Не может быть, весна, весна! Зарница блещет, как блесна.
Грохочет высь, что твой расстрел... Куда же я смотрел?

Валом в леса народ валит. Настал твой час, вперёд, москит!
Ветвись, крапива! Час настал. А я проспал, проспал.

Я в зыбких водах забытья тонул, и мнилось мне, что я
качу из ссылки ко двору... Ах, право, не к добру!

Была тропа чиста, пуста. Но заяц прыгнул из куста -
и почву выбил из-под ног. О заяц! как ты мог?

Твержу душе: очнись, душа! Душа в ответ: dеjа! dеjа!
А что «dеjа», когда уже - ни слёз ни звёзд в душе?


Фальцет фальшив, стопа крива, зубов давно не тридцать два.
Не тридцать два давно и лет. О юность! где твой след?

Опять окно открыть и взвыть: весна, весна! Не может быть.
Всё ближе к горлу бечева. Но делать нечего.

Подруга дней моих былых, в краях замолкшая иных!
Звони хоть ты мне в сутки раз. Не дай, чтоб я угас.

Звони солгать, шепнув «люблю». Звони всегда, я редко сплю.
Во лжи тебя не упрекнут: я сам и лжец и плут.

И ты не верь, не верь лгуну! Не выл он сроду на луну.
Горазд впадать он в томный тон - к испугу дев и жён.

А сам - и весел, и здоров, и ловко склеил десять строф,
и рожи корчит у окна: не может быть! Весна...

Михаил Щербаков