и она говорит: "ты же, мальчик мой - просто так,
у меня на тебя ни надежд, никакой любви,
наша тонкая связь - безделушка, игра, пустяк,
если хочешь, сию же минуту ее порви.
ты же знаешь, мой славный, так проще: без драм, без слёз,
не держу, не прошу, не цепляюсь по пустякам...
эта блажь между нами, хороший мой - не всерьёз,
ну не вечно же воском горячим в ладонь стекать...
ты подумай, родной: ну зачем я тебе нужна?
я же девочка - вспышка, подтаявший хрупкий лёд,
ни твоя, ни чужая, ни дочь тебе, ни жена,
а упрямая нежность, как насморк - она пройдет..."

и она замолкает, но сердце стучит сильней,
а по ниточкам вен расползается липкий страх:
если он никогда-никогда не вернется к ней,
ей не выстоять тонким ростком на семи ветрах...
и корит себя мысленно: боже, кому я вру?
ну зачем эти сказки - нелепейшая лапша?!
этот мальчик - мой лучший мужчина, отец и друг,
у него на груди дремлет кошкой моя душа...

он кивает, внимательно слушает и молчит,
но в кармане до хруста сжимает в кулак ладонь.
как ей, глупой, сказать, что она - его крепкий щит,
что она ему - тёплая гавань, маяк и дом...?
что-то надо ответить, и он говорит: "О'кей..." -
так банально, как, впрочем, и всё, что тут ни скажи.
он берет её руку и греет в своей руке,
а она лишь тесней прижимается и дрожит.

и сидят отрешённые, думают о своём,
будто сонные рыбы, уходят на дно реки,
непонятные, глупые, странные... но вдвоём,
насмешившие небо влюблённые дураки.


© Марина Шершнёва