Благодаря режиссёру Юрию Ерёмину, написавшему пьесу по либретто Кирквуда «A Chorus Line», хореограф Алла Сигалова смогла поставить спектакль про саму себя – и сыграть главную роль, то бишь себя саму соответственно. Тема сочинения – «Посмотрите, как можно научить труппу исполнять более и менее простые танцевальные номера». Не мудрствуя лукаво, весь спектакль создатели из номеров и составили – актёры проходят «Кастинг», ибо так и называется постановка, исполняют своё «домашнее задание», а хореограф смотрит на них, подбадривает, поправляет. Зритель, в идеале, должен чувствовать себя на дне открытых дверей в студии танца, но урок всерьёз представлен как самодостаточное творческое произведение, и публика охотно аплодирует каждому бенефисному выходу. Но обо всём по порядку: претендентов пятнадцать, ещё до начала спектакля они появляются на сцене, изображающей репетиционный зал с зеркальными стенами и окнами под потолком, и начинают копошиться и переговариваться. Их цель – роли в эпизодах или массовке нового мюзикла великой и ужасной Анны Павловны (Сигалова), конечно же, режиссёра-хореографа. Место действия – некий московский театр, на побегушках у примадонны – его работник Андрей (Смирнов), жалующийся на жадную до электричества дирекцию. Он называет номера прошедших на заключительный этап кастинга, герои комически бурно реагируют, норовя сразу же продемонстрировать свой карикатурный типаж, и расходятся по раздевалкам. Их вызывают по очереди в порядке присвоенных номеров, и Анна Павловна сперва разговаривает с ними, выступая в качестве не только хореографа, но и психолога – поневоле пожелаешь себе любимому такого учителя танцев; но, как по волшебству, от общения с ней каждый становится «самим собой», откровенничает и превращается в худо-бедно послушное и бесхитростное существо. Общение это предполагает, что конкурсанты расскажут о своём происхождении, семье и становлении танцевальной карьеры – так мы непонятно для чего узнаём биографии всех героев. Передвигающаяся прыжками, как кенгуру, Мария Абарова (Михайловская) однажды станцевала вместо старшей сестры и так с тех пор и танцует, а сестра осталась в пролёте и вышла замуж. Борис Васютин (Филиппов) наговорил глупостей о том, как в детстве на него упал джип с домкрата, а какого-то мальчика он покрасил серебряной краской и тот чуть не задохнулся. Тамара Долидзе (Болгашвили) с бойким акцентом сообщила, что воспитывавшая её бабушка привела её в студию национального танца, и сплясала лезгинку в костюме феи. Робкая Кристина Зинченко (Боб) пришла со своим мужем Александром Кривошеиным (Прокошин), деловым и уверенным ведущим актёром этого театра, пришедшим на кастинг, только чтобы поддержать супругу – они исполняют рок-н-ролл. Елена Крысанова (Храмова) – дистрофичная закомплексованная дурнушка, которой не повезло не только с фамилией, но и с днём и местом рождения; в свой первый выход она начинает рыдать и ничего станцевать не может, но потом возвращается и сразу начинает изображать нечто вроде умирающего лебедя, что тоже заканчивается слезами. Дмитрий Хачатуров (Кириллов) – накачанный армяно-азербайджанец, самоучка, стриптизёр в ночном клубе, опекаемый старшей коллегой, с которой регулярно перезванивается и клятвенно уверяет, что между ними ничего нет. После его номера Анна Павловна просит его показать стриптиз, что он и проделывает, старательно дёргая грудями. Диана Контрерос (Баранова) гордится дедом-испанцем и специализируется, само собой, на вроде-как-испанских танцах. Тимур Шмелёв (Вальц) когда-то уже работал с Анной Павловной и теперь влюблённо и преданно ездит за ней в надежде поработать ещё, и его танец – кривляние под песню Лаймы Вайкуле, которой некогда Анна Павловна ставила его на подтанцовку. Вера Ярошенко (Волкова) вообще стирается из памяти – ничего примечательного она ни говорит, ни делает. Эдуард Грацианский (Бондаренко) сначала встаёт в снисходительную позу и ведёт себя вызывающе, но, будучи поставленным на место, выдаёт душещипательную историю об отце, которому его мать запретила танцевать, и бедняга так и зачах, однако успев воспитать смену. Айдархан Намхайнимбоева (Кашицына) – бурятка, в ней всего полтора метра росту, и несмотря на то, что ей уже 42, она вынуждена играть в детском театре маленьких девочек и мальчиков, тогда как её мечта – сыграть на взрослой сцене для взрослых. Григорий Харитонов (Говердовский) – интеллигентный скромный юноша, сбивчиво признающийся, когда Анна Павловна дипломатично отослала хихикающих помощников, как ему с девочкой не понравилось и как он сбежал из дома, где считали, что танцы – не мужское занятие. Он исполняет tribute хореографии Сигаловой в «Служанках» - выход Мадам, и это – единственное, что красиво и трогательно именно тем, что не составит конкуренцию оригиналу, но выглядит достойным посвящением. Эвелина Польских (Кабо) врёт о своём возрасте и вообще обо всём подряд, хвастается, больше других несмешно хохмит, исполняя функцию малоприятной особы, для которой, тем не менее, ввиду бальзаковского возраста этот проект – последний и единственный шанс. И, наконец, Павел Мужжухин (Аносов) – мастер на все руки из деревни: поёт на два голоса, играет на всех инструментах, сшил себе костюм из бабушкиных штор и халата, ну и станцевал тоже. Под конец первого акта по самому избитому закону жанра внезапно появляется претендующий на амплуа мачо Михаил Новиков (Овечкин), который в течение всего действа в качестве внесценического персонажа ломился на проходную и названивал в репетиционный зал, и заявляет Анне Павловне, что им надо поговорить. Так неуклюже намечается эдакая романтическая линия сериального пошиба – когда-то они расстались, потому что она была слишком увлечена работой, он танцевал за границей, потом его бросила его продюсерша, он остался без работы и вспомнил о бывшей пассии. Она пытается его оговорить и вежливо послать, ибо солисту-де не место в кордебалете, но он настаивает шаблонными намёками на вновь возгоревшиеся чувства, и она даёт ему полчаса до объяснений. В антракте герой-любовник картинно «разминается» на сцене в джинсах и кроссовках – а говорят, будто джинсы непригодны для спорта… здесь они оказались пригодными для «балета». Второй акт открывается дуэтом Анны Павловны и Михаила, а у конкурсантов начинается второй этап кастинга – разучивание танцевальных движений из финала будущего мюзикла. Все пятнадцать выше представленных плюс неугомонный Михаил повторяют за наставницей необходимые па, она указывает на ошибки, попутно, оживляжа ради, случаются необязательные происшествия. Например, сначала Айдархан неудачно упала, её унесли и затем сообщили о трещине лодыжки. Потом одна из девушек обнаружила в своих пропадавших на время балетках стекло – никто не признался в покушении на конкурента, и Анна Павловна отказалась «работать с подлецами» - лишь на пару минут, после чего об инциденте забыли навсегда. Затем погас свет, и в ожидании электрика (Амелин) помощник хореографа Николай (Пантюхин), весь первый акт только ставивший музыку, по просьбам молодёжи выдал неплохой танец. Но в остальном второй акт действительно состоял исключительно из репетиции, которой подыгрывал живой оркестрик из двух человек и которая показала, что исполнительный очкарик Андрей тоже хочет и может танцевать. После репетиции Анна Павловна избавилась от неугодных – Александра, Елены, Дмитрия, Тимура и Эвелины, все вышли из зала, погасили свет, и на ней остался только 92-хлетний актёр театра Адам Васильевич (Адоскин), в течение всего спектакля бродивший эдаким миролюбивым, но надоедливым Фирсом, исполнявший оперную арию и искавший потерянное кольцо. В темноте кольцо он нашёл, и, по счастью, его запирания в зале не произошло – он вышел в ту же дверь, в которую впервые вошёл, так и не оправдав факта своего присутствия ничем, кроме необходимости занять какой-то ролью заслуженного ветерана сцены. В финале все (кроме него) актёры спектакля выходят в опереточных костюмчиках и исполняют общий танец, который «выучивали», под светомузыкой-надписью «Casting» на радость публике. Да, вот такой happy end – а в спектакле так и не появилось ни смысла, ни содержания, он остался больше всего похожим на реалити-шоу из серии «Танцев со звёздами» или «Минуты славы», насаждающих культ дилетантизма. Жалкие потуги на сюжет зачахли в зародыше и откровенно мешали этому эстрадному вечеру, отнюдь не нуждающемуся в формальных привязках к театру – это развлечение, аналогичное телевизору, включённому в то же самое время суток. Это не плохое шоу, - оно, быть может, даже хорошее, не скучное, заснуть под него проблематично, - но его не следует называть спектаклем, и его место, его целевая аудитория – скорее, в театре Эстрады. Сравнения не то что с лучшими спектаклями, но даже с культовыми мюзиклами театра Моссовета капустник-«Кастинг», который зрительница рядом со мной даже приняла за дипломный студенческий, не выдерживает по всем статьям.