Уже долгое время меня истязает чувство, будто бы я возвращаюсь в состояние болота. Болото - это когда погрязаешь в тоннах ненужных сведений и впечатлений, не утруждая себя осознанием, что собственно ты делаешь и зачем тебе все это нужно. Ячейки мозга засоряются неустанно всем, чем легче всего их заполнить. Бессмыслица, творцы которой - мы сами. Так опостылевает жизнь. Странно, насколько ярко моей прокрастинации способствует Свят. За все 3 с половиной месяца нашего сожительства я не сделала ничего значимого. Это были бесполезные,  похожие, хотя и лишенные сожаления и самоедства деньки, которых, кажется, может быть еще целый легион, ровнёхонько таких же, как будто с конвейера, не скажи я лишь однажды "стоп". Почему появляется болото? Ответ кажется лежащим на самой поверхности: некуда нырять. 
Последний раз я переживала подобное состояние, живя вместе с Ангелиной.  Она была мелка для меня. А я была мелка для Дани. Теперь для меня мелок Свят.  Но мое состояние сейчас всё же немного иное, ибо это не болото из черной желчи. Это - болото любви и заботы. Также, в контраст предыдущему опыту сейчас у меня имеется направление и отсутствуют фантазии. 
В прошлом фантазии были отрадой от болота. Сегодня же, то, что являлось их плодом - и есть болото. А отрады больше нет. Есть только строгий упрямый реализм: "сделаешь одно, получишь другое". Моя пассивность порой меня очень впечатляет. Удивительно, как настолько недееспособный человек находил себе всегда работу и даже изредка добивался каких-то промежуточных целей. Правда, ключевое слово здесь "промежуточный". Я никогда не достигала финала. Полагаясь на предыдущий опыт, хочется сказать, что единственный способ побороть себя в этом смысле - это сделать так, чтобы не было ни цели, ни в таком случае и ее достижения. Т.е. нужно задавать себе совершенно абстрактные задачи, не подразумевающие конечного результата. Например: "смотреть максимально много англоязычного ютюба", "узнавать о математических понятиях, теориях и их работе", "углубляться в механизмы работы компьютера и языков программирования".
Никогда я больше не поставлю себе цели. 
Цель - это смерть. 
Все остальное - есть жизнь. 
Жизнь есть процесс, движение, действие. Желание всюду упираться в финал - это неумение жить.
Ведь понять нужно в сущности самое простое: просто берии следуй за тем, что тебе интересно.

 

До 12-го февраля:
1. Найти стабильную работу.
2. Решить вопрос с возвратом денег по карте побыта.
3. Подать документы в полицеальную школу.
4. Заработать мин. 400 злотых.
5. "Решить переезжать во Вроцлав" для родителей

*Сейчас я могу заработать около 200 злотых в течение 3-4 дней на листовках, потом еще + около 100 злотых в гребаном срип.клубе.
Уже не так уж и плохо, можно выжить.
*Завтра же обязательно сходить и отнести свое резюме в Рынке к девушкам с глинтвейном и в Кровуживу (на нее вся надежда!).
*Если удастся до 12-го февраля устроиться в нормальный ресторан, то обе работы (массаж, офецан) отпадают сами по себе.
*Работа в стрип.клубе точно отпадает, но можно ею воспользоваться, пока еще нет штрафов: может быть, даже удастся заработать что-то поверх бомжатской ставки.
*если до 12-го февраля у меня будет 6 смен, и на последние 2 я таки останусь от начала и до конца, то чистыми деньгами у меня выйдет с клуба около 240 злотых, что все таки какие никакие, а деньги, и их стоит себе прикарманить.
*до 12-го февраля вызывать к себе расположение мужика из массажного салона, т.к. за неимением лучшей альтернативы, придется начать работу там (только с оговоркой, что в конце февраля я съезжу в украину на срок до 10 дней.)
*лучше всего было бы найти работу на договор-поручение, которая бы позволила мне съездить в украину за визой без создания особенных проблем (кроважива плз)
*достучаться до уженда и узнать ответ на вопрос в отношении открытия нового дела при незакрытом старом (ДЛЯ СПРАВКИ)

*в случае, если до 20-го февраля удастся решить вопрос с картой побыта (сценарий: я остаюсь в массажном салоне, и работодатель готовит мне необходимые документы), нужно откуда-то до марта достать 450 злотых (???), а также найти человека/людей, которые будут готовы хотя бы на полдня скинуть мне ок. 10 000 злотых на банковский счет.
ЭТОТ СЦЕНАРИЙ ОЧЕНЬ НЕВЫГОДЕН, Т.К. ТРЕБУЕТ ЗАТРАТ НА КАРТУ ПОБЫТА И НОВУЮ СТРАХОВКУ, В ОБЩЕЙ СЛОЖНОСТИ ОКОЛО 750 ЗЛОТЫХ, КОТОРЫХ У МЕНЯ В ПОМИНЕ НЕ ПОЯВИТСЯ ДО МАРТА

ПОЭТОМУ
ПОЧТИ НАВЕРНЯКА ПРИДЕТСЯ РЕАЛИЗОВАТЬ ВАРИАНТ С ВИЗОЙ

Как это сделать?

*Перед самым отъездом сообщить родителям, будто бы я устроилась во Вроцлаве на новую работу на полную ставку и в ближайшие дни буду очень занята, так что вряд ли буду звонить.
*Телефон с польской симкой оставить Святославу и в случае, если родители будут звонить на этот номер, Святослав будет в скорейшем времени информировать меня об этом, и я буду отписывать им на фейсбуке, или же звонить по скайпу.
*Ехать в Украину через Варшаву, в Варшаве получить в деканате документ о том, что я больше не являюсь студенткой
*Из Варшавы добраться до Днепра так, чтобы быть в нем ДО ОБЕДА
*В Днепре попробовать подать все документы в тот же день
*Если это будет возможным, ТО отправться после этого жить на неделю к человеку, КОТОРЫЙ СОГЛАСИТСЯ ПРИНЯТЬ МЕНЯ НА НЕДЕЛЮ БЕСПЛАТНО
*С родителями связаться по возможности через мессенджер 2-3 раза, пока буду в украине, чтобы у них не возникло подозрений.
*С помощью смс информирования получить информацию о готовности визы сразу же и отправиться ее забирать в Днепр, откуда прямиком уехать обратно в Польшу

Щепетильные вопросы на счет этого способа:
1) КАКИМ ОБРАЗОМ АННУЛИРУЕТСЯ СТУДЕНЧЕСКАЯ ВИЗА И АННУЛИРУЕТСЯ ЛИ? (А может быть достаточно предоставить информацию о новом учебном заведении?)
2) КАКИМ ОБРАЗОМ В ЭТО ВРЕМЯ ГОДА В ВИЗ,ЦЕНТРЕ ПОДАЮТСЯ ДОКУМЕНТЫ УЧАЩИХСЯ И КАКОВ СРОК ОЖИДАНИЯ?

!!!В то же время!!!
Если я сейчас же найду работу не на долгосрочную перспективу, а на быстрый и интенсивный заработок, то можно будет до марта заработать достаочно денег, чтобы съездить в украину и подождать со спокойной душой.

ИТОГО:
1) Делаем упор на получение информации о новой ВИЗЕ и на поступление в полицеальную школу
2) Делаем упор на нахождение временной интенсивной подработки
3) Делаем упор на поиск человека, который был бы способен приютить меня в Украине на неделю бесплатно или за символическую плату.

Важно: первые три пункта нужно реализовать НЕМЕДЛЕННО
 

Прошло очень много времени с тех пор, как я в последний раз мечтала.  
Мечты более не беспокоят мой разум, ибо больше мечтать не о чем. К 21-ому году пришло окончательное понимание того, что жизнь таким образом не действует. И поверить в свои грезы я уже не в силах. Не в силах их даже сотворить, ибо все предыдущие были оплеваны, извращены и высмеяны. Тяжко верится даже в то, что я могла занимать ум подобным еще пару лет назад. В то же время, каким чувственным, каким настоящим их присутствие делало целый мир. Все было ново, все хотелось пережить. Всякое страдание и всякое наслаждение нужно было ощутить, провести сквозь самое сердце, дать дефиницию, раскрасить эпитетами, образами и недосказанностями. Сколь же быстро мой лимит был исчерпан. Хаос покинул мое сердце. А ведь он есть необходимое условие для существования фантазий. Нынче у меня все сухо расставлено по своим местам.   И поэтому стало хотеться воссоздавать Хаос искусственно. Раз его нет более во мне, то пускай будет хотя бы снаружи! "Пускай же! Пускай все! Пусти все прочь!" - умоляет немое мое отчаяние.  Отчаяние от того, что жизнь человека, как оказалось, хаосом брезгует. Им брезгуют те, кто становится его  свидетелеми, им брезгуют его учасники, и уж подлинно брезгует им Система - тотальный антипод хаоса. Мир страстно алчет твоей нормальности, он жаждет твоего стандарта, ему более ничего от тебя не требуется. Будь нормален: смейся со всеми, никого слишком не рань и не критикуй, справляйся с тем, за что взялся, ни хорошо, ни плохо, зубри все, что повелят, ешь три раза в сутки, ложись спать в 11 и просыпайся в 7, люби родителей, веди страницы в соцсетях, ставь Мне нравится, толкуй отсебятину о политике  с физиономией знатока, имей цель о которой можешь всем рассказать, слушай музыку, которая у каждого еа слуху, и одевайся неброско. Делай это - и будешь устраивать всех: государство, общество, локальную группу и отдельного человека. Казалось бы, это настолько прожженная банальщина, что даже говорить об этом вслух - моветон, и увы, это она и есть - та самая незыблемая правда мира. Идешь в шеренге со всеми - дерзни лишь шепнуть "Зачем?", как тотчас обернешь против себя всякого марширующего поблизости. Ибо в конечном счете оказывается, что ты здесь последний неопределен. Или последний, кто еще не окончательно заврался. Неопределенность - не всегда хаос. Ранее она исходила от него, теперь же - от понимания, что ничего ты так и не смог на себя примерить. Пытался всеми силами, экспериментировал над исклонными людскими ценностями: ай да дружба, ай да наука, ай да любовь. И ничегошеньки не совпало по размерам, будто бы все эти одежды были не на тебя вовсе скроены. Или тебе самому надо себя перекраивать вдоль и поперек. Просто чтобы нравиться. И даже не себе самому - конъюнктуре. Превращаться в уродца, в близнеца, в пародию лишь затем, чтобы волочиться и впредь в шеренге со всеми, если не в авангарде, то хотя бы где-ниудь на задворках, лишь бы не быть выброшеным прочь за ее пределы. Ибо за пределами тут же : клеймо, одиночество, несостоятельность, немощность, нужда. И ненависть к  укладу, что подстегивает, как хлыст. 
Образ не предендующий на художественность, однако очень чутко ощущаемый. Отсюда и максимализм, и нужда от всего отречься, и ярое нежелание принимать требования. 

Я не хочу жениться и все еще пытаюсь серьезно к себе относиться. Но с каждым годом словно лишь все более теряю контроль. Подвергаюсь случайным уподобляющим деформациям, все более безнадежно теряю то, что еще пару лет назад так в себе берегла.
Я помню очарование 16-летия. Обросшие ностальгической паутиной грезы изолированного городишки воплощаются в резь далеких железнодорожных путей, в запах винограда и мокрого горячего асфальта, в золотистый незабываемый закат на крыше дома напротив школы и в воздух, беспределье, готовность любого начинания.  Вспоминается все это без боли, но с какой-то отупелой тоской. Будто бы начала всех начал были проложены не мною вовсе, будто бы эти небесно голубые глаза, строфы Бодлера, первые цветные визы в детском паспорте я увидела не наяву, а в старой киноленте. Будто до 17 лет в моей шкуре обитал кто-то немножко другой. Или скажем иначе, кто-то более Особенный. А потом самый посредственный обыденный ничем не примечательный человек прогнал его прочь со всеми его скудными пожитками, облепил все газетами, поставил посредине пластмассовую табуретку и  с преувеличенным увлечением уселся решать кроссворд, чем без малейшего намека на решение занят поныне. Я оскудела. Привыкла. Стала тем, кого бралась порицать и презирать. Окончательно дестабилизировалась в каком-то неописуемом обывательском направлении. Меня уже не интересует ни писательство, ни воспитание духа,  ни разнообразный лексикон, ни высокий уровень знания иностранных языков, ни поэзия, ни прогулки по незнакомым улицам. Все это потерялось и скисло разом в одном стакане "НАДО", который уже давно заплесневел и покрылся коркой в самом труднодоступном углу моего жилища. Я уже не обманываю себя, строя грандиозные списки и планы - и так понятно, что им не последую, поэтому живу даже безо всякого идейного подспорья.  Давно утратив надежду найти товарищей или хотя бы кого-то, кому приятно было бы поделиться со мной досугом, я попросту фальшиво улыбаюсь и почти что молча презираю людей.  Я поставила себе элементарную обывательскую цель, и вполне вероятно, что мне даже удастся до нее добраться, только не тепло мне от этого и не холодно. Потому что цель избитая, результат ее скучный, и мне, увы, уже совсем не 16, чтобы  перспектива учебы в лучшем университете польской столицы приводила меня в трепет. Да хотя бы во что-то приводила. Какое будущее меня ждет? Этот вопрос уже не вводит меня в ступор, как когда-то: я спокойно могу ответить, что меня ожидает судьба самого обыкновенного человека из класса ниже среднего: с посиделками в интернете за новостной лентой,бесплодным просмотром дел искусства, среднестатистической работенкой, периодическим скучным сексом и...и все. И всё. Да, вероятно, я почепну  для себя некие знания и, быть может,  даже умения, но все это будет серо, тускло и ничем не примечательно, как и вся я целиком. Не так ли?

Я вечно возвращаюсь к тому же самому ощущению.
Так чувствует себя бездельник, разглагольствующий на экзамене о билете, которого ни разу не читал.
Начав блуждания по мировой паутине, я ежесекундно проваливаюсь в ее прорехи, совершенно не владея навыком лазания по зыбким нитям. Невесело и то, что паутина эта свита над мрачной бездной моей гибели, так что каждый раз я едва удерживаюсь на очередной нелепой серебряной волосинке перед безликим образом взывающего небытия. 

О, до чего же мне стыдно, как мне горько и уничижительно становится перед всяким вопрошающим, которому я не могу дать ответа. Мне тут же кажется, словно я  (ведь это же - Я) обязана знать все ответы на все вопросы, и вдруг - раз за разом, подряд, неудержимо! - происходит осечка, ступор, неведение. И тогда я захлопываюсь, словно окно программы, внезапно переставшей отвечать. Я предпочитаю молчание признанию своей глупости. А последней во мне немерено. Она лезет из меня, как майонез из дешевого бургера - стоит лишь добротно надкусить. Лучше быть недосказанной, чем идиоткой, поэтому я в своем роде дешевый черствый, хотя и миловидный бутерброд, на который любо глядеть разве что на рекламной брошюре, а в случае использования по непосредственному назначению  - зубов не загнать.
Да, сравнение с паршивым бургером мне очень к лицу. 
Почему мне так страшно признать себя глупой перед другими? И почему все они, как правило, ожидают от меня большего? А может быть, я сама вечно внушаю себе это? Неизлечимый синдром отличницы? Возможно. Весь мир я все еще продолжаю воспринимать рефреном: "У тебя нет права на двойку".  А двойки у меня начали всплывать отовсюду. Из всех занятий, которыми я нынче объята, только писать, готовить и сексуально возбуждать у меня получается на хорошистку. 
Как же невозможно курьезны мои экивоки в попытке упрятать свое невежество, в отчаянном порыве смазать это чудовищное впечатление ни в чем не смыслящей простушки, которое я обязана производить! И от осознания этого, я захлопываюсь настолько, что даже перестаю понимать, куда упрятала свою подлинную натуру. Это верно, что умен лишь тот, кто вечно задает вопросы, однако...В одиночестве я  редко испытывала потребность задавать их себе, а сейчас, или прежде, в смутно всплывающих  жизненных эпизодах появления собеседников, эти вопросы сыплются в меня артиллерийским залпом, который мне нечем  отразить. Поэтому я рою свою траншею до самого центра Земли, черт меня дери. Попутно надеясь выкопать секретное оружие массового поражения. 
Очень красиво я научилась вилять художественными репликами по лестнице строф, чего не скажешь о реальных диалогах. Послушали бы вы меня -- власа на затылке дыбом станут. Прежде всего от того, что меня письменную в устной вы опознаете разве что по склонности нести не относящуюся к сущности вопроса тарабарщину. 
Но время дать ответ на суровый вопрос. Почему мне так страшно быть искренней?
Я боюсь...Что ты утратишь уважение ко мне, а с уважением и желание быть со мной. Я боюсь, что ты неосознанно, быть может, признаешь меня ниже себя. А тогда...Тогда все пропало. Тогда мне уже не за что держаться на скользкой паутине времени и пространства. 
Потому что любовь не терпит иерархии. В любви все равны. 
 

Должно быть, мое состояние испытало  некую капитальную трансформацию, раз я дерзнула возобновить свои блуждающие и обманчивые записи. Это действительно так. 
Изнеможенные моими богохульными молитвами, небеса с брезгливой жалостью выбросили мне навстречу массивное резбленное изваяние, заслонившее собой путь, по которому я неприкаянно слонялась, как пьяница. И вдруг изваяние это ожило, резьба стала льющимся словом, а массивность - значением.
Никогда ранее я еще по-настоящему не была влюблена. И клянусь, была почти целиком, всей своей сущностью убеждена, что никогда не буду.  Поверить не могу, что ты раскрываешь мне свои объятия, целуешь мне веки, гладишь мои волосы...Но главное, совсем просто, без какой-нибудь малейшей претензии и лукавства, искренне, как ребенок, рассказываешь о себе, о своих мыслях, о своих чувствах. И голос твой течет так же гармонично и естественно, как кровь в сосудах. И я исчезаю, растворяюсь в этом течении, становлюсь им. Кажется, что так должно было быть всегда. И тем более странно то, что так еще никогда не было, так со мной впервые. 
Я бы хотела, подхваченная этим течением, достичь того берега, где буду нужна. Теперь я не хочу тонуть. Я буду нырять, но не стану захлебываться. Я буду преодолевать огромные расстояния в лоне этого течения, я буду искать, я буду дышать.
Потому что теперь я знаю, что гармония существует. Теперь я буду стремиться к ней и отдаваться ей.
Боже мой. Мне кажется, я тебя люблю.

А если я тебя люблю, то мне отныне все безразлично. Я могу что угодно. Потому что в этой жизни я искала только Любовь. 
Она должна проложить мой Путь. 





Возможно, завтра вся эта идиллия рухнет, и я вновь пойму, что никогда не была влюблена. Но сейчас я в это верю. Я верю в свою любовь. Аминь.

Я внезапно заболела. Полный апатии и безучастный взгляд, зеленая бледность кожи и потеря воспоминаний лицевых мышц об искренней улыбке. Общество товарищей-людей мне безразлично, свое собственное - почти.
Наугад вылавливать стремления из непроглядного зловонного жизненного мула: выловить гнилой башмак с отпавшей подошвой и возложить перед ним на алтарь кровоточащий труп своей богоподобной юности. Потом принести в жертву желейный комок, называемый разумом. Оросить артефакт слезами, потом и кровью. И чахнуть над ним, пока последняя глубокая борода не окончит свой путь на твоем лице.
Можно попытать удачи. И выловить целую шеренгу обкусанных истерзанных кухонных мочалок. Можно бросить в чертов пруд свои золотые часы, нырнуть за ними и больше не вынырнуть. Можно пускать бумажные кораблики и обрекать их экипажи на вечный штиль. Целая энциклопедия великолепных выборов, каждый из которых твой уникальный, ведь продиктован глубоко субъективными побуждениями. "Живи ради меня!" - истошно выводит хор местных лягушек. "Это озеро и есть ты" - без всякого лукавства резюмирует комариная стая.
Можно ли обойти гнусное болото? Можно ли преодолеть вплавь? Облететь?!
Последняя мысль вселяет надежду. Но впоследствии оказывается, что ты ползучий гад, обделенный всякой идеей полета.
Это и есть гармония. Наслаждайся.

Как долго я уже в пути?
К несчастию, мои драгоценные роллексы остановились в самый неудачный момент, а именно: перед началом путешествия. Посему  ничего лучшего, кроме как  вглядываться, щурясь, в тусклые разводы и пятна за стеклом, воображая себе, будто одно из них - это наверняка восходящее небесное светило, знаменующее начало нового дня,  мне не оставалось. Да и бес с ним, со временем! Один юноша за  спиной шепнул мне, что этот рейс самый длинный из всех, так что лучше бы мне устроиться покомфорнее и нырнуть в глубочайшие пучины саморефлексии и экзестенциальных радостей бытия, дабы скоротать незаметно столь внушительный багаж мгновений...
 

Я сама заключила себя в темницу, надела на шею грубый ошейник и увенчала запястья неподъемными кандалами. День, наслаивающийся на следующий, такой же бесцветный и заплывший вязким желе инертного обывательства, вливается в убогую вереницу бессчетных одинаковых звеньев: вот и цепи. Поначалу просто утруждая движения светлых порывов, они волочились лишь безымянной тяжестью бытия позади, однако теперь я обросла ими непроглядно, и еще пара витков повлечет за собой необратимую асфиксию. Я бездыханно паду жертвой худшей из змей, имя которой Уныние.
Что может спасти меня?
Ответ на вопрос ревет и стенает, оглушая шепот всех остальных мыслей.
"Тебе нужно знание", - рыдает последняя надежда.
"Тебя спасет деятельная жизнь!" -  в агонии выдыхает стимул.
Но что предпринять мне, коль я столкнулась в битве с невидимой тварью? Безликой и вездесущей. Где бы ни была я, в реальном ли мире или фантасмагоричном, эта неумолимая сила проникает во все, чего касается мой взор, отравляя его из самой сердцевины. 

И не то уже терзает меня, пришла я в этот мир за чем-то или просто так, а именно эта непрерывная безучастность ко всякому возможному предприятию. Пойти вразрез себе и превратить в пыль муры тюремной башни через скрежет, надрыв, восстание и самобичевание - так вещают мне отголоски некого невоплощенного идеала.
Я жаждала бы покорения самых искусных рекордов, я оттачивала бы лезвие своего мастерства до безупречного сияния, если бы только победила это чудовище. 
У кого просить мне на это силы?
Где просить?
И просить ли вообще...
Не одержав победы над монстром, я просто растворюсь.
О Небеса, Абсолют, Сила, Бог - не дай же мне этого допустить!

Уже длительное время мне кажется, что нечто созревает во мне. Медленно, крайне осторожно, но очень слаженно. Я все еще не в силах этого выразить. Каждый раз, когда я пробую зафиксировать данное преображение и осмыслить его, все улики проскальзывают за плинтуса, в форточку или растворяются в душных объятиях ночи.  Но в конце концов все смысловые песчинки должны будут собраться в гармоничную конфигурацию и представиться перед моим взором в виде некого фундаметнального потрясения. 

Наука. Религия. Метафизика. Человеческий разум. Все это слишком сильно беспокоит меня, чтобы считать подобные интересы  праздной прихотью.

Я знаю, что если не начну развиваться уже сейчас, то дальнейшая жизнь теряет всякую свою осмысленность. Потому что смирение с участью среднестатистического обывателя для меня равносильно смерти. 

Когда же я наконец выражу готовность принять в себя это величайшее, высочайшее, неподвластное ни времени, ни пространству, называемое в христианстве Святым Духом, а в буддизме - самадхи?

Знание.

Я алчу знать, я алчу раствориться в знании и воплотить его  в себе. 
Но сейчас я  все еще лишь ампула. Пустая и прозрачная. Я хотела бы, чтобы некто, выпив меня, обрел катарсис и вечное блаженство, но пока что из меня даже нечем утолить жажду. 

Я хотела бы, чтобы мир расправлялся передо мной, как гениальная симфония, где каждая нота занимает свою неповторимую единственно верную позицию, однако доныне земная юдоль отзывается в моих ушах не мелодичнее, чем расстроенный инструмент в руках больного Паркинсоном. Правда, в этой какофонии подчас начинают проскальзывать мотивы собачьего вальса, и это дарует мне тусклые предпосылки к тому, что  некогда  для меня прозвучит и  лунная соната. Нужно лишь суметь верно расслышать.

В трясине смрадной потопал бескровный лик.
Рука в агонии хваталась за шаль ночи.
В мир-куртизанку человек-тростник
Попал и был безжалостно проглочен. 

Вот чего ни в коем случае и ни при каких обстоятельствах не должно произойти.
 

Это я. Я рушу в прах ржавые каркасы и убогие сырые темницы, высвобождая из насыпей щебня и резного металла в беспредельные просторы необремененного предрассудками разума свой крылатый животворящий дух. И воистину неизмеримая  мощь его возносится на сумасбродные высоты, пронизывая сиянием  тернии, за облака, в Эдем, к пантеону бледнолицых трубящих ангелов, к раскаленным светилам, несущим жизнь и смерть с равносильным слепящим самозабвением, к разгадке вселенского развертывания, к слиянию эфира и вечности в обнаженную необратимую сингулярность, где недосягаемая вершина обращается в бездонную впадину. И перст Провидения ведет меня сквозь пучины сих буйных фантасмогорий. Я следую за ним, минуя опасности мириад фальшивых воззрений - и вот я уже на месте, у подножия величайшего из храмов, у врат Абсолютной Истины. 

- - 

Это я. Я буравлю ненасытным взором пустые холодные стены многоэтажек и продажные стекла общественного транспорта, повторяя губами инфантильные рифмы и глумясь над собственной твердолобостью, ища, без попыктки отыскать, вдохновение и бескровно соглашаясь с пестрящими вульгарностью вывесками торговых центров,  со скабрезной любовной беллетристикой, с мольбами нищих о милости Господа к филантропам,  с постными проплывающими мимо  физиономиями  не менее постных их обладателей.   Часы на электронном табло продолжают мигать своими равнодушными двумя точками, и с каждым повтором этого нервного тика душа моя каменеет. Однажды она не вернется в прежнее состояние и навеки замрет, в точности как горгулья на фасаде собора Парижской Богоматери.

В своей памяти я  вижу себя настоящей. Но черта эта, как помнится мне теперь, всегда, безостановочно  блекла, будучи нетронутой и сияя во всей своей нечеловеческой прелести лишь однажды: в самом первом детском воспоминании. О, детство, беспечное, безоблачное видение, в нем очертания земных твердынь и воздушных замков размыты столь интенсивно, что становятся неотделимы друг от друга. Они оборачиваются  вязкой паутиной, коконом, в который рождающаяся натура оказывается целиком увлечена, дабы оградиться от ядовитой натуральности мира. В этой ловушке ты - не более, чем божественный слепок, еще не получивший необходимой огранки. Твое естество чисто, как хлопья первого снега, твой разум не обременен и не отмечен несносной, граничащей с обсессией привычкой следить за минутной стрелкой часов, высчитывая судорожно, насколько приблизился срок кончины. Восхитительное неведение обволакивает   глаза убаюкивающе. Это единственный в своем роде период, когда оное не претит, а рождает в  ощущение естественной гармонии.
17 лет промелькнули перед глазами, как скучное недоразумение. 
Ростки моей юной души гибнут. Их следовало взрастить из почвы детского мироощущения, облагороженного земными культурой и знанием. 
Но некий интегральный  элемент был утрачен.  Он растворился в пропасти, до краев наполненной  нуждой и страстью,  был жадно и гадко ими поглощен. Кто я теперь?
Утерявшая собственную аутентичность. Я становлюсь пародией на самое себя, как и всякий, кто  некогда забыл душу в  темной каморке с черной плесенью. 

Как я смею?!

Но ныне здесь некого спрашивать, ведь сие послание  отпечатано лишь временно обтянутым и заполненным мягкой тканью скелетом.
Он не вдохновлен ни единой искринкой.
Я уже мертва?
 

Секунду назад у меня родилась занятная идея. И есть все основания подозревать, что это мой единственный шанс преодолеть свой безвременный и оттого  ужасный паралич в какой бы то ни было полезной деятельности. 
Я создам проект. Личный проект. Дизайн которого будет оформлен исключительно по капризу моей натуры. Наполнение которого будет на 100 процентов состоять из материалов о моих увлечениях и стремлениях. Контент будет разделен на целый ряд параграфов. От философских размышлений до прописанных вручную кодов. В моей горемычной черепной коробке вечно все мешается, и каждая идея ведет себя непредсказуемо, словно возбужденный электрон. Тетради меня не цепляют и, когда я просрочиваю все возможные сроки, они, злорадно осклабившись, только и могут, что ткнуть носом в пустословные режимы и графики, красноречиво утвердив мою несостоятельность. От блога же я черпаю не многим больше пользы, чем от тетради.
Тем не менее, кому, как не мне, должно быть известно о чудодейственных свойствах веб-проекта, возведенного собственноручно из чистого листа. 
Это искусство. Это стройная гармония из хаоса грубых символов. Это схематичное явление мира. 
Мало что вдохновляло меня по жизни сильнее.
В отрочестве я была наивной и простодушной девчонкой, не имеющей собственных идей и мнений, сформированных взглядов и целей, которую, однако, уже тогда что-то цепляло в отрасли web-мастерства. 
Теперь же каждую деталь я смею промышлять сквозь калейдоскоп своей установившейся (хотя и не без колебаний) личности, какой бы она не была. 
Это важно сейчас, в это самое мгновенье. Важно синхронизировать все, что непоследовательно блуждает в джунглях моего ума. Молодого, восприимчивого, впечатлительного. 

Такие идеи, вне всякого сомненья, возникают по обыкновению у людей глубоко одиноких и не имеющих в реальности дружеского приюта.
А чем еще заняться прикажете?

Я согласна терпеть это только ради воспитания в себе духа. И только потому, что миллионы людей в свое время страдали стократ пуще меня безвозмездно. 
О несчастные простые люди...Кто наделил нас натурой,  предзнаменующей вечные мытарства?