Похоже, тогу чуть побила моль…
Не приказать ли выпороть служанок?
Мне, королю (седалищ и лежанок),
Ведь я король…
Король же я?
Король.

В расцвете, даже если малость сед,
кто возразит стальному игемону?
Молчите?
Так подайте цитрамону…
И трубку… и овечий светлый плед
на мрамор киньте. Мрамор холодит
псу моему брюшкО и причиндалы,
хоть и тепло, а всё не повредит…

Закутавшись в подбой (конечно алый),
латаю взглядом лоскуты двора:
«ужели б дождь… заела мошкара….»
Но прочен целлофан на горизонте…
Вот что с того, что я – Великий Понтий??!
Когда не победить и комара.

От мрамора – сопливый, сизый нос…
И от вина (чем я грешу безмерно).
Я ж человек….
Я человек?
Наверно…
И сам себе вполне могу вопрос.

Прислуги покатилась голова
в мозаику. Какая новость круга!
Делю её скорей на 22-
(из сволочей - я лучший сволочуга).

Всю жизнь стремясь в оливы, в богачи,
в иссохший зад кесарской саранчи,
(и чесноком вердикты заедая)
я, в приступе вины, икаю – «да… я…
мог быть бы дедом…»
Дедом?
Замолчи.

Плесните-ка мне в тазик кипятку…
Ногам не объяснишь каприз простуды,
как подвиг неизвестного Иуды
подлобному не скормишь завитку.
Весеннее…
Возложим же копну!
Почтим червей. В толпе их очень много.
Господь пасёт…. Но я его распну.
Я самый из ленивых судей Бога.
(Скорее! Цитрамон и супрастин!)
Бездельники! Он всех давно простил!
Смиритесь и послушайте цикад,
они поют – «Пилат! Пилат! Пилат!»

А после солнце подожгло мечи,
смешалось. Трубачи и палачи.
Всё - шло-катилось-ехало-алело..
-
Господь вздыхал и ничего не делал.
А далее - история молчит.


© Ленка Воробей