Black-and-Red_Phoenix, хааа)забавно!

Братья и сёстры!
Я тут разопнусь слегка для тех кто знает что такое театр на юго-западе. Для неофитов – это просто чтиво. Я же начал писать о театре в «овощном» в уже далёком 83-м, начав сразу с «подвала» в Комсомолке. Таки замах был на всесоюз. И удался. Через пару лет им дали «Народного». Может и я свои копейки туда добавил…
Итак, тема «Комната Джованни». Пьеса по мотивам романа М. Болдуина и приурочена к теме основательной – гомосексуальной несчастной любви.
Спектакль начинается классическим для этого места быстрым чтением текста на усиленном вдох-выдох. Ну, разогреваются актёры так тут… что поделаешь. Простим, что ль. Тем более, это типичная фенечка «овощного».
А далее - куча мелочей, раздражающих до ломоты в висках, на фоне всеобъемлющего восторга от самого действа – жирного, сочного телами, зычного музыкой, светом, ломкой пространства…
Гениального пространства. И материальчик использован такой знакомый – сеточка металлическая. Ржавенького цвета… под стать земле российской… под стать теме.
Темке…
Любовь голубоглазая…
Пространство сцены, которое 30 лет назад вообще было ограничено справа огромной толстой бетонной опорой дома, а сзади – банальной стеной. Из которого всеми ужимками и приколами режиссура пыталась извлечь по-максимуму, обманывая новичка-зрителя где только можно. Теперь же просто произошло волшебство – поставили многие зеркала под наклоном к земле, да так всё сделалось удачно, что даже актёры в этих зеркалах раздвоились. И невозможно сосчитать массовку – то ли 10, то ли 20 человек работает…
Итак по персонажам. А потому уж композиционно утюжком…
Дэвид. Леушин. Вышел холодным. В смысле, на сцену вышел. Пытаясь попасть с струю, стал себя греть. Чем? Феней! Нет, не словом. Тут как раз его итальянская пьеска ограничивала... Интонацией… первые 40-50 минут постоянно у Дэвида были нотки фенины. Как будто он из криминального мира РФ, к которому привыкли и зал, и актёры, как будто этот криминальный мир есть там, по ту сторону границы… нет его там! И нечего пытаться юродствовать. Нечего свою ношу совковую размазывать там, где обошлись без лагерей и геноцида… Ладно, ладно, памфлетствать не буду.
Эта его приблатнёность на старте, конечно, безумно раздражала. Что не видит актёр, да, возможно, и сам Мэтр «Романыч» всю вопиющую неправду этих, близких нашей культуре, интонаций и нюансов? Может я кого этим открытием и озадачил? Ну так возьмите записи и послушайте…
В целом – Дэвид удался. Так как физиологически подонист не в меру. Это его амплуа. Это его же и клише. Оттого и конформист он во всём. И спереди и сзади, как я понял по пластике пары в сетчатом ромбе… И как роль, и как человек. Тут уж не отделишь…
Потом уж прочёл в программке:«Заслуженный артист». Чем он заслужил? Клишеват.
А вот кто не удался вообще – это Джо, Джовани. Ну, ладно… Джованни. Некий Матошин. Ему б молчать и только виться… шикарный торс. Могучий торс. Чего он его так накачал к своим около 30-ти? Отчего? А оттого, что детство его было трудным. И сам он оказался слабым. Оттого и пытался справиться в среде повального унижения личности сильным бицепсом… Это я об актёре, как вы понимаете. Не удалось ему. Печать жертвы у него в глазах, в тихом голосе. В его зажатости. Зачем ставить явную ярко выраженную «жертву» нашей системы массового унижения на роль смельчака. Ведь эта странная способность любить такого же – это, я вам скажу, незаурядная смелость… Что-то я на просторах совка не видел таких тихонь в активной позиции…
Джованни – абсолютный провал спектакля. Он никакой. И даже его вымученные слёзы по мертворожденному ребёнку – кощунство тела. Не то чтобы «не верю», наоборот. Верю. Что только рыдать такая жертва общества и может. А не лицедеить. Но у Романыча любой корм в коня…Мастер!
Жак. Борисов. Тоже заслуженный, кстати. Вообще, он начал роль как мужик с пивняка, который если что и сделал уже хорошо, так это выучил слова. И рикошетил их без запинки. А роль? Роли-то и не было на старте. Так, уж много позже, пошло поехало. А старт вял. Никакой. Но потом у него как раз пошла та самая золотая пропорция гармонии между пошлостью и любовью. Что ж он так долго закипал до того.
Гийом. Наумов. Фактура у актёра, я вам замечу – шикарная, наплачешься. Не в смысле смазливости, а в противоположном. Ему б выходя со сцены гримироваться, в то время как остальным – наоборот… И та же проблема – тихо и медленно запрягает. Пока уж дождешься ухода от декламации. Пока он начнёт реально жить в роли.
Конечно, отвращение он вызвал, и сочувствие Джо вызвал. Ещё б. Задачу режиссёра выполнил. Природными данными…Но, опять, какая-то скороговорка на старте. Ничего не выделяет, ничего не акцентирует. Если б он пытался перекричать оркестр – проканало б. Но в тиши сцены – явно фальшивил тембрами…
Кстати о сцене. А она без тиши. Что-то всё время жужжит. Вентиляция? Оттого и театральную паузу тут не закатишь…
Папа Дэвида. Вот уж выпал Ванин из сцены. Роль то его как всегда на крепкую четвёрку с плюсом. Те же повороты кисти от запястья, тот же небольшой наклон корпусом вперёд, те же подвёрнутые рукава пиджака, слегка великоватого, те же интонации что и 30 лет назад! Это, конечно, фантастическое зрелище, для меня лично. Так как всё изменилось, страна ушла и люди. А Ванинское в Ванине осталось точно то же… На том же месте… Удивительная преданность себе и театру.
Я вглядывался в его, так знакомое мне, но постаревшее лицо, до внутреннего визга, до слёз. Невероятно… Столько лет… Тот же подвал… Он, единственный, из первого состава театра, кто в этой пьесе был на сцене.
Но… галстук его, но рубашка. Почему бы не оставить его в серо-чёрной палитре. В которой всё. Зачем эти полосочки галстука? Чем их мотивировать? Эй! Где художник по костюмам? Зачем такие ляпы? Зачем этот серо-голубой цвет пиджака? Чё за намёки?
Роль папы хороша. Но она легка, особенно для этой пьесы, особенно для предпожилого актёра… для опытного актёра!
Хелла. Дамская роль. Единственная дама в созвездии. И какая. Сексуальная. На шпильках. Декольтированная даже яркой помадой! Ну… Дымонд. Нет слов. Удачно. И страсть, и страстишка. Но, в рамках рассмотрения основной концепции пьесы – роль-то проходная. Как это ни обидно…
И не слишком ли она хороша собой, не слишком ли она чисто и высоко любит, того ли она Дэвида любит, чтоб этот Дэвид мог променять её на сладкотелого хлыща. К тому же, практически немого…Не верю», как говаривал 100 лет назад один меценат…
Там был ещё это хлыщ… как его… его ещё Жак под конец спросил «Как там тебя?». Действительно, болтался по сцене и что-то заявлял постоянно. А ведь роль-то его, Анджело, обрамляющая… Очень важная роль – этакий ведущий шоу. И пластика в нём есть. Санников. Яркий, хотя и проходной, но зато, не Заслуженный…
Итак. Роли описаны, в хорошем смысле слова. А само действие?
Шикарно, то что называется – игрой в пространство. Эти поворотные рамы с сеткой, эта сексокупель на двоих ромбической формы, где этот самый гнусный апофеоз и происходит…2 раза. И оба раза, без пошлости. Что замечательно и заметно. И оба раза в точку. В обе точки.
Конечно, будь критик из исследуемой среды – накидал бы нам с вами плюшечек про неправду. Всё ж таки мы с вами из сексуального большинства, и Валерий Романович тоже. Потому эта постановка для нас о том, как мы с вами видим и чувствуем, этот другой мир. Уверен, что всё, на самом деле, по-другому…
Не так страстно, что ли…
Ну это я уже как учёный могу доказывать, что не так страстно, а для театрального аналитика – важно что страсть сделали. Выпукло. Ярко. Не вульгарно. С запахом плоти…
А под финал эти фонарики. Эти лампадочки, хрен догадаешься, что светодиодные. Это ж надо было их где-то раздобыть. И как это всё волшебно стало сразу. Но Ангела-то зачем подпускать при этом? Подхристианили для кого? Не у всех же православие мозга замечено. Тем более, крылышки уж очень контрастятся на фоне проволочек ржавых. Оно, канешна, красиво зримо пышно… Но, падонистая тема на сцене, никак. Чай, не до ангелов. Предохраниться бы.
Итак, спектакль как шоу удался. Спектакль на славу вышел. Это, явно, не классический русский драматический… но такой цели и не ставилось.
Из явных сценических удач – сцена первой «ночи» главных геройчиков в клетке. Очень удачно сделана сценография второго плана – со вторым шестом на задах. Но недостаточно подсвечена. Оттого, зрителю иногда приходилось догадываться.
А вот акт домогательства Гийома к Джо – неудача. Ну что они оба всё шатаются по сцене. Слева-справа-слева-справа. Нет мысли. Нет решения. Вымученно как-то. Не ярко. Не по Беляковичевски. Может оттого что нечего было и ждать от участников. Ну, тогда, хоть одежду бы порвал Гийом на сладком. Подбавил бы хоть отвращения в зал…
А вот что удалось – это метания почти подсознательные в тусклом свете Дэвида за Джо и Джо за Дэвидом до их знакомства. Эта неразбериха движений. Эти намёки на иной мир ночи. Удача.
Или ДТП. Тоже удача: всего-то изобрази баранку в руке и дай звук мотора. И всё! Бац в зеркало. И гипс. Мастерство. Театр!
А массовку я бы б прижал. Слишком часто. Начинает мельтешить. Но, понимаю: прижми массовку тут, подсвети там, и шоусность припадёт, вылезут косяки с актёрским составом, косяки с монологами. «И нет той красоты полёта, которая могла бы быть, умей пилот рулём рулить», как сказал поэт.
Вердикт. Рекомендую: этот текст сразу после спектакля, или спектакль точно перед этим текстом.
Покорнейше Ваш,
1anton