Сегодня я вполне осознанно проспала, как всегда, физру и совершенно нечаянно немного опоздала на ОБЖ, но успела написать (читай – скатать с тетради) контру. Тем же методом была накатана теоретическая часть последовавшей за ОБЖ контрой по шизике, и я даже решила полторы из трёх задач практической части (полторы, потому что времени уже не хватило). ИОК не было, что было чертовски приятно, и поскольку времени было ещё мало, мы с Асей и Марусей опосля уроков пошли погулять: пересекли Цветной бульвар и пошли по Последнему (он действительно так называется) переулку и по соседним с ним переулкам и дворам. В одном дворе запалили скульптуру, изображающую мужика, бабу и ребёнка, которому кто-то успел продавить щёку и грудь, и зависли там: Маруся качалась на качелях, которые на столбах туда-сюда, а мы с Асей – на качелях, которые на перекладине вверх-вниз (да, я умею объяснять). В другом дворе запалили страшное деревянное идолище – кричащими красками расписанный чурбак с нарисованной звериной мордой (выяснилось, со стороны спины у него вырезаны лапы и кусок прежней морды, а поскольку другой кусок отвалился, идолищу и нарисовали новую морду на спине). Маруся встала за спиной идолища, пригнувшись и уткнувшись ему в бывшую морду, я встала за Марусей, уткнувшись ей в затылок, и мы изобразили идолищу четыре руки, а Ася нас фотографировала; на заднем плане фотографии виднелся выходящий из машины дядя, согнувшийся от ржача (он видел нас с Марусей со спины). Вышли на Сретенку, зашли в тамошний Дом книги, стали бродить (изначально в поисках какой-то географии, но её там не оказалось) и листать книжки; сперва я пропалила книжку «Мужчины и их собаки», где по породе собаки определялся характер её владельца (при том, что большинство мужчин, кого я знаю, держат кошек, а большинство женщин – собак, а не наоборот) – в разделе про владельцев мопсов было написано очень похоже на Дениса. Потом Ася (ей в последнее время везёт на псевдоязыческую макулатуру) откопала книжонку с якобы «Ведами», где мы увидели в оглавлении сказку «Велес и Ася Звездовна» и постебались над Асей. Но сама сказка оказалась и того круче: в первом же абзаце сообщалось, что сия Ася – дочь купца Садко, который очень любил Велеса и везде ему строил храмы (уже бред, да?), а далее сюжет подчистую передирался с «Аленького цветочка» (при этом Ася и Велес исполняли в ней роли Красавицы и Чудовища соответственно). Напоследок мы пропалили ещё книжку «Кайф на колёсах» (об автомобилях, а вы о чём подумали?), погыгыкали над принтами советских плакатов и вышли – Ася пошла домой в одну сторону, а мы с Марусей в другую, к Цветному. Перебежали дорогу, перелезли через бульварную ограду, спустились в подземку на Трубной, перешли на Цветной и разъехались по домам. Выбравшись на поверхность на родной Молодёге, я приметила обеих Даш (Ушастую да Ворону) с Костей, обратила на себя внимание воплем «Люююдиии», и мы с девчонками надолго образовали обнимающийся комок. Потом постояли, потрепались, и Даша поехала гулять на кладбище, Ушастая с Костей пошли гулять в местных пенатах, а я поехала домой – чтобы спустя некоторое время выйти на свежий воздух снова и направиться на Маяковскую, в театр Моссовета. Когда позади остался гардероб, куплена и изучена была программка, я поднялась на балкон, куда ещё ни разу прежде не забиралась в этом театре, почитала книжку в полумраке до первого звонка, жалко продребезжавшего над входом в зал, и проследовала на своё место – крайнее в первом ряду одной из серединных лож; мне там никто ничего не загораживал и слышно всё было отлично, но поскольку место это оказалось высоковато, через глазок бинокля видно было лучше, так что все почти три с половиной часа спектакля я от него практически не отрывалась. Впрочем, «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда» - не просто спектакль, а мюзикл, очередное детище Бродвея, перевоспитанное в степях российских.
Однако же мюзиклами я, кажется, уже наелась: памятуя Монте Кристо, я нашла между ним и Странной историей несколько сходств, отнюдь не говорящих в их пользу и в первую очередь в пользу последней. Постановку, пусть и эстрадную, загадочного романа Стивенсона о добродетельном Джекиле, мечтающем спасти человечество, и хладнокровном убийце Хайде, одержимом местью, не поделивших одно тело на двоих, хотелось бы видеть более мрачной, готичной, мистической, хотелось бы, оказавшись на месте её создателей, острее передать страх, расползающийся по гниющему изнутри светскому обществу Лондона, поярче сыграть на контрастах, лежащих краеугольным камнем в этом блестящем произведении. Но желаемое редко становится действительным: толпа великовозрастных развратников не нагнетает атмосферу, а бестолково мельтешит в качестве фона для главных героев и танцевальной группы; эпиграф в виде начала маскарада (сходство номер раз) и эпилог в виде нелепого морализаторства против наркотиков и против новаторства заодно (обидно за революционера от науки Джекила, который, судя по таким выводам, зря старался для неблагодарных соплеменников) также несколько покоробили. Прибавить к этому акценты на любовных линиях, музыку, во многом уступающую ещё одному мюзиклу Моссовета – Иисусу Христу, паршивенько переведённое либретто (в текст лучше особо не вслушиваться) – и мы имеем ещё три сходства, а вам, наверное, уже и не хочется дочитывать рецензию и вообще идти на Странную историю. Но почему же тогда, позвольте у вас спросить, я и доныне пребываю в весьма приподнятом настроении и во время аплодисментов едва ладони не отбила? Всё дело, пожалуй, в первую очередь в одном-единственном человеке, который вместо всяческих реверансов снова, как и год назад на моей памяти в роли Сирано де Бержерака, отсалютовал залу поднятыми вверх «козами». Те, кто тогдашнюю рецензию читал (присутствие таковых, впрочем, маловероятно), уже могли догадаться, что и Джекила, и Хайда играл Александр Домогаров – актёр талантливый, харизматичный, убедительный. Играл, перевоплощаясь из одного своего персонажа в его альтер эго в считанные секунды и пренебрегая при этом переодеваниями, гримом и прочими уловками: неуловимое движение – и благообразного джентльмена Джекила с прямым станом и ровным голосом сменяет брутальный невротик Хайд с движениями хищного зверя, хриплым и грубым голосом, скрытым под длинными волосами лицом. Эти двое при этом – действительно разные, как день и ночь, и сыграть, а главное – спеть их обоих наверняка трудновыполнимая задача, но Домогаров справился с ней безупречно, благодаря чему не только остался в пятёрке моих любимых актёров, но и начал претендовать на первое место среди таковых. Учитывая, что именно Хайду «перепадали» самая труёвая музыка, освещение и спецэффекты (тут я имею в виду чертовски приласкавшие глаз настоящие языки пламени), сцены с его непосредственным участием стали настолько запоминающимися, что, на мой взгляд, ради них стоит сходить на Странную историю всем ценителям настоящего музыкального шоу, вне зависимости от их отношения к жанру мюзикла (одно только убийство епископа чего стоило – мне так и казалось, что Домогаров вот-вот зарядит арийское: «Имя мне Антихрист…», но этого так и не произошло). Если же вам мало этих аргументов и нужно ещё, то их есть у меня: все прочие актёры вполне умеют петь, а играть так и тем более, декорации, как всегда у Моссовета (не считая табуны велосипедов из Учителя танцев), стоят всяческих похвал, и уже упомянутый мною свет невозможно переоценить, а что особенно порадовало из мелочей (что удивительно при моём обычно щепетильном отношении к букве классиков) – так это изменение концовки, отчего она прибавила в драматизме (а она и у Стивенсона, как известно, вполне трагична). Окончательного вердикта не выношу, ибо он становится понятен из всего вышесказанного, и надеюсь на новые встречи с хорошими спектаклями (хочется верить, что таковыми окажутся все ещё мною не посмотренные тамошние спектакли) в целом Моссовета и его же превосходными актёрами в частности)
После спектакля в метро было вполне людно – видимо, в честь очередной Ночи музеев; какое-то бухое в хлам существо лет тринадцати альтернативчатого вида попыталось приклеиться на эскалаторе, было проигнорировано и отстало. Автобус довёз меня от метро до дома, и вот я сижу со ждущими меня непропаленными лентами, без каких бы то ни было планов на завтра, но с твёрдым намерением не просидеть дома весь выходной. Спокойной ночи всем)