потерпи до января, до две-тысячи-двадцать-второго, до тридцати пяти.
у тебя же так много времени — вагон и маленькая тележка.
если человек действительно решит от тебя уйти,
он определённо сделает это, даже не ме́шкая,
не раздумывая, как бы тебя не обидеть, как бы не сделать больно,
не принимая любовь за данность, а слова — за монету чистую.
если человек убивает тебя нездоровой любовью,
то без этой любви ты тем более как-то выстоишь.
чтобы потом без драм, без слёз, без разрушительных самокопаний,
чтобы потом отстроить стеклянный замок из хрупких и битых осколков.
если легко ломается то, что так долго ваялось годами,
разве хоть что-то стоят такие чувства, не приносящие никакого толка?
потому что те, кому нужен ты, не кичатся подобным навыком —
они принимают тебя всецело и не кривя душой.
всегда можно найти минуту даже в самом забитом графике,
чтоб написать «не волнуйся, у меня действительно всё хорошо!»
грустно жить в мире, где счастье — не вечно, а искренность — архаизм.
люди встречаются, чтобы расстаться. и как их вообще угораздило?
чтобы найти человека, который разделит с тобой всю эту жизнь,
нужно сначала напрочь стереться как карандашный ластик,
а иначе всё будет надуманно, неестественно и фальшиво.
даже самые скверные мысли испаряются поутру.
очень просто забиться в угол,
не выходить из комнаты,
не совершать ошибок.
только это — не выход.
точно не выход, друг!




(с) И.Врублевский