Спать я себя давеча таки упинала, и что-то мне даже снилось – а именно, что я в немаленьком коллективе каких-то хиппи рассаживаюсь на местной остановке по автобусам, аки дети, собравшиеся в летний лагерь. Причём поездкой явно руководила я сама, следя, чтобы никого и ничего не забыли, а на ночёвку мы расположились… в бывшей моей квартире на первом этаже. Автобусы встали в ряд во дворе, мы набились по комнатам, а поутру снова пришлось всем раздавать пинки и разгонять по автобусам. Проспав часов до одиннадцати, я вернулась к страданию ерундой и преуспела в этом занятии, а после обеда, как водится, отправилась в театр. На сей раз мой путь лежал до Чистых Прудов, где я неспешно прогулялась по бульвару до старого доброго театра «Современник», где давненько не была, а теперь, в мае, бывать буду часто, ибо дёшево. Внутри пахло как в больнице – чем-то вымыли полы; я приобрела программку, нашла себе место на диване почитать книжку и с первым звонком отправилась штурмовать партер – не свою, конечно же, откидушку в 11-м ряду, а где поближе. Слишком близко остаться не удалось – пришлось довольствоваться серединой ряда эдак седьмого, выглядывать за головами впереди сидящих происходящее на сцене – а происходила там постановка пьесы Коляды (не нуждающегося, я полагаю, в представлении) «Мурлин Мурло».
Время действия – конец 80-х прошлого века, место действия – мифический Шипиловск, городок тотальной и беспросветной безнадёги, где всё население днём работает на химическом заводе, вечером пьянствует, телевизоров не держит, потому как «облучают», а по радио то давно покойный Левитан, то Ванга обещают конец света. И этого конца все ждут с лихорадочным нетерпением – как желанного избавления от зелёной тоски. В семью, где младшая дочь Оля по прозвищу Мурлин Мурло (Белоусова) страдает галлюцинациями после того, как увидела НЛО, а старшая (Козина) потеряла мужа и обречена на одинокую старость, и обе мечтают о чём-то большом и чистом, о детях и о том, как бы вырваться из своей глухомани, попадает столичный очкастый интеллигент (Хаматов) – видимо, с целью поднабраться свежими впечатлениями. Этот герой, созданный, очевидно, с расчётом на то, что наивная публика сперва воспримет его как положительного, с любопытством естествоиспытателя наблюдает за странностями быта, записывает колоритные фразочки, восхищается «духовностью» юродивой Оли, которой «Бог является», и втихаря пописывает свой «великий роман», должный спасти человечество. Однако, будучи дважды битым соседским гопником (Смольянинов) – самым адекватным в своём жизнелюбии, хоть и быдловатым персонажем – и разочарованным в непорочности Оли и своих идеалах заодно, очкарик не выдерживает и смывается, ломая тем самым жизни барышням, поверившим в него как в мессию, представителя мистического «Центра», всё обо всём знающего лучше и правильней. И, совсем уж мифически, вместе с судьбой бедняги Мурлин, над которой грязно надругался человек, которого она полюбила, рушится весь Шипиловск, таки дождавшийся своего апокалипсиса – видимо, по-солженицынски, «без праведника не стоит село». Сей сюжет не нов и предсказуем – по крайней мере, для читавших «На дне» и поздние аналоги, – только, по сравнению с горьковской ночлежкой, гиперболизирован по максимуму, а так – даже язык этих двух пьес чем-то неуловимо схож. Можно было запросто запороть постановку, скатившись в обличительный пафос, выжимающие слезу сантименты или нагнетённую мрачность, но её создатели – Волчек и Гармаш – не сгущают и без того фактурные, лишённые каких бы то ни было полутонов краски своего материала, а просто констатируют факты, предоставляя публике самой рассудить нехитрые морально-этические конфликты. Впрочем, гораздо приятнее, нежели пытаться копать глубже на поверхностной ниве философии Коляды, радоваться актёрской игре – живой, искренней, выразительной, с самоотдачей, но без перегибов. В типических, в принципе, персонажей начинаешь верить, сочувствовать им, в первом акте – смеяться (спектакль заявлен как «комедия», и по началу в нём действительно достаточно качественного юмора), во втором – бояться за них. Выходишь со спектакля с ощущением тяжёлым, но удовлетворённым: вещь просмотра стоит.
Я вернулась по бульвару к метро, когда доехала до родной Молодёги – началась гроза, натурально – в начале мая. Молния голубого цвета газовой конфорки горизонтально освещала небо с одной стороны, потом подоспевал гром, поливал ливень, под которым я и встала ловить кайф возле автобусной остановки. Дождь уже почти прошёл, когда наконец объявился душный автобус и привёз меня домой. Отвлекаясь и ленясь, я с грехом пополам накатала вышеизложенную рецензию и теперь надеюсь оторваться от игры в алхимию и пойти спать. Прощаюсь до завтра)