Мои сотрудники - какие-то невероятные святые люди. Они меня спрашивают, счастлив ли я, и реально радуются, что я отвечаю "да". Господи, дай мне способность радоваться за окружающих меня людей..

А днём продерёшь кое-как глаза, привстанешь чуть-чуть над диваном и подумаешь: "Что-то как-то она не очень, эта новая жизнь с Нового года. Под черепом - чугунка, в ушах - салют, в мозгах - оксюморон какой-то, во рту - хомяки ночевали. Старая жизнь как-то попроще была. Может, начать новую жизнь со Старого Нового года?"

Моих надежд не счесть. Их было много.
Они рождались, уплывали в дали,
они порой смотрелись так убого,
что даже нищие б от жалости рыдали,
но иногда взлетали выше шпилей,
для долгих странствий собираясь в стаи.
Их крали, урезали и дарили,
раскрашивали разными цветами,
потом роняли, разбивали, рвали в клочья.
И, понимая, что не будет так, как прежде,
я хоронил их. А из каждого кусочка
опять всходили новые надежды.
Порой они смертельно уставали
расти под солнцем без дождей, но после
минутной слабости упорно оживали,
как будто бы дождями были слёзы.
И - да, они сбывались, как ни странно,
они дарили радость, солнце, море,
давали сил поднять себя с дивана
и не сдаваться, и ещё поспорить
с тоскою и клубком противоречий
вокруг, с болезнью и с ненастной тучей...

Когда надежды есть - ещё не вечер,
а, если вечер - ночь не будет скучной.

Так пусть на рубеже, в отрезок между
ушедшим годом и ещё покуда
не прожитым,
ко всем придут надежды.
Пускай сбываются!
Хотя бы - просто будут.

Не говори мне, что любишь, ведь я же поверю.
Переменю календарь, время дня, перекрёстки дорог,
передвину Вселенную, чтоб ты нашла эти двери,
и поселю в голове твоё имя -
как пулю в висок.

Не говори.
Или - что ты растерянно скажешь,
если, прорвавшись сквозь тысячи разных преград,
я их приму, но внезапно однажды за каждым
словом окажется
меркнущая пустота?

Что ни скажи -
все слова прошлогодней листвою
прошелестят - мир их слышал, конечно, не раз.
Просто войди в эту дверь и останься со мною -
запахом, цветом, дыханием -
здесь и сейчас.

Просто войди -
и слова не нужны абсолютно,
мне всё расскажут глаза и стремительный ритм
музыки в венах, мелодия светлого чуда
и неожиданность вдруг наступившей зари.

Скажут их птицы, и эхо, и ветер на крышах,
и о любви запоют вразнобой фонари.
Я их тоже скажу.
И - захочу их услышать.
Но до этого
даже ни слова
не говори.

Я устал от войны.
От разбитых снарядами стен,
от пробоин брони,
за которыми пусто и мёртво.
Я устал от вины
за бессмысленно прожитый день
и немой тишины,
провожающей рёв самолётов.

Я устал от побед,
доказательств своей правоты,
от сигнальных ракет,
отмечающих место удара.
Слишком тягостный след -
неживые венки и цветы,
слишком призрачный свет
в окнах видится после пожаров.

Я хочу тишины.
Не немой, а с движеньем тепла
по изгибам спины,
по плечам, с разговором безмолвным,
с отраженьем весны
в стёклах окон, во всех зеркалах,
я устал от войны.
Пусть сегодня закончатся войны.

Пусть меня занесут
в список павших последней войны,
мне не нужно побед.
Просто - чтобы закончились битвы.

Побеждённый теряет
убитых своей стороны,
победитель теряет
всех
раненых и убитых.

Когда мы говорим о наивности людей, верящих в сказки, то зачастую сами наивно не понимаем, о чём говорим. Ведь суть сказок не в том, что случаются счастливые случаи (они, кстати, случаются у всех). А в том, что счастливых случаев просто так не бывает, как и бесплатного сыра тоже. Не заработанные деньги не приносят счастья, а, если тебе вдруг немерено повезло, подумай, что ты должен сделать - это аванс. Не сделаешь - жди беды, всё растворится, останутся одни тараканы. Вот в чём смысл сказок. Всё чего-то стоит, ничего просто так не даётся. И это не чей-то злой умысел, это закон природы. Если на тебя сыплется манна небесная, готовься сорок лет странствовать по пустыне. Такая она - сказочная жизнь.

Мне снилось, что я - дерево, что я
ногами прочно в глубину врастаю -
туда, где память древнюю пластами
хранит веками в темноте Земля.
И тысячи ей прожитых веков
стремительно в мои втекает вены,
освобождённые из длительного плена,
преобразуя мой скелет и кровь.
А руки - сотни рук моих - хотят
достать до звёзд. Стремятся выше, выше,
вся кожа словно небесами дышит,
и пальцы ловят солнца светлый взгляд.
И от земли до звёзд через меня
текут мне не понятные потоки
и кажется, что мы не одиноки
среди миров из льда и из огня.
И руки заплетаются в спираль
Галактики. Я в ней - всего частица...

И что тогда тут толку, право, злиться,
что ты мне не звонишь?
Но, правда, жаль...

Ведь даже дереву для поддержанья сил
необходимо птиц на ветках пенье,
и чтобы ветер до корней их доносил,
и пчёл, и бабочек к цветам прикосновенья -
будь это дуб
или великий Иггдрасиль.

В городе
светится
тысяча тысяч глаз,
в городе
кружится
тысяча тысяч лиц.
Просят глаза:
Эй, ну кто тут заметит нас?
В мысли вторгаются,
будто под череп - шприц.
Кто ты?
Люби меня!
Я - твой счастливый шанс.
Где ты?
Найди меня.
Я - твой восторг и крик,
неизмеримая
радость,
последний судьбы аванс.
Я - твоя Шах-Набат,
я - Лаура и Лиля Брик.

Полюби меня, как в последний раз,
полюби меня, как родник в степи,
мой красивый, сильный,
я - твой алмаз,
умный, добрый, преданный,
полюби.
А в его глазах:
посмотри, я - здесь.
Я - твой плащ, твой дождь,
дрожь земных глубин,
молодая, нежная, ты - мой крест,
дорогая, стройная,
полюби.

Город тысячу взглядов смешает,
как ураган,
переплетёт сотни тысяч рук
и разнимет их,
переведёт
через сотни улиц,
через майдан,
переведёт часы
и старинный персидский стих.
Пересыплет снег и песок,
перекрасит флаг,
переставит дом,
перечертит ветви
нагих рябин...

Красота и молодость - это такой пустяк.
Просто ты
на самом деле уж полюби.

Колоколом вызвонила
оттепель по городу,
обмороком,
оторопью,
сполохом по воздуху,
выкрикнула, выкликнула
поимённо воронов,
выклевали вороны
белых мыслей ворохи.
Да тоска их чёрная
вылакала, вылизала,
вырезала сердце мне,
утащила волоком,
а в груди узорами
расплескалась изморозь,
грифелями серыми
вычертила мороки.

Я - к окну. А в окне ледяные ножи,
и тревожные тучи сбиваются в стаю.
Я хотел белым снегом тебя окружить,
только чёрным сугробом до света растаю.

Я к тебе приходил и дождём, и листвой,
серым волком во двор,
вольным ветром в светлицу,
но всё время - не так,
невпопад, вразнобой,
и осталось - вдоль окон
бесцельно кружиться,

выложиться
полосами
белыми по чёрному,
вытянуться
водными
потоками в обочинах,
разметаться в воздухе
на четыре стороны,
да впитаться почвами
вымокнувшей вотчины.

Спутываться с корнями
сон-травы сладостно,
представлять нас юными,
белыми, чистыми...
Чтоб, когда Ярило на
небеса вкатится,
из-под них вырасти
новыми листьями.

“Потому что, если у женщины есть интеллект – он ее и удовлетворяет.“(с) Ю.Надеждинская “Девочки“

Утешенье одно -
во всём есть какой-то смысл.
Правда, толку с него, как с ободранного козла.
Смысл простой -
никогда, дружище, не торопись.
Не спеши, всё пройдёт
до какого-нибудь числа.

Это ж классно,
когда есть опыт премудрых лет.
Всё проверь, не верь,
вдруг пойдёт что-нибудь не так!
У тебя ж, вообще-то, редкостный интеллект,
с ним - хоть птицей в небо, хоть в море,
да хоть на танк.

Интеллект и согласен, вроде, да не совсем,
Говорит - пускай тогда
хоть как-нибудь
да пойдёт.
Он решил со мною почти миллион проблем,
бестолковый смысл мы знаем не первый год.

Интеллект устал от раздумий, таблиц и смет
и теперь со мной капризничает до зари.
Хочет сказок, песен, мультиков и конфет,
обниматься хочет, джаз
и
неземной любви.

И ведёт себя, как будто вчера рождён -
смотрит вдаль куда-то,
а видит как будто за
горизонты Лисса.
И слышит далёкий звон.
И всё ждёт на море
алые
паруса.

Между двумя Вселенными - очень тихо.
Разве в лифтовой шахте гул ещё слышен тот же
да в звонках телефонных неразбериха.
Из какой мне из двух звонят?
Не из той, похоже.

В двух Вселенных - разное население.
В той - по улицам сонным путь и огни ночные,
вход в метро и прохожие, словно тени.
В той - другие люди,
но тоже ешё чужие.

Между двумя Вселенными бродят кошки.
Даже не сами кошки, а тень и звуки,
будто эхо от высушенных горошин.
Все они перемелются на досуге.

Всё измелется.
Лифт понесёт болидом
в новый день недоспавшую ночью смену
и меня.
Расскажи мне - в какой я выйду
из него из соседних моих Вселенных.

Прочти за словами больше,
чем написал я,
или они растворятся
в пустом пространстве.
Я от него скрываюсь под одеялом.
Там тепло.
Там я со снами
танцую танцы.

Выела,
выжгла луна дыру
в дне небосвода,
через неё выпадают сны
на замёрзший город.
Выбиты чёрным по серебру
города фото
тени домов, тени машин,
словно узоры.

Был молодым - был весел и глуп -
верил на слово,
годы идут - я всё глупей
и всё печальней.
Эх, - говорю, - не повезло,
снова-здорово,
правда, план был хорош,
и узор ничего -
по обещаньям.

Но
я же тоже пишу слова -
а они исчезают,
то ли их просто съедают сны,
то ли слов - мало.
Я не знаю. От пустоты
всё замерзает.
И, как в детстве,
спасенье одно -
под одеялом.

Там меня охраняют сны
от подъезда эха,
в них слова превращались в рук
прикосновенье,
в них узоры оживлены
быстрым движеньем,
и - я помню колёсный стук -
я куда-то ехал.

Каждый раз я спешил во сне
к морю зимою,
и всегда был ещё билет
на последний поезд.
И летел за окошком снег,
изменялся пояс
часовой,
разливался на волнах свет...

А давай -
со мною?

Будут звёзды в волне сверкать
долгою ночью,
будут нас паруса зазывать
в дальние страны.
А пустые слова - только чайки кричать.
Впрочем,
это - по плану.
Он прост,
а исполнится так,
если захочешь.

"Возвращаясь домой, пинаешь
жестяную пивную банку,
а дорожный изгиб изящен,
словно горлышко у бутылки.
И пришедшей на ум правде
не хватает интерробанга:
у тебя никогда
не будет
тыла.
...
Потолок разукрасив, полночь
вскипятит в твоей таре горечь,
вскормит досыта молодого,
но несчастного демиурга.
И в густом напускном молчании
осознаешь свою беспомощность:
у тебя никогда
не будет
друга.
... "
(c) Посткриптумус (http://vk.com/puga4enok?w=wall133027202_11150)


Заведёшь себе друга -
он тут же залезет в душу.
Скажет: "Я за тебя волнуюсь",
скажет: "ты позвонил бы, что ли",
скажет: "ты мне сегодня как воздух нужен",
а ты же ему не будешь кричать
о своей боли.
Он же не виноват, что тебе хреново,
как и пустая пивная банка не виновата.
Ну, валялась она себе скромно у остановки,
не собиралась летать -
да и правда, оно ей надо?
Это ж ты ей приделал зачем-то крылья,
пусть их не видно, но всё-таки факт - летала.
Всё это мы - и не раз уже - проходили,
это - всё те же грабли.
Да, видно, мало.
Потому что - кому ж ещё её с места сдвинуть?
Ведь она, как двойник души, до краёв - пустая.
Ну, сгнила б в канаве спокойно себе, в трясине,
а ты пнул,
и она, смотри-ка, ещё летает.
Так что - смейся ли, плачь, а появится друг, конечно, -
в клетке душа не захочет одна метаться.
А что хреново - так это ноябрьский леший
путает мысли.
Видишь - под гром оваций
стай растревоженных голубиных
над бордюрами мокрыми, спозаранку,
крылья расправив свои незримо,
выше и выше
гордо
взлетает банка?

Я - очень добр. И, если мне со сцены
твердят, что всё - тоска, ядрёна мать,
то - из сочувствия - поэту неизенно
мне хочется побольше яду дать.

"Дорогая, я люблю тебя даже больше, чем Кристину Агиллеру, Кристин Кройг или Ариану Гранде", - честно признался он в порыве чувств. " "О! - подумала она, - приятно. Но, видимо, это уже потолок". А в ответ сказала: "Ну что ты, милый. Так же - вполне достаточно, не надо больше". А потом подумала и добавила: "Ну, то есть, вообще, - достаточно, больше не надо". Впрочем, последнее каждый понял по-своему.

Пятый, кажется, раз смотрю "Маленькие трагедии". Случайно наткнулся на канале "Ретро". Всё-таки потрясающе сделано. Несмотря на старую плёнку, небюджетность, отсутствие эффектов и т.п. Но какие актёры - Юрский, Высоцкий, Тараторкин, Смоктуновский... Какая великая игра! Никакие спецэффекты не нужны. И каждый раз - как будто заново смотришь. Всё-таки Пушкин до сих пор современен.

Была вода и небо - Инь и Ян.
И в небе разгорались звёзд пожары,
а то, что вод поверхность отражала
в начале времени безмолвно -
это я.
Неслись по водам под дыхание небес
тревожно волны,
ты из них возникла,
как антитеза, мнимо-многолика,
но малой частью был уже и я в тебе.
Стремясь к движению, я сотворял миры,
слова, поля, мелодии, пейзажи,
слагал поэмы и костры, а также
шатры для тени, чтоб укрыться от жары.
Хотел тебя,
всю, целиком, и на земле
взрывал пожар войны и дикой страсти,
сжигал мосты и мысли,
ведь отчасти
твой тёмный холод тоже был во мне.
И так продлится миллиарды лет,
без белого нет чёрного, поверь мне.
Кто скажет "свет", когда не видел тени?
Кто видит тьму, когда не видел свет?
А если скажешь: "Хватит, перестань
кружить со мной, я всё собой заполню" -
то пробуй, заполняй,
но только помни:
без неба мёртв бескрайний океан.
До той поры, пока с тобой не весь я,
недостижим покой и равновесие,
и жизни тоже нет. Ты - Инь, я - Ян.

Посмотрев случайно по TNT проект "Танцы" (кстати, с моей точки зрения, самый интересный проект этого канала, ибо больше кроме всяческих комедиантов там смотреть нечего) я неожиданно понял, что моё понятие о танцах оказалось сильно заужено. Ну, то есть, танцы до сих пор я делил на народные, эстрадные (или, по моей личной классификации, эстрадно-театральные, к которым относятся и балетные номера разных типов), клубные (танцульки) и бальные. Поскольку бальными некоторое время занимался сам, то, естественно, выделяя внутри них классические европейские, латино и бально-спортивные. Но некоторые танцы в "Танцах" меня озадачили с моей классификацией. Но, мало того, тут мне подсказали, что в Москве происходит фестиваль Pole Dance, и я решил сходить посмотреть. Надо сказать, что судя по тому, что я видел в фильмах, всяческие упражнения девочек вокруг шеста до этого момента я воспринимал, как чисто барную эротику. Оказалось - ни фига. Меня абсолютно дезориентировали. То, что я увидел, это оказалось сложнейшей смесью спортивной акробатики и эстрадно-театрального танца, причём хореография этой штуки, судя по всему, находится пока ещё в живейшем развитии, но при этом уже имеет весьма существенное значение. В общем, для мальчиков (девочки, возможно, в курсе) - танец с шестом (пилоном) бывает спортивный (почти чистая акробатика под музыку), артистик дэнс (акробатика с хореографией и сюжетом), экзотик дэнс (вот это уже чуть ближе к эротике, но преимущественно всё же танец), ну и, видимо, стрип дэнс, что нам и показывают в фильмах, но вот в спортивную программу вааще не входит. Исполнительницы при этом должны иметь какое-то безумное чувство равновесия и владения всеми частями тела, причём уметь держать себя горизонтально держась за эту самую палку чуть ли не одними пальцами рук или ног. Представляете, какие у них после этого мышцы везде? Как с такими управляться, если ты не обученный диверсант ВДВ, я не представляю. В общем, я в шоке. А ведь они всё открывают и открывают новые школы. Мужики, это чистая диверсия! Все завтра же в спортзал!

Сопровождаю данный крик души двумя фрагментами видео с Catwalk2014 (в видеозаписях). Заметьте - на одном дама за 30 лет, на другом, конечно, малость помоложе. Даже не победители, просто участницы конкурсов. В общем, с завтрашнего дня, фитнес - наше всё!

http://youtu.be/dTfXM2uRh4A
http://youtu.be/iWVevaEKDis

Я бы начал вот так: у неё было имя - Ева.
Впрочем, имя нам в данной истории - по барабану.
Да любое подставьте - Наташа, Полина, Татьяна,
Мэри - тоже пойдёт.
Называли, как правило, стервой.

Да, она подводила глаза карандашиком чёрным,
надевала браслетики с платьицем огненно-алым.
Ей хотелось быть просто для всех симпатичной девчонкой.
И любви.
Зла, конечно, она никому не желала.

Правда, каждый считал, что она для него так красива,
для него улыбалась и красное платье надела.
И хотел его снять, а она - вот ведь бл... - не хотела.
Почему?
Не понятно. Но это, конечно, бесило.

Вот извечный конфликт - ё-моё -
со времён Вавилона!
По влюблённым сердцам лёгкой ножкой она проходила,
и они разбивались почти ежедневно со звоном
и со стоном.
Любовь - это ж страшная сила!

В чём же басни мораль?
Избежать очень просто страданий -
Не люби, мой поэт! В каждой женщине кроется стерва.
Пиво, вобла, салат - и спокойствие в сердце настанет.
Если ты не желаешь, чтоб тонкие нежные нервы
взорвала тебе Ева, Настасья, Полина, Татьяна,
то пиши про салат.
Это - друг тебе первый и верный.

И была у меня роковая любовь к розе алой -
неземной красотою своею она зазывала,
исколола шипами и пальцы, и душу и кожу.
Ей хотелось быть самой прекрасной и самой желанной
всем на свете, до самых случайных прохожих.
Все вокруг восхищались её лепестками
и кололи и руки и сердце практически сами.
А она веселилась, но ей всё равно не хватало
ни любви ни восторга. И, всё-таки, скоро руками
так её лепестки истрепали,
что роза увяла.

А другая любовь избегала какой-либо боли
и своей и других. Ей всё время хотелось на волю,
не пускала корней,
чтоб к земле не привязывать тело.
Превратилась однажды
в перекати-поле -
дунул ветер,
и с ветром она улетела.

За окном в это время цветущая вишня
в стёкла веткой стучала, хотела быть ближе и ближе,
предлагала и в полдень и ночью быть рядом,
обещала мне к осени россыпь рубиновых ягод
Я её не услышал,
а ягод мне было не надо.
Я - то плакал о розе, увядшей до срока,
то всё ждал, что цветок без корней возвратит мне дорога.
Но теперь по утрам не стучится в окно моё вишня,
потому что она
стала выше всех окон - до крыши.

Скоро выпадет снег - всё закончится.
И повторится.
С каждым годом всё чётче и ближе граница -
на две трети уже моя жизнь пролетела.
Подскажи мне, мой друг,
что же в следующей жизни мне делать?
Ждать ли вновь, что распустится роза весною?
Провожать ли глазами вдаль
перекати-поле?
Или ствол обнимать и тянуться руками всё выше,
где опять зацветёт
обо мне позабывшая вишня?

Не обманешь меня - я тебя узнаю всякий раз -
по порыву горячего быстрого ветра в груди,
по рисунку магнитных полей, окружающих нас,
и по имени - каждое имя твоё, как вердикт.

Бог творил из тумана, из пены и части меня.
Мне её не хватает теперь - ироничен мой Бог.
Ты спасала меня и от холода, и от огня,
а потом предавала, считая, что это урок.

И меняла цвет глаз, форму плеч, список правил игры,
и спасала опять, поднимая с холодной земли,
воскрешала, звала за собой, чтоб я снова открыл,
кто ты - Ева, Гюльназ или Шеба, Лолита, Лилит...

Проходили столетья, крутился Галактик волчок,
был я то слишком нежен с тобой, то небрежен и груб.
Ты вонзала мне в сердце бесстрастно стальной каблучок
и лечила смертельные раны касанием губ.

Я узнаю тебя за любым из ста тысяч имён,
у меня их - не меньше. За каждым из них, как и я,
ты меня узнаёшь, чтобы снова я был оживлён, -
по глазам, по теплу в глубине, по магнитным полям.

Даже в облике Мерлина, вроде бы ткущего нить
старых истин знакомых из суетных дней череды,
или глупого Леля, который хотел изменить
неживое созданье, не зная, что это не ты,

Ты узнаешь меня.
Нить всё тоньше, а дни всё быстрей,
мудрых истин всё легче и призрачней шаль.
Я не знаю уже,
кто я - Мерлин, Гарун или Лель.
Приходи,
узнавай,
расскажи,
позови,
воскрешай.


.

"Если ты слышишь, подними глаза в небеса, ты увидишь там меня" (П.Гриффитс)


Если посмотришь в небо, меня там нет.
Я когда-то был тёплым дождём на твоих плечах,
лёгким облаком, следом луны в зеркалах ручья,
хищным блеском в твоих глазах - от хвостов комет.
А потом стал рекой, над которой полынь-трава
вырастала стеною рук на твоём пути.
Говорят, в эту реку дважды нельзя войти,
но как раз у тебя получилось не раз, а два.
А теперь я - белесый туман на тропе лесной,
белый иней на вереске, заиндевевший куст,
только сделаешь шаг, как услышишь стеклянный хруст,
это я говорю. Я - внизу, под твоей ногой.
Не ищи меня в небе, в невидимости виня,
я - у самой земли, я прижался к её груди.
там, где корни травы начинают в зенит расти,
их отварами горькими лечит она меня.
Здесь живой под землёю неслышно струится сок,
от дыханья глубин набирается жарких грёз.
Он течёт и густеет у самых корней берёз,
и я слышу, как дышит со мной
и во мне
мой Бог.

Я когда-нибудь стану и облаком, и звездой,
буду всюду с тобой, стоит к небу поднять глаза,
но рукою дотронуться будет уже нельзя.
Не ищи меня в небе сейчас, подожди, постой.
Подними с пожелтевший травы серебристый лист,
отогрей его пальцами - в них он ещё живой.
Что у нас своего?
Только лист на руке - он твой,
урони - и он снова частица живой земли.
Так и я. Так и мы.
Кто теплом наших рук согрет,
кто его не забыл, тот тепло возвратит тотчас,
а уронишь на землю - он только планеты часть.
Не ищи меня в небе далёком, меня в нём нет.

Кажется, были варианты этого бессмертного произведения от Маяковского, Есенина и др...
Вот вариант от Г.Грина:


Таня, мяч не утонет.
Его унесёт река.
Он под звёздами будет
качаться в воде слегка.
Он к огромному морю
отправится в путь один,
Как какое-то чудо
увидит его дельфин.
Мяч, конечно, не вспомнит,
как ты у реки стоишь,
и к тебе не вернётся.
Но -
тише, Танечка. Тишь...
Тишиною заполнен
весь мир до седьмых небес,
и в реке полусонной давно растворился след.
Этой горькою болью
твоей пропитался лес.
Листья с ней плывут по реке целых двадцать лет.
Тишиною заполнен осенний вечерний плёс.
Обними меня крепче, нам больше не нужно слёз.
Я с тобой - и довольно, ты губ от меня не прячь.
Да, я тоже не вечен,
но - лучше,
чем этот мяч.

А когда на улице было туманно и дождливо, Царевна садилась у окна своей башни и тихонечко квакала.
"Ну вот что меня потянуло на этот мезальянс? - думала она. - Сиди тут на этакой жуткой высоте, ещё и Иван пристаёт - такой весь розовый, волосатый, жуть. А в родном-то болоте сейчас мягко, сыро, комары ... рай. И жабёнок, жабёнок из-под коряги от берёзы.. эх! А какие красивые у нас с ним могут быть дети!!!" И от этих мыслей Царевна мечтательно зеленела.

Вот одна. Она
чУдно складывает слова.
Кто-то бросил уже - сколько можно? ведь толку нет.
Все слова эти слышал свет
много тысяч лет.
Но Она так упряма, и, в целом, она права.
А ещё Она
филигранно кладёт одно
на другое колени - картинно, как топ-модель,
и мальвинно вздымает руки - прощай, апрель!
Даже кажется будто в немое попал кино.
Но кино не немое - Она льёт стихов вино
и срывает кому-то мысли с привычных орбит.
Беспрерывно ей нужно кого-нибудь вдрызг любить...
Впрочем, это нам нужно всем,
да не всем дано.
Ей так хочется
завоевать скорей
и заполнить весь мир собой - до орбит планет.
Шансов эту любовь пересилить, конечно, нет.
И всё полнится список несчастных
её любвей,
потому что никто не может сравниться с ней.

Ты читай-читай
нежней,
ты пиши-пиши!
Покоряй красотой колен и своей души.
Вызывай в нас вздох,
поднимай восторг,
разжигай огни,
у одних - в груди, в животе - другим,
третьим - прям под ним.
Приведётся увидеться после - поговорим.

***

Вот другая Она -
ей не хочется ни черта.
Всё обрыдло, весь мир безнадёжен,
а люди - дрянь.
Ей давно хотелось уйти из него, за грань,
только смысла-то нет, потому что всё так же там -
тот же свет и тьма
да Она сама,
без любви - пуста,
хоть ложись, хоть встань.

Ты ищи-ищи
себя
не сдавайся, дыши-дыши!
И в своей беде не вини
женщин или мужчин.
Ты найдёшь любовь,
только страх и боль
из себя сотри.
Боль - у всех, кто жив,
а ключи любви -
у тебя внутри.

***

Вот ещё Она.
Ей не до стихов, у неё дела -
у неё работа, отчёт и карьерный рост.
Ей пора бы замуж, но выбор не так уж прост -
нужно, чтобы семья оценила и приняла.
Чтоб совсем без проблем претендент был бы всем,
и не нужно звёзд,
но и чтобы сама полюбить могла
хоть чуть-чуть, без слёз.
А пока что Она готова гулять пойти,
с кем самой ей захочется -
даже без перспектив.
Дни мелькают, белкою скачет жизнь,
почему бы, вообще-то, просто не подружить?

Ты ищи-ищи
его,
не печалься, кружи-кружись!
В самом деле быстро проходит жизнь.
Я-то знаю,
я - старый усталый Лис.
Я смотрю на всех них,
я молчу - тишину храню,
знаю цену ночи и цену дню.
Я твержу себе - только не приручись.
Жду чего-то и
никому
не звоню.

и - в развитие предыдущего поэтрета:

Когда под мини-юбку надевала
она по пятницам ажурное бельё,
то точно знала - так быстрее занимала
мужчин загадка
глубины души её.

"Нет, ну вообще - каких только пошлостей про меня не напридумывали, - сокрушалась Красная Шапочка. - И волка я соблазняла, и сама его замучила. А то, что говорящих волков не бывает, это никому в голову не приходит. Ну да, ну не было никакого волка! Какой только ерунды не придумаешь, чтобы отмазать родную бабушку. А как я должна была объяснять маме, почему к ней постоянно на пирожки ходят сразу два лесоруба? Ей же всего-то 45, ягодке нашей..."

У дамы так сидело платье
по фигуре,
и на него ушло материи так мало,
что с ней беседа о литературе
и о душе
сама собою возникала.

Вернулся из командировки в Адыгею. Красота необыкновенная. Однако, ночами уже холодно. Так что в настоящий момент вооружен соплями и очень опасен :) Очевидно, организм уже чувствует приближение отпуска. Всем хорошего дня!