Выспавшись после давешнего марш-броска по Радонежью, я встала сегодня пораньше, постаралась успеть побольше и порадовалась замечательной погоде – в районе обеда на дворе постепенно стемнело как вечером, собрался серый ливень стеной, посверкала молния, порокотал далёкий гром, потом всё так же медленно стихло, развиднелось, но прохлада и сырость остались. Поинтересовавшись у карты Яндекса, как добраться до театра «Сатирикон», я нервно гыгыкнула, увидев внушительное расстояние от станции Рижской до театра, выписала с его сайта номера общественного транспорта, на котором от метро можно было до него доехать, и пораньше вышла из дому. Запас времени оказался настолько велик, что я даже позволила себе не мёрзнуть долго на остановке и сесть на круговой автобус до метро, подошедший первым; подземка же довезла меня до Рижской, откуда я уверенно пошагала по лужам к ближайшей дороге, усеянной остановками. Издалека я углядела троллейбус с одним из выписанных мною номеров, проходивший в направлении этих остановок, и решила, что выбрала верное направление; конечно же, я не успела его догнать, да и не особо старалась, и стала ждать следующего, хоть на табличках над остановками нужных мне номеров не значилось вообще. Второй троллейбус вскоре появился, но, высадив пассажиров на дальней остановке, благополучно проехал мимо и скрылся за поворотом – метнувшись туда, я больше никаких остановок не увидела и наконец-то догадалась спросить какого-то дедушку, который мне и сообщил, что мои троллейбусы останавливаются на противоположной стороне шоссе. Я углубилась в подземный переход, лишённый каких бы то ни было указателей, и, как всегда бывает, когда я не знаю, куда именно двигаться, дошла до конца и вышла у Рижского вокзала, напротив которого тоже были остановки и тоже без нужных номеров на табличках; когда вышеописанный троллейбус проехал мимо меня, я решила, что он так снова и уедет и мне придётся продолжать поиски, однако он остановился поодаль, и я забралась в салон и попросила какую-то старушку сказать мне, когда будет остановка «Кинотеатр Гавана». Она ответила, что и сама там выйдет; вскоре мы доехали (кинотеатр и так было видно из окна), вышли, старушка дала мне рукой отмашку – «Туда» - и исчезла, а я тупо уставилась на незнакомый район без каких бы то ни было признаков театра и даже улицы, на которой он был расположен. Решительно двинувшись вглубь, я заметила, что за мной потянулось ещё двое человек, которые вошли на следующей остановке после меня и спрашивали у водителя, доедут ли они до Сатирикона; плутать в такой компании было не так просто, как в одиночестве, поэтому я спросила дорогу и какой-то встречной и пошагала в указанном направлении мимо многочисленных пронумерованных улиц, переулков и проездов Марьиной Рощи. Не без труда, но я в конце концов нашла Сатирикон, ставший ныне для меня самым отдалённым театром – как-никак, забрался в весьма труднодоступный для человека без личного транспорта уголок периферийного района; программку мне там не продали, и я, окинув взором расположившийся ниже холла буфет с габаритами ресторана, осталась наверху читать свой ТаймАут. С первым звонком я вошла в большой, но только из партера состоящий зал, протолкалась к своему законному месту где-то в середине последнего 23-го ряда, утешила себя тем, что и оттуда видно было неплохо, однако смиряться с таким положением не собиралась всё равно и со вторым звонком отправилась поближе к сцене, в итоге скромно устроившись в середине шестого ряда – зал был заполнен далеко не битком, особенно в середине. В антракте, впрочем, меня согнали опоздавшие, но я устроилась ещё лучше – в крайней части второго ряда, так что на протяжении всех двух с половиной часов спектакля я всё видела и слышала отлично, и на потраченные 200 рублей было, таким образом, грешно жаловаться; но смотрела я спектакль отнюдь не «Сатирикона», ныне пребывающего на гастролях, а арендующего его сцену творческого проекта «ТелеТеатР».
Если верить официальным описаниям, явно не страдающим излишней скромностью, «Кыся» - самый кассовый отечественный спектакль подходящего к завершению первого десятилетия века. Как человек, Кунина не читавший вообще, я не стану судить о достоинствах и недостатках оригинального текста произведения, однако причислять сюжет спектакля к образцам настоящей литературы тоже не рискну: на сцене с убогими декорациями и освещением – классическая история о латентной мужской дружбе, оригинальная только тем, что главный герой – кот. Это сексуально озабоченное животное, наделённое даром телепатии, вдохновляет своего хозяина на создание эротической прозы, а затем спасается от живодёрни и оказывается на судне, плывущем в Германию, где предаётся межвидовому йиффу с кобелем-болонкой. Там же Мартын – а именно так изначально кличут четвероногого героя Нагиева (пластика у него временами вполне соответствующая, но ключевое слово – всё-таки «временами», что не особо радует, да и постригли его очень зря) – и становится собственно Кысей с лёгкой руки Водилы (Лифанов), на которого постепенно перекидывается привязанность кота к хозяину. Фоном к этой белиберде, безуспешно пытающейся казаться романтичной и трогательной, служит заезженная до оскомины интрига: ничего не подозревающего хорошего парня используют плохие в качестве вьючной скотины для транспортировки кокаина, а затем устраняют за ненадобностью. Интрига эта, в свою очередь, безуспешно пытается казаться острой и напряжённой, но она слишком для этого предсказуема; единственное, что в конце концов немного спасает содержание спектакля, – финал: в отличие от подавляющего большинства популярных современных комедий, «Кыся» лишена хэппи-энда, более того – заканчивается вполне трагически, так что главному герою успеваешь запоздало посочувствовать, но недолго: тут же – занавес и бодрый музон. Да, «Кыся» - тоже комедия, юмор в которой делится на (несложно догадаться) нижепоясной в самой прозаичной своей форме «детям-до-шестнадцати» и не менее грубый туалетный, причём и то и другое для пущей наглядности иллюстрируется соответствующими телодвижениями; над первым я, будучи пошлячкой, ещё могу посмеяться, второй вызывает несколько неприятные эмоции, а в целом – все приколы уже давно обзавелись почтенными седыми бородищами. Впрочем, ржание большинства собравшихся зачастую доходило до отметки «истерическое», и так же на ура проходил обильно звучавший со сцены мат – видимо, публика или ещё не привыкла к нецензурной части великого и могучего, давно ставшей повседневщиной, или воспринимала её как символ «загадочной русской души», апелляция к которой, как я уже начала замечать, является беспроигрышным режиссёрским ходом (памятую «А поутру они проснулись», где таким же символом выступил алкоголизм). Короче говоря, я ставлю два балла вместо одного потому, что большего от «Телетеатра» и не ожидала, а ожидала даже меньшего, и что я видела постановки хуже – и скучные, и нелепые… «Кыся» же заскучать не даёт, и хоть и смотрится как сказка (а где ещё коты говорящие бывают? – только в сказках), лишена при этом многих клише и шаблонов, понатыканных в других комедиях и вызывающих желание уйти с них после первого же действия. Но и советовать её к просмотру кому бы то ни было, кроме фанатов Нагиева, по окончании спектакля выстраивающихся перед сценой живым конвейером с цветами, не стану: есть множество значительно более удачных постановок, нацеленных на развлечение и релакс зрителя.
После спектакля в холле выстроилась внушительная очередь в гардероб – единственный гардеробщик обладал достаточно габаритной комплекцией, чтобы двигаться неторопливо; кто-то впереди щебетал кому-то по мобильнику: «Я с Нагиевым целовалась, фотка есть, в контакт выложу!». Наконец, я вернула себе куртку, вышла из театра в ночь и, не рискнув сунуться в непроглядные дворы, пошагала к дороге, откуда прямо мне навстречу, заставив отскочить на обочину, лихо вырулила маршрутка. Водитель предложил идущему из театра народу доехать до метро, и маршрутка заполнилась мгновенно – воистину золотое дно: за пять минут езды до Рижской – по 25 рублей с носа; от Рижской же я доехала до родной Молодёги и дотопала до дома пешком вдоль дорог, а сейчас прощаюсь до завтрашней рецензии – завтра я снова в театр)