прочел статью ильи в ньюсвике
честно скажу: впечатлило.
Несколько дней назад Даффи оставляет у меня на рабочем столе - полный вариант статьи - без редакционной правки. начал - не смог оторваться...
Илюха, у него и раньше бывали перлы.
но так, чтобы, как здесь...
лучший критерий качества для журнальной статьи - когда появляется желание ее перечитать.
уже.
сразу.
дальше текст статьи.
и пускай там Илья виден в каждой строчке...
Пофинг.
если бы можно было вручать "премию картмана"...
Илья, в общем... после всего, что ты написал про виндсерфинг, а я по этому поводу тебе говорил - пожалуйста, извини.
пиши еще...
**************************************************************
Да, дни в Кабуле, и вне его начинают быть цикличными, гармонично вводя меня в понимание происходящего в этих людях.
Мы даже научились радоваться этому городу, его солнцу, лучами, бьющими в лицо через лобовое стекло машины, на чекпойнтах, и всей этой милитаристской романтике вообще.
Мы даже выучились понимать этот город по своему, восприняли локальные поведенческие тенденции, полностью войдя в их ритм. И это круто, когда все менялы на улицах и военные в оцеплении у окутанных колючей проволокой, заставленных бетонными тумбами-антишахдиками, министерств и ведомст здороваются с тобой. И очень круто, когда ты в расслабленном состоянии, без жестких экспирьенсов передвигаешься по знакомому маршруту, вот пьешь чай с главным редактором Kabul Weekly, бывшим моджахедином, свято верящим в благородность своего дела. Потом ту уже бежишь по лестнице Министерства Информации к дорогому приятелю, Баширу Ахмаду, боссу правительственного информационного агентства Бахтар. У него в кабинете наверняка сидит какой-нибудь важный индус или пакистанец, они пьют чай и сплетничают про Хамида Карзая, американцев, ЦРУ, пакистанскую ISI, и вообще всем на свете.
Ты присоединяешься, закуриваешь сигарету, и за 10 минут получаешь самый сок последних Кабульских политических сплетен. Что генерал Дустум напился пьян и с 50 своими телохранителями выкрал конкурирующего товарища по партии, Акбар Бая, ранил его сына, а охранника убил. Но президент простил своего советника, после того, как его отморозки изрядно поиграли с государственной полицией в казаки-разбойники в районе Вазир Акбар Хан, где полдня стояла вялая автоматная канонада. Потом слюнявим и смакуем новый выпад Карзая, вполне вошедшего во вкус власти. Маленькая козья мордочка в отношении англичан, за их тайные заигрывания с талибами в Газни и паре других провинций. Президент Хамид Карзай ревнует английского премьера в старому кровожадному (как уверяет добрый дядька по CNN) извращенцу, Мухаммаду Омару.
Потом ты уже в военном министерстве, треплешься на русском, обнимаешься со здоровыми дядьками в форме, бывшими офицерами режима Наджибуллы, учившимися в СССР. Русский в стенах военного министерства Афганистана вызывает восторги, так что бери их, и делай с этими большими дядьками, что хочешь.
Болтаем, пьем чай, иногда входят подчиненные моих полковников, и козырнув, протягивают им бумаги на подпись. Мне тоже нужны бумаги, желательно посерьезнее, разрешающие все, способные решить любую, нуууу, или практически любую проблему при контакте с официальными властями и их представительствами, пропуски в Военные Академии, отстроенные после свержения Талибан на деньги Пентагона для новых афганских ВС, Урду Эмили Афганистан.
И я имею все бумаги, какие хочу. Чудо. Кабул действует на меня с одной стороны крайне мотивируя, и что самое отличное, волшебное, мотивируя к работе, к постоянному движению по получению всей информации, фактов, нюансов, официальных и полуофициальных реплик, что кроме нет, КРОМЕ тут не бывает. Сантименты приходят в сердце, они никуда не отступали, и не думают, но только уже вечером, в гостинице, лежа перед ноутбуком и анализируя то, что получил за день. Так с сантиментами и засыпается. Фотографы возятся, играют в шахматы, я работаю, брейнштормим.
По утрам ездим снимать и общаться в тренировочный центр правительственной армии, для большой аналитики, нарождающийся при прямом финансировании НАТО, новой афганской военной машины.
Мне кажется, из Москвы просто представить нельзя, как глубоко к истине я подобрался. Теперь, выяснить, что происходит тут на самом деле - моя главная задача, не выполнив которую, я не смогу вернуться в мой родной город Москва.
За последние 4 дня я имел две встречи с представителем, неофициальной репрезентативной персоной Талибан в Кабуле. В серьезности моего контакта сомнений не вызывают по ряду причин, которые долго перечислять. В свое время вы их узнаете.
Это отличная возможность лично пообщаться с Муллой Абу Таииб, командиром бригады шахидов-смертников Талибан, а также центров психологической и духовной подготовки и тренировки смертников и ударных отрядов Талибан, ведущих партизанскую войну с силами ИСАФ и НАТО. Этот человек - третий в ранге вооруженных сил Талибан, после полулегендарного, уже несколько лет на показывавшегося журналистам Амир Уму-Муминин Мулла Мухаммад Омар. Непосредственный подчиненный Муллы Убайдула, заместителя Муллы Омара, по командованию всеми военными силами Талибан и подчиненными формированиями Аль-Каида, состоящих из арабов и действующих на территории Афганистана и Северного Вазиристан.
В том числе мне может представиться возможность встретиться с профессиональными арабскими инструкторами-наемниками Аль-Каида, тренирующими смертников Талибан и их ударные партизанские отряды.
Если человек им не понравится, или будет что-то скрывать, активно показывать свой страх, свое отчуждение по отношению к ним - ничего не получится, они с ним работать не будут. Среди них много психологов с высшим образованием, в том числе арабов, учившихся в западных колледжах. Особенно из числа инструкторов, готовящих смертников перед терактами. Там много людей с коэффициентом интеллекта кратно выше среднего. Человек, желающий провести в этой группе определенное время должен обладать повышенным чувством скромности, но не раболепства. Необходима личность очень глубокая, и в меру эмоциональная. Своим поведением он должен максимально пытаться не создавать среди этих людей ощущения присутствия чужака в их группе.
Из частных правил - человек не должен курить, разумеется, он не может принести в лагерь никакого алкоголя. Пребывание в этой группе возможно только в афганской одежде, желательно, чтобы у человека была как можно более давняя и длинная растительность на лице, борода. Никаких христианских символов, книг, других атрибутов неисламской религии не должно быть на человеке или при нем.
Первое посещение будет продолжительностью один день и одну ночь. Это мобильная группа, на основную базу которой я смогу попасть только на третье посещение, если ему суждено состояться. Группы постоянно передвигаются и могут менять свою дислокацию 4 раза за ночь, работая по выверенным партизанским формам ведения войны. В первое посещение ко мне присмотрятся, и если я вызову определенного рода доверие и не внушу подозрений, будет осуществлено второе посещение, в процессе которого я смогу наблюдать за нападением этих людей на американский или британский конвой. Они строго придерживаются принципа не осуществления атак на афганские полицейские патрули, блокпосты. Нападениям с их стороны подвергаются только конвои и мобильные патрули ИСАФ, НАТО, американцев и англичан в первую очередь. Во второе посещение я могу наблюдать и фиксировать, будучи со стороны этих людей процесс нападения и возможного уничтожения американского (британского) небольшого мобильного патруля, состоящего из двух - трех (не больше) военных Хаммеров или других бронемашин. После атаки я, разумеется, покину место как можно скорее, поскольку в случае таких нападений, как правило, силами ИСАФ вызывается авиа-поддержка и по предполагаемым местам нахождения партизанского отряда совершившего атаку наносятся массированные бомбовые удары.
Но передо мной встает тогда огромная, гиперважная дилемма. Важность осознания того, готов ли я видеть, как одни люди убивают других людей, и лишь скрупулезно, отбросив мораль, эмоции, любовь к миру, с машинальностью и бесстрастностью хроникера реагировать на все, происходящее вокруг, каким бы страшным и бесчеловечным это не было. И, конечно же мне надо понять для самого себя - готов ли я умереть, смириться с мыслью, возможностью того, что моя жизнь вполне себе скоро может прекратиться. Закончить жизнь в результате перестрелки в бою (отстреливающиеся американцы из конвоя не будут разбирать, кто журналист, кто талиб, тем более на мне будет одежда и черная чалма талибов - это обязательное условие), бомбового удара американцев по предполагаемым местам дислокации талибов, который незамедлительно, необратимо последует через несколько минут после нападения на конвой, по каким-то причинам погибнуть от рук людей из отряда, в котором я буду находиться.
Что важнее - эта жизнь, любовь, будущее, или это все прах, и нет ничего, лучше нескольких минут настоящей жизни, животного и профессионального азарта, за которые, возможно, придется заплатить эту цену. Кажется я уже знаю.
Речь идет не об аттракционе, не о поездке в белой рубашке. Речь идет о настоящей хорошо выполненной журналистской работе "корреспондента в партизанском отряде". Грязная одежда, вспотевшая чалма на голове, пешие марш-броски протяженностью по 20 км., навьюченным вещами, разве что без оружия. Сон в спальном мешке, на земле, вместе с шахидами, одна лепешка хлеба и кусок мяса с ними.
Только в случае этого, я получу полной понимание этих людей, их взаимоотношений между собой, их структуры, механизм их действий, их реальный, а не отштампованный западной прессой, взгляд на мир.
Я не могу вам рассказать всего. Ясно одно. Этого никто из русских до меня не делал. И мне надо это сделать, чего бы это мне ни стоило. Таких уникальных, эксклюзивных материалов (как не затаскано это слово) из этой страны не привозил никто из российских журналистов.
Прекрасно понимаю всю возможность того, как трагически для меня это может закончиться. Но врожденное любопытство, и профессиональный азарт не дают мне дороги назад. Надо!
Вообще, устал от тупой, очень интересной, но бездушной журнальной писанины в контексте геополитических растасовок и составлять нагромождения скупой социологии, фактов, брать на себя дерзость каких-то прогнозов. Надоели имена, даты, явки, бекграунды. Хочется написать что-то очень эмоциональное, что пережил и что потрясло. Не хочу превращаться с душой, но, к сожалению, за это платят деньги. Есть то, что подразумевают Настоящей Журналистикой, со скупыми, может быть интересными, но бездушными выкладками, есть эмоция и литературные опыты. Оставим их для журналов, это моя работа. А эмоция - вот она, написана в крошки свободного времени, и отправлена вам, почитайте.
*******************вот такое начало********************
требую выхода книги...
Хантер Томпсон и Уильям Берроуз, слушая, сдержанно апплодируют...
