Анкетен Луи (1861-1932)
Французский живописец и рисовальщик, представитель постимпрессионизма.
Учился в мастерской Ф. Кормона в Париже, где познакомился с А. де Тулуз-Лотреком, Э. Бернаром и В. Ван Гогом. В ранний период своего творчества был подвержен влиянию Э. Делакруа и Э. Дега. В 1883 г. работал в Живерни в обществе К. Моне, стремясь понять суть его творческого метода. Разочарованный в кумире, Анкетен возвратился в Париж. Увидев холсты Ж. Сёра на выставке импрессионистов, был очарован пуантилизмом и увлечён новой теорией цвета, в которой, как ему казалось, обрёл твёрдую теоретическую основу.
Анкетен, как и его друзья, увлекался японской гравюрой. На основе стиля японской гравюры Анкетен в 1887 г. совместно с Э. Бернаром сформулировал основные принципы клуазонизма - нового направления в искусстве, основанного на сочетании жесткой контурной линии и декоративного контрастного цвета внутри неё, развитого впоследствии художниками совместно с П. Гогеном (понт-авенская группа). Анкетен один из первых представил свои работы, выполненные в этой технике, сначала в 1888 г. на выставке “Группы двадцати” в Брюсселе, а затем в парижском Салоне Независимых.
В позднем творчестве художник отказался от прежних исканий и писал картины в манере Рубенса. Всю жизнь находящийся в поиске своего стиля, Анкетен утверждал, что не нужно “никаких теорий, никаких школ”, в художнике “важен только темперамент”.

Женщина в шляпе
Девушка с газетой
Woman in a Barouche




Когда Луи Анкетен выставил свои работы в начале 1888 г . с „Группой двадцати" в Брюсселе, а затем вместе с „Независимыми" в Париже, его бывший школьный товарищ Эдуард Дюжарден приветствовал в „ La Revue independante" появление новой формы искусства, которую он назвал „клуазонизмом" и за которую воздал должное только одному Анкетену. „На первый взгляд, — писал он, — эти работы производят впечатление декоративной живописи; подчеркнутый внешний контур, интенсивный и убедительный цвет неизбежно наводят на мысль о народном искусстве и японских гравюрах. Затем под общим иератическим характером рисунка и цвета обнаруживаешь поразительную правдивость, которая освобождается от романтизма страсти; и, наконец, перед нами понемногу раскрывается продуманное, волевое, рациональное и систематическое построение, требующее нашего анализа". Дюжарден писал, что согласно этой новой концепции „художник вычерчивает свой рисунок замкнутыми линиями, накладывает между ними различные цвета, сопоставление которых создает ощущение единого заранее задуманного колорита, так что рисунок подчеркивает цвет, а цвет подчеркивает рисунок. Таким образом, работа художника становится похожа на перегородчатые эмали и техника его сводится к своего рода „клуазонизму".

Читать далее

Жизнь этой женщины оборвалась больше 100 лет назад, но она навсегда вошла в литерутурных и кинематографический мировой фонд. Бланш д’Антиньи (1840- 1874) французская куртизанка, натурщица, певица и актриса времен Второй империи. А мы ее больше знаем под именем Нана- героиня романа Эмиля Золя.



Вторая империя...
Какое бы социальное, политическое или экономическое значение ни придавалось этому периоду истории, он остается для нас прежде всего временем, когда под звуки вальса Метра кружились в танце фраки и кринолины.
И если нам хочется сохранить в памяти именно этот образ, то только потому, что тогда в последний раз жизнь в этой стране была счастливой и беззаботной.
Кое-кто возразит нам, что это относится лишь к привилегированному классу, а народ в это время тяжко трудился... Ну что ж, мы ответим, что никогда больше не было столько балов и спектаклей, как в ту эпоху, и что их посещали не только обитатели бульвара Сен-Жермен... Если для некоторых - пусть даже для многих - жизнь была трудной, все же она была легче, чем сейчас. Жить в комфорте еще не значит жить счастливо, и когда не было радиоприемников, людям приходилось петь самим...
Но, разумеется, в том мире, в который мы войдем сейчас вслед за Бланш д'Антиньи, был миром малонаселенным; в наше время ничего подобного уже нет. У людей, составлявших этот замкнутый мирок, было только одно занятие - прожигать жизнь. Разнообразных рент и доходов с земель им вполне хватало, чтобы вести образ жизни, который показался бы нам теперь сказочным. Правда, еще в течение многих лет человека, имеющего только одну служанку, считали если и не нищим, то по крайней мере бедняком.
Не забывайте, Франция была богата, а Париж считался центром Вселенной.

Бланш д’Антиньи


Читать далее

5 октября 1889, приурочив открытие кабаре к началу Всемирной выставки в Париже и завершению строительства Эйфелевой башни, Жозеф Оллер и его компаньон Шарль Зидлер пригласили парижан на открытие нового кабаре Мулен Руж на площади Бланш. Пытаясь расширить границы увеселительного района Монмартра, Оллер намеренно выбрал место для своего кабаре поодаль площади Пигаль и бульвара Рошешуар, где в то время процветало другое кабаре «Элизе-Монмартр». Название кабаре дала деревянная мельница с крыльями красного цвета, созданная декоратором Леоном-Адольфом Вилеттом. Красный цвет крыльев явно намекал на район красных фонарей.
Легендарное парижское кабаре открылось в октябре 1889 года: ровно через сто лет после Великой французской революции родился тоже великий французский канкан -- "Френч канкан", увековеченный вдохновенной кистью Тулуз-Лотрека. Некие господа Оллер и Зидлер -- люди явно германских кровей -- изобрели самое что ни на есть французское действо. Жозеф Оллер — каталонец, сын авантюриста, подобно отцу отправившийся на поиски счастья. Он оказался талантливым организатором, до открытия легендарного кабаре Оллер уже дал жизнь нескольким театрам, цирку и даже…"русским горкам", которые сейчас привыкли называть "американскими". Компаньоном Жозефа стал Шарль Зидлер, старожил Парижа, начинавший свою рабочую карьеру мальчишкой-подмастерьем, мойщиком кож. Старик Зидлер, несмотря на то, что постоянно пребывал в полупьяном состоянии, прекрасно знал мифы и обитателей прежнего Холма, и оказался незаменим в создании мифа нового Монмартра.
С тех пор и танец, и его первые исполнительницы -- Гулю (Обжора), Нини Патзанлэр (Лапки вверх), Грий Д’Эгу (Канализационная решетка), Мом Фромаж (Сырок) вошли в историю, а сам "Френч канкан" стал славой и фирменным знаком "Мулен Руж". Шелест нарядов, воздушность взлетающих юбок и брызги шампанского, посетители "голубых кровей", вроде английского короля Эдуарда VII -- безумные ночи "Красной Мельницы" волновали, будоражили кровь, вдохновляли, рождали легенды.





Оллер, каталонец лет пятидесяти, был сыном испанца авантюристического склада. В один прекрасный день Жозефу Оллеру взбрело в голову уехать из родного городка и попытать счастья в Париже. Надо сказать, до сих пор у него не было ни одной неудачи. На этот раз, однако, все считали, что его ждет провал. Оллер решил расширить границы увеселительных заведений Монмартра и открыл свое кабаре довольно далеко от площади Пигаль и бульвара Рошешуар, где процветали Брюан и "Элизе-Монмартр". Красные крылья "Мулен Руж" вертелись неподалеку от площади Бланш, на бульваре Клиши, 90, на месте бывшего кабаре "Рен-Бланш", снесенного четыре года назад. Какое безумие!

Читать далее

В начале 1895 года Лотрек привел в "Айриш энд америкен бар" двух новых посетительниц - английскую танцовщицу Мэй Милтон, близкую подругу Джейн Авриль, и ирландскую певицу Мэй Белфорт.
Однажды Лотрек забрел в кафешантан "Декадан", на улице Фонтен, и увидел на сцене Мэй Белфорт. Одетая по моде, в длинное одноцветное платье с короткими рукавами, обшитыми пышными кружевными оборками, с чепчиком, завязанным под подбородком, она изображала маленькую девочку. Держа на руках котенка, она слащавым детским голоском, сюсюкая, пела:

У меня есть маленький котенок,
И я так люблю его, так люблю...

"Я взял ее под свою защиту", - рассказывал Лотрек.



У этой болезненной девушки с неестественно розовыми веками были странные вкусы. Ее целомудренное личико и ангельский вид были обманчивы. Ее тянуло ко всему грязному, омерзительному. Она любила жаб, крабов, змей, скорпионов.
Ее сомнительное очарование привлекало Лотрека. Художник был удивительно предупредителен с этим порочным псевдоребенком, с этой "орхидеей", как он ее окрестил (Жуаян называл ее лягушкой). Однажды в своей мастерской Лотрек попытался ее поцеловать. Мэй Белфорт в ужасе убежала - от художника пахло чесноком.

Читать далее

Ша-Ю-Као была клоуном в "Новом цирке" и танцевала в кабаре Оллера. Лотрек изображал ее и раньше — она танцует вальс, нежно обнявшись с подругой. Возможно, интерес к Ша-Ю-Као был вызван увлечением художника лесбиянками. Господин Анри был завсегдатаем одного из баров на улице Бреда "Ла Сури". Там собирались только женщины: одни — мужеподобные, коротко стриженные, при галстуках, другие — томные и женственные — драпировались в сапфические хламиды. "Женщина, влюбленная в другую,— говорил Лотрек,— самое безумное существо". Остальные листы серии посвящены будням безымянных тружениц борделя.



Цветная литография "Сидящая клоунесса" входит в серию литографий "Они". Тулуз Лотрек изобразил Ша-Ю Као, единственную танцовщицу в "Мулен Руж", выступавшую также клоуном в "Новом цирке" и танцевавшую в кабаре Оллера.
Художник изображал Ша-Ю- Као неоднократно, как он это делал всегда по отношению к моделям, особенно его восхищавшим.
В этой красивой композиции Лотрек показал клоунессу отдыхающей в кулуарах цирка. Ша-Ю-Као сидит с в свободной и непринуждённой позе, широко расставив ноги, с опущенными и удобно сложенными руками - положение, очень подходящее для человека, которому необходимо расслабить утомлённую усиленными упражнениями мускулатуру.

Читать далее

Лотрек открыл для себя новые звезды - шотландскую певицу Сайсси Лофтюс, английскую танцовщицу Иду Хит и молоденькую пикантную алжирку Полер, написав очень любопытные портреты этой эстрадной певицы, которая, по сообщению "Випаризьен", "поет ногами, рассказывает руками, подчеркивает всем телом". "Полер, постойте хоть секунду спокойно, - останавливал ее Вилли. - Вы похожи на цветочек, которому хочется пипи".
Но больше всех притягивала Лотрека Иветт Гильбер. В марте, продолжая свою серию иллюстраций к песням, Лотрек сделал литографию для "Увядшего Эроса" Мориса Донне, песни, с которой Полер, эта "Сара Бернар парижских окраин", выступала в "Скала".

Навеки потомства вы лишены,
Привязанности мои,
Вижу, мужчины вам не нужны
В радостях вашей любви.



Иветт Гильбер совершенно покорила Лотрека, и он ходил за ней по пятам. Как всякий раз, когда он увлекался своей моделью, он не уставал наблюдать лицо, позы, поведение этой женщины с "профилем озорного лебедя-шутника", "которая исполняла свадебные песни на похоронные мотивы". Все модели Лотрека, которые он рисовал, писал или изображал на литографиях, были чем-то сродни друг другу, всех их он заставлял войти в свой мир. С Иветт Гильбер это было сделать легко, она была его "типажем".
Чем бы ни работал Лотрек - углем, кистью, литографским карандашом, - он проникал в душу своей модели, вживался в ее образ, изучал ее тело, лицо, ее выпирающие кости, подключичные и подмышечные впадины, ее длинные руки, шею, ее взбегающие брови, рыжий шиньон, остренький подбородок, ее вздернутый, словно он ловит капельки дождя, нос.

Читать далее

Еще один предмет его поклонения – самая знаменитая танцовщица «Мулен Руж» по имени Ла Гулю. Рассказами о длине ее ног и о том, насколько высоко она их задирает, питался весь полусвет Парижа. Ее партнером был Валентин Бескостный – уроженец России, тело которого было гибким, как у змеи. Когда Лотрека спрашивали, каких женщин он любит, он отвечал: «Тех, у которых в голове только две извилины. Одна отвечает за управление мужчинами, вторая –
за подчинение им». Ну и, конечно, она – рыжая Роза...
Ля Гулю (уроженка Эльзаса Луиза Вебер) стала подлинным украшением Мулен-Руж. Ей суждено было стать одной из самых знаменитых танцовщиц своего времени.





Она дебютировала в кабаре в 19 летнем возрасте в 1890 году. Очень скоро она становится самой яркой звездой “Мулен Руж”, его порочным и притягательным символом. По традиции монмартрских балов она получила кличку, Ла Гулю — Обжора. Потому что любила, подсев за столики к посетителям кабаре, вкусно поесть и выпить за их счет. Ла Гулю пользовалась оглушительным успехом, она была вульгарна, чувственна и пикантна.

Читать далее

Ни один художник в мире не вызывал таких нареканий в свой адрес, как Тулуз-Лотрек. Его называли скандалистом, ярмарочным шутом, карликом мировой живописи и последним монархом богемы. Благородный потомок французских королей на самом деле был скромным милым художником, который желал только одного: чтобы его полюбили женщины. Но как раз этого не могло случиться никогда. Трудно сказать, что нужно для того, чтобы стать гением. Удачно родиться? Удачно жениться? Или прожить крайне тяжелую жизнь? Анри де Тулуз-Лотреку из всех возможных вариантов достался третий.
У Лотрека было по крайней мере три серьезных увлечения за всю жизнь. Первая из первых – это танцовщица Джейн Аврил, молодая женщина с несчастным лицом и бирюзовыми глазами. Незаконнорожденная дочь путаны и аристократа, которая ввела моду на танцы без партнера. Мужчины поражались тому, как она вскидывает ноги, исполняя четкие па, – почти вертикально, в обе стороны. Анри не мог не купиться на такой талант. Толпа девок, среди которых она крутилась, называли ее Безумная Джейн. Ее считали чужой. Она разбиралась в картинах и книгах, у нее был хороший вкус. Ее утонченность, изысканность, культура – одним словом, «одухотворенность» – выделяли Джейн среди товарок по «Мулен Руж», которые, как водится, ненавидели ее за это.


Джейн Авриль - ее звали также Ла Меленит - совершенно не походила на других танцовщиц и очень привлекала Лотрека. Она была незаконнорожденной дочерью итальянского аристократа и бывшей дамы полусвета Второй империи. В детстве она настрадалась от грубости своей матери, неуравновешенной и извращенной женщины, внешнее обаяние которой не могло скрыть даже от любовников ее раздражительный, жесткий характер. Эта бывшая кокотка была не в состоянии смириться с нуждой. Она то впадала в депрессию и у нее начиналась мания преследования, то приходила в возбужденное состояние и ее охватывала мания величия. Она вымещала на дочери свою неудачную жизнь, терроризировала ее, угрожая ей страшными наказаниями, если та вздумает пожаловаться соседям или закричать. Она посылала девочку по дворам петь и просить милостыню. Не выдержав, Джейн убежала из дома, и этот первый ее побег закончился в больнице Сальпетриер, в отделении Шарко, где ее лечили от нервного потрясения.

Читать далее