Мокрые плавки, грязные носки, промокший порножурнал со слипшимися глянцевыми страницами, две пачки отсыревших сигарет, зажигалка, этот блокнот и ручка, так и не нашедшие применения, вываленные на деревянную скамью в электричке в июле 1995 года, надкусанный батончик Марс, несколько презервативов, так и не нашедших применения, паспорт с билетами туда и билетами обратно, несколько слипшихся мелких банкнот и одна крупная, сильный грибной запах, и что там ещё на самом дне, какие-то бумажные ошмётки с текстом, изменённым до неузнаваемости, электрическая бритва, зубная щётка, так и не нашедшие применения, небольшое залапанное зеркальце, несколько обкатанных морем стёклышек. На развороте порножурнала две девицы и парень, неубедительно изображающие урок бальных танцев, слишком розовый розовый, неестественно белый белых трико и пачек, изображения не обошлись без компьютерной обработки, возможно ли такое в 1995, журнал явно принадлежал не будущему даже, а параллельной вселенной, где двадцатипятилетние старики непохоже имитируют пятнадцатилетних; и я, и милиционеры были явно моложе "моделей", разве это не порнография, допытывался один, пока другой разглядывал извлечённый наконец из-под бесформенной кучи паспорт; — нет, это эротика, не сдавался я, трясясь от утреннего холода и недосыпа. Ну, хуй знает, он пытался перелистнуть страницу к более откровенным снимкам, но страницы слиплись намертво. Мне и ментам в шесть утра так странно было видеть, как взрослые люди занимаются позированием в этих неестественных позах. Мы трое были не в силах объяснить их поведение, наш разум был просто-напросто не способен этого вместить... Ладно, наконец сказал милиционер, когда его напарник, улыбаясь, наконец вернул мне паспорт, можешь запихивать это всё обратно, больше не мусори пожалуйста, добавил он, и не кури, иначе опять оштрафуем. Пока, — и они прошли дальше по составу навстречу 1996. Мы были где-то на полпути из Сочи в Туапсе. Чтобы навсегда остаться в 1995, мне достаточно было выйти на любой из остановок...