1) Жадные взгляды ощупывают меня с ног до головы так, что хочется морщиться. Люди, самые разные, самые обычные люди собрались в этом тёмном зале. Они больны. А я — а я объявил им со сцены, что умею лечить.
Мне хочется сказать, что я ошибся, что меня с кем-то перепутали, но я продолжаю улыбаться. Мне больно от надежды, загорающейся в недоверчивых тусклых глазах, но у меня нет пути назад. Я машу рукой, я их последний шанс. Я должен хотя бы попытаться.
Прохожу по рядам, пересиливая внутреннее сопротивление. Нельзя вечно убегать! Нужно что-то сделать — но что? Люди молча смотрят на меня. Они обречены. Или нет? Возможно, болезнь пройдёт сама. Кто-то, конечно, не выздоровеет — но тут уж как повезёт. В старину бессильные доктора оставались неразоблачёнными, потому что даже от чумы, даже от проказы умирали не все. Кто-то всё равно вылечится — и мне не останется ничего больше, чем взять на себя заслугу чьих-то сильных организмов.
А даже если никто не вылечится, если погибнут все — это будет не скоро. Что-то может произойти. Я могу исчезнуть. Правда?
Я хожу по рядам и касаюсь людей. Я кладу руки им на плечи и заглядываю внутрь. Такие разные люди, такие разные плечи! Они тоже касаются меня, протягивают руки, и мне приходится вспоминать, что болезнь не передаётся касанием, приходится успокаивать себя — потому что на моём спокойствии держится вера этих людей. Эффект плацебо, слышали о таком?
Я держу плечи и заглядываю пациенту внутрь. Я вижу лёгкие и всю дыхательную систему: зараза там. Дышать аккуратно! Багровые комки, которые затрудняют дыхание и жрут изнутри, которые уничтожают лёгкие — я обращаюсь к ним. Я прошу болезнь уйти, прошу оставить в этот раз её жертв. Я не имею силы приказывать — я только прошу.
...Больных оказывается гораздо меньше, чем мне запомнилось. Несмотря на то, что казалось, что я не делал ничего: и со стороны, и мне — я бесконечно устал. Почти падаю от усталости. Я сделал для этих людей всё, что мог. Их жизни не в моих руках и не были в них. Я могу лишь дарить фальшивую надежду.

2) Бег, бег, бег. Мы бежим по лестнице вдвоём, но двое врагов преследуют только меня — не знаю почему, просто так получилось, или даже знаю, это не важно. Вот предпоследний этаж высотного дома, здесь, на лестничной площадке без квартир стоит письменный стол, а на нём — чёрный дисковый телефон. Здесь мне приходится остановиться и вступить в потасовку. Наконец, я скидываю одного преследователя вниз; он цепляется за штанину отставшего на пролёт второго, хватается за бетон, поднимается снова. Двое дерутся со мной, но _она_ помогает мне; преследователи будто не замечают _её_, и _она_ может наносить им слабые удары, помогать мне. Наконец, мы сбрасываем вниз обоих. Вдвоём мы поднимаемся на последний этаж и выходим на крышу здания. Мы победили? Но что же дальше?
Надрывно, металлически снизу звонит телефон.
_Она_ в ужасе, да и я чувствую себя неуютно. Я даже не уверен, что телефон к чему-нибудь подключен! Мы так долго поднимались сюда — и ради чего? Или этого было достаточно — подняться? В любом случае, нам снова нужно вниз. Я предлагаю спуститься по деревьям или водосточным трубам, но _она_ отвергает это предложение. Снова лестница! Потому что мир сейчас не на нашей стороне — если рисковать, то мы сорвёмся. Это научно доказано.
А на выходе нас, разумеется, поджидают. Те же люди, теперь их намного больше, и главный теперь с ними — нахальный, наглый, красивый. Лохматый.
_Её_ снова не замечают, а в меня вцепляются десятком рук. Вырываюсь, вырываюсь — вырываюсь! Тяжело бегу, оставляя им обрывки плаща. Один из них хватает саквояж — и у меня в кулаке остаются только ручки. Могу лишь скрипеть зубами: без саквояжа — никак, только и вернуть его сейчас не получится. А если отвлечься — будет так, что никакой саквояж не понадобится.
Мы бежим вдвоём, и встречаем третью, светлую, тонкую, призрачную. Она начинает выспрашивать, но времени нет. Остаётся только бежать дальше; наша цель — четыре высотных дома, стоящие квадратом. А нас снова догоняют; свежие, отдохнувшие. Мы сражаемся за всё; мы всё поставили на кон, но и они — тоже.
Мы вбегаем в дом, и, стоит пробежать лестничный пролёт — как врываются преследователи. Мы не успеваем! Я бегу вперёд, потому что дело должно быть завершено; даже если _её_ и вторую схватят — я должен добежать. Если их схватят — мы выиграем время.
Врезаюсь в случайного человека, жившего здесь, и приходится толкать его вниз — под ноги преследователям.
Я устал, ноги ватные. Я не могу бежать, тем более — по лестнице. Меня скоро догонят — но я не имею права останавливаться.
На последнем этаже я вырываюсь из окна — и прыгаю на окно дома напротив, стоящего очень близко. Мои преследователи сзади, стёкла осыпаются — но во втором доме тоже есть кто-то из их группы! Они предусмотрели моё поведение. А _она_ — в их руках. Я понимаю, что даже не знаю _её_ имени. Могу кричать ей только — "Самозванка!" Это слово давно потеряло первоначальный смысл.
Я ползу по карнизу, а руки изнутри дома пытаются схватить меня. Я с трудом переползаю угол — и прыгаю на третий дом. Кажется, достаточно вовремя.
Когда я бежал по лестнице в последний раз, на предпоследнем этаже я встретил звенящий телефон. Не знаю — тот же самый или такой же. Я взял трубку и ответил; а потом побежал дальше.
Потому теперь три дома из четырёх, кроме того, на котором я, медленно опускаются под землю. Она поглощает их, вместе со всеми, кто не успел убежать, но и кто успеет — не выживет.
Втроём, мы сидим на крыше среди гаргулий и смотрим на вечерний город. Мы всё сделали правильно, мы всё успели, и, что самое странное — выжили. Теперь город будет жить. Неизвестно, остался ли в живых кто-то из наших врагов, неизвестно, полностью ли уничтожена опасность — но мы заслужили хотя бы краткий отдых.

...Сбылись худшие опасения: лёд треснул, и наша лодка погрузилась в воду, почти перевернувшись.
Нет, раньше.
Озеро было покрыто льдом, толстым и рыхлым. Местные дети катались по нему на лыжах, и в лыжне собирались лужицы талой воды. Странно, что они дети не проваливались. Но что им — лёгкие, несмотря на сто одёжек. А вот выдержит ли обманчивая поверхность нас? Зима ещё не наступила даже по календарю, и вода промёрзла ещё недостаточно. Неужели нельзя найти другую дорогу? Не через озеро?
..Ещё немного.
Желудок подпрыгнул к горлу, когда мы двинулись в путь. Значит, двигаться два часа. Значит, по реке. На лодке. Втроём. Открытым остаётся лишь вопрос: сильной ли будет качка. Морская болезнь, преследовавшая меня и на суше, весело махала из своей родной стихии. Но не хотелось показывать слабость. Пару часов — потерплю. В конце концов, результат будет стоить того. Важно — не как. Важно — куда ехать. И с кем, конечно.
И.
"Это сооружение правда может передвигаться? Она вся деревянная, у неё и мотор, наверняка, из лакированной сосны!" Рианонн в ответ только улыбнулась. Скользнула вперёд и заняла стратегическое место у, эээ, окна. У борта. Мне не оставалось ничего, кроме как поместиться между ней и, ээ, водителем. Капитаном, лол. Незнакомый мне, никому не знакомый деревенский, согласившийся нас сопровождать и любезно предоставивший, хмм, транспорт. Что же — посмотрим, получится ли у лодки хотя бы сдвинуться с места.

В другой час мне снилось, что кто-то — кажется, XXVAlexandrXXV, — обрезал мои волосы до каре. Довольно неплохо получилось; во сне — понравилось.

Сразился с главным злодеем — и победил, очистил мир от скверны. На землю пролилась божественная благодать, и вознесли люди молитвы, и услышал Бог их благодарность.
Пока Он не вернулся на Свои небеса, мне нужно переговорить с Ним — усталым, довольным, сложные дела закончены, дети Его справились с напастью, не подвели.
И обратил Он ко мне Своё внимание.
Людям нужна легенда, объясняю я. Давай, например, то же самое было две... нет, с двумя будут неправильные ассоциации... три или четыре тысячи лет назад? Я уже побеждал это чудовище, или воплощение моё. И тогда проливалась на землю благодать и семена добродетели. Так я только скажу "Наконец-то мы встретились снова", и люди всё поймут, осознают, вознесут хвалу Тебе.
Хорошо, отвечает Бог, близкий, невидимый. Вот только знаешь ли ты, на каком языке разговаривал с монстром?
Нет.
Бог называет его, и внутри меня что-то шевелится.
Постой, а этот язык... появился позже двадцатого века?
Да! — восторженно отвечает бог, очень знакомо улыбаясь. Да!, повторяет он, и почти вижу, как он курит, а пепел сбрасывает в человеческий череп.
Н-новые времена, Ты же понимаешь... Всё меняется. К тому же этот язык — единственный, которого не понимают ангелы.
Всё верно, соглашается Бог. Я сделаю всё, как ты просишь, я изменю прошлое. Но ответь: ты делал это хоть немного, но осознанно?
Я.. не знаю. Кажется, немного да.
Бог смеётся.

Я просыпаюсь от будильника. Улыбаюсь: Он очень точно, очень вовремя закончил разговор.
Мы собираемся в поход, нужно собираться. Все просыпаются, все собирают вещи. Роюсь в сумке, нахожу что-то нужное прямо сейчас. Нахожу очки: дужка погнута, часть стекла отломалась. Хмурюсь: нужны новые. Эти пострадали во время той битвы со злодеем.
Мы на краю железнодорожной платформы, спешно собираемся, с другой стороны — высокие каменные стены, поросшие мхом; древнее строение. Странно, когда я видел его последний раз, мха не было...
С другой стороны — старый знакомый, с острой бородкой, с серебряным пересмешником. Он прыгает, он высоко умеет прыгать, полы плаща красиво взметаются. Он хвастает, он лучше других.
Собираемся на платформе, на подмосте стоит предводитель, он что-то говорит, воодушевляет. Все смотрят на него, все с ним согласны.
С другой стороны железной дороги старый знакомый забирается на древнее строение, высоко, прыгает с камня на камень. Каменная крошка сыплется на полотно, немного не долетая до нас.
Осторожнее, хочу сказать я, нам ли, ему ли, но из моего горла вырывается только хрип.
Знакомый прыгает, грациозно, ловко, он очень умел, сам он никогда не упадёт. Древняя кладка не выдерживает, и там, где он только что был, из стены начинают выпадать камни.
Осторожнее, кричу я беззвучно, прикованный к месту, но люди слушают своего красивого предводителя и не слышат меня. Я хочу убежать, но я не могу убежать, если не смог предупредить, не имею права. Должен разделить судьбу.
Люди замечают, но поздно. Они бегают, мечутся, кричат. Бесполезно. Стою, прикованный собственным взглядом.
Наконец, отрывается огромный кусок каменной стены, почти вся стена. Падает с большой высоты, летит ко мне. Лежу — упал — и смотрю. Долетит или нет? Насколько я близко, насколько могу оценить расстояние до стены и размеры падающего участка?
Наверно, долетит. Вижу: не раздавит, раздавит только нижнюю часть тела. Наверно, сейчас будет очень больно, а потом я потеряю сознание. Погибну ли я сразу? Надеюсь, да. Иначе только и останется — боль.
Я думаю об этом секунды две-три, и успеваю ещё подумать, что это даже слишком много для человека, на которого совсем почти упал огромный участок каменной стены.

Наконец-то мне снится ужастик! Я предупреждён заблаговременно, и весь в предвкушении.
Ужастик начинается неожиданно: бегут титры, я пытаюсь сходу врубиться в происходящее. Так-так, мы — семья наёмников, помогающая людям за определённую плату. На дворе девятнадцатый век, и люди прекратили верить во всякую чертовщину. Прогресс, товарищи! Но если есть шанс, если кто-то боится потусторонних сил — мы тут как тут. По правде говоря, мы ни разу не сталкивались ни с чем, выходящим за пределы понимания, но главное — нам верят. И платят.
Вот и в этот раз. Подробности нам объяснили ещё раньше, но суть мне ухватить удалось: в этом монастыре была какая-то странная история с волосами настоятельницы. То ли они слишком святыми были, то ли наоборот. В общем, настоятельница на днях благополучно преставилась, но оставлять её тело без присмотра не следовало. Хотя бы первые несколько дней. И всё, что от нас требуется — посидеть в склепе, присмотреть за волосами. Плёвая работёнка!

Мы расположились в монастырских покоях. Сестрия приняла нас очень радушно; уж где-где, а в монастырях до сих поря верят во всякую чушь, как и в тех, кто может спасти от неё.
Нам выпала честь присутствовать при похоронах. Я и не подозревал, что настоятельница была столь красива. Мне почему-то казалось, что волосы будут золотыми и чуть ли не на скелете, ан нет — она выглядела почти живой, только очень измождённой; красивые чёрные волосы струились по её плечам, и от них действительно веяло чем-то загадочным. Настоятельницу спустили в склеп, соединённый множественными ходами с местными катакомбами. Мы спустились следом, вчетвером. Дядя и близняшки остались наверху.
Итак, мы четверо собирались провести ночь в древнем склепе под монастырём. Отец в тёмном дорожном костюме, мать и старшая сестра в длинных платьях — ох и неудобно в них, должно быть, в этих ходах! — и я, себя я не вижу. Склеп представлял собой небольшую комнатку, из которой было три выхода: колодец вверх, по которому мы спустились, и сквозной колодец, около которого и стоял гроб с обладательницей чудесных волос. Вся система катакомб очень напоминала какой-нибудь муравейник.
Мы расположились на каменных скамьях и стали ждать. Было довольно скучно: шуметь нам не следовало, а все разговоры быстро прекращались. На нас, хоть и современных людей, гнетуще действовала атмосфера этого места. Из зияющей дыры несло холодом. Я присматривался к ней: раз уж мы в ужастике, значит, оттуда может появиться что-то страшное? Интересно, что это будет?
— Почему мы должны сидеть и сторожить каких-то мертвяков? — капризно спросил я, обращаясь в пустоту, когда стало уже совсем скучно.
— Потому что мы — компания, потому что нам за это платят. Это лучше, чем горбатиться на фабрике или в поле, — ответил отец.
— И что? Если в какой-нибудь захолустной деревеньке нас попросят очистить... подземелье от... скелетов — мы тоже согласимся?
— От скелетов? — нахмурилась маман. — Какие из нас чистильщики?
— От живых скелетов!
Хохот нашего батюшки раскатился далеко по подземелью.
— Живых скелетов, вы послушайте! Да ты никак струхнул! Живые скелеты мерещатся!
— Здесь, должно быть, какие-то подземные газы, которые действуют на твою неокрепшую психику, братишка, — поддержала его сестра.
Я нахмурился и отвернулся. Знали бы они! Но нет, мне нельзя говорить. Будет неинтересно.
Тем временем из чёрной дыры начал подниматься туман. Мы не придали этому никакого значения, лишь я украдкой пялился, но всё равно уже сомневался, что здесь и сейчас произойдёт что-нибудь загадочное. И тут...
Я не представляю, зачем в склепе столько барахла. Он был просто завален им. Допускаю, что часть принесли мы, но откуда в этом месте остальное?
В центре комнаты возник небольшой вихрь, сначала просто завихрения воздуха, затем он начал увлекать мелкие предметы — камешки, канцелярию, бумаги.
— Полтергейст! — ахнул отец.
Мы тихо, по стеночке, стали пятиться к спасительной лестнице. Мы же ничего не сделал этому существу, верно? Зачем ему мы? Да и я где-то читал, что полтергейст, как правило, не причиняет вреда человеку.
Тем временем творилось что-то невообразимое. Отовсюду слышалось завывание, в воздухе кружились ножи и вазы с сухими цветами, потоками воздуха нас относило от пути наверх. Мы с сестрой, наконец, добежали, и видели, как упали родители. Мы были исцарапаны шипами роз, а огромный нож легко задел меня, оставив небольшую, но сочащуюся кровью царапину.
Сестра поднималась первой, и последние моменты драмы видел только я. Огромные ножницы разделились на половинки, разогнались, и — воткнулись в спины потерявших чувство родителей. Я потерял дар речи...

— Там всё забаррикадировано, нет, закупорено, — зло говорил дядя. — Какая-то дрянь типа стекла. В обоих колодцах. Вы знаете, как пробраться через нижний? — спросил он монастырских.
— Нет. Нужно разгребать, — испуганно отвечали ему.
— Итак: либо мы встретились с совершенно непонятным природным явлением, либо за волосами вашей монашки действительно пришли потусторонние силы. Я надеюсь на первое.
— В-вы уверены, ч-что это можно разгрести? — испуганно спросила сестра. — М-может, утра дождаться?
— Девочка, твои родители там. Может живы, а может нет, но если мы не поторопимся, шансов будет меньше. Мы должны проверить.
Близняшки жались друг к другу. Сестра мелко дрожала. Чёрный провал с такой ненадёжной лестницей уходил вниз.
Мы встретились с чем-то, чего не встречали раньше. О чём всегда говорили с превосходством.
Нам предстояла непростая ночь.

Я не знаю, было ли это дурным сном или спятившей реальностью, но, по крайней мере, оно было забавно.
Что-то странное

Яркая, запоминающаяся фигня лучше всего снится, когда спать нельзя. Это аксиома, она подлежит запоминанию.
Сегодня, например, снился детский сад в древней башне, где ребёнки бегали по узкой спиральной лестнице, местами без перил и над пропастью — и ничего. Мы со старыми друзьями наблюдали за этим безобразием, и те вполне успешно объясняли, что это нормально. Потом они же повели смотреть их магазин диковин, местами весьма дешёвых, и от детей я как-то отвлёкся.

Потом снилось, что я — Гарри Поттер, и в неком супермаркете ожидаю эпичной битвы Сами-догадываетесь-с-кем. И всё бы ничего, но тут приходит он, юный, только выпустившийся из школы, дружелюбный, и убивать меня, да и вовсе сражаться, как-то желанием не горит! Никанон!
Сначала я пытаюсь убедить его напасть на меня. Ни в какую! Я думаю, долго думаю. Наконец, нахожу две ракетки и предлагаю ему сыграть в теннис — в теннис, представляете? Мол, главное — победить хоть в чём-то, а дальше неважно. И этот нехороший волшебник меня обыгрывает, и так мило улыбается при этом! Тогда я, позабыв про всякое вАлшебство и прочее, нахожу ножницы, и начинаю его убеждать, что сейчас начну убивать. А потом всем расскажу, что победил в страшной битве. Понятно? На что он продолжает невинно улыбаться, никак не защищается и только спрашивает: зачем? Я продолжаю осознавать абсурдность происходящего, думаю, зачем убивать этого хорошего человека, а ведь он меня ещё в жж читает, может, бросить всё и подружиться?..
И сейчас мне остаётся сидеть и думать: это сон по ГП был или по "Тетради смерти"? о_О

И да, всё это было, когда нужно было уже сто лет, как встать, эх.

Готовиться к экзамену по Истории Роисси, есть ностальгическую клюкву в сахарной пудре и запивать её клюквенным же квасом - это ли не жизнь?
Должен предупредить, что когда ждать продолжения истории с принцессой Лилей неизвестно никому - оно мне не приснилось. Поездки на козе до места автостопа с табуреткой вместо седла, последующее вселение этой козы в кого-то, Льюис Кэролл как лепрекон в фиолетовом среди чавничьего безобразия - это явно не то, что хотелось бы увидеть. Ей-Эру, расскажу какому-нибудь психиатру о своих снах и займу гарантированную государством жилплощадь с мягкими стенами!
Кстати о клюкве, лютобешеная борьба меня со здравым смыслом задевает почему-то в основном меня. Немедленно по получении денег напокупать вкусной и интересной еды, продуктов для приготовления оной, книг (это в прошлом, увы, после отмены стипендии на книги не хватает), - а потом сидеть непонятно сколько без копейки в кармане - это весьма романтично, богемно, но совершенно непрактично! Единственное, чему научила жизнь: заодно со вкусняшками набрать запасов еды на месяц вперёд. Знаете, выручает.
Какова же была моя радость, - возможно, я это уже говорил, - когда в "Алых Парусах" я увидел строки о том, что бывший принц а ныне юнга Грэй кое-как питался-одевался на заработанные гроши, а на позаимствованное дома золото покупал пирожные. Видимо, это всё-таки глобальная проблема.

Осторожно, текст переполнен прямыми и кривыми цитатами из Альфины! Без предварительной подготовки читать опасно!

Если я чем-то увлекаюсь - то это в большинстве случаев всерьёз, надолго, и может прерваться в любой момент.
Из старых примеров ярким является фехтование мечемахательство, из сегодняшнего - вебкомиксы.
Я к тому, что выпущу-ка я стрипы здесь, авось вас заинтересует. ) Персонажи специфические, узнаваемые малым количеством людей - но ситуации злободневные.

Увлечение комиксами достигло немалых высот - я даже совершенно случайно приобрёл две книги комиксов Альфины, тем присоединившись к толпе фанатов, уже давно ожидающих третью книгу. Вкратце описывать ситуацию я не буду, всё испорчу наверняка, так что вот вам ссылка, ходите по ней с честью: http://alphyna.megus.org/archives/31.

Как вы помните, весёлым аспектом жизни являются сны. Например, сейчас сны я смотрю куда чаще фильмов. Правда, фильмы я не смотрю вовсе.
Ближнее (географически и родственно-дружески) моё окружение уже осчастливлено этим фактом, а вы - не менее любимое окружение, но с чуть усложнённой системой связи, - можете выбирать. Внимание! Беременным младше двух лет не читать! Мне сегодня снилась выставка человеческих чучел. Во сне это выглядело мило и логично, но по пробуждении начало вызывать некие сомнения.
Никто не сталкивался, не может истолковать по Фрейду, по Юнгу, по правде? Мне, в принципе, не жалко мёртвых людей, пусть их набивают, но вдруг это что-то значит?

Кстати, о круге. Методом различных подсчётов, которые мы здесь опустим, выяснилось, что число близких мне людей в четыре раза больше потенциально возможного! Это не может не радовать, тем близкие люди такие близкие. И радует не потому, что можно незаметно кого-то потерять, терять нельзя ни при каких обстоятельствах. Просто хорошо.
А такое многолюдие, как оказалось, для нас нормально: я говорил, что у меня всего шесть родных-сводных братьев-сестёр? То есть с общим папой.

Растворимое кофе (средний род, да) можно ругать сколько угодно, но когда ночь, и интернет, и новый пост - встать и сварить нормальный кофе не получится никак. Настроение собьется. Поэтому же можно жаловаться самому себе, что растворимое закончилось.
А питаюсь я орехами, печеньем и конфетами, и, наверно, зря.

Пользуясь случаем, благодарю богиню Мелитэле за её божественное вмешательство в мою жизнь, тормошение её меня, пробуждение ото сна и не менее божественный кофе! Марго, аврал скоро закончится, вернётся мирная спокойная жизнь… для обычных людей. У тебя же – обязательно что-нибудь найдётся антиспокойственное, и пусть хорошее.
Публично заявляю, что Асенька прекрасна, восхитительно, любима, и много какая ещё. Слова – это слова, всего лишь шелуха… А Ася – это ты. И всё. Этого достаточно. Держись, как умеешь, как привыкла. Да будет уже всё хорошо!

Собственно, пост.
Господа, которые жалуются на отсутствие снов! Возьмите их у меня! Ежедневно же – несколько мегабайт яркого, красочного, высокохудожественного бреда! Многое запоминается, но это, как подозреваю, лишь малая часть от того, что есть. А я ночью спать хочу, а не в погонях участвовать.

Ещё – пара идей, из тех, что заполнили голову.
Первая, по которой я ничего не создам.
«Место, где плохо и запрещены самоубийства. Родственные связи обширны и запутанны, и ты знаешь: если ты умрёшь, твоим родичам придётся хуже, чем тебе.» Не знаю, во что такое выльется, но оно есть.
Вторая – очень может быть.
«Однажды ты узнаешь, что твой мир – лишь чужая выдумка. Даже не грёзы, не надежды, не опасения: просто мир, созданный из мира творца для единственного рассказа. Твоего города нет ни на одной карте, это город N, несколько горожан – россыпь чёрных букв на бумаге, остальные лишь подразумевались между строк. Твоя жизнь – сорняк в чужой книге.
Ты думаешь, что, узнав это, сможешь жить, как будто ничего не случилось? Теперь это не в твоих силах. Желание увидеть реальность заполнит каждую букву твоего тела, и ты не сможешь устоять. Бумажная плоть не для тебя.»

Сегодня снился сон про ЛиРу. Что-то там писал, кого-то комментировал (слыша голос, что странно).

Кажется, я всё-таки блогер.

Краткая историческая справка

Осторожно! Здесь бред подсознания!
Deep Fallout

Так уж получается, что интереснейшие события, происходящие сейчас в жизни - это сны. Нет, не надо было наверно о Максе Фрае вспоминать. Хотя... так бы вообще ничего не было.

<всё описанное ниже происходило в очень-очень красивой и далёкой от реальности компьютерной графике>
Окно моей комнаты. За ним - обычный городской пейзаж, угловатые многоэтажки, лишь где-то далеко справа возвышается чёрная, обсидиановая башня Функционала-таможенника. Но она к нашей истории не относится.
Нет, мы смотрим неправильно! Надо... как-то по-другому. Чуть с другой стороны; и открывается вид на прекрасный фантастический город, очень напоминающий Город Крылатых.
Мы должны попасть туда! Но путь преграждает дверца - очень маленькая, не протиснуться. Да и закрытая. Пойдём обходным путём.
На небольшом песчаном полумесяце посреди океана - я и ещё двое мальчиков. Я решаю искупаться. Волны очень захватывающе несут меня вперёд. Переворачивают, снова поднимаются. И я уже вижу, что у меня есть плавники, хвост, жабры, пока призрачные, но ещё немного - и они станут настоящими, я навсегда смогу остаться в воде; безмятежная жизнь серебристого дельфина..
Нет, нет! Я не забуду о Городе! Я выхожу на берег - и мы двигаемся дальше.

Наконец, я здесь! Это он, прекрасный сказочный Город! Он описан в книгах Лукьяненко; это лучше, чем какая-нибудь экранизация, здесь всё настоящее! И меня пустили сюда..
Но и здесь не всё хорошо - впереди, на пути к Главному Дому, несколько хулиганов, одна половина каждого из их окрашена в зеленоватый цвет, вторая - в фиолетовый.
Но из Дома выбегает толпа именно таких, сказочно-лукьяненовских, радостных, тоже зелёно-фиолетовых подростков - и сметает хулиганов. Уносит куда-то за собой.
Я захожу в Дом - а там на широкой лестнице стоит девушка с зелёно-фиолетовым лицом, в наушниках и с плеером..

- Вася! Вставай!

P.S.Заметил, что в последнее время чаще откликаюсь на "Господи", чем на "Вася". К чему бы это?

Навеяно классикой.

-Тук-тук! - раздался громкий стук в обшивку корабля. Томми обернулся.
- Кто там? - крикнул он.
- Свои, - донеслось из-за люка и уточнилось: - Люди.
- Люди в такую погоду дома сидят, - не согласился Кей. - Телевизор смотрят. Только Чужие шастают, - и наёмник на всякий случай достал "Шанс".
- Откройте, - вмешался еле живой Артур, - это мой папа приехал!

Сегодня был сон. Сон был странен.
Вроде того, что я был в школе, и был конец четверти третьей. И нам решили выставить за неё оценки. Но не должны же были! Понятно, что у Вашего покорного слуги всё было не в порядке. В результате вышла тройка по какому-то предмету.
Это что-то нарушало во Вселенной. Энтропию и всё такое. И... И если бы тройка всё-таки вышла, то наступил бы Конец Света. Вот так - и всё. Но объяснить этого никому было нельзя!
Я пытался исправить - но не выходило. А тем временем школа начала понемногу разрушаться, начался пожар в башне...
Кошмар отличника, ужас!

И вот ещё. На стыке сна и реальности. По мотивам Макса Фрая.
"После Двери открывается коридор между мирами. Важно не потеряться - очень сложно сохранить здесь разум. В лучшем случае развернёшься и попадёшь обратно в свой мир.
Сразу после порога начинается песок. Что странно, сахарный.
Когда подходишь к какой-нибудь двери, края её оплывают, тебя будто засасывает в сахарный вихрь, в водоворот сиропа. Не сбивайся, не забывай, кто-ты, из некоторых миров выхода нет.
Но наконец, ты находишь ту дверь. которая тебе нужна. и видишь водоворот из воды, нормальной чистой воды, которая смоет с тебя сахарный налёт... Шагаешь вперёд..."

P.S.Если кому интересно, на Олимпиаде по информатике глобально ступил и занял очень плохое место. Из хороших событий - приходила Юленька, у которой вся куртка была в крови. Оказалось - цвет такой, бело-красный.

"Раз пошла такая мода..." Я решил выложить свой сон.
Сны мне снятся часто, даже на уроках. Иногда - очень яркие. Иногда такие даже запоминаются.
В таком случае я беру первую попавшуюся бумажку (это либо особая тетрадка из ЛМШ, либо любимый дневник, либо - когда дело непосредственно в ЛМШ и происходило - "Путевой дневник") и записываю туда сюжет.
В этом-то и проблема. Всегда, абсолютно, я записывал просто последовательность событий, ярких, но зачастую абсолютно бессмысленных. Разумеется, чувств почти нет.
И однажды мной было решено "очеловечить" сон, так, чтобы ничего не потерялось, но результат выглядел читабельно. Мне глобально лень соображать, где хранится оригинал (а сон снился давно-о!), но я его недавно находил - справлюсь с помощью памяти. Она у меня вообще уникальная: если чего-то не особенно нужно, то оно вполне может запомниться на века, в то время, как для школы выдаётся сообщение: "Память заполнена!". Но это всё лишняя лирика, слушайте.
---------------------------------------------------------
<Сон. Только сон>
Это был час моего триумфа.
Костя Саушкин, Высший вампир, умирал на моём балконе. Умирал от потери крови. Да, да, вы не ослышались, и у этих... тварей есть кровь. И она красная! Лужицы и пятна её - ещё теплой(!) - были повсюду.
- Замечательно, - широко улыбаясь, сказал я. - Замечательно, когда наш мир покидает такой, как ты. Знаешь, я очищу эту планету. Мы очистим. Наше братство.
Я, расслабившись, стоял, прислонившись к узкой полоске дерева между окном и дверью.
Костя лишь бессильно стонал через сжатые зубы. Он не мог даже предупредить своих, его смерть казалась ему бессмысленной.

Это была моя ошибка. Американские боевики и иже с ними хоть чему-то учат: не стоит ждать над поверженным персонажем, правильней добить. Но я слишком упивался победой!
Огненноволосая девушка возникла из ниоткуда мгновенно. Она была вся в черном, черный же кинжал сжимала в руке. Сразу оценив обстановку, она рванулась ко мне и, неестественно вывернувшись, легко укусила за шею. Я не успел и глазом моргнуть.
Известный приём. Полуподчиняющий укус, нечто сложное, но действенное. Просто ничего нельзя сделать без разрешения укусившего. Только бормотать оберегающие молитвы... которые ещё никому не помогали.
- Сядь! - Я послушно присел на стоящий рядом стул. - Слушайся, или твоё посмертие будет ужасным! Карьере Василия - Охотника на Ночной Народ - придёт конец. Родится Василий-Вампир. - И зачем она всё это говорит? Я и так не могу освободиться! - Костя, ты свободен. Прими силу.
Сила, естественно, взята была у меня. По мере того, как я слабел, кровосос крепчал, раны его затягивались. При этом пятна крови на полу, на перилах, на стене испарялись. Когда я почувствовал, что больше не выдержу, вампир молча обернулся гигантским нетопырём и улетел. Так, как летают все монстры: спокойно, бесшумно, тяжело хлопая огромными кожистыми крыльями.
- Я отпустил его. Теперь ты отпусти меня!
- Ты сделал это не по своей воле, тебя так не кажется? Но награду ты заслужил. Я подарю тебе бессмертие! - сумасшедшая, как все твари, чей разум во власти Тьмы.
- Так чего же ты медлишь? - я изо всех сил пытался казаться хладнокровным.
- Тихо! Мы ждём.
- Чего ждём?
- Знака.
Оставив меня неподвижным, девушка стала нервно ходить по балкону. После пятого захода не без некоторго удивления заметила кинжал. Клинок был короткий, из некоего чёрного металла, как будто впитывающего окружающий свет. Чуть ухмыльнувшись, вампирша не целясь метнула его в меня - и поймала через полметра. Видимо, забава её понравилась - она повторила бросок несколько раз.
- Э-э... А ты можешь не поймать нож? - спросил я, выбрав наименее воинственное названье оружия.
- Могу.
- И?
- Те, кто достаточно проворны, увернутся.
- Тогда позволь мне отодвинуться. Я недостаточно проворен.
Ничего не сказав, девушка посмотрела на меня с усмешкой. Ожидание продолжалось...
---------------------------------------------------------

Выводы:
+ У меня был странный день до этого.
+ Раньше у нас был балкон, сейчас - нет.
+ На стандартной раскладке Йцукен очень удобно печатать слово "вампир"!