Мне суждено умереть.
Тебе суждено умереть.
Не так, как раньше,
когда мы на треть
моложе были, когда философски
смотрели на это, как учит нас Эрвин Панофски:
вот кувшин опрокинутый, вот упавшие лепестки…

Какие там лепестки!
Шприцы, ночные горшки,
памперсы, утки, таблетки горстями,
и попробуй вспомни, что были гостями
на долгом, счастливом празднике, удержи
благодарность хозяину дома, нет, ты скажи
вместо: за что? — спасибо за все! —
и перед разлукой
подожди еще чуть, не отнимай, пожалуйста, руку.
Да, помолчим. Просто за руку подержи.

И посмотри: занавеска, видишь, вздувается,
вот и Боргезе сады золотые,
вот апельсины и розы, флоксы и яблоки —
здравствуй, сухая прохладная осень! —
море Эгейское, Альпы над озером
и на террасе пустые
стулья плетеные, легкие,
и мы их с тобой переносим
ближе к перилам.

Чьи-то фары мелькнут на дороге за черным утесом.
Полночь пахнет костром,
прелым листом и молодым кальвадосом.