Средневековая иллюстрация к «Илиаде»

В гомеровских строках можно найти образцы мужества героев, крепкой дружбы, алчности и гордыни, трусости и эгоизма и, конечно, любви и ненависти. Гомер оставил для потомков яркий и подробный рассказ обо всем, что его окружало. Но странно — почему он ни словом не обмолвился о себе.

Хорошо скрытая обида

Сквозь поэтические строки Гомера постоянно просвечивает его личное отношение к событиям и людям. Мы понимаем, кому он сочувствует, а кого порицает, но иногда автор как будто проговаривается о своей личной, глубоко засевшей в душе боли. Трудно не заметить этого, когда дело касается семьи и семейных отношений, особенно женщин. Будь они женами богов, царей или героев — все они, как правило, не радуют своих мужей. И тогда история Гомера теряет возвышенные ноты, становясь грустной и печальной. Кажется, что сам поэт не познал ни женской любви, ни ласки, ни благополучия в своем доме. А что же образ верной жены Одиссеи Пенелопы? Разве не ждала она 20 лет пропавшего без вести мужа, отбиваясь от сотни женихов, разве не достойна она всяческих похвал за преданность? Нет, не достойна: Гомер, намеренно или нет, не показывает ее в семейной жизни. Она предстает сразу покинутой, и потому остается «недосказанность», вроде как Одиссея не очень-то и тянуло к домашнему очагу. Да и сама Пенелопа, встретив вернувшегося мужа, обращается к нему с такими словами:

О, не сердись на меня, Одиссей!

Меж людьми ты всегда был

Самый разумный и добрый.

На скорбь осудили нас боги;

Было богам неугодно, чтоб, сладкую молодость нашу

Вместе вкусив, мы спокойно дошли до порога веселой Старости…

Согласитесь, между этими людьми когда-то что-то произошло, и весьма печальное, не изжитое до сих пор…

И тем не менее на фоне Пенелопы у всех остальных гомеровских жен положительные начала вообще отсутствуют. Они так лживы, злобны, неверны и коварны, что жить с ними — сплошное мучение даже для богов. Самым отрицательным женским типом является как раз жена Зевса — богиня Гера. В одной из песней «Илиады» поэт замечает, что, даже когда Гера улыбалась, «чело у нее между черных бровей не светлело». А когда женушка окончательно допекла Зевса, тот передал с вестницей Иридой ей такое сообщение:

Ты привыкла все разрушать, что Кронид ни замыслит!

Интересно, что громовержец после семейной ссоры поступает так, как поступил бы любой земной мужчина — напивается с горя, потому что «силы вино обновляет».

Несказанное счастье

Почему же Гомер так не по-доброму отозвался о даме, восседающей столь высоко — на заоблачном Олимпе? Возможно, рассказывая о Гере, «срывая» на ней свое отчаяние, он имел в виду собственные семейные проблемы: сварливую, неласковую и, не исключено, неверную супругу. Ведь даже прекрасные богини не прочь были наставить рога своим мужьям. В более поздней по времени создания поэме «Одиссея» появляются мотивы, характерные для одинокого пожилого человека, брошенного женой и наблюдающего с неодобрением за поведением легкомысленных красавиц. Он дает наставления неопытным молодым людям, предупреждая их о грозящих опасностях, но как будто имея в виду свои:

Знаешь, как женщина сердцем изменчива: в новый вступая

Брак, лишь для нового мужа она помышляет устроить

Дом, но о детях от первого брака, о прежнем умершем

Муже не думает, даже и словом его не помянет.

Похоже, не был счастлив Гомер. Но у него все-таки была отрада — дочь, на которой женился его ученик и друг, эпический поэт Креофил. Очевидно, что отец ее очень любил и, видимо, ее вывел в образе Навсикаи, юной дочери мудрого царя Алкиноя, очаровательной девушки, преисполненной добродетелями. Гомер словно желает ей семейного счастья, когда говорит:

О, да исполнят бессмертные боги твои все желанья,

Давши супруга по сердцу тебе с изобилием в доме,

С миром в семье! Несказанное там водворяется счастье,

Где однодушно живут, сохраняя домашний порядок,

Муж и жена, благомысленным людям на радость,

Недобрым людям на зависть и горе, себе на великую славу.

Плутарх рассказывает, что именно у потомков Креофила нашли забытые поэмы Гомера, переписали и велели изучать в школах, утвердив их славу на все времена. 

Лоуренс Альма-Тадема. «Чтение Гомера», 1885 г.