-любовника, был каким-то потерянным. В то время как Лючия страстно обнимала его, глядя в глаза, Эдгардо с надеждой косился на монитор - на дирижёрскую палочку. У певца сильный голос, но несколько носовой призвук портит тембр. Питтас по-настоящему раскрылся только в финальной сцене самоубийства. Баритон Скотт Хендрикс, в прошлом сезоне очень неплохо певший Риголетто, в роли Энрико- коварного брата Лючии был слишком брутален и резок, без полутонов - как в движениях, так и в пении. Бас Орен Градус в роли священника Раймондо играл не доброго, человечного падре, а скорее холодного, отстранённого церковника. Наверное, единственным персонажем, близким к Лючии была Алиса -меццо-сопрано Рэйчел Виллис-Сопенсен, которая исполнила свою небольшую партию очень тепло и человечно. Достойно выступил и молодой тенор Нэтэни Пик - исполнитель роли Артуро - убиенного супруга Лючии. Кульминация второго акта - знаменитый секстет прозвучал великолепно.

Хьюстонская Гранд-опера пригласила для спектакля именитых постановщиков - режиссёра, получившего признание в Британии и на Бродвее, лауреата престижной премии Tony, Джона Дойла и художника по декорациям и костюмам - Лиз Эшкрофт. Это тот самый Дойл, который ставил «Лючию» в 2009 для Мариинского театра с Анной Нетребко в главной роли. Тогда критики осторожно высказались о постановке - дескать, минимализм, заторможенность, сконцентрированность на бельканто. Но давайте взглянём правде в лицо. На сцене все время одна и та же унылая, серая картина - несколько панелей, проёмы в стене. Никакого намека на стиль и функцию этого интерьера. У всех, кроме Лючии, одинаковые костюмы в серо-чёрных тонах. Такое впечатление, что декорации и костюмы по ошибке перекочевали из вердиевского «Макбета» с его тотальной мрачностью. Конечно, опера трагическая, это человеческая драма, а не «Сумерки богов», в самом-то деле. Более того, куски занавеса, спускающиеся сверху, подчас производят странное впечатление, к примеру, в сцене у фонтана, в то время, когда Лючия и её подруга Алиса приближаются к зрителям, на сцене к чему-то опускается панель в виде гильотины. В другой сцене эта панель опускается чуть ли не голову Эдгардо, переживающего разрыв с любимой, и зритель вместо того, чтобы слушать, гадает, стукнет эта штука тенора по голове или нет.
Движения хора и солистов статичны. Они выходят, послушно занимают свои места, поют и уходят. Больше всего на сцене проводит соглядатай Нортон (певец Бо Гиббсон). Прямо с самого начала оперы он подходит к авансцене и пристально смотрит в зал. «Сейчас запоёт», - думает зритель. Не тут-то было, Нортон преспокойно поворачивается и уходит вглубь сцены. Минимализм - да, статичность - да, и как следствие - смертельная тоска.

Зато в сцене помешательства режиссёр развернулся и откровенно переборщил с кровью. Ему было мало, что платье, руки и даже ноги Лючии основательно заляпаны, он ещё поместил на праздничный стол тазик с кровью, в котором героиня полощет руки, чтобы потом обмазать лицо своего вероломного брата. В общем, три трупа и три литра крови - а как же, «любовь» хорошо рифмуется с «кровь».

До встречи в опере.

Миллионы людей посещают Национальную галерею искусств в столице США Вашингтоне. Здесь представлена изумительная коллекция, к тому же и вход в галерею бесплатный.

Национальная галерея была основана в 1937 году по инициативе банкира и промышленного магната Эндрю Меллона, отдавшего в дар будущей галерее свою бесценную коллекцию. Он также полностью финансировал и строительство самого здания. Конгресс, естественно, поддержал предложение мецената. Мелон пожертвовал музею более 22000 собранных им произведенией искусства. Он начал собирать свою коллекцию в 20-е годы с намерением открыть музей, подобный Лондонской национальной галерее. Ядро его коллекции составляли произведения, проданные Советской Россией в начале 30-х годов прошлого века из музея Эрмитаж.

Пример Меллона поддержали многие коллекционеры США. Так исключительно за счет частных пожертвований в 1941 году в стране была открыта Национальная галерея искусств. Конгресс принял указ о передаче музея на государственное обеспечение, с тем чтобы его посещение было всегда бесплатным.

В марте этого года исполняется 70 лет со дня открытия Национальной галереи. Сегодня часть музея, где расположена французская живопись 19 века, ремонтируется, и как обычно водится, из коллекции формируется выставка, которая отправляется в другие музеи. Хьюстонский музей и вашингтонскую галерею связывают особые отношения. Благодаря им именно наш музей был выбран для экспозиции избранных произведений на время проведения в галерее реконструкции. В воскресенье, 20 февраля в Музее изобразительных искусств открылась замечательная выставка «Шедевры импрессионизма и постимпрессионизма из Национальной художественной галереи Вашингтона». В числе 50 привезенных работ - полотна признанных мастеров-импрессионистов Моне, Мане, Дега, Ренуара, Сезанна, Тулуза-Лотрека. Среди этих работ - несколько полотен, подаренных Национальной галерее детьми Меллона - Полем и Алисой Меллон.

Перед посетителями открывается парад работ кисти самых знаменитых мастеров, вошедших во все мировые каталоги этого направления в искусстве. На выставке представлены три работы Ван Гога, написанные на юге Франции в последние годы жизни художника. В этот наиболее продуктивный период Ван Гог жил в Арле, где за 15 месяцев создал около 200 картин, 100 рисунков, написал 200 писем. Среди них «Деревенский дом в Провансе» (1888), «Автопортрет» (1889) художника, написанный за год до его смерти, и натюрморт «Розы» (1890), написанный в конце его годичного пребывания в психиатрической больнице.

На выставке представлены пять полотен Эдуарда Мане, разрушившего в свое время все каноны живописи. Три из них отображают типичные сцены современной художнику городской жизни. Картина «Бал-Маскарад в Опере» (1873), изображающая флиртующих мужчин и женщин, была сочтена слишком шокирующей и фривольной и поэтому была отвергнута Академическим Салоном живописи. Композиция этой картины, как и другой работы Мане - «Железная дорога» (1873), как бы вырывается за пределы холста.

Художник, воспевавший женскую красоту, Огюст Ренуар, представлен шестью картинами. Среди них элегантный женский портрет Madame Henriot (1876), картина Oarsmen at Chatou (1879), изображающая приход прогулочного катера в гавань и Pont Neuf, Paris (1872) - сцена красочной парижской жизни. Стоит обратить внимание на полотно художника «Новый мост в Париже» (1872). Эта картина недавно была отреставрирована и впервые предстает перед глазами публики в обновленном виде.

Эдгар Дега, известный, прежде всего, своими работами, посвященными балету, особенно хорошо представлен в Национальной галерее. На выставке выставлена небольшая картина из этой серии - «Танцоры за сценой» (1876/1883). Но в собрании Национальной галереи есть полотно Дега совершенно другой тематики и настроения - «Упавший жокей», которая тоже привезена в Хьюстон. Художник переписывал картину три раза и до сих пор на ней можно видеть проступающие контуры прежних композиций. Единственная часть полотна, оставленная нетронутой - лицо брата художника, Ошеля Дега, который послужил моделью для упавшего наездника. Интересно, что хотя картина писалась по заказу, Дега так и не смог расстаться с ней и никогда ее не продавал.

Клод Моне представлен на выставке несколькими замечательными работами, изображающими сцены собственной семейной жизни художника. Ранняя работа «Колыбель» (1867) - здесь его любимая натурщица - молодая жена художника Камиль склонилась над младенцем-сыном. Дворик художника в Vétheuil (1880) - мы снова видим маленького сына Моне, гуляющего между цветочными клумбами подле залитой солнцем террасы. На картине «Женщина с зонтиком» (1875) изображены мадам Моне с сыном среди поля желтых цветов укрывающиеся от солнца зонтом. Жемчужина экспозиции - «Японский мостик» (1899), один из самых гармоничных вариантов, писанных ни раз и так любимых художником водяных лилий на пруду в деревне Живерни.

Работы Поля Сезанна перекидывают мостик от позднего импрессионизма конца 19 века к кубизму начала 20-го столетия. На выставке представленна одна из ранних работ художника «Портрет отца» (1866), написанная, когда автору было всего 27 лет. Интересно, что отец художника, консерватор, не одобрял увлечения сына «неканонической» живописью, тем не менее, согласился позировать для этого портрета. Он изображен с консервативной газетой того времени в руках. Картина «Мальчик в красном жилете» (1888-90) написана Сезанном уже в зрелый период его творчества, примерно в то же время был написан и натюрморт «Яблоки и персики» (1905).

Экспозиция ценна тем, что наряду со знаменитыми мастерами, знакомит нас и с гораздо менее известными художниками, творившими в импрессионистической манере. Так, на выставке можно увидеть работу Марии Кассат «Маленькая девочка в голубом кресле». Художница была ученицей Эдгара Дега, и часть фона полотна написана им. Также представлена работы Густава Кальбота, Фредерика Базеля и Евы Гонзалес. Густав Кальбот больше известен как покровитель и пропагандист работ своих друзей-художников, чем как создатель прекрасных картин. Его иногда называют «неизвестным импрессионистом». Но картина «Лодки», на которой изображены гребцы в движении, позволяет отнести Кальбота к большим мастерам живописи. Ева Гонзалес была ученицей Эдуарда Мане, она одна из трех женщин, регулярно выставлявшихся вместе с импрессионистами. Ева Гонзалес умерла в молодом возрасте, она не успела создать значительное количество полотен; в США находятся четыре ее работы. Представленная картина «Няня с ребенком», по мнению кураторов выставки, лучшая из написанных Гонзалес.

Выставка «Шедевры импрессионизма и постимпрессионизма из Национальной художественной галереи Вашингтона» пробудет в Хьюстоне недолго - она закроется 23 мая. Постарайтесь не пропустить.

Нашим зрителям наверняка запомнилось прошлогоднее выступление дуэта Ваграма Сараджяна и Татьяны Герасимовой в Moores School of Music с программой русской музыки (Чайковский и Рахманинов), а также их совместное выступление со скрипачом Олегом Сулыгой в Русском культурном центре.

В прошлое воскресенье 20 февраля на сцене Moores School of Music в исполнении музыкантов прозвучала ранняя Соната для виолончели и фортепиано Рахманинова (Ор.19) и Соната ре минор Шостаковича (Ор. 40). На бис Сараджян и Герасимова сыграли знаменитый рахманиновский «Вокализ» и «Сентиментальный вальс» Чайковского. Оба музыканта являют собой прекрасный дуэт единомышленников. Мощное, наполненное звучание фортепиано и благородный звук виолончели составили идеальный ансамбль. Их блестящее и виртуозное исполнение отличалось огромной внутренней силой и вызвало полный восторг у зрителей.

Пианистка Татьяна Герасимова закончила Санкт-Петербургскую консерваторию у профессоров Вишневского и Арзумановой и преподавала в Кёльнском университете и Дюссельдорфской консерватории. По признанию пианистки, встреча с Ваграмом Сараджяном явилась для неё настоящим подарком.

Виолончелист Ваграм Сараджян - известный и почитаемый в Хьюстоне музыкант, выпускник Московской консерватории, лауреат международных конкурсов, профессор University of Houston.

Сараджян был первым исполнителем сочинений многих современных композиторов - А.Чайковского, Г.Канчели, К. Хачатуряна, А. Бабаджаняна. Но творчество композиторов-классиков занимает в его репертуаре важнейшее место. Ваграм Георгиевич признался, что к музыке Рахманинова у него вечная, непрекращающаяся любовь. « Мне не хватает большего признания Рахманинова в Америке», - говорит музыкант. Именно поэтому Сараджян считает своим долгом популяризацию музыки этого композитора.

Ваграм Сараджян - ученик Мстислава Ростроповича. В 1969 году состоялось его дебютное выступление как солиста с оркестром Киевской филармонии, дирижировал оркестром Ростропович. Любовь и почитание к своему великому учителю Ваграм Георгиевич пронёс через всю жизнь. Когда он узнал, что в Русском культурном центре планируется вечер памяти Ростроповича, он с радостью согласился принять в нём участие вместе с Татьяной Герасимовой и Олегом Сулыгой.

Олег Сулыга - студент знаменитого скрипача Эмануила Борока - концертмейстера Далласского симфонического оркестра. Олег - музыкант оркестра хьюстонской Гранд-оперы, также он сотрудничает с оркестрами Mercury Baroque и Ars Lyrica.

9 апреля в субботу в Русском центре музыканты исполнят Трио № 2 ми минор, op. 6 Дмитрия Шостаковича, будет показан документальный фильм о Мстиславе Леопольдовиче, а кроме этого, Ваграм Сараджян поделится своими воспоминаниями о Мстиславе Леопольдовиче Ростроповиче.

В воскресный день зрительный зал «Russian School of Dallas» заполняют нарядные зрители. Ведь для многих из них это первый в жизни театральный спектакль. Гости из Хьюстона, детский театр «Радость», привезли им в подарок спектакль «Кошкин дом» по пьесе Самуила Маршака.

Маленькие зрители рассаживаются по местам. К ним выходит бессменный руководитель и режиссер-постановщик спектакля, Людмила Вайнер. Она настраивает ребят на просмотр.
Великолепные декорации Светланы Хоссен заставляют всех с первых минут представления поверить в сказку. Звучит песня Татьяны и Владимира Рахмановых, и вот уже зрители полностью во власти волшебного мира театра.

Актеры с таким вдохновением и мастерством играют на сцене, что порой забываешь, что это маленькие дети. Замечательно ведут спектакль два скомороха-рассказчика: Ева Трахтман и Данила Богомольный. Они ни на минуту не теряют нить повествования. Где нужно, подчеркивают остроту момента, а где - и комическую его сторону (в сцене с Грачами- пожарными).

Кошка в исполнении Веры Шрейдер заслуживает отдельного внимания. Вначале радушная хозяйка, душа общества, во втором акте - всеми забытая примадонна. Так актерски точно выстраивает свой образ юная актриса.

Завоевал симпатию зрителя неизменный спутник Кошки - Кот Василий, в исполнении Антона Журавлева. Верный друг и в беде, и в радости.

Живой отклик у детей и взрослых, пришедших на спектакль, получили все персонажи сказки: Коза и Козел (Володя Белик и Люся Макогон), мастерски танцующие рок-н-ролл; Петух и Курица (Никита Трайнин и Женя Грин), грациозно выплывающиe в лезгинке; очаровательная Свинка (Нелля Ахмадикина), исполняющая канкан под бурные аплодисменты зрителей.

Ну и конечно не было бы интриги спектакля без милых Котят - сестренок Али и Вики Надворецких, которые своей трогательной игрой растопили самые суровые зрительские сердца.

Самым маленьким героям «Кошкина дома» - Грачам, Петушкам и Поросятам пришлось играть по две, а то и по три-четыре роли. Это Соня Дорошенко, Алиса Коркина, Илья Эфенди, Наташа Розенталь, Ания Олешкевич, Гоша Осипов, Лия Фарж, Паша Потапов, Джулиан Аштан и Джейкоб Грин.

Все актеры великолепно танцуют и поют благодаря занятиям по вокалу и хореографии (хореографы Алла Шарий и Лена Киевская). Отдельно хочется отметить танец Огня в исполнении Лены Киевской и двух её помощниц-искорок: Нины Соловьевой и Кати Олешкевич, которые в мгновенье ока , прямо на глазах у зрителей, превращают роскошный кошкин дом в обгоревшие руины.

После спектакля зрители подходили к руководителю театра и юным актерам, благодарили их за доставленное удовольствие и приглашали приезжать к ним почаще.

И мне хочется поблагодарить Людмилу и Ефима Вайнер за то, что они находят время и силы для занятий с детьми. Помогают им почувствовать себя востребованными, сохраняют у ребят знание русского языка, который, что греха таить, быстро теряется при ежедневном общении в другой языковой среде.

Детский театр «Радость» города Хьюстона прошел отборочный тур и едет на Международный фестиваль детских театров, который будет проходить в «Школе Александра Калягина» в Вятских Полянах. Давайте пожелаем им успеха и процветания. Они это заслужили.

Начало в #283 от 25 февраля

ВВЕДЕНИЕ

Только обыватели, сидя в полумраке своего жилища, любят думать, что путешествия уже не раскрывают никаких тайн; на самом деле горный ветер так же будоражит кровь, как и всегда, и умереть, пускаясь в достойную авантюру, всегда было законом человеческой чести.
В. Набоков.

Родился я во время войны и в детстве не помню хотя бы одного дня, когда был сыт. Мама одна тянула нас с братом и бралась за любую работу, чтобы хоть как-то нас прокормить. В четыре года научился у старшего брата читать, и с тех пор книги заменяли мне пищу и позволяли путешествовать по миру вместе с их героями. С «Детьми капитана Гранта» я путешествовал в Патагонию, а с Томом Сойером и Геком Финном плавал по многоводной Миссисипи.

В юности верил я в то, что должен быть счастлив, родившись в самой лучшей стране мира - Советском Союзе, и жалел всех, кому с этим не повезло. Окончив школу, уехал в Сибирь и два года работал на «стройке коммунизма» - электрификации железной дороги Москва - Владивосток. Там увидел кошмар обыденной жизни советского человека и засомневался в правдивости легенды о «стране победившего социализма».

Поступив на биофак Ленинградского университета имени А. А. Жданова, я вскоре вошел в группу студентов и аспирантов, которые хотели свергнуть коммунистов и приступить к их «фонаризации» - вешанию на фонарных столбах. Вечерами собирались мы на лютеранском кладбище и на могиле какого-то Карла Маркса жгли «Манифест Коммунистической партии», написанные двумя провокаторами рабочего движения, Фридрихом Энгельсом и «Карлой» Марксом.

Но не долго мы резвились - вскоре КГБ внедрило в наши нестройные ряды доносчика. Несколько человек арестовали, а меня стали таскать на допросы в Большой дом. Я исхитрился под чужой фамилией устроиться в геологическую экспедицию и несколько месяцев пережидал в Казахстане, пока закончится следствие и суд.

Вернувшись в Ленинград, я через год защитил кандидатскую диссертацию по генетике ящериц и комфортабельно устроился научным сотрудником Биологического института в Старом Петергофе. Я был счастлив, отправляясь ежегодно в экспедиции по Средней Азии и Северо-Западу и публикуя в журналах научные статьи, которые никто не читал. Где-то к сорока годам наступил климакс неудовлетворенности рутиной жизни. Опротивела семейная жизнь, страх надвигающейся смерти привел меня в лоно йоги, буддизма и суфизма. Я решил уехать в Индию и где-то там, в Гималаях, присоединиться к монахам, чтобы остаток жизни промедитировать в пещере.

Как в анекдоте - «съисть-то он съист, да хто ж ему дасть», вырваться из «совка» было непросто. Но к тому времени открылась форточка еврейской эмиграции. Уехали мои друзья и прислали вызов от «родственников» в Израиле. Два года бился за право выезда. Чиновникам ясно было, что никакой я не еврей и нет у меня родственников за границей, но так уж я им надоел, что выпустили как русского, но по еврейской визе.

Оказавшись в Австрии, узнал, что Индия не принимает иммигрантов, и только США, Канада и Австралия согласны меня принять. Выбрал США и не сожалею о содеянном, а может, и сожалею, но скрываю от себя и других. Ведь хорошо там, где наших нет.

Пришлось работать лаборантом, садовником, охранником. Жил в Техасе, в Калифорнии, а потом перебрался в Нью-Йорк - самый чудесный и ужасный город мира. Здесь же я поступил в аспирантуру престижного Колумбийского университета и два года водил такси, чтобы оплатить обучение и собственное проживание. Защитив диссертацию по охране окружающей среды, устроился на работу инспектором ресторанов, бань и бассейнов. Взяли меня на эту «хлебную» работу после того, как десять инспекторов попались на взятках и были отправлены в тюрьму.

Три года я каждый день ходил на работу, получал зарплату и мог так жить до скончания века, да и в следующий переползти таким же образом. Но как любая социальная система мой Департамент общественного здравоохранения имел внутренний отдел шпионажа за своими сотрудниками. Как много лет назад кагэбэшники предлагали быть их сексотом, так и здесь мне предложили доносить на коллег, мотивируя это благородными соображениями выявления преступников. Не сомневаюсь, что когда Иуда предавал Христа, он тоже руководствовался добрыми намерениями избавления еврейской религии от ее разрушителя.

Отверг я это гнусное предложение и уехал в Англию, чтобы жить в любви и согласии с прекрасной Джин. Хватило меня всего на год - человеку, привыкшему к открытым пространствам России и Америки, жизнь в скученной Европе противопоказана. Еще хуже приходится, когда ты влюблен и потерял свободу выбора.

В США я вернулся абсолютно сломанным неудачной любовью и год наслаждался страданием. В тот период начал разваливаться СССР, и я приехал туда помочь семье и друзьям пережить трудные времена. Я вернул себе русское гражданство и потерял не одну тысячу долларов в попытках ведения бизнеса с бесчестными и несчастными партнерами.

Вернувшись в очередной раз в Нью-Йорк, я встретил Петра и Николая из города Иваново, которые на двух телегах, запряженных владимирскими тяжеловозами, проехали Европу. В Антверпене они продали лошадей и отправили телеги пароходом в Нью-Йорк. Здесь они пытались найти спонсоров, чтобы проехать таким же образом Америку. Четыре месяца мы безуспешно старались привлечь чужие деньги для финансирования теперь уже нашего общего мероприятия. В конце концов, я вложил собственные две тысячи, и мы купили двух красавцев-тяжеловозов Бонни и Клайда.

Снежным утром мы отправились в путь из города Катона, что находится в 50 километрах севернее Нью-Йорка. Через месяц мы были в окрестностях Филадельфии. К тому времени битва за лидерство между нами достигла кульминации. Я счел за лучшее предоставить партнерам возможность продолжать ее без меня и вернулся в Нью-Йорк.

На третий день тягостных раздумий о будущем я встрепенулся, как Архимед, и вскричал: «Эврика!» На автомобильной стоянке в Манхэттене оставалась вторая телега, которую нужно выкупить и организовать собственную экспедицию.

За три недели удалось насобирать три тысячи долларов. После чего погрузил телегу на грузовик и привез в столицу штата Пенсильвания, город Харрисбург. Там на аукционе купил за 1525 долларов девятилетнего мерина-тяжеловоза бельгийской породы по кличке Джейк. Предыдущими хозяевами этого мерина были фермеры секты амишей, которые не признают современную цивилизацию и ведут хозяйство на лошадиной тяге.

Лошадь я назвал Иваном, а экспедицию - «Из России с Любовью и Миром». Ехал я к Тихому океану, пытаясь следовать совету Конфуция,:
Поняв других, ты будешь мудрым.
Поняв себя, ты озаришься.
Победив других, будешь ты сильным.
Но только победив себя,
Ты сделаешься могущественным.

НАЧАЛО

20 февраля
Наконец-то я в пути, и Ваня неспешно цокает копытами вдоль бровки шоссе номер 36, а я заполняю «вахтенный» журнал. Встречные автомобилисты машут приветственно, коровы глядят тупо-любопытственно, а собаки, как положено, лают, но задумчиво, ведь невидаль-то какая - лошадь на дороге.

Телега моя украшена американским и русским флагами. Слева на зеленом пластике тента белыми буквами написано по-английски: «Из России с любовью и миром». Сзади висит оранжевый треугольник, предупреждающий, что телега быстрее 30 км/час двигаться не может, да и не хочет. Ниже треугольника болтается пластиковое ведро-поилка, а сбоку приторочена коса.

Влачит мою кибитку партнер Ваня, до этого звали Ваньку Джейком, сокращенно от Джоан, что, вроде бы, тоже Ванька, только по-английски (ведь большинство христианских имен - библейского происхождения) Типично русское имя Иван ведет начало от Иоанна: Джоан - Джон - Иоанн - Иван.

Красавец он у меня - цвета каштанового, с сивой гривой и такого же цвета роскошным хвостом. Ну что поделаешь, кастрировали его в жеребячестве, и сделался Ванька мерином, да еще сивоватым, и не знает он этой дурацкой поговорки: «Врет как сивый мерин».

Принадлежал он фермеру из религиозной секты амишей, которые не пользуются современной технологией, электричеством и телефоном, пашут же на лошадях. Не знаю, чем Ванька провинился, но они решили его продать, и вот теперь он послушно везет меня по дорогам Пенсильвании. Стучат копыта, грива развевается, селезенка екает - хорошо нам вдвоем, ни начальников, ни подчиненных.

Ваню вчера первый раз в жизни подковал кузнец по фамилии Плэстерер и не взял денег за ковку. А сварщик за работу на 100 долларов взял только 20. «У тебя и так полно расходов, заплатишь, когда станешь богатым и знаменитым», - сказал Роберт, заваривая поворотную ось телеги.

Перед этим я неделю прожил на ферме Фреда Шампаня, выхаживая лошадь от подхваченной на аукционе простуды. Покинул ферму с облегчением и сожалением: Ваня продолжал кашлять, но и Фред продолжал ежедневно пить свое пиво. В одурении он требовал, чтобы вместо Фреда его называли Кугуаром, так как на последней охоте в горах штата Аризона он умудрился по пьянке укокошить это благородное животное. Был он первым и последним американским алкоголиком, встретившимся мне по дороге .

Февральский дождь обрушился после обеда. От Вани пар клубами пышет, а я спрятался под козырьком фаэтона и едва различал дорогу. Приблизившись к мосту, Ваня вдруг круто развернулся и попер в противоположном направлении. С трудом останавливаю его и, привязав к столбу, возвращаюсь к мосту. Вместо бетона или асфальта он покрыт металлической решеткой, и Ванька испугался бездны, открывавшейся внизу.

Пришлось взять его под уздцы и перевести, хрипящего и упирающегося, через первое серьезное препятствие, которое, уж наверняка, не последним будет.

А дождь нахлестывал круче, фары встречных машин ослепляли, и пора было думать о ночлеге. Но вдоль дороги ни ферм, ни конюшен, только косые плети дождя стегают кибитку. Ан, нет! Есть еще люди на земле - навстречу шла хрупкая девчушка с зонтиком, прогибавшимся от порывов ветра. Левой рукой она с трудом удерживала парусившую картонную коробку с пиццей.

- Простите, вы не подскажете, где в этих окрестностях найти место для ночевки? - спросил я, в то время как Ваня брезгливо обнюхивал пиццу.
- С лошадью?
- Ну, а куда мы друг без друга.

Она попросила подождать и минут через пять вернулась с приятным, но несколько неожиданным предложением. Ее мама разрешила использовать под стойло примыкавший к дому гараж.

Когда я подъехал к дому, мощная, как положено быть немке, Элизабет Штрох вышла босиком под дождь и руководила процессом выруливания машин из гаража на улицу и водворения туда Ванечки. Мы съездили с ее дочкой Тиной на ближайшую ферму и привезли сена и соломы. Соломой покрыли бетонный пол гаража, в который Ваня с трудом втиснулся. Пришлось его привязать, чтобы не поранился об косилки и культиваторы.

На кухне нас ждала еще горячая пицца, кофе и джин с тоником, приготовленные Элизабет. Она позвонила мужу на работу и предупредила, чтобы тот не удивлялся, найдя по приезде мужика в доме и лошадь в гараже. Обзвонила она так же соседей и знакомых и пригласила их на ужин. Вскоре я был в компании железнодорожника, штукатура, каменщика и страхового агента - тех самых простых американцев, гостеприимных, наивных, но поначалу подозрительных. Мы пили джин и виски, говорили о России и лошадях, о любви и одиночестве, о дорогах, которые мы выбираем. Кэрол Осборн спросила, а зачем я таки решил поехать в это путешествие. Я перевел ей на английский стих Александра Городницкого о Матюшкине, лицейском товарище Пушкина:
Жил долго этот человек
и много видел, слава Богу,
поскольку в свой жестокий век
всему предпочитал дорогу.

На это Кэрол заметила, что преимущество моей экспедиции состоит в том, что я ничего не рекламирую, и люди по дороге будут ко мне относиться как к человеку, а не продавцу.
Выделили мне отдельную комнату с огромной двуспальной кроватью и кипой старых журналов. Прочел несколько строк и провалился до утра в легкую и счастливую бессознанку.
Нет ничего приятнее, чем проснуться от запаха жареного бекона. Поспешно приняв душ, я насладился американским завтраком из оладий с жареным беконом и кленовым сиропом. Хозяйка рано уехала на работу, и завтрак приготовила ее мама, маленькая и беленькая, как божий одуванчик, и красивенькая, как старенькая Золушка, миссис Шорн.

До начала Второй мировой войны Дита жила в Швейцарии и, выйдя замуж за немца, бежала с ним из фашистской Германии, вначале в Аргентину, а потом в США. В 1941 году Америка присоединилась к антигитлеровской коалиции и объявила войну Германии. Сразу же после этого муж Диты был арестован властями и помещен в лагерь. То же самое сделали с большинством немцев, недавно приехавших в США.

Всех граждан США немецкого происхождения невозможно было арестовать, поскольку четверть американцев имеют германские корни. В этом плане нашим немцам повезло значительно меньше, хотя и жили они в России со времен Екатерины Великой. Все они были посажены в теплушки и отправлены в Казахстан, где выжили только самые сильные.

Четыре года Дита с двумя детьми на руках ждала мужа, которого освободили только после окончания войны, но даже не извинились за необоснованный арест. До сих пор, вспоминая уже столь давние времена, миссис Шорн плачет.

Со времен жизни в Европе сохранился у нее посох, принадлежавший когда-то отцу. Ниже ручки был прикреплен велосипедный звонок, чтобы предупреждать прохожих о приближении. Еще ниже было крепление, как у велосипеда для насоса, туда была вставлена бутылочка шнапса, служившего «горючим» немецкому бюргеру начала века. Вот этот посох Дита и подарила мне. С тех пор я хожу с ним на прогулки, заменив шнапс любимой до бессознанки «Смирновской» водкой. За что успел даже получить штраф от полицейского, сообщившего мне заодно: в Нью-Йорке запрещено открыто нести по улице бутылку со спиртным, а нужно ее прятать в бумажный мешочек.

В удовольствие наговорившись с Дитой, позвонил в полицию штата, чтобы узнать о возможности проезда на телеге по мосту Скотт-Ферри через реку Сасквехана. Полицейский был на удивление доброжелателен и объяснил, что по дорожным правилам я не имею права ехать на телеге по шестирядному хайвэю, ведущему к этому мосту. Но, зная мою ситуацию, он обещал, что предупредит полицейских, чтобы их не было в районе моего проезда между 11 и 12 часами дня, и арестовывать меня будет некому.

Огромные грузовики, трейлеры, бензовозы и другая механическая нечисть со свистом проносились слева, удивленно сигналя и обдавая выхлопными газами и грязью. Ваня возмущенно фыркал, но исправно тянул телегу. Но вдруг справа, метрах в ста по ходу дороги, показался головной электровоз поезда, включивший фары при виде моей телеги.

Только сейчас я увидел, что железнодорожные рельсы проходили вдоль хайвэя, и всего в 20 метрах. Вероятно, машинист тоже был несказанно удивлен видом телеги с лошадью так близко от вагонов. Я уже знал, что сейчас он нажимает кнопку гудка, и, пока звуковая волна (кажется, 330 метров в секунду) колебалась в нашем направлении, я успел соскочить с облучка, одним прыжком достигнуть головы лошади и курткой закрыть глаза и уши Ванюши. Если бы я этого не сделал, он при звуке гудка мог шарахнуться влево, под колеса грузовиков. Ведь в пенсильванской глуши, среди кукурузных полей, где он вырос, поезда редко встречались с лошадьми.

Наконец-то я достиг моста через реку Сасквехана. Все там было нормально, но на подъеме Ваня резко остановился и развернулся влево. Вот тебе - опять двадцать пять, а может, и больше. Ему мешают пройти стальные пилообразные зубцы поперек дороги. Они расходятся или сходятся при изменении температуры мостового пролета. Приходится брать его под уздцы и переводить на другую сторону: «Ох, кореш, за тобой глаз да глаз».

После моста, взяв круто влево, оказался в мире без вонючих грузовиков и мерзких мотоциклов. Проселочная холмистая 849-я дорога, извиваясь между фермами и недавно построенными домами, вела к жилью и отдыху.

А вот и ферма подходящая. Кричу - никто не отзывается, только занавески шевелятся подозрительно. Но с дороги сворачивает могучий трактор со свисающим с плуга рулоном прессованного сена. Водителем оказался Джон Лэйтор, дорожный строитель на пенсии, который устроил моего Ванечку под навесом, рядом со своим трактором. В сарай он побоялся его поставить, так как Ваня по-прежнему кашлял. У Джона было там несколько лошадей и коров, правда, больше для развлечения внуков, чем для фермерства. Он боялся, что Ваня заразит их своей непонятной болезнью.

Несмотря на мучительный артрит, жена Джона, Патриция, приготовила роскошное блюдо, зажарив баранью ногу. На званый ужин хозяева мои пригласили живших отдельно детей и соседей. А потом мы уселись напротив камина, и мне долго пришлось объяснять им, почему у нас в России так плохо. Трудно объяснить, почему мы гордимся быть нацией пьяниц и невеж, почему кидаемся из крайности в крайность. После посещения России в 1917 году знаменитый английский писатель и шпион Сомерсет Моэм отметил в записной книжке: «В жизни русских большую роль играет самоуничижение, оно легко им дается; они смиряются с унижением, потому что получают от него ни с чем не сравнимое чувственное наслаждение». Возможно, мы нация мазохистов.

Продолжение следует.