дневники Шапориной читать трудно. не только потому, что она жила в трудный период (дневник велся с 1898 по 1967), но и потому, что жизнь ее фундаментально не ладилась: и с мужем не сложилось, и с сыном, и дочь рано умерла, и невестка блядь, а из-за этого с внуками не клеится... и это я еще неблагодарных блокадных воспитанников не припомнил...

сперва я долго охотился за этим двухтомником, потом читал его в два приема: первых полтора тома - еще зимой, и, наконец - полтома дочитал на днях. останавливался, чтобы проветриться. нет, читать интересно, но... настолько пропитываешься несчастьями Любови Васильевны, что мир начинает казаться весьма стрёмным заведением. (хоть, в сущности, так и есть.)

обычно дневники охватывают довольно узкий спектр тем. взгляните хоть на дневы своих пч: у одних это в основном переживания отношений с любовником, у других - семья + работа, у третьих - исключительно неприятности на этой самой работе, у четвертых - хобби и таки немножечко личной жизни. Любовь Шапорина поместила в дневник многие и многие вещи, о которых мы думаем стоя в очереди в продуктовом магазине, о которых мы разговариваем с родными в кухне или с чиновниками в казенном заведении, которые мы слышим по радио и даже те, о которых не разговариваем ни с кем. да, это быт. но этот быт (так и есть) состоит из денег, продуктов, сопливых детей, политики, религии, друзей, мудаков, раскрошившегося зуба, трамваев, слухов, сплетен, газет, стихов Анны Андреевны Ахматовой, евреев, крестьян, службы, паршивой крупы, начальства, хороших собеседников, сердечных приступов, канибализма, рисунков и стихов в альбом, сексотов, детских рубашек и постельного белья, музыки, конфет, молитвы, театра и так далее, и так далее.

в сущности, у Шапориной не было других близких собеседников, кроме дневников. поэтому в них и застряло столько вещей, какие в мемуаристику обычно не попадают. жизнь в мемуаре, в отличие от дневника, отраженная, отрефлексированная и очищенная. "в блокадном Ленинграде все мысли были о еде," - скажет мемуар. у Шапориной эти "все мысли" можно пощупать: с дотошностью бухгалтера Любовь Васильевна подробно излагает, что ела, когда, при каких обстоятельствах, какие особенности приготовления отличали эту конкретную тарелку баланды и каким образом Любови Васильевне довелось ее отведать. "после войны получил распространение бытовой антисемитизм," - скажет мемуар. а в дневниках наследили антисемитские уличные сплетни, да и сама Любовь Васильевна предстает убежденной антисемиткой, чего в мемуаристике бы, как минимум, постеснялись.

и еще очень наглядно видно, как быстро стала меняться жизнь после смерти Сталина, как было это похоже на глубокий вдох при выходе на свежий воздух из душного помещения...

кстати, то, что "дело врачей" просто сфабриковано безумным паханком, даже у махровой антисемитки Шапориной не вызывало сомнений.

"Дневники" Шапориной - это настолько хорошая хрестоматия по отечественной истории первой половины XX века, что я назначил бы ее для обязательного изучения в средней школе. она избавила бы мОлодежь от многих иллюзий, случайных и наведенных.

в общем, must read всем приличным людям.