Выходит фильм «Ганнибал: Восхождение» – юные годы Ганнибала Лектера, предыстория «Молчания ягнят».

Годы не щадят никого, даже чудовищ. Шестнадцать лет понадобилось для того, чтобы умертвитель, носящий имя великого варвара, некогда угрожавшего вечности Рима, ослаб настолько, чтобы позволить распластать себя, как дохлую лягушку на лабораторном столе, и вытащить на свет свою прохладную требуху – смехотворное доказательство объяснимости и человечности его природы.

Конечно, шестнадцать лет между «Молчанием ягнят» и «Ганнибал: Восхождение» – срок немалый, вместивший даже компромиссную попытку Ридли Скотта рассказать другую часть истории Лектера – не восхождения, но падения в столь земное чувство, как любовь. Тот «Ганнибал» остался инвалидом: оскорбительно изменив конец книги, поставив на роль Клариссы крепкотелую, земную Джулианну Мур, Скотт вслед за ФБР не сумел изловить доброго доктора.

Он ускользнул сквозь прорехи в сценарии, проеденные молью самонадеянности – вот так вот взять и приручить зло.

Однако «Ганнибал: Восхождение» оказался работой еще более странной. Фильм описывает двенадцать лет жизни Лектера – с 6 до 18. Счастливо проживая в имении в Литве в обществе родителей и младшей сестры Миши, он стал жертвой исторического процесса под названием война. В 1944 году банда опустившихся дезертиров посетила дом Лектеров. Родители были убиты, а сестра съедена оголодавшими захватчиками. Спасенный советскими войсками, Ганнибал вырос в приюте, пролил там первую кровь и отправился во Францию, где проживал его дядя. Дядя умер, но осталась его жена-японка, которая приняла беглеца и взяла на воспитание. Самурайские мечи и доспехи, общая утонченность и древние истории о чести и крови – живописный фон для размышлений о мести. Учеба в мединституте и работа в прозекторской – хорошая практика для рук. Поиски едоков, лишивших его семьи, приведут Ганнибала к развалинам его имения, затем обратно во Францию и, наконец, в Канаду. Японская тетка, комиссар полиции и мерзавцы, превратившиеся после войны в весьма опасных преступников, выкуют характер и станут точкой невозврата.

«Ганнибал умер в возрасте шести лет в Литве. Этот человек – монстр», – поделится своими размышлениями о природе зла комиссар.

Рекламации слать некуда. Сценарий по собственной книге написал сам Томас Харрис, поставил картину Питер Вебер – режиссер «Девушки с жемчужной сережкой», тетю-японку сыграла сама Гон Ли, Ганнибала – очень толковый Гаспар Ульель, и даже маму чудовища исполнила Ингеборга Дапкунайте. Авантюрность сюжета – с убийствами, продолжительными схватками, пожарами и крамольными шашлыками – позволит скоротать время, барочная пышность умертвлений обласкает врожденное у зрителя чувство прекрасного. Упоминание о том, что родственники тетки-японки погибли в Хиросиме, и изумительно-безвизовый режим между Францией и советской Литвой дадут историческую перспективу.

Что же до чувства, что Ганнибал Лектер, в сущности, не так уж отличается, скажем, от хоббита Фродо, также заложника истории и обстоятельств, от Бэтмена, Человека-Паука или Гарри Потера – отважных сирот, противостоящих миру, то дело тут даже не в дурном вкусе, так раздражавшем утонченного доктора.

Лектер в своем эстетском богоборчестве был чуть не последней великой метафорой поп-культуры, а также последним ее серьезным размышлением о природе зла. Таинственным, возможно, даже отвратительным образом мучительное сострадание к жертвам агента Старлинг и жестокость людоеда Лектера питались из одного источника, и этот парадокс придавал истории пугающий объем.

«Ганнибал: Восхождение» в своей энергичной и живописной поверхностности наивен той простотой, что заставляет современный кинематограф так трогательно сомневаться в самом существовании зла. И чем энергичней он тащит зло на свет божий, тем меньше верит сам себе – забавная плата за прибыльную инфантильность. Отныне Ганнибал Лектер не ангел утренней звезды, не мрачная изнанка божественного сострадания, а просто пожиратель падали.

Теперь твои ягнята замолчали, Кларисса?