Куда уходит музыкант?
Куда спешит его трамвай.
Кто ждет его у звездных врат,
впуская в музыкальный рай.
О чём поёт тогда луна,
и от чего бросает в дрожь.
О чем грустит его жена
и смотрит на холодный дождь?..
Куда уходит музыкант,
когда закончится сюжет?
Возможно, в пламенный закат,
где кто-то ждёт его уже.
О чём-то клавиши молчат,
и больно, видимо, в груди.
И строят ангелы причал:
не бойся, говорят, иди.
И он уходит со свечой
в холодной утренней росе.
Скрипичным, маленьким ключом
он открывает двери все.
И в этих неземных краях,
не споря со своей судьбой,
он снова сядет за рояль,
который заберет с собой...


© Алена Васильченко

мне нравятся люди, которые "живы":
во всем не угодны, умны и не лживы.
не руки - а крылья. не сон - а движенье.
и словом не бьющие на пораженье.
мне нравятся люди, которые верят,
что дабы пожать - нужно, прежде, посеять.
что могут с тобой говорить не по чину.
не верят пустому и ищут причины.

мне нравятся люди, с которыми можно
в своих откровеньях не быть осторожной,
которые дарят в безверье - надежду,
не будут судить о тебе по одежде;
не смогут продаться копейкой со сдачи,
не будут о горе и счастье судачить.
не мнят себя богом. не просятся в судьи.
мне нравятся люди, которые - Люди...

которые ценят и искренне плачут.
которые ищут жар-птицу Удачу.
которые лечат улыбкой усталой.
мне нравятся люди, которых...так мало...


© Алена Васильченко

Спешите жить: всегда и каждым днем -
без отлагательств на слепое "завтра".
Любите дождь. Бродите под зонтом.
Не потеряйте детского азарта:
дружить - так верно,
а любить - навек!

У вас внутри проснется человек,
с которым раньше были не знакомы:
он верит в чудо,
любит первый снег,
зарю июля,
запахи соломы...
Целующий так нежно...горячо...
Кладущий другу руку на плечо, когда ему невыносимо трудно.
И верящий наивно, безрассудно
в любовь - как море...
В чувства - без границ.
Кормящий в парке крошками синиц,
не помнящий о горькой сигарете...

Спешите жить! - Ведь жизнь - она, как ветер:
сегодня шторм, а завтра будет штиль.
А сколько Бог отмерил звездных миль?... -
Никто и никогда не даст ответы.

А разобраться... - нужен ли ответ?
Спешите жить! Впускать в дома рассвет!
Ребенком становиться на минуту.
Не быть Иудой. И не верить Бруту...
И говорить любимым - о простом...

Идти всегда - по своему маршруту.
И жить - СЕЙЧАС, с надеждой на "потом".


© Алена Васильченко

В любой разлуке - виноваты двое.
Не может быть, что кто-то прав и чист.
Один себя повёл, как эгоист.
В другом от боли притаилось злое...

Разлука - как душевная война:
мы чувства часто путаем с привычкой.
Реальность возгорает, будто спичка:
и нет её. Лишь пустота одна.

И ночь, и день - пустынно и темно...
Мы любим время: лечит и калечит.
Но память передавливает плечи,
как будто бы, с болезнью заодно.

Все люди - слишком чинны и горды:
простить, принять, признать свои ошибки.
Мы вешаем "дежурные" улыбки
и думаем, что счастье впереди.

Ногами топчем шар одной земли,
и от разлуки - ноют аневризмы.
Какие игры странные у жизни:
Разрушили. А вновь не обрели.


© Алена Васильченко

Деревья умирают молча:
от человеческого сглаза,
от черных гнезд и воев волчьих,
от равнодушья и проказы.

Деревья остаются голы
и тихо закрывают уши.
И небо раздает уколы
смолою в сморщенные души.

Они горят до тла в пожарах.
Роняют в землю серый пепел.
В огне, обуглившись от жара,
они беспомощны, как дети...

Вдали от улиц и балконов,
они теряют жизни ночью...
И чтоб никто не слышал стонов -
деревья умирают молча.

Горят леса. Горят, как спички...
Деревья погибают стоя:
от пустоты...от безразличья...
как мы с тобой... как мы с тобою...





© Алена Васильченко

Он сам никогда не дарил мне цветы.
Он не был моим и остался случайным.
А мне до него — над землей три версты.
А я не пойму, почему я скучаю.

А он мне не стал ни рукой, ни плечом.
Он просто в морозы отпаивал чаем.
А я не пойму, почему горячо...
А я не хочу. Но, наверно, скучаю.

А он мне не стал ни врагом, ни крылом.
Он шар мой воздушный подрезал невольно.
А он меня сжег. И забылся теплом.
А я не пойму, почему мне так больно.

Мне кажется, я забываю его.
И даже чужие шаги замечаю.
Сгорело. Осталось одно «ничего».
А я не пойму, почему я скучаю...


© Алена Васильченко

Я не знала, куда иду,
между двух окаленных рек.
И меня подхватил на льду
незнакомый мне человек.

У пальто подогнув края,
он поправил на мне сюртук.
Никогда не слыхала я
на запястьях сильнее рук.

Он укутал шарфом меня,
и по льду уносил, как мог.
За спиной у меня звенят
отпечатки усталых ног.

Он подобен был миражу.
Он сбивался не раз с пути.
Но, увидев, что я дрожу,
продолжал, продолжал идти.

Злая вьюга в окно вопит.
Он от дома достал ключи.
Он сказал мне - ты просто спи,
а я буду тебя лечить.

Он был мной одержим и пьян.
Сторожил мои сны, как пес.
Вынимая мне лед из ран...
и целуя мне нежно нос...

Кто же был это? Ангел? Друг?
Мой очаг или мой огонь?...
Но...
не знаю я крепче рук.
И целую его ладонь.





© Алена Васильченко

Съедало небо пламя от костров.
Ни бога не боясь, ни человека, -
летели щепки с острых топоров.
Рубили лес два пьяных дровосека.

Рычали псы. И рвались из дворов.
Рубили лес. Кололи чью-то душу.
Там был огонь, и очень много дров.
И небо в страхе закрывало уши.

Зверел топор. Изрублены концы.
И плакал лес, прося у них пощады.
И с гнезд валились на землЮ птенцы.
Рубили душу. Просто. От досады.

Остановились только на заре...
и глянули на сбитые колени,
как топорища плавились в костре...
как из любимых - превратились в тени.

А за опушкой - свежий частокол.
Кровят порезы. И дымятся ветки.
Сидим. Молчим. И просто смотрим в пол.
А между нами: щепки…щепки…щепки...





© Алена Васильченко

В печке корявой старенькой шепот угольной крошки.
Бабушка любит дедушку, дедушка гладит кошку.
В старом диване вмятины, выбитые пружины…
Дедушкино проклятие – бабушкины морщины.

Все на двоих разделено: с совестью, по советам.
Руки листают медленно прожитых лет газеты.
Бьется сверчок под лавкою, петли летят с зажимов…
Пахнет не валерьянкою – пахнет людьми чужими…

Пламя углями давится, кашляют дымом трубы.
В комнате тесной старятся просто чужие судьбы…
Нитки плетутся спицами. Кошка играет лихо…
Плохо ночами спится им. Холодно. Зябко. Тихо…

Крепки годов объятия. Долго зимы прощанье.
Бабушкино проклятие – дедушкино молчанье.
Зимние ночи ветрены, злы и однообразны…
Крепко в ладонях сплетены линии жизней разных…

Сохнут у печки семечки… ветер стучит в окошко…
Бабушка - любит дедушку… Дедушка - любит кошку…


© Алена Васильченко

Если уходит земля из-под ног,
если во взгляде не стало огня.
Если в тебе задыхается Бог -
значит пора уже что-то менять.
Отмели, лодки, прибои, шторма.
Друга, который сомнительно друг.
Если в тебе поселилась зима -
лучше уехать куда-то на Юг.
Если ты чувствуешь - пусто внутри,
если ты гонишь бессонницу вон -
сделаем шаг, или два, или три:
первый - дается труднее всего.
И отмеряя сейчас на весах:
стыд или совесть, и пряник, и кнут -
что-то меняй: у тебя полчаса.
Год. А, быть может, и пара минут.
Если привыкнешь оправдывать боль.
Если повсюду увидишь туман:
это - придумано только тобой
в горе от глупости или ума.
Если, как лодка, душа на мели,
нет послевкусия каждого дня -
плачь, вырывая себя из земли.
До смерти бойся - но что-то меняй.






© Алена Васильченко

Береги его, Бог. От беды и внезапных потерь.
Если вдруг он упал и подняться от боли не может...
Если в лютую зиму закроют последнюю дверь,
я прошу об одном: береги, береги его, Боже...

Я не знаю молитв. Я сама - не святой человек.
Но сегодня прошу: он хороший, ты с ним осторожней...
Иногда, не боясь, он бросается в омуты рек.
Вдруг нахлынет волна - помоги, поддержи его, Боже.

Если грянет метель, и погаснет свеча у икон,
если каждая ночь будет полниться холодом лютым,
если взвоют ветра из щелей и разбитых окон -
береги его, Бог: каждый год, каждый час и минуту...

Пусть уйдет далеко кривоногая, злая беда.
Пусть его на руках добрый ангел от горя уносит.
Я прошу тебя, Бог: ты ему помогай иногда.
Он хороший, поверь.. Только гордый, и сам не попросит.

И тогда я смогу всё на свете и всех превозмочь.
И в мирской суете нет мгновенья, что стало б дороже,
чем когда у окна ваша Женщина целую ночь
зажигает свечу, говоря: Помоги ему, Боже...


© Алена Васильченко

Я скучаю по тебе:
листьями...
тихим шёпотом морей Беринга...
акварелью - по холсту с кистями...
старой лодкой - по песку берега...
Отраженье в зеркалах... - странно, но
неизвестная мне в них женщина,
что скучает по тебе - ядерно!..
Как волчица под луной - бешено!..
Я скучаю - словно взрыв пламенный!
Я дышу тобой, как зной свежестью.
Я скучаю, как птенец раненый,
окрыленная твоей нежностью...
От разлуки потеряв голову -
так безбожно и, тот час, набожно!..
Я скучаю, не ища повода,
и иду к тебе во снах радужных...
В равнодушии огней города -
я сгораю каждый день заживо!..
Я скучаю.
Без тебя холодно
каждой родинке плеча каждого...


© Алена Васильченко

Спасибо, Господи, за каждую слезу,
которую роняю так беспутно,
за каждую дорогу на распутье.
За ношу ту, которую несу.

Благодарю тебя за день и ночь,
за каждый миг, которым сердце дышит.
За то, что вижу, говорю и слышу,
и за покой, когда уже не в мочь…

Спасибо, Господи, за преданных друзей,
за пыль и дождь, за радость и разлуку,
за тех, кто в смуте подавал мне руку,
и шел со мной на каждой из стезей…

Спасибо говорю тебе за голос! –
и пусть меня не так уж часто слышат,
спасибо, что даешь мне силы свыше,
и луч тепла, и каждый сжатый колос.

Спасибо, Господи, за иглы и за нить,
которыми я штопаю прорехи
своей души. За взлеты и помехи…
За вдохновенье жить. Любить. Творить.

Благодарю, Господь, тебя в тиши
и преклоняю в темноте колени:
дай отличить мне свет от серой тени!
И верить дай. И иногда грешить…

Не заставляй страдать, просить, молиться,
и уповать на твой язык и руки.
Не дай иссохнуть, скорчиться от скуки.
И дай полет! – коль суждено разбиться…

Убереги, Господь, от ран детей,
мужчин в зеленых тертых камуфляжах…
И если ты послал мне крен и кряжи –
скажи мне сразу. Просто. Без затей.

За сны и ложь. За правду и за дыбу!
За родинку, как каплю на плече.
За сто тревог. За веру и за честь –
спасибо, Господи. За все тебе спасибо!...





© Алена Васильченко

Когда-то, деревья казались выше.
А старые стулья стояли крепче.
Слова о любви говорились тише.
Расстаться казалось намного легче.

Когда-то, все звезды казались ближе.
А с другом - дешевые пились вина.
Когда-то, "слабей" были те - кто ниже.
Любили немногих. Но очень сильно.

Нам раньше казалось, все скоро будет.
Что двадцать - так мало...
а сорок - много...
Что есть только "добрые"-"злые" люди.
И каждый пропишет свою дорогу.

Когда-то, все было легко и просто:
не нужно грешить в избежанье ада.
Желанья в паденьи исполнят звезды.
А ложь во спасенье - синоним правды.

Сейчас от вина - перепад давленья.
Друзей стало меньше. А стулья - тесны.
И год проживается, как мгновенье.
И жить без погрешностей - неинтересно.


© Алена Васильченко

мне нравятся люди, которые "живы":
во всем не угодны, умны и не лживы.
не руки - а крылья. не сон - а движенье.
и словом не бьющие на пораженье.
мне нравятся люди, которые верят,
что дабы пожать - нужно, прежде, посеять.
что могут с тобой говорить не по чину.
не верят пустому и ищут причины.

мне нравятся люди, с которыми можно
в своих откровеньях не быть осторожной,
которые дарят в безверье - надежду,
не будут судить о тебе по одежде;
не смогут продаться копейкой со сдачи,
не будут о горе и счастье судачить.
не мнят себя богом. не просятся в судьи.
мне нравятся люди, которые - Люди...

которые ценят и искренне плачут.
которые ищут жар-птицу Удачу.
которые лечат улыбкой усталой.
мне нравятся люди, которых...так мало...




(с) Алена Васильченко

Не оставь меня, Господи, в холода
на потеху воронам и их птенцам.
Опекай меня, Господи, иногда.
А потом, если нужно, ругай в сердцах.
Я тебе не шептала: возьми и дай.
Никогда не хватала за твой рукав.
Осуждай меня изредка, осуждай,
а потом убаюкай меня в руках...
Побираться не буду - и не проси.
У чужого чужого не отниму.
Мне бы только в наперстке немного сил -
я бессилие даже свое приму.
И куда-то стремится во тьму маршрут.
И под лодкой бывают моей шторма.
Безобидно и трепетно я грешу
от обилия глупости и ума.
Если холодно, Господи, по ночам,
и немеряно дела - хоть пруд пруди.
Я тебя приглашаю к себе на чай.
Если можешь, пожалуйста, приходи.
Мы разделим бессонницу или сон.
Ничего не прошу у тебя взаймы.
До чего же знакомо твоё лицо,
будто виделись где-то недавно мы.
Не оставь меня в зимние холода
без огня, что сегодня в моих глазах.
Покрывало и свечи с собою дай:
собрала их два года тому назад.
Пусть не лев я, но, кажется, не шакал.
Приходи, мы увидим закат вдвоем.
Если ты - отраженье моих зеркал,
то и я - отражение в них Твоё.


© Алена Васильченко

Наскучил быт. Соседи. Суета.
Опять зима без признаков метели.
Исправно утром я кормлю кота.
И птиц, что на юга не улетели.
По горло всё. Сбегу, как негодяй.
И простыней закутаюсь от света.
Жалею я по вторникам себя,
а в среду забывается об этом.
Вокруг кричат, что скоро Рождество.
Считают дни до неизбежной даты.
И близится заветное число
по городам и сёлам небогатым.
Наскучил дождь и голубой туман.
И осень совесть потеряла просто.
Я попытаюсь не сойти с ума,
когда прийдут очередные гости.
Не говори, не дотянись рукой.
Не приводи с собою мозгоправа.
Такое слово сладкое: покой.
Я отдохну - и будет переправа.
Срубили ель в обеденном часу.
А я свою жалею и не трону.
Пускай она живет в своем лесу,
подальше от кварталов оживленных.
У теплой батареи - рыжий кот,
спокойно спит и укрывает лапой
мой сумасшедший уходящий год,
хороший, неуемный, бесноватый.
Задиристый, затянутый, как жгут,
слагающий мои дела на счетах.
Хороший год. Извилистый маршрут
до новой точки мнимого отсчета.




© Алена Васильченко

ты не бойся, а просто иди вперед.
ты не думай, что будет всегда легко.
и не так уж безоблачен тот полет,
и не сладко, взлетающим высоко.
и не будут удачи стоять стеной,
караулить успешность твоих идей.
и не раз зашатается шар земной
от вошедших в доверье "не тех" людей.
обязательно будешь когда-то свят.
непременно ты будешь когда-то глуп.
подведешь и предашь - а тебя простят,
поцелуют и вновь пригласят к столу.
разлетишься от боли не раз еще.
осмелеет когда-то в пути крыло.
кто-то будет рукою твоей крещен,
а взамен - окрестит и твое чело.
будут те, что намеренно сладко льстят;
и за здравие искренне пьют чаи.
а уж если по чьим-то пройдешь костям -
непременно на смену готовь свои!..
и, ветра сохраняя навек груди,
для себя (!), и не нужно на зло врагам -
если веришь в дорогу: давай! иди!
просто вытряси камни из сапога.


© Алена Васильченко

Снег хороводит под ивами.
Все неизвестные вычли мы.
Были такими красивыми,
стали до боли обычными.
Наша история вечности
писана мелкими строками:
добрыми были, беспечными -
грустными стали, жестокими.
Снег налипающе тающий
сутки беснуется в городе.
Каждый из нас - утопающий,
каждый - охотник на голубя.
Ты, если хочешь, спроси меня,
небо с тобою мы, птицы ли?
Мы же, как фото красивое,
только от времени выцвели.
Снег хороводит над крышею,
слышится тихое: воспомните,
как очутились вы лишними
в вами построенной комнате,
в этом уютном бессилии,
следуя в день неуклончиво.
Помнишь, мы были красивыми,
где же всё это закончилось?..


© Алена Васильченко

Я вижу тебя во снах. А, может мне просто чудится.
В обнимку с дождем весна заплачет в ночи,заблудится...
Мой самый родной мираж , куранты уж полночь пробили.
Какая же это блажь - скучать по тебе до одури!

Какая же блажь в раю встречать тебя снами, ливнями!
Исполни мечту мою руками своими сильными !
Какая же блажь скучать ! Губами дожди целуются...
Попробуем все начать во снах на Заречной улице !

Какая же блажь в раю....Наивная я ...Не жалуйся...
Ты мне не звони. Я сплю...Ты просто приснись,пожалуйста....


(с) Алена Васильченко

Счастье – это когда рассвет
в октябре охладит прибой.
Это те, кого рядом нет,
но они все равно с тобой.
Это город и шум колёс.
Это люди и их глаза.
Это – маленький, черный пёс,
приблудившийся год назад.
Счастье – думать и говорить.
Счастье – верить и не дышать.
И почувствовать, что внутри
взбунтовалась твоя душа.
И стараться не плакать зря.
И стараться не быть Никем.
И его приручаю я
потихоньку к своей руке.
Счастье – это осенний сад.
И горячий, несладкий чай.
И родителей голоса.
И – раздумывать по ночам.
Это – просто прийти домой:
и на кухне зажжется свет.
Это те, кто всегда со мной,
даже если их рядом нет.






(с) Алена Васильченко

Я - Ева. А Еве положено
из яблок - запретное самое.
В саду, до рассвета исхоженном,
его непременно достану я.
И губы от сладкого-сладкого
пробудят неистово женское.
И это запретное яблоко
мне будет казаться - божественным.
Я - Пешка. Но пешка с желанием
погибнуть ферзем и не менее.
И я не умею - жеманнее.
И я подвергаюсь сомнениям.
И тихо, с винтовкою маленькой,
я в поле огромном, несмелая.
Боюсь вас, огромные всадники,
но гордо ступаю на белое.
Я - Дама. А даме захочется
однажды чего-то прекрасного.
А даме - захочется морщиться
от брызг и шипенья шампанского.
И платье захочется длинное,
в котором - ни шагу без помощи.
И хлопать глазами невинными,
когда виновата чудовищно.
Я - Дом. Меблированный тщательно
своей удивительной памятью.
И что же вы, мысли, старательно
под окнами воете, лаете?
А летом - стрекозы куражатся
и радуют розы бутонами.
Я - дом, где хозяину кажется,
что всё по Его, по законному.
Я - Баба. Я - в избу горящую.
Коня? Не смешите, пожалуйста.
Ты скоро побудешь изящною.
Сегодня ты - баба. Не жалуйся.
Я этим бываю встревожена
в неделю раз десять, не менее.
Но так уж эпохе положено,
что бабою - тоже умею я.
Я - Ева и яблоко райское.
Я - Дама, крутящая бедрами.
Я - Дом с кружевами и сказками.
Я - Баба с тяжелыми ведрами.
На тонком канате над площадью,
как было тобою завещано,
иду, балансирую, Господи.

Твоя рукотворная Женщина.





(с) Алена Васильченко

Мой Милый Человек.
Пусть Бог тебя хранит.
Среди глубоких рек,
высоких пирамид.
Среди холодных стен,
и в горе, и в раю
твои слова и тень,
бессонницу твою.
В краю, где всюду топь,
необъяснимый круг
непроходимых троп,
немыслимых разлук.
И в океане снов,
и в зеркалах кривых
храни тебя, Господь,
от злобности живых.
Не знаешь ты, а я
хотела бы кричать:
-построй ему маяк..
- убей его печаль!..
Минуту. День. И год.
Сегодня и вовек.
Храни тебя, Господь,
Мой Милый Человек...


© Алена Васильченко

невозможно терять.
не терять невозможно никак.
почему-то в груди
остаются печальные тени.
почему, уходя,
оставляют дыханье в руках?
почему я дрожу
иногда от моих сновидений?..
остается земля.
и измятая утром постель.
города и мосты.
суета у соседей напротив.
невозможно терять.
невозможная тяжесть потерь.
ты похож на рояль,
издающий фальшивые ноты.
не летит кувырком
этот мир, полюса и дома.
не заметит трамвай
и ночные его пассажиры,
что в квартире твоей
раздевалась сегодня зима.
что улыбки твои -
бесконечно тактичны и лживы.
невозможно идти.
но встаешь и куда-то спешишь.
и готовишь себе
ненавистный положенный ужин.
зашиваешь себя.
исчезаешь в потоке машин.
и фантомная боль
почему-то внутри и снаружи.
и земля из-под ног
не уйдет от потерь рядовых.
ты застынешь опять,
как потерянный господом остров.
невозможно терять.
не терять невозможно, увы.
всё нелепо и так
до ночного безумия просто.



© Алена Васильченко

Без тебе - тиша голосна
до болю в голові.
Без тебе - схована весна
у хащі лісовій.
І день - за рік або за сто.
І наче на біду -
Мільйони кволих пелюсток
у нашому саду...
Без тебе - мряка на душі.
І гримає з небес.
І я шукатиму в дощі
по крапельці тебе.
Без тебе - крига на воді,
і шкіриться зима.
І я боюсь, всього й завжди,
якщо тебе нема...
Без тебе - засинає ліс
і небо сипле сніг.
Мені без тебе жовтий лист
вкладається до ніг.
І божеволіють моря:
до ран, до сліпоти.
І світ - не світ, і я - не я,
якщо не поряд ти.





© Алена Васильченко

Прошу, умоляю, любите живых.
Любите скорее, чтоб не было поздно.
В глазах, где навеки останетесь вы -
Ищите закаты, рассветы и звезды.
Не бойтесь казаться немного слабей.
Летите за ними, как горное эхо.
Чтоб не было больно признаться себе:
что ты не приехал, а мог бы приехать.
Живые - ругают. Живые - простят.
Глядят на тебя, будто видят впервые.
И горе любое - не горе. Пустяк.
И любят без памяти только живые.
Под небом бездонным - по пояс травы.
И мир наполняет дыханье азартом.
Найдите минуту. Любите живых.
И лучше не завтра. Кто знает, что завтра?..


© Алена Васильченко

Ты меня любишь. Любишь наверняка.
Что не убило - только скрепило нить.
Ты неуклюже греешь меня в руках.
Я ощущаю силы твоей гранит.
Тихое море. Сказки его глубин.
Около лодки бродит моя душа.
Небо в закате алое, как рубин.
Хочется думать. Хочется быть. Дышать.
И согревает губы горячий чай.
И под ногами мира единый ритм.
Я научилась рядом с тобой молчать:
тихое пламя дольше всегда горит.
Каждый умнее или взрослее стал.
Что не убило - стало для нас стеной.
Ты говоришь: ни капельки не устал
быть в непогоду крыльями за спиной.
Я забываюсь. Просто пишу главу.
Я за тобою - в панцире из брони.
Ты говоришь о счастье - и я живу.
Ты меня любишь, боже тебя храни.


© Алена Васильченко

Сохнет посуда, котенок мурлычет.
Старая крыша чернеет от лета.
В кухне так много обугленных спичек
и недостаточно лунного света.
Ночь приоткрыла скрипучие двери.
Снова бессонница льется по венам.
И заигрались сверчки на свирели
в кем-то положенных каменных стенах.
Ночь меня учит гаданью по лицам,
ночь меня лечит кривою строкою.
Ночью ко мне прилетает жар-птица
и позволяет коснуться рукою.
Темное небо упало, как бархат,
прямо ко мне на худые колени.
И винограда божественный запах
всё наполняет безмолвною ленью.
В комнатах пусто, на маленькой кухне
день суетливый разлегся на стуле.
А у порога - промокшие туфли
этого странного плаксы июля.
Тихо смеются крылатые феи
и на карнизе болтают ногами.
Шепчут о чем-то прозрачные тени,
мысли слагая мои в оригами.
Ночью построится всё или рухнет,
ночью открыто - для горя и чуда.
Ночью бессонница в маленькой кухне
гладит котенка и моет посуду...


© Алена Васильченко

Хочу от тебя в подарок
чайную ложку счастья.
Тлеет свечи огарок,
капля духов на запястье…

Ты пахнешь лимонным соком,
а, может быть, в доме душно.
Завесив глазницы окон,
стараешься быть простодушным.

Ты пахнешь пыльной дорогой,
осенним дождем и градом,
Какою-то легкой тревогой,
когда мы с тобою рядом.

И я задыхаюсь, как рыба,
в крючках рыболовной снасти.
Ты пахнешь горьким “спасибо”
и страстным, пьянящим счастьем.

Ты пахнешь табачным дымом,
ты любишь золы тление.
Ты пахнешь просто мужчиной.
Но не моим. К сожалению.


© Алена Васильченко

У меня к нему – учащенное сердцебиение…
полюбовное превращение старой дружбы…
У меня к нему – неизбежное столкновение.
Просто стало казаться – он очень мне нужен…

У меня к нему – остановка на миг дыхания.
В подреберье пульсация, сердце в груди колется.
У меня к нему – отключен аппарат питания.
Просто стало чаще казаться – к нему хочется…

У меня к нему… да не знаю, как выразить!
Похоже на белых чаек, над морем стонущих.
У меня к нему – на лицо любви признаки.
А сейчас и вовсе охрипла – от крика помощи…

У меня к нему – и сама душа тянется.
У меня к нему от желания – только стон.
Я смотрю на ладони свои, а мне кажется:
у меня в крови
пульсирует
током
ОН.





© Алена Васильченко

Я хочу быть с тобой нежной, словно кружево зимней ночи.
В карнавалах ветров снежных я б забыла о всем прочем.
Я хочу быть с тобой глупой в своих выходках нетерпимых.
Ты купи эту ночь. Купишь? Обожаю тебя, любимый!

Я хочу быть нежней пуха тополиного над рекою.
Ты скажи мне, скажи на ухо: «Обожаю тебя такою»…
Я хочу быть твоей птицей в цепких лапах седой ночи.
Как ты там? Что тебе снится? Мне тебя не хватает. Очень…


© Алена Васильченко

Догорело лето... Теплые рассветы
убежали тихо, оставляя дом...
Дождь седлает тучу в старую карету,
и крадется Осень в платье голубом...

Словно балерины, листики рябины
в пируэтах ветра просятся в окно...
И бросает небо красные рубины
на земли озябшей, мокрой полотно.

Тихими шагами, белыми ногами
раненое солнце убежало в лес.
И вздохнуло поле серыми стогами,
протянуло, плача, руки до небес...

Вечер над рекою не найдет покоя...
Лес чернеет в рясе, как седой монах.
В шелковистом платье тонкого покроя,
Осень раскачала лодку на волнах...

Тише...тише...тише - видите? - По крыше
дождь идет неслышно, платьями шурша.
И садится прямо на отвесной нише -
и рисует... Слышен скрип карандаша...

И плывет отважно тонкий холст бумажный
белой каравеллой водосточных вод:
как осенней прессы лист однотиражный...
как остатка лета ненадежный плот...

Все опять сначала... Осень обвенчала
грозовые тучи, солнце и луну...
И одну рябину - сто ветров качало.
И одни болезни - на одну страну...

Догорело лето. Только слышно - где-то
трели-отголоски журавлиных арф...
Голые аллеи - и душа раздета.
И на смену платью - потеплее шарф...


(с) Алена Васильченко

Её называют Мари, а его - Пабль.
Ей - сорок два. Он уже повстречал сорок восемь.
Они очень любят южную, теплую осень.
Только он - октябри, а она обожает сентябрь.

Она говорит: "Надень потеплее шарф".
В сумку кладет приборы, глинтвейн, посуду.
Она не боится, что он подберет простуду -
просто не хочет, чтоб мерзла его душа.

Он, выходя во двор, говорит: "Бог!
За что ты послал эту женщину в мой дом?
Раньше все было легко и спокойно в нем -
ныне же пол в отпечатках ее ног".

Пабль опускает глаза на тряпчаный след.
Тихо смеется. Спускает лодку на мель.
Каждая нитка - проклятье Коко Шанель:
такой одевал его прадед, а, может, дед.

Бог стоит и ленивой рукой подпирает шкаф:
"Лучшие ноги печатают пол нежданно.
Ты ее любишь за каждую клетку пижамы.
Ты ее любишь и носишь дурацкий шарф."

Мари напевает мотивы Эдит Пиаф.
Бог на лужайке делает вид, что спит.
Странная женщина, словно какой-то магнит.
Он по сравнению с нею совсем Голиаф.

Она говорит ему: "Пей глинтвейн неспеша".
И греет ладони дыханьем, как любят дети.
Она не боится, что резок осенний ветер...
Не хочет просто, чтоб мерзла его душа...





(с) Алена Васильченко