Сегодня опосля экскурсии я вполне успела осуществить все запланированные дела насущные и, как обычно, в пять уже покидала родные стены, впервые направляясь в самый нижний конец красной ветки, на Юго-западную, в театр, соответственно, на Юго-западе. Район, в котором я оказалась, поднявшись на поверхность из подземки, оказался классической периферией с уходящими до обоих горизонтов рядами одинаковых панельных высоток, заставленными маршрутками до аэропорта и кладбища обочинами и непременным рынком, а также палатками с шавермой, чебуреками да беляшами через каждые три шага. Шагать же пришлось вдоль проспекта Вернадского в указанном прохожей тётей направлении до издалека заметного ориентира – красивого храма, напротив которого и располагалось гораздо менее приметное здание театра. В его маленькой площади, что выражалось в тесных коридоре и гардеробе, я нашла сходство с любимой Покровкой; раздевшись же, приобретя программку и добравшись до буфета, я нашла и различие. Буфет этот был помещением подвальным и место занимал относительно приличное, а главное, порадовал полумраком (точнее, совершенной темнотой, нарушаемой лампочками над некоторыми столиками), прохладой и заботой о моём вегетарианском желудке: меню предложило мне некое фруктовое ассорти. Оно оказалось большим бокалом с нарезанными яблоками, грушами, апельсинами, киви, а также виноградинами и зачем-то семечками граната, которые хрустели на зубах; сначала я села за столик без лампочки, так что не видела, что ем, и не могла читать программку, но потом освободился освещённый, и первый звонок застал меня там – за изучением программки и скоростным поглощением фруктов. Ко второму я вошла в зал, и вот вам второе сходство с Покровкой: зал этот – такой же маленький, и рядов шесть, и мой – как раз последний. Вот только возвышение между рядами на Юго-западе было куда значительней, так что место моё было в прямом смысле под потолком, и я со счёту сбилась, сколько раз за время спектакля я приложилась об него головой; зато видно и слышно с этой галёрки было превосходно, а сии обстоятельства значительно ценнее стоимости билета в 180 рублей – я уж не говорю обо всём остальном (вернее, говорю, причём по порядку). Как и на Покровке, долго не могли рассадить зрителей, которых было больше, чем мест, пока люди не заполнили все лестницы и проходы; оттого немного задержались, а потом ещё и режиссёр, Валерий Белякович, минут пятнадцать толкал речь; но вот, наконец, спектакль начался.
«На дне» - пьеса тяжёлая. Не в смысле плохой читабельности языка, а в смысле всех тех вопросов, которыми она неизбежно нагружает вдумчивого читателя. А ещё в смысле сложности для воплощения – нужно большое мастерство, чтобы не пронести постановку сквозь зрителя, едва задев, и чтобы не запугать его мрачностью и безысходностью. И вот вам последнее сходство с Покровкой: вопреки всем моим опасениям, мастерства, выражающегося для меня в предельной искренности, питомцам Юго-запада хватило с лихвой – но это, конечно, было уже совсем другое, отличное от Арцибашевского, но от того не менее ценное мастерство. Постановщики с текстом Горького были вольны: написанные им для своих героев реплики герои эти произносят далеко не в указанное им время и далеко не в установленной им последовательности, плюс в текст добавилось немало «отсебятины», в частности – культурных Горьковских «сволочей» щедро разбавили более доходчивыми «сукиными сынами», дабы лучше передать атмосферу социального «дна». Этот факт для спектакля, лишённого весомых достоинств, стал бы не просто минусом – он уничтожил бы его в моих глазах, но не оправдать данную постановку невозможно: ибо как иначе позволить таланту Задохина (праздновавшему сегодня юбилей – «полтос») продемонстрировать себя на сцене во всей своей полноте, кроме как приписать его персонажу, Актёру, дополнительных слов побольше, выведя его в самые что ни на есть первостепенные герои? Ведь с таким талантом (я сейчас, уж извините, повторю свою любимую из пафосных банальностей) надо играть Гамлета и прочих холериков с вселенской скорбью во взглядах, и никак не меньше. Но и другие актёры при этом не отставали: чертовски убедительны и (теперь вам придётся простить мне дешёвую рифму) восхитительны были и Барон (Бакалов), и Сатин (Афанасьев), и Клещ (Ванин), и все остальные запоминаются раз и навсегда. За колоритность и надрывность большинства можно простить меньшинство в лице Луки (Белякович, но уже другой), явившегося не простым русским старцем, а средних лет упитанным добряком; впрочем, «народных» выражений, столь присущих Страннику, ему практически не оставили, а всю необходимую философию он высказал настолько душевно, насколько оно полагается. Следует заметить, что при вольности с текстом создатели спектакля свято чтят действие, да и составляющие антуража сочетались между собой как нельзя более гармонично: великолепная музыка, инфернальный мертвенно-голубой свет, едкий дым, декорации в виде нар, отражающихся в зеркалах и создающих иллюзию бесконечных рядов оных, и костюмы в виде белых, как у мертвецов, лохмотьев кого хочешь вовлекут в самый центр происходящего на сцене. А происходящее, чего и следовало ожидать после всего вышеописанного, цепляет с силой не меньшей, если не большей, нежели бессмертное произведение Горького, и долго не отпускает, оставляя при этом самые светлые эмоции и чувства. Не сомневаюсь в том, что каждый найдёт для себя «На дне» что-то своё, неповторимое и драгоценное, а для того, чтобы разобраться в найденном как следует, и нужны такие шедевры, как тот, который я посмотрела сегодня и который всем советую посмотреть. То, что я написала сию рецензию несколько суховато (или мне самой так кажется?), есть всего лишь доказательство того, что я сейчас нахожусь не за монитором компа, а все ещё под впечатлением от спектакля, и перед глазами явственно стоят сцены из него, что мешает высказаться полностью – хотя может, оно и не надо. Главным подтверждением моей оценки всегда являются не рецензии, а возвращения – а на Юго-запад я ещё не раз обязательно вернусь, благо репертуар там весьма и весьма аппетитный.
Три часа спектакля пролетели на едином дыхании, овация за ними последовала такая, какую не услышишь в каком-нибудь большом солидном театре, именинника завалили цветами. Несмотря на напряжение, в котором держит зрителя такая вещь, как «На дне», выходила я отдохнувшей и довольной – в том числе благодаря тому, что мои надежды оправдались, и я снова пополнила свои списки любимых актёров и любимых театров. Дотопав тем же маршрутом до метро, доехав до Молодёги и чёрт знает сколько прождав маршрутку, я вернулась домой едва ли не заполночь, засим сейчас собираюсь как можно скорее завалиться спать, ибо вставать завтра (то бишь уже сегодня) рано: мы с Денисом сговорились сходить завтра на пресловутую «Тайну Чингис Хаана». Думаю, уже не надо добавлять, что в связи с этим вам светит ещё одна рецензия?.. На этом анонсе и прощаюсь – до вечера)