В венце горящем над главой,

   В величественной багрянице

   Блистает в славе над Невой?

   Столетня юность с красотою,

   С улыбкой важность в ней цветет;

   В деснице дань она несет

   Богоподобному Герою,

   Не призрак ли я зрю теперь?

   Нет - зрю Петрополя я дщерь.

   "Сто лет, потомки восхищенны! -

   Так дщерь престольна вопиет, -

   Сто лет уже, как град священный

   Возник из тьмы ничтожной в свет.

   И кто? какой сей дух небесный,

   Дух приснопамятный в веках,

   Одушевя недвижный прах,

   Воздвигнул стены толь чудесны?

   Немврод? - Орфей? - иль  Озирид?

   Нет - Петр, полночный наш Алкид.

  Ф. Алексеев. Вид Английской набережной со стороны Васильевского острова. 

   О полубог полувселенной,

   Живый востока в высоте!

   Сойди! Сойди с горы священной!

   Се возрождённый в лепоте

   Взывает росс в гремящем лике!

   Се дышит он хвалой к тебе

   И славу воздает судьбе,

   Как первозданный, в шумном клике!

   О тень! божественная тень!

   Да будет свят навек сей день!

   В сей день, толико мне желанный,

   Праправнук августейший твой,

   Небесным сердцем одаренный,

   Екатерины внук драгой,

   Предыдя в блеске славы ратной

   Потомственным твоим полкам,

   Велит торжествовать громам.

   Вдруг гром в полках гремит трикратный;

   Вдруг миллионом повторен:

   "О Петр! - живи! - ты нам священ".

   Живя ты в вечности, - в том мире,

   Живешь еще и в сих веках;

   Ты жив в громах, - жив в тихой лире

   Ты жив в державе, - жив в душах,

   Ты в чувствах вечен и негиблем,

   Так памятник твой свеж и юн;

   Храм грома, - там горит перун;

   Храм правды, - он вовек незыблем;

   Храм мирных муз, - тебя он чтит.

   Великий! - всё тебя твердит...

   Дивятся царства изумленны,

   Что столь огромный сей колосс,

   На зыбкой персти утвержденный,

   Через столетие возрос.

   Вселенной чудо, храм Дианы

   Для блеска и твердыни сил

   Три века с златом поглотил;

   А здесь не храм - но град державный

   Престол полмира, через век

   На степень доблести востек.

   Гордящась чистыми струями,

   Препоясующа сей град

   Нева, чуждаясь меж стенами,

   Мне мнится, хочет течь назад;

   Чело зелено воздымая

   Из-под волнистых кровов вод

   И разверзая влажный свод,

   Недоумеет, взор вращает.

   Вдруг глас раздался волновой,

   И гул помчался над водой:

   "Как? Стены предо мною ныне!

   Ужель в стенах бегут струи?

   Мне кажется, в иной долине

   Пустынны я вела край.

   Доселе сосна, ель тенисты

   Гляделися в моих водах;

   Досель теснились в жидкий прах

   Граниты стропотны, лесисты,

   Где волчий взор в дубраве рдел,

   Как огнь в зелену ночь горел.

   А ныне там, где скромно крались

   Рыбачьи челны близ брегов,

   С бесценным бременем помчались

   Отважны сонмища судов.

   Ермий, сей купли вождь, со славой

   Развешивая легкий флаг,

   Меж полюсами на зыбях

   Летит с гордыней величавой,

   Летит то с севера на юг,

   То с запада в восточный круг.

   Досель страшились робки боты

   Предать себя речным водам,

   А ныне ополченны флоты

   С отвагой скачут по морям;

   Кипящу бездну рассекают,

   Хребет царя морей нагнув,

   И, звучны своды вод давнув,

   Пучину славой наполняют.

   Но кто виновник их побед? -

   Сей ботик,  - их почтенный дед...

   Доселе, дебри где дремали,

   Там убран сад, цветет лицей;

   Где мертвенны утесы спали,

   Там, из могилы встав своей,

   Скудели в зданиях багреют;

   Где ил тонул под серым мхом,

   Там прянул водомет сребром;

   Там куполы в огне краснеют;

   Там стогны в мрачну даль идут

   Или стражницы твердь секут.

   Бессмертный! кто тебе подобен!

   Зевесов иль Филиппов сын

   С тобой равняться б был удобен

   Иль Цезарь, римский исполин!

   Их памятник - бесчеловечность;

   А ты - урок дал естеству,

   Как ты подобен божеству;

   Ты пройдешь целу славы вечность,

   Подобно как Нева меж рек", -

   Рек невский гений и потек.

   Так, россы! - зрите ль, что вершины

   Надменных гор перед Петром

   Поникнувши легли в долины

   И пали в страхе ниц челом,

   А тамо, где долина крылась,

   Возникнул холм, напружа дол,

   И холм в блестящу твердь взошел?

   Так точно гордость низложилась,

   А дар души из тьмы воззван,

   Ценен, - возвышен, - осиян.

   Се там хранилища закона

   В священном ужасе стоят!

   Се там Паллады, Аполлона

   И муз святилища блестят,

   Где усмирял он древню дикость

   И злобу стер, где змий шипел,

   Где самый рок он одолел,

   Открыл души своей великость

   И всё, едва не всё возмог,

   Как полпланеты полубог.

   Се храмина, чертог законов,

   Отколе боголепный глас

   Решил судьбину миллионов;

   Отколе не единый раз

   Пылал перун, сопутник славы,

   Карал вражду внутри и вне;

   Отколь престолам, - царствам, - мне, -

   Векам - твердилися уставы!

   Се славы колыбель! о росс!

   Чудись, как в славе ты возрос!

   О Первый Петр! во всем ты первый,

   Хоть кратко факел твой светил;

   Но твой праправнук, внук Минервы,

   В себе его возобновил;

А ты, - ты в климатах безвестных;

   Се гроб! - тут спит твой прах;

   Тут торжествую - во слезах.

   Ужасна тень! - зри с гор небесных!

   Се дань на гроб сердца кладут!

   И благодарны слезы льют!

   Но, о премудрый основатель!

   Одних ли сих творец ты стен?

   Одних ли сих чудес ты здатель?

   Народ тобою сотворен;

   Народ - трофей в трофеях главный!

   А ты - России всей творец.

   О росс! благословляй венец

   Петровых стен столетья славный!" -

   Так дщерь Петрополя рекла

   И жертву с страхом воздала.