Уйдя вчера на боковую в районе половины четвёртого, я в районе полудня проснулась сегодня и после обеда засобиралась на свет Божий, попутно обнаружив, что уже умудрилась где-то прожопить столь недавно приобретённые солнечные очки. Путь мой лежал на станцию Тверскую, и по выходу из метро передо мной снова встал тамошний разветвлённый, аки лабиринт Минотавра, подземный переход, где, вопреки моим надеждам, указателя на драматический театр имени Станиславского (не путать с музыкальным имени его же и Немировича-Данченко в придачу), который я сегодня открывала для себя, не оказалось; тупо пройдя его до конца, я вышла на Тверскую, но и на поверхности указателей не было. Дабы узнать, в какую сторону увеличиваются номера домов, я немного прошла по прямой, убедилась, что иду в противоположном направлении, и, развернувшись, двинулась в нужную сторону; вскоре до меня дошло, что я иду тем же маршрутом, каким в первый раз шла по Тверской до Малой Бронной, и вспомнила, что даже проходила тогда мимо театра Станиславского, но сегодня выйти из перехода по указателю на театр на Малой Бронной не догадалась. По дороге – времени было навалом – я сунулась в первую попавшуюся театральную кассу, но так ещё и не заняла себе 31 октября, что, впрочем, не страшно ввиду крайней отдалённости этой даты; вскоре я добралась до театра Станиславского, с фасада закрытого лесами, вошла, умудрилась приобрести последнюю программку в холле, поднялась на этаж партера, где яблоку было негде упасть. Я присела у стеночки читать журнал; с первым звонком открыли две единственные двери в зал, заднюю и переднюю, и я ничтоже сумняшеся сунулась в переднюю, а вся остальная человеческая масса повалила в заднюю, при том что мне надо было на задние ряды, а массе – на передние, мы двигались навстречу друг другу и меня едва не затоптали, тем паче что проход по центру зала был единственный и сильно суженный благодаря приставным стульям по обеим сторонам. Когда я, наконец, с грехом пополам добралась до своего наидерьмовейшего законного места в середине самого последнего 21-го ряда партера, оказалось, что даже его уже успела занять какая-то предприимчивая старушка; не сгоняя её, я метнула взгляд до сцены и убедилась, что из такой дали решительно нихрена не будет видно и слышно, но продолжавшие густо валить в оба входа толпы не позволяли мне сразу же пойти попытать счастья в передних рядах. Только со вторым звонком, когда народу в проходах стало поменьше, я решительно принялась проталкиваться к цели, игнорируя администраторшу, заявлявшую мне в спину, что-де каждый должен сидеть на своих местах, ибо у них стопроцентная раскупаемость мест в зале, включая даже бельэтаж. Когда я протолкалась, свободных мест в передних рядах уже не было, не считая самых крайних, и я пролезла на крайнее место в первом ряду – и поняла, что там не лучше, чем у меня на галёрке: между рядом и сценой расстояния никакого, а уровень сцены – уровень лба сидящего, так что максимум, что оттуда можно будет увидеть, – это ботинки актёров. Поколебавшись, я уступила это место какому-то неунывающему дяденьке, снова вылезла в проход, позарилась было на крайнее место во втором ряду, но его мигом заняли; я с тоской воззрилась на один из средних рядов, который частично пустовал, но куда администраторша никого не пускала, ибо он якобы директорский, и тут другая молодая администраторша меня спросила, с билетом ли я. Я честно ответила, что с билетом, но плохим, дабы не посадили куда-нибудь куда вздумается, и тут какие-то бабушки встряли, что-де они без билетов, и их посадили на свободные места на этом директорском ряду; я заметалась от ряда к ряду, не желая смириться с тем, что по-видимому придётся возвращаться на своё законное место, и тут молодая администраторша сцапала меня за плечо и поторопила на свободное место с краю у стены четвёртого ряда. Там довольная я просидела первое действие, а в антракте подвалили опоздавшие и стали массово сгонять перебежчиков – согнали и меня, я просуетилась весь антракт, но таки в самый последний момент отыскала себе пустующее местечко ряду где-то в двенадцатом, что было тоже более чем неплохо (на будущее: входить в переднюю дверь, заявлять, что без билета, и занимать приставной стул поближе к сцене).
Повесть Булгакова «Собачье сердце» - на первый взгляд не более чем политическая сатира; этим взглядом и ограничился когда-то уважаемый режиссёр Товстоногов, ставя на сцене Станиславки инсценировку этой повести, выполненную Ставицким. Поставил вроде бы грамотно, качественно, позволив прозвучать всем афоризмам, не затягивая мизансцены, а даже иногда как-то больно быстро их прокручивая – из-за этого второстепенные персонажи просто появляются, проговаривают свои монологи и исчезают, не оставляя на сцене, выражаясь метафорически, никаких видимых следов. Впрочем, и главные герои эмоций у меня не вызвали – особенно Шариков, которому, напротив, полагается быть самой яркой, колоритной фигурой, постепенно трансформирующейся из комичной и жалкой в устрашающе разнузданную полученной властью. Полиграф Полиграфыч в исполнении Владимира Бадова ещё способен вызвать смешки, подвывая от недотраха с колонной в обнимку, но как только принимается щеголять в «кожаной тужурке» и в итоге хватается за наган, смотрится шаблонно, плоско и неубедительно и страха за судьбы Родины не пробуждает. Аплодисментами публика каждый раз встречает только появление на сцене симпатичной собачонки, самой настоящей мелкой дворняжке с чернявой лохматостью, играющей роль Шарика – той самой невинной жертвы эксперимента, едва не закончившегося трагически. Впрочем, те, для кого хороший театр – это только достоверное прочтение классического текста без искажений и соответствующие оному костюмы и декорации без извращений, останутся довольны спектаклем, мне же этого давно уже мало – хочется таких беспроигрышных выразительных средств, как, к примеру, пластика, музыка, хочется создания на сцене булгаковской атмосферы «чертовщины». Хочется, в конце концов, чтобы спектакль нёс в себе хоть немного больше энергетики, чем прочтение оригинального произведения в школьной хрестоматии – так что «Собачье сердце» в театре Станиславского рекомендую лишь заинтересовавшимся, но не всем подряд.
После спектакля я дотопала до Тверской, доехала до Молодёги, затоварилась в Трамплине съестным, не нашла на остановке маршрутки и, плюнув на получасовое ожидание общественного транспорта, дотопала до дома пешком вдоль дорог. Завтрашний день у меня лишён театра, но я весьма надеюсь выбраться на «Район №9», посему прощаюсь до новых рецензий :)