Скоротав бОльшую часть ночи перед монитором, я успела выспаться и подняться достаточно рано, чтобы успеть вдосталь настрадаться ерундой до обеда включительно, после которого предстояло вывалиться на свет Божий. Света, впрочем, было не так уж много, зато мороз крепчал – вместо ручьёв снова гололёд, зима всему глобальному потеплению вопреки не торопится сдавать позиции. Я опять, как и вчера, доехала до Чеховской, чуть было не пойдя в переход вместо выхода в город, о чём-то задумавшись и включив автопилот до лицея, затем пошла по Тверской мимо театра Станиславского, уже подзабыв, где находится театр Юного зрителя, зато купив таки в театральной кассе билет к Виктюку на апрель. МТЮЗ нашёлся благодаря указателям, к тому же рановато, так что пришлось мне долго и упорно подпирать стену в прихожей с кассой, пока двери театра гостеприимно не открылись, и я не смогла приобрести программку и подняться к партеру. Посидев с книжкой на мягком диване до первого звонка, я ввалилась в зал, минуя свою законную галёрку и отправляясь в первые ряды партера; однако заполнился он достаточно хорошо, и я удовольствовалась замечательной откидушкой не то второго, не то третьего ряда у центрального прохода. Видно отлично, а то, что сидеть не совсем удобно – так это мелочи, если камагинкасовский «Счастливый принц» длится всего полтора часа без антракта.
Думаю, никому не надо напоминать прекрасную и жестокую сказку Уайльда о Счастливом Принце, который до самой смерти не знал горя, а став после смерти золочёной статуей, увидел с высоты пьедестала все человеческие страдания в своём городе. И о Ласточке, которую он заставил разобрать себя по кусочкам и раздать бедным – пока она не замёрзла насмерть, оставшись зимовать вместе с ним. Можно было сделать спектакль лиричный, пронзительный, метафоричный, а получилась обрусевшая и адаптированная для детей (хотя кровавого цвета тряпки из опустевших глазниц и «вынос трупов» - это уже почти NC) композиция буквальной передачи текста. Реплики читаются вместе с авторскими вставками, а каждое упомянутое явление незамедлительно персонифицируется: если есть статуя – значит, декорацией будут служить огромные голова и рука с мечом, если птица летает – значит, актрису подвесят на лонже, если листопад или снегопад – дядька с мешком будет выбрасывать из него жёлтые или белые бумажки. Массовка бестолково мечется в промежутках между событиями, изображая горожан, общающихся обрывками какого-то мотивчика – вступительный и финальный такие номера настолько затянуты и настолько точно повторяют друг друга, что неслабо раздражает: всё ждешь, пока нелепое кваканье сложится в нечто цельное, но так и не дожидаешься. Второстепенные персонажи, выступавшие у Уайльда трагическими, – мать, не могущая купить воды больному ребёнку, замерзающий и голодающий поэт, девочка, торговавшая свечами и уронившая их в канаву, – с лёгкой режиссёрской руки кощунственно превращаются в комических: сварливую украинскую бабу с дауном-«сынку», перевирающего «Гамлета» драматурга-графомана, суровую тётку, пытающуюся что-то спеть. Такой подход словно пытается обесценить самопожертвование Принца и Ласточки – дескать, не стоят все эти людишки того, чтобы любить их больше, нежели себя самого, всё равно ничего не изменится. Да, я тоже мизантроп, но не настолько же!.. Однако это ещё полбеды – главное недоумение вызывают главные герои: Принца играет девушка (Лагутина), Ласточку – пугающе худая бабушка (Нестерова). Сколь бы талантливо, следует отдать им в этом должное, они ни старались ангстировать, вообразить между ними любовные отношения сложновато – скорее, материнско-дочерние (хотя Принца воспринимать мне было ещё худо-бедно реально – возникла ассоциация с Канцлером нашим Ги). Музыки как таковой замечено не было, не считая действующих на нервы криков чаек и хруста отколупываемых со статуи драгоценностей, костюмы не впечатлили, свет ограничился включением и выключением. Впрочем, блестящее содержание невозможно испортить никакой, и самой топорной формой – даже просто закрыв глаза и слушая уайльдовский текст, понимаешь подлинный смысл истории, проникаешься им, задумываешься и выходишь с соответствующими настроением и впечатлением. В общем и целом сегодняшний «Принц» МТЮЗа напомнил мне первый мною просмотренный тамошний спектакль – «Зелёную птичку»: и детскостью, и гендерной несостыковкой (там принц тоже был женщиной), и простой как валенок трактовкой. Но если Гоцци ещё терпит к себе отношение как к сюжету для кукольного театра, то за значительно более глубокого в философском, психологическом и эстетическом критериях Уайльда становится обидно. И хочется наконец увидеть во МТЮЗе взрослую, серьёзную постановку – надеюсь, рано или поздно у меня это получится.
Спектакль закончился, я дотолкалась до гардероба, вывалилась на мороз, дошла до метро, доехала до Молодёги и пешком заявилась домой. Писать рецензию не хотелось очень долго и очень сильно, да торопиться мне некуда, можно было карябать её до самого третьего часу ночи, отвлекаясь на что душе угодно. Завтра, напоминаю, у меня какбэ праздник и поход в кино, а послезавтра – уже первые курсы в ГИТИСе, охренеть! Прощаюсь с вами до свежих новостей.)
