Турецкий морской разбой. 11

В 1453 г. Мехмедом II был взят Константинополь и превращен в столицу Османской империи. Через пять лет турки завоевали Афины, еще через три года пал Трапезунд. К 1460 г. османское завоевание Византийской империи было завершено. Турки теперь контролировали торговые пути через проливы в Черное море и связи с Ближним Востоком. Завоевание Константинополя предоставило в распоряжение султана кораблестроительные верфи. После 1453 г. османский флот был усовершенствован и стал одерживать морские победы.
На развитие османского флота повлияли венецианцы. Это объясняется, во-первых, длительным морским соперничеством с Адриатической республикой, во-вторых, прямым венецианским влиянием: многие специалисты, надзиравшие за строительством кораблей на султанских верфях, до этого служили в качестве корабельных плотников в Венеции, и потому османские методы строительства были в значительной мере скопированы с венецианских.
С точки зрения Э. Эйкхоффа, «упадок византийской морской мощи, начиная с Комнинов, потеря Малой Азии и вместе с ней обеих важнейших морских фем [Самоса и Кивиррэотской фемы] из-за сельджуков, глубоко укоренившийся в Греции и Эгеиде франко-итальянское господство исключали непосредственную историческую непрерывность». Тем не менее, продолжает он, сходство в организации византийского и османского флота не является чисто случайным и в основе этого сходства лежат естественные географические и этнографические условия. В основу турецкого военно-морского флота легли корсарские эскадры из Карии и Памфилии. (Eickhoff E. Seekrieg und Seepolitik zwischen Islam und Abendland. B., 1966. S. 93-94.).
Действительно, к моменту падения Константинополя, императорский византийский флот был настолько слаб, что о прямой преемственности говорить не приходится. Однако, если византийский флот и византийское пиратство фактически сошли на нет, то этого никак нельзя сказать о греческом пиратстве. Жители островов и побережья, в прошлом принадлежавших Византии, продолжали заниматься морским разбоем. Как уже отмечалось, турки, как сельджуки, так и османы, охотно использовали в своем флоте ренегатов и, вероятно, большей частью это были греки. Таким образом, если не существовало преемственности между Византией и Османской империей, то она существовала между греческими и турецкими моряками. Даже в XVIII в. экипажи судов состояли в основном из греков и только морская пехота – из турок. Османы не только укомплектовывали свой флот христианами и ренегатами, но и давали им возможность выдвинуться на службе у султана. Так, в 1402 г. турецкие эскадры из Палатьи и Теолого возглавлял христианин Кресси с о. Хиос, вероятно, из рода Коресес (Koreses). Знаменитые братья Барбаросса, Арудж и Хайраддин, вероятно, также были греками.
Впрочем, на службе у турецкого султана состояли не только венецианцы и греки, но и генуэзцы, каталаны, сицилийцы и провансальцы.
В османском флоте могли служить и деклассированные элементы, бродяги, «лишние» люди, избыточное население деревень, получившее в османских документах название «гурбет таифеси» или «левендов». Они либо переселялись в города, либо находили себе место среди челяди провинциальных феодалов, либо превращались в разбойников и мародеров
Первый османский морской арсенал был построен в Галлиполи при Баязиде I. После взятия Константинополя ведущая роль в организации флота перешла к столице. Командование флотом осуществлял капудан-паша, «бейлербей моря», позднее увенчанный титулом трехбунчужного паши. Во времена Мехмеда II турецкий флот состоял из тридцати галер. Однако, надо полагать, имелось также большое количество небольших военных и транспортных судов.
При Селиме I Османская империя располагала 110 военно-морскими складами и арсеналами, из которых крупнейшие на Черном и Средиземном море находились в Золотом Роге, Галлиполи, Измите, Гемлике, Синопе, Варне, Бодруме, Анталье, на Родосе, в Ялове и Биреджике.