Стояли звери около двери.
В них стреляли, они умирали.
Братья Стругацкие "Жук в муравейнике"
Утро как утро. Как обычно. Возвращение из ниоткуда, серой пелены на грани обморока и потусторонних теней. Сердце колотилось. Протянув руку в нужном направлении, Григорий Степанович нащупал мобильник и, стараясь не светить им в глаза, взглянул на время. 06.42 беспристрастно высветилось на экранчике. До противной мелодии-побудки оставалось 18 минут. Мысленно повздыхав, он свесил ноги с кровати и побрел в ванную. Поставив пластмассовый тазик под кран, он со вздохом открыл холодную воду. Привычка обливаться появилась недавно, с месяц назад, наверное. Григорий Степанович попытался вспомнить, о чем же думается в те мгновения, когда тазик холодной воды опрокидывается на голову? Какая-то часть существа, ленивая и пугливая, с ужасом взывает к разуму и сердцу с просьбой прекратить эту экзекуцию... Короткий вздох...поток холодной воды плотно стекает с головы вниз по телу... Быстро растираешься полотенцем. Тело становится легким, почти невесомым, легкие увеличиваются в два раза... Мир становится цветным! Кажется, что можешь свернуть горы, летать и парить над землей как птица, как воздух... Запахи! Чувствуешь такой контраст запахов, наверное такое обоняние у собак... Кофе напрочь не хочется! Ты и так наполнен адреналином... Здравствуй, мир!
Григорий Степанович быстро умылся и пока в турке закипало кофе, включил компьютер. Тоже привычка, подумалось. И при чем не просто привычка, а привязанность. Вот надо это мне? Но детище Била Гейтса уже загрузилось... В почтовом ящике новых сообщений не было.
Громким шипением кофе дало о себе знать, что не дождалось его и самостоятельно отправилось посмотреть на мир, попутно заливая плиту.
Быстро допив остатки кофе и проглотив бутерброд, он сел за компьютер. Кровь из носу, но резюме должно быть сегодня доделано! Быстро пробежал глазами строчки. Так, родился, учился... Служба в Армии, причина увольнения... Пожалуй, вычеркнем. Прежняя работа... агент, специалист, начальник, заместитель директора, директор... Хм, подумалось с гордостью, все-таки карьера как не крути! Конечно жизнь на гражданке не сахар, особенно когда без профессии, связей, да еще в новом, незнакомом городе.Да еще без, пусть и трижды проклятой, но Организации. Когда за тебя думает командир, государство дает деньги, льготы, проездные, пайковые... Шок первых месяцем ухода из армии прошел. Чем только не приходилось заниматься! Ремонтом телевизоров, работой экспедитора, организацией гаражного кооператива... Когда комиссионные страхового агента сравнялись по величине с остальными заработками, всерьез подумалось о переходе в новую сферу деятельности. Тогда он не ошибся. Но время шло, работа превращалась в обыденность, скуку, в конце концов опостылела. И он методично рассылал свои резюме, стараясь найти что-нибудь интересное...
Все, хватит, пора собираться, подумал он. Привычка быть точным и не опаздывать осталась от прежней военной жизни. И хотя можно было, а может и нужно, чтобы поддерживать реноме директора, опоздать, привычка брала свое. До остановки было ходу минуты две. Но ноги сами несли до следующей.
Он любил ходить пешком. Пока шел, просыпался, дышал свежим воздухом. Да и лишних несколько минут в автобусе проводить не хотелось.
Пройдя до следующей остановки, он увидел подъезжающую "девятку". Ну что ж, едем на "девятке"!
Подошедший к остановке "гадюшник на колесиках" представлял собой образец некогда известной марки, поистрепавшийся по дорогам Германии и порядком избитый местными кочками и ямами. Грязный, потертый, но еще резво бегающий в руках умелого водителя, автобус приветственно лязгнул створками дверей.
Автобусы в городе ходили по только Богу и самому водителю известному расписанию. Скорость движения подбиралась не по загруженности дороги, а в зависимости от конкурентов. Вполне определенно можно было увидеть гонки ни чем не уступающие Формуле-1, с лихими обгонами, невероятными маневрами и подрезами на поворотах. Все это сопровождалось смачными выражениями небритых водителей. Но чаще всего, автобусы просто ползли по дороге, как удав по пачке дуста. Водитель в таком случае напоминал старого извозчика на полудохлой кляче, степенно перебиравшей копытами по гулкой мостовой. Если какая дамочка не выдерживала и нервно пыталась высказать водителю своё недоумение, то получала под свой любопытный нос грязную измятую бумагу и уверял, что точно выдерживает расписание движения и все претензии пусть отправляет в письменном виде тому, кто сочинял мудрый график. Конечно, дамочка вспыхивала, пыталась записать фамилию и номер автобуса, выйдя на ближайшей остановке. Но, судя по тому, что на завтра тот же водитель тряс тем же расписанием под носом у другой дамочки, все оставалось по прежнему.
Места, как не странно, еще были. Протиснувшись к окошку, он достал десятку и стал поджидать кондуктора. Кондуктор, а скорее, кондукторша, представляла из себя довольно колоритную фигуру. Невысокого роста, круглая женщина, бойко продвигалась по салону, утрамбовывая пассажиров своими округлыми телесами.На ней была одета зеленая кофта, поверх кофты меховая безрукавка, чем-то напоминающая телогрейку. Деньги отбирались и складывались в сумку, висящую на груди. Билеты отрывались от рулончика, прикрепленного бельевой резинкой к левой руке. "Кто еще не обилечен?",-зычно выкрикивалось в сонную массу.- "Передавайте на билет, иначе сама пойду!". Зуба кондукторши не было, но это не сколько не смущало ее. Поневоле вспомнился Шура, некогда часто мелькавший на голубых экранах.
Ловким движением кондукторша забрала приготовленную десятку, одновременно сунув в руку билет. По русской традиции глаз сам нащупал цифры в билете. Цифры не сложились. Билет оказался "несчастливым".
Усевшись поудобней, он прикрыл глаза. Мысли потекли по древу, перепрыгивая с одного на другое...
Вспомнился недавние общение на одном из форумов в интернете.
Недавно его упрекнули в том, что Григорий Степанович люто ненавидит Москву и тех, кто в ней проживает. «Не так чтобы уж и ненавижу,- подумал он.- Но все-таки есть что-то такое, что заставляет задуматься, а что хорошего в Москве и в "тех, кто там проживает".
Невольно в голову пришли строчки: «Москва, как много в этом звуке , для сердца русского сплелось...»
«Мда, таких чувств, пожалуй, нет... А что есть? Какие они, москвичи? Для меня москвич (да и любой коренной житель любого города) это тот, кто любит свой город, относится к нему как своему дому. Не мусорят, не гадят, не бросают окурки, не чертят на стенах, не ломают все подряд. Уважают других горожан.Вот тогда - это москвичи, а не те, кто просто проживает в Москве.», - вот так под тихий ход автобуса тихо текли мысли Григория Степановича. Взгляд пытался зацепиться за надписи, обильно покрывавшие спинку сиденья....
Когда автобус добрался до эстакадного моста, ему уже порядком надоело сидеть. "Еще немного, проедем мост, а там на следующей",-успокоил Григорий Степанович сам себя. На остановке в среднюю дверь вошел мужчина. Скорее, дедушка. Хотя черт его разберет! Одет он был в грязную мешковатую куртку, головным убором ему служила вязаная неопределенного цвета шапочка. Лицо у бомжеватого мужика было цвета вареной свеклы. Глаза заплывшее. Автобус тронулся и мы покатились по мосту. Из-за пробки движения на эстакадном мосту почти не было. Рассматривая виды в окно он уловил какое-то непонятное оживление около двери. К бомжу подходила кондукторша. Бомж тихо попросил проехать одну остановку без денег. "Как без денег?,- зычно спросила кондукторша. -У меня без денег никто не ездит. Плати быстро!" Под носом у кондукторши появилась большая красная фига. Говорят, в Японии когда-то этим жестом гейши давали понять, что готовы обслужить клиента. Вряд ли кондукторша знала сакральный японский подтекст и фигу поняла дословно. Фигура из трех пальцев подействовала на нее как уксус на соду. Она также зашипела, забурлила: "Ах ты гад! Ах ты сволочь! Пропойца несчастный! Вот вы у меня где! Ну щастыуменяполучишь!" То, что последовало потом поразило всех пассажиров. Кондукторша четкими уверенными ударами наносила увесистые оплеухи по голове бомжа. В автобусе установилась тишина. В тишине раздавались отчетливые удары. Такое можно было услышать только при трансляции матча с участием братьев Кличко...
Григорий Степанович не любил себя в такие моменты. В ушах появился шум, сердце забилось. Вмешиваться? Сидеть спокойно? С одной стороны мужик нагло хотел проехать без билета. Пройти одну остановку можно было спокойно. С другой стороны бить человека за то, что он без билета.... Пошарив в карманах, Григорий Степанович с удивлением вспомнил, что денег у него нет, кроме кредитки... Вот досада! Но и встревать в чужую драку тоже не хотелось. Хотя драки то и не было, было избиение.
Народ в автобусе молчал. Словно прочитав мысли Григория Степановича, кондукторша гордо обвела всех глазами и спросила: "Никто не хочет заплатить за этого пропойцу?"
Не услышав ответа, она гордо посмотрела на мужика: "Вот видишь, за тебя даже никто денег не заплатит! Никому ты не нужен!"
Мужик стоял молча и не сопротивлялся. Он поднял глаза и тихо произнес: "Может угомонишься? Ну побила меня, хватит, что ли?"
Тем временем автобус подъезжал к следующей остановке.
Почувствовав, что жертва сейчас ускользнет, настырная баба опять набросилась на бомжа: "Так ты будешь платить? Нет? Я сейчас вызову милицию" С этими словами она начала набирать номер на мобильном телефоне.
Автобус остановился, двери открылись. Схватив мужика за куртку правой рукой, она опять начала бить его. Тут видно нервы у бомжа сдали окончательно. Он резко развернулся и два раза сунул своим здоровым кулаком кондукторши в глаз. Скорее от неожиданности, нежели от ударов, кондукторша присела на ступени автобуса. Бомж выскочил на улицу. Заорав нечеловеческим голосом, за ним следом выскочила кондукторша и вцепилась ему в лицо.. Мужик метался по остановке, волоча на себе увесистый груз. Насилу вырвавшись из цепких объятий, он побежал во дворы.
Автобус стоял. Люди приходили в себя. Кто-то робко сказал, что опаздывает на работу.
Григорий Степанович вышел из автобуса. Идти до офиса ему было недалеко. Если срезать дворами, то можно было вполне успеть к началу рабочего дня.
Свернув за угол и пройдя несколько десятков метров, Григорий Степанович заметил знакомую парочку в окружении работников милиции. Тут он вспомнил, что рядом находился участок. Старший лейтенант что-то спрашивал у бомжа, которого профессионально держал сержант. Старший лейтенант то и дело отмахивался от подпрыгивающей женщины. Подойдя поближе, Григорий Степанович поздоровался. Милиция на минуту оторопела. "Я ехал в том автобусе,-произнес Григорий Степанович. - Могу быть свидетелем." По лицу бомжа текла кровь из глубоких царапин. "Мужчина попросил кондуктора проехать одну остановку. Она его начала избивать." Кондукторша побелела от злости. "Да он сам меня избил! Посадите его немедленно!"-заверещала она. "Ничего такого я не видел, чтобы этот гражданин бил эту женщину, - с улыбкой добавил Григорий Степанович. - А вот дамочке грозит статья 330 УК РФ за злоупотребление служебным положением. От трех до пяти, кажется..." Милиционеры переглянулись. Кондукторша попыталась что-то сказать. "А у вас там в автобусе грязь, остановки не объявляются, люди на работу спешат, а Вы тут себе срок наматываете", - обратился Григорий Степанович к кондукторше. Старший лейтенант оставил бомжа в покое. Сержант отпустил заломленную руку. "Вы бы шли работать, дамочка!- произнес старший лейтенант. - Люди спешат на работу."
Затем они взяли под руки бомжа и повели его вперед.
"Я так этого не оставлю! Я на вас заявление напишу! Как ваша фамилия?" - завопила кондукторша. "Лермонтов,- на ходу ответил милиционер словами героя известного телесериала. - Михаил Юрьевич Лермонтов. Пишите!"
Ровно в 9.00 Григорий Степанович открыл дверь офиса. Начинался рабочий день, обычный рабочий день...
+17)
