Дух перегара, пять дней не брит,
сломаны - руль и тормоз,
берег ищу, как заблудший бриг
после большого шторма.
Сорван мой парус, обломки мачт
смыло водой забортной.
 
Гюйс очень дран,
но его кумач
всё-таки за работой,
да, весь трепещет,
но жив он, жив -
буду в миру опознан!

Как не сумели с тобой,
скажи,
вычислить бури грозной?

Душу в закланье, клянусь, отдал
я б за предзнанье истин,
что вместо красок - одна вода
на акварельных кистях,
и колокольчик - отнюдь не смех
твой,
а звонок тревоги,
что у любви наступила смерть
где-то ещё в дороге
к нам,
но далёкий
предсмертный крик
тих был, и не расслышан...

Щупаю берег.
 
На кухне приз -
горсточка спелых вишен...

Понимаю.
Не напишешь.
Совсем.
Я тебе - как третья ось колесу
или горец почечуйный в овсе.
Не пиши!
Хоть что, хоть как - нарисуй!

Напомадь на амальгаме козла!
Вытри пыль фигурно с полок хоть раз.
Шарф спартаковский - да в синьку со зла!
Фейс на фотке мой испорти с утра.

Сбей росу в узор - лугов посреди.
Взборозди дорожек водных веслом.
На прибрежной полосе наследи.

Накорябай в мокрой глине число -
дней от вылета меня за порог.
Мелом белым тисни стоп-полосу,
и сотри её себе поперёк.
Все рисунки в файл архивный стасуй,
неохоте встречь - ты почтой их кинь,
хоть бутылочной, на волю Наяд.

Я твоё узнаю в сотне стихий!
...
...даже если адресат и не я...

***
Читает автор.
https://disk.yandex.ru/d/02Drsj69nFPRQg

нет, я, наверно, пока что ещё живой,
не ощущаю вот только того никак,
словно забытый вагон от товарняка,
что в тупике, отрешённый ото всего.
пусто в мозгу, не скребётся там даже мышь.
что-то никто не несёт мне живой воды -
память меня, перед смертью своей, под дых
сильно ударила,
в сердце пустом щемит.
рельсы у дней бесконечны.
за стыком стык
полдни и полночи бьют, перепонки рвя.
***
...а подсознание точит надежд червяк:
есть впереди полустанок конечный.
...ты...

Она просила крылья одолжить
у птиц - у перелётных, у зимующих.

Суха, как стернь, её простая жизнь -
прополка поутру, а в полдень - мужу щи.

К вечерней дойке надо б поспевать,
да смежила глаза, не довязав носок.

Казалось, будто смежила едва,
как сразу подхватил её всё тот же сон:

от ветра искры сыплются из глаз,
как купол юбка, рот от страха бел и нем.
Зазывная под ней - речная гладь.
Да руки - будто крылья неумелые.
И чайкою ныряет в глубину.
Потом - под облака, где синий стужи нимб.

Бояться стала отходить ко сну.
Всё прятала свои глаза от мужниных.

Ходила в церковь, ставила свечу.
О милости молила сына божьего.
Надеялась - авось не полечу.

Но чуяла подвох. Да всею кожею.

Просила крылья одолжить опять.
У всех летящих. Не было ответа,
и
забыв, что в печке щи давно кипят,
сбежала пополудни. Глядь - ан нет её...

Лугами ли, полями в зеленях
взбежала на высокий по-над речкой мыс.

Всю жизнь вложив в полёт, и жизнь кляня,
таки расправив крылья полетела вниз...

Сегодня у девочки праздник.
Шагнула во взрослое время -
влечёт оно очень и дразнит,
и воздух вокруг им беремен.

И можно. И сложно. И трудно.
От страха искусаны губы.
Готова к прорыву запруда.
Прорвётся.
Отмоет?
Погубит?

Шампанские крылья трепещут.
А жизнь - как зубок шоколадки.
Простые, казалось бы, вещи.
И дальше б так - сладко и гладко.

И дальше б так - с горки, да в поле,
да песен весёлых и разных.

Вот только на всё Божья воля.

Сегодня у девочки праздник.

Дойду опять до этого угла,
глаза который постоянно ищут,
им этот угол что-то вроде пищи.
Бывает, значит, пища и у глаз.
Заматерели краски у весны,
готовясь впрыгнуть в жареное лето.
Везде покой. Вот только угол этот...
Он для меня - как рыба для блесны -
желанней нет.
Знать, время занесло
своим песком гранитный пласт обиды.
И яда слов на нём совсем не видно,
да и самих уже не видно слов.
А мозг вовсю свербит шальная мысль -
ступить за этот угол растреклятый,
нарушить вчуже брошенную клятву -
не пить вина с названьем сладким "мы".
Собрать в кулак всю волю по зерну,
как перед первым самым трудным боем -
вновь до угла до этого с тобою
дойти вдвоём
и,
наконец,
свернуть...

http://www.mk.ru/seteratura/2014/07/17/stikhonesmeshenie.html

http://www.mk.ru/seteratura/2014/09/12/i-osen-zhuravlinaya-v-glazakh.html

О прекрасных странах,
о далёких далях,
о народах странных,
о конях педальных -
написал бы я бы,
но - ни сил, ни дури.
Бьют хореев ямбы,
дактиль жрёт, да курит.
Непотребства только
в голове витают
о каких-то польках,
что живут в Китае.
Мне бы выпить рому,
спеть о Кубе громко,
из спиртного в доме -
только йод с зелёнкой.
Разбежались строки,
расплескались рифмы.
Нет в берёзах сока,
как и струн на грифе.
Расселились живо
пауки и жабы
по катренам лживым,
да по нотам жадным.
Топчут небо тучи.
В ранах перец с солью.
Воет дух по-сучьи...
***
Удавиться что ли?...

22 мая 2013 г. 23:48

Недопарусноалое… Родился в 1961 году в д. Каменка, которая сейчас стала частью города-спутника Москвы Зеленограда. Там же и работает энергетиком. Стихи начал писать поздно – в 40 лет ни с того, ни с сего, хотя до этого момента практически и не читал их. Предпочитал фантастику. Имеет ряд публикаций в бумажных изданиях, в основном в различных сборниках и литжурналах. Книгу не издает, считая, что за свой счёт можно напечатать любую чушь. Только кто будет это читать? Читать дальше...

8 апреля 2013 г. 16:58

Вечный зов Родился в 1961 году в д. Каменка, которая сейчас стала частью города-спутника Москвы Зеленограда. Там же и работает энергетиком. Стихи начал писать поздно – в 40 лет ни с того, ни с сего, хотя до этого момента практически и не читал их. Предпочитал фантастику. Имеет ряд публикаций в бумажных изданиях, в основном в различных сборниках и литжурналах. Книгу не издает, считая, что за свой счёт можно напечатать любую чушь. Только кто будет это читать? Читать дальше...

Там, за речкой, за далёкою,
где прилёг туман в излучине,
проживает моя лёгкая,
и из всех на свете лучшая.

В птичьих криках будто зов её.
Только смежу очи - вот она.

Голова моя садовая
ой, кручиною измотана.

Петь-плясать - никто не ровня ей.
Выйдет в круг - народ от искр ослеп.

И теперь враги мне кровные,
на неё кто глянет искоса.

Смех её, что колокольчики.
Светел лик, хоть в красный угол ставь.

Не даётся, хоть и хочется
приобнять, да целовать в уста.

До рассвету подымается,
да ведёт хозяйство справное.

Два сезона долгих маюсь я,
опоили будто травами.

Я, как есть, как был горячечный -
утонул в озёрах глаз её.

А она - завидит - прячется.

Только знаю, что - согласная!

Из-под век полуопущенных
замечал я взгляды синие.

От того огонь всё пуще мой.

И согласья не спросив её,
я гребу во все  уключины
вдоль по речке, за излучину
сватать девку, ту, что лучшая.
***
Ту, что так меня измучила... 

Муз. и исп. Владимир Крастошевский. Филадельфия, США
http://www.neizvestniy-geniy.ru/mp3/2013/03/873511_1362951600.mp3

4 марта 2013 г. 14:36

…стихи без морали... Родился в 1961 году в д. Каменка, которая сейчас стала частью города-спутника Москвы Зеленограда. Там же и работает энергетиком. Стихи начал писать поздно – в 40 лет ни с того, ни с сего, хотя до этого момента практически и не читал их. Предпочитал фантастику. Имеет ряд публикаций в бумажных изданиях, в основном в различных сборниках и литжурналах. Книгу не издает, считая, что за свой счёт можно напечатать любую чушь. Только кто будет это читать? Читать дальше...

в этом тексте, в самом деле,
нет ни лоций, ни причала.
муза что-то замолчала,
но зато пришёл емеля:
по шоссе сосала саша,
окуная сушки в рислинг.
у людмилы грудь обвисла
и руслан в гробу не краше.
бьются мыши в паранойе
над дырой бесплатной в сыре.
кай у герды вечность стырил
и уплыл в ковчеге с ноем.
пишет пасквиль на паскале
на паскаля а. сальери.
в бога ангелы не верят
и вставные зубы скалят.
чебурашка курит трубку
в сапогах из крокодила.
у свечей в паникадилах
отчего-то запах трупный.
грека греку переехал
в споре: кто же цапнет рака?
от травы дрова до драки
докатились. вот ведь смеху!
выбирал барак барака -
много шума, с проком туго.
на карибах грузят уголь,
чтоб отапливать каракас.
с мыслью: "всё, хана кларнету!",-
карл ощупывал кораллы.
***
ни о чём стишок, не врал я!
***
где мораль, где клара?
...нету...

движенья жаждет лёд большой реки.
весна свой календарь вовсю листает.
для ледохода вещь нужна простая -
лучей поярче, тучам вопреки.
февраль бормочет внятно: я ушёл,
я больше не могу, я мру и сохну.
окрашены сугробы грязной охрой.
на вербах пробивается пушок.
места для встреч с гвалтливою гурьбой
готовы у небес, у крон, у луга...
***
однако я спешу.
и льдом упругим
придавлена река, как жизнь судьбой.
***
и сколь я ни выглядывал весну,
в окне кружат снега, как рой осиный...
***
пойду-ка покупать я апельсины,
чтоб в небосвод оранжевым плеснуть...

16 ноября 2012 г. 19:28

Каждую осень ухожу вместе с природой в никуда… Родился в Московской области. По специальности химик-технолог стекла и ситаллов. Работает энергетиком. Стихи начал писать поздно – в 40 лет. Ни с того, ни с сего. Имеются публикации в бумажных сборниках и журналах. Сам принципиально никогда ничего не предлагает и не печатает, считая, что за деньги можно опубликовать и школьный дневник за третий класс, но только кто его будет читать? Читать дальше...

Исчерканы листы последних глав
романа под названьем "третий лишний".
Тепло зачем-то, и зачем-то вишни
цветы раскрыли возле самых глаз...
Ненужное пришествие весны
закрасило зелёным траур веток.
Всевышний, наложи на солнце вето,
чтоб дня не видеть, видеть только сны
о пройденнном однажды и былом,
когда тепло дарили шее руки
той, что пока не обрекла на муки,
с которой время бешено текло
и бешено текла по жилам кровь,
когда сады цвели в таком же мае...
***
...дай бог, чтоб жизнь, арены круг сжимая,
и ей не предложила б третью роль...

под вечер тени сказочно длинны,
и шёпот листьев чётче слышен, внятней...
размазал ветер солнечные пятна
по плюшу крон, готовых видеть сны...
придут виденья в парки и сады,
час бенефиса их всё ближе, ближе...
окошки - сумрак, будто пёс, оближет
и на луну споёт на все лады.
а по дворам чернявым казаком
поскачет ночь своим привычным кругом...
затихнет мир, а с ним возня и ругань,
и воцарятся благость и закон.
поднявшись, тени встанут у дверей
на страже тайн ночного поля брани,
следить, чтоб тайны, никого не раня,
на дно подушек канули скорей...
глядь, солнца луч, застрявший в бороде
востока
волос розовый прорежет,
а новый день попробует прилежно
в ушко надежд канат мечты продеть...

Я однажды плыл на танке
по не мерянной реке,
где смеялись кильки в банке
над аршином в парике.

Танк старался быть хорошим,
не беда, что на пути
в срок тотошу прикокошив,
сам же третий срок схватил.
Выл мотор, обвитый тиной
как монашка в домино,
марш бравурный, но противный
в двухоктавном до минор.

В камышах виднелись рожки
всех обманутых мужей,
перекормленных окрошкой
после взлёта в ле бурже.
Их не вытянуть оттуда,
тяжелы. А всех жирней
муж, плативший фунтов груду
за "манчестер сен жермен".

Кружка пива проплывала,
торопясь на стадион,
где паяц леонкавалло
бил веслом селин дион.
Он услышал песнь «титаник»,
с яхты плюнув на ла манш,
и одной спортсменке тане
дров с испугу наломал.

Пара северных индейцев
на тандеме из галер
шла пристёгнутая к кейсам,
как к медали кавалер.

Под бурливою стремниной,
матерясь на свет и тьму
плыли брассом буратины.
Только брассом почему?
По-другому не умели.
Не могли не матерясь.
Сел кораблик их на мели,
о брусчатку днищем – хрясь!

А ещё скрипела лодка
без уключин и ветрил.
В ней сидели, сбившись плотно,
бармалея тридцать три.
А на каждом бармалее
ехал злющий айболит.
Бармалеи, правда, злее.
Айболитов это злит.

Стая бешеных селёдок
громко лаяла в тиши
на арбитров изподлёдных,
чей рассудок лыком шит.
Их учил уму намедни
год не брившийся фигляр:
шайбу вбрасывать – не вредно.
И не видеть гол – фигня.

В общем, плыли параллельно
вдоль по глади по речной
газ, украденный в котельной,
небольшой завод свечной.
Только не пересекались
параллельные миры.
Кто держался вертикали.
Кто широты в ил зарыл.

Мокли роскоши останки,
как под ливнем полова.

Мне-то что?
Ведь я на танке
в это время проплывал.

______________________"Петя идёт на митинг,
______________________ а Митя идёт на петтинг."
______________________Н.Фоменко. Русское радио.
***
Солнце уже в зените -
надо бы вам заметить.
Петя идёт на митинг.
Митя идёт на петтинг.

Петя счастливей Мити?
Митя счастливей Пети?
Петя идёт на митинг.
Митя идёт на петтинг.

Хочется расспросить их:
кто ж из вас? Эй, ответьте!
Петя идёт на митинг.
Митя идёт на петтинг.

День в полноте развитья -
вечер готов он встретить.
Петя ушёл на митинг.
Митя ушёл на петтинг.

Петю в "Сегодня" зрите.
Митю там не заметить.
Петя ходил на митинг.
Митя ходил на петтинг.

Вы, вероятно, спите,
зная о сём аспекте:
Петя сходил на митинг.
Митя сходил на петтинг.

Может такое выйти?
Думы туман развейте:
Митя уйдёт на митинг,
Петя уйдёт на петтинг?

Мне не достанет прыти.
Не надлежит посметь мне:
с Петей пойти на митинг,
с Митей уйти на петтинг.

Массу больших открытий,
песен - не перепеть их -
Пете приносит митинг,
Мите приносит петтинг.
***
Стоит во двор мне выйти,
нате вам - обух с плетью!
Петя - опять на митинг!
Митя - опять на петтинг!

http://www.mk.ru/seteratura/article/2012/01/10/659180-postpolyotnoe.html

Ещё не кончился ноябрь,
но утром рано
в окно своё увидел я:
земля без ранок -
покрыта белым полотном
в холодных искрах.

Ноябрь не завершился, но
уходит.
Быстро...

Заиндевели на ветру
слова и мысли.
Аккорды мокрых медных струн
в снегу закисли.
Холодный белый жгучий кляп
во рту валторны.
И впрямь зима! Ты только глянь!
Ноябрь покорно,
без противленья, сдался в плен
пурге-вояке -
она ему на ушко в "ля"
без всяких яких
три дня, три ночи напролёт
завывно пела.
Он был вначале удивлён,
казался смелым,
пытался дождиком размыть
снежинок веер,
но подчинился (вот ведь стыд!) -
зима резвее!

Снегов победное пятно
сквозь вечер мглистый.
***
Ноябрь не завершился, но
уходит.
Быстро...

Открытый чемпионат России по литературе в рамках Московского комсомольца
http://www.mk.ru/seteratura/open/

Меня опять публикнули в "Московском комсомольце".

http://www.mk.ru/seteratura/article/2011/09/06/621...robinyiy-na-spinah-budney.html

Меня напечатали в "Московском комсомольце".

http://www.mk.ru/seteratura/article/2011/08/06/612278-avgust-v-okno-stuchitsya.html

Август, косматый ключник, в окно стучит -
двери закроет в лето,
его ключи -
в желтые листья тополь уже вложил.
Лето идёт упрямо к надрыву жил.
Время почти осенним ручьём течёт.
Пост свой июль оставил, и взял рассчёт.
Зреет в реке холодный оскал воды.
Леса хребет упрятан в туманный дым.
Чуя кончину, мечется тишина.
Вся ипостась природы напряжена.
Снова игра на нервах и убыль сил.
Август в окно стучится.
А я просил?

...было лучше там, или плоше мне - знает только лишь профиль Волошина...  
 

 

Жарко вокруг и пусто.
Словно крюком под дых
смотрит кузнечик грустный
злобно на ртуть воды.
Видит он там такое!
Знать бы вот только что?
С эдаким "что" рекою
мысль кузнеца с мечтой:
как бы пойти по бабам!
Вот бы - по бабам, а?
Эх, поскорей! Когда бы?
Можно писать роман
о кузнеце зелёном,
ищущем жизни дно.
Мозг его опалён, блин,
силой, ему чудной.
Гложет змея-обида:
глядь,
не спросившись,
вдруг -
в теле растёт либидо,
будто бы в Риме - Брут.
Тесно либидо в теле,
знай, напрягает пах,
как дирижаблик - гелий.
Некогда есть и спать.
В свежем листе капустном,
в кустиках череды,
тонны четыре грусти.
Слёзы - что пласт слюды,
скрывший ряды фасеток.
 
Прыгнул туды, сюды...
 
В общем, клепает деток,
пах истирая в дым,
сильный мужик кузнечик
с вечера до утра
вечность чтоб обеспечить.
 
Где же мораль?
 
...прыг-трах...
 

Пожалуй, уже не осталось причины
для самосожженья вдвоём без остатка,
когда и гореть так немыслимо сладко,
что просто мечтаешь родиться лучиной!
И не было как бы, вздымавшейся валом,
и грудь, и дыханье стесняющей жути,
что это не в жизни, в её промежутке,
и чёрная сила-то лишь зазевалась.
Какие-то дали куда-то манили.
Мелодий и песен пропето немало.
Но быстро мы что-то с тобой оклемались.
И будто прошли мы не более мили.
Про будничность лодки, так велеречиво,
как ноги втыкаем мы слово за словом
в трясину тугую с названием "повод".
И топит болото нас неизлечимо.
Пустырником слов нам любовь занозило -
на тельце тщедушном сплошные нарывы.
***
...уже не зевает и скалится криво
не без основания чёрная сила...

Порой любовь немыслимо жестка,
и, будто пёс, зализываешь раны.
На лютне чувств мелодию сыграй мне,
чтоб я узрел твоих желаний скань.
***
Нет, не под силу северным ветрам
ни жар унять, ни пыл умерить с дрожью.
Не отступлюсь, и страсть моя похожа
на вечный май, на солнца луч с утра!
***
Залью пожар несмелостью, когда
ты рядом, то я будто столб из соли.
Губами губ коснуться ты позволь мне.
И не спеши, к тебе привыкнуть дай.
***
Я слышу голос лютни, это ты
сказала мне: согласна! Молча только.
И сердце мне кольнуло, как иголкой.
И отступила боязная стынь.
***
Настанет утро и проснётся свет,
а с ним и ты, мой свет безмерно яркий.
С тобой в жару мне, как в тенистом парке.
И будь со мной. И холод мой развей.

Дорога, дорога, дорога…
В окне – разночинность картин.
Отрыв от привычных порогов…
Понятий и лиц ассорти…
 
И вьётся поток разговора
по руслу изнанки души –
плацкартный, купейный и скорый,
стеснения блажь сокрушив…
 
Полощется правда в стаканах
и радует стук-перестук.
Не кажется чуждым и странным
рассказ из версты, да в версту…
 
Становятся ближе, роднее
попутный товарищ и брат.
Осталось порядком на дне, и
бутылка на розлив щедра…
 
Слипаются веки и нити…
Рассыпался ночи песок…
«Товарищ! Под N-ском толкните!»
«Пожалуй, и я на часок…»
 
Размазанный лес заоконный
верхушкой своею зардел.
По внутри-вагонным законам
под утро полтысячи дел…
 
На время немыслимо злиться,
тем паче – его углядеть.
Чужими становятся лица
родных накануне людей…
 
Блестя, пресмыкаются рельсы -
как мокрые змеи-ужи…
 
Расходятся люди и рейсы –
шкафы для скелетов чужих…

Ночная лампа лунисто светит,
селеной выстлав уснувший город.

Легли вопросы в постель ответов,
и пот вернулся обратно в поры.
 
Разверзли стены пещеры трещин.
 
Витрины съели зазывность полок.

Простором бродит, как призрак вещий,
ознобный, в общем, но летний холод.
 
Мелькают жизни в фонарном блюде.
 
Большие тени набрали веса.
 
Но летом краток недвижья студень,
вмиг станет быстро...
 
...а вскоре - тесно...

Воздух стал особенно прозрачным.
Желтизною тополь запестрел.
А какой-то припоздавший дачник
жжёт былинки летние в костре.
Снова удивление на лицах:
возраст лета до сединок зрел
на периферии и в столицах,
в полночь и на утренней заре!

Подступает к горлу тошнотою
желчь необратимых перемен.
И неясно - то ли плакать, то ли
колотушкой сторожа греметь,
чтоб не проскочил багдадским вором,
иль змеёю дымной не проник
пилигрим-сезон, несущий ворох
шелестящих выпавших страниц
из главы трёхтомного романа,
где росинки утра серебрят...
***
- Ой! У лета лошадь захромала!
- Добредёт до финиша помалу...
- Но падёт к началу сентября...

Сегодня нищим подаём не огурцы,
сегодня круглое едим, и не опасна
такая трапеза (писали мудрецы)
для душ погибших -
время яблочного Спаса.

Шарлотка, мёд, и спелый сладкий виноград
не принесут в желудки тягостей и жженья -
в холодном облаке - Фаворская гора.
Поскольку Спас -
сиречь -
Его Преображенье.

Не сотворим в умах пророка и царя,
вкушая яблоки и взор в иконы вперя.
Сошёл Отец с небес, пророкам говоря:
Он есть мой Сын.
Погибнет.
Вы -
твердейте в вере.

Стоял без слов Он, дивным светом обуян,
и сорок дней пути осталось только между -
Петровым словом:"... друг? Нет, друг ему - не я!..."
и этим мигом в ослепляющих одеждах.

Но дело всё ведь не в ответе на вопрос
о круглоплодных, мол, до Спаса их едим ли?
Не в том здесь суть, что поп (румян, длинноволос)
до сентября на вас наложит епитимью.

Съедая плод неосвящённый,
средь сует
сравни грехи -
хруст яблок,
или,
как Иуда,
за горсть монет в саду блаженного уесть?
*****
Сегодня Спас.
Для добрых дел созрели люди.

Пронзала о-СИ-нь че-РЕ-з лето в МИ.
Рас-СИ-пал август звёздную ФА-СОЛЬ.
Восток-ма-ЛЯ-р окра-СИ-л всё в кар-МИ-н.
СИ-ДО-й рассвет разучивает роль.

Вот птичий крик  на СИ-п пе-РЕ-скочил -
Сорвал свой голос ут-РЕ-нний певец.
По-ЛЯ-МИ бродят жирные грачи.
В их перьях все цвета пе-РЕ-СИ-клись.

Край солнца вылил в утро ДО-мажор.
Напившись ночи, выпала роса.
РЕ-скинул руки ветер ДО-РЕ-жёр
И РЕ-зложил свой шум на голоса.

Болотный дым - как едкий септ-аккорд-
Разбить готов строй звуков в диссонанс.
Но жив оркестр, в-СИ-му напе-РЕ-кор -
плетёт венок из ут-РЕ-нних сонат!

На пике июльского кряжа

день нынешний тихо застыл.

Заглядывать в численник даже

не нужно, приметы просты:

уже не светает в четыре

и крови не пьют комары.

У дня кто-то вражески стырил

почти целый час средь жары.

Свалили, конечно, на Павла

с апостолом равным Петром.

Червонец спокойно поставлю,

что к августу некий пророк

часа полтора схороводит,

в своей колеснице скрипя.

Олени помочатся в воду

зарёй, что взойдёт только в пять.

Не нужно тащиться к гадалке,

понятно ведь - ныне и впредь

купальник не нужен (а жалко!) -

по(д)писан олений запрет!

Потом кабачки с огурцами

измучают бедных крестьян,

цепочки и клинья на саммит

зимовочный ушелестят.

Блеснёт на испуганных лицах

гусей нелетающих жир,

спасительный в цельсий за тридцать,

что вниз от нулёвой межи.

***

Но радость!

Нам дней так пятнадцать

всем вместе (а можно поврозь!)

ещё предстоит наслаждаться

блаженнейшим временем гроз!

 

 

 

...совершенно случайно узнал, что в январе был опубликован (1 стишок) в Вашингтонгской "Чайке"...
http://www.chayka.org/article.php?id=2264

Над нашим домом пролетали корабли (фоткал с лоджии 09.05)...

Не пишу я о войне.
И не спрашивай.
Что хорошего-то в ней? -
Морда страшная -
в язвах.
Копоть.
Страшный зуд -
вошки с блохами -
тело пробуют на зуб.
И просохнут ли
сапоги -
четвёртый день
глины месиво.
Лихорадка от дождей -
осень, бес её...
Хруст песка в попытке грызть
хлеб с горчиною.
Перемешан дух махры
с мертвечиною.
В струпьях правое плечо.
Водка кончилась.
Не заманишь калачом,
даже пончиком,
о войне писать чтоб, верь.
Крайне мерзостный
белый тоненький конверт:
"...муж Ваш без вести..."
Вой, сползанье по стене
по некрашеной...
Не пишу я о войне.
Очень страшно мне... 
 

(...песня на эти стихи, написанная и исполненная
поэтом и бардом из Ростова-на-Дону
Игорем Южаниным
http://www.realmusic.ru/songs/537973)
 

...стылое солнце марта коптит едва -
ленится плавить грязи взалкавший снег,
прячет в набрякших тучах то глаз, то два...
с эдаким-то заделом придём к весне?
к той, где найдётся демисезонный гид,
пьющий ночным нисаном с креста кагор,
вставший, от нас в отличие, с той ноги,
кто проведёт нас в май между лысых гор...
...сбросит погода - всуе наросший тлен...
...чохом грехи перейдут в подотряд снов...
...хлебом единым всех накормив в Земле,
с небом сроднится кто-то...
...опять...
...вновь...

Неотступление зимы -
в порядке - даже эполеты!
Эх, дал бы кто-нибудь взаймы
кусочек будущего лета.
Его б я всячески хранил,
не пропуская снег и иней
сквозь загородку из брони...
Сидел и пил бы там "Мартини"...

Я в магазине за углом
куплю грозы бурлящей призрак.
Конечно, это только клон,
ведь настоящей негде вызреть.
Но в данном случае - эрзац
ни сколь не плоше абсолюта.
Пусть лучше так, чем замерзать
весной морозной, странной, лютой...

На рынке видел я вчера,
как продавали пару радуг.
Был небольшой в них, правда, брак -
цвета сместились, но ведь радость
от созерцанья красоты
не меньше, чем от настоящих!
Возьму!
Сомнений жгу мосты.
А колебанья - в долгий ящик!

Пускай вокруг - снегов бугры,
а я, рекламе повинуясь,
приобрету "канаду грин",
бассейн, матрац, качели, ну и
уйду спокойно отдыхать
в июль, но в мой - июль локальный!
Ехидно крикну марту:"Ха!
И без весны мне здесь нормально!"

А за бортом - опять пурга
и ни одной весенней меты.
Январский март - предатель, гад!
И вражьи носит эполеты...

Весенней ласточкой полутра
шальная птица голосила.
Она неделю с Брахмапутры
неслась сюда, что было силы.

Но не свезло, дурной, с прилётом.
Легла такая нынче карта,
что рано встала на крыло-то,
обман ей был в призывах марта!

Поголосил и я бы с нею.
А что бы мне не голосить-то?
Седым-седая хмарь в окне и
сквозь небо cнег, как через сито.

Вот птица нишу мне уступит
и я сменю её с обеда:
заголошу в пространство тупо
и не замолкну до победы,
той, что, конечно, вскоре грянет,
расплавив тонны снежной пудры.

Шутить нельзя с календарями,
пускай ты даже с Брахмапутры,
пусть даже ты стремишься жутко
яйцом гнездо украсить срочно!

Что голосить я буду - шутка!
А что орала птица - точно!

Ори, звони, как в полдень рында,
помёт стрясая с жирной гузки.

А нет бы знать,
что
март на хинди -
не тот же март,
что
март по-русски!!!!!

...сунуть голову в снег и как северный страус уснуть,
и приснить себе сон, где совсем не полярное лето
разливает росу в руки утренних трав-тарталеток,
а озёрная гладь прячет в омуте рыбью казну.
я, зажатый зимой, как заборным штакетом щенок,
дали волю бы мне, снёс бы к чёрту четыре пролёта
февраля-коротышки, и путь мой к свободе пролёг бы,
заструились ручьи б, как прозрачные змеи у ног...
...от прорыва плотин до прорыва такого же - век...
чтобы век скоротать, стрелки двигать готов я руками,
но вселился в меня целлюлозный столбняк оригами -
ни часы подвести, ни поднять даже собственных век...

...отголосила зима лихая
холодно-белым стихом печали...
...тот стих - как праздник звучал вначале,
потом похмелье...
...и не стихает...
...весну встречает зима сурово -
гастритом вьюги урча в утробе,
морозом -
ночи звездисто гробя,
ряд сталактитов приклеив к кровлям...
...но утро - даже в расстрельном списке
себя увидев,
о марте мыслит,
вливая в небо рассвета рислинг,
и девку-солнце мечтая тискать...
...под кислый рислинг весна проглотит
холодный студень февральской каши...
...и станет зримой вся правда наша
на обнажённой от снега плоти...

 

(а леса этого уже нет, съела очередная стройка,
так что через лес больше не хожу,
хожу через строительные терриконы, пыль и грязищу......)

Снег под подошвой мяукнул котёнком...
Лист запоздалый пронёсся зверьком...
Лес - карандашный эскиз на картонке -
каждый штришок в нём до боли знаком...

Чванный орешник, как будто метёлку,
в снег запихнула старуха Яга...
Минус пятнадцать. Метельно и колко.
Змеи позёмки - как мысли врага...

Лес рассекается лунной секирой,
тени набрали и чёткость, и рост...
Рухнувший дуб - укоризна для мира...
Ложе поляны - для лета погост...

Будто берлога заснувшего зверя -
в шляпе сугроба сгорбатился пень...

Полкилометра вдоль леса отмерив
дважды на дню, как открытье Америк -
(тропкой лесной - сквозь инкогнито терра!) -
утро-вечерне вдвоём - я и тень...

Сегодня нищим подаём не огурцы,
сегодня круглое едим, и не опасна
такая трапеза (писали мудрецы)
для душ погибших -
время яблочного Спаса.

Шарлотка, мёд, и спелый сладкий виноград
не принесут в желудки тягостей и жженья -
в холодном облаке - Фаворская гора.
Поскольку Спас -
сиречь -
Его Преображенье.

Не сотворим в умах пророка и царя,
вкушая яблоки и взор в иконы вперя.
Сошёл Отец с небес, пророкам говоря:
Он есть мой Сын.
Погибнет.
Вы -
твердейте в вере.

Стоял без слов Он, дивным светом обуян,
и сорок дней пути осталось только между -
Петровым словом:"... друг? Нет, друг ему - не я!..."
и этим мигом в ослепляющих одеждах.

Но дело всё ведь не в ответе на вопрос
о круглоплодных, мол, до Спаса их едим ли?
Не в том здесь суть, что поп (румян, длинноволос)
до сентября на вас наложит епитимью.

Съедая плод неосвящённый,
средь сует
сравни грехи -
хруст яблок,
или,
как Иуда,
за горсть монет в саду блаженного уесть?
*****
Сегодня Спас.
Для добрых дел созрели люди.

Я проверил свои знания русского языка и получил пятерку. Сходи, проверься?

Начинаю с нуля.
Однозначно. Конкретно.
Обещаний и клятв,
разрешений, запретов,
расставаний, нытья,
истеричного смеха -
мне не нужно, ведь я -
не ушёл, не уехал.
Просто жизненный лист,
рассмотрев на досуге,
где пятном растеклись
устремленья, потуги
стать значительным и
безобразно известным -
после читки отмыл.
Пригодился "Доместос".
Лист (белее, чем снег) -
постелю под рябиной.
Там вчера о весне
пел оркестр соловьиный.
Пусть ночные певцы
в лунном мареве света
между "цвирк", "фьють" и "цинь",
лист получше разметят.
Посмотрю и пойму
(я серьёзно, без смеха!),
что пометки - не муть,
а дальнейшие вехи.
Весь отмытый, другой
пошагаю я с лета
средь полей и лугов
и от меты, до меты.
Поднимая к губам
огранённость стакана,
я подумаю:"Ба!
Не хватало мне плана!"
Птиц отблагодарю:
ночью, вовсе не сонный,
подпевать про зарю
стану я в унисон им.
Если спросят листок:
"Покажи, не ломайся!"
Покажу.
И раз сто
поясню,
что я -
майский!

на горячее март свой финал неизбежный плеснул,
положив марлезонский почин для весенних балетов.
день обманный апрельский, безумно похожий на лето,
как заправский рыбак кинул в озеро-небо блесну.
в закоулках как будто бы веник прошёлся тугой -
всё повымел: слежавшийся снег, солекаменный лёд, и -
в огородах черно на три дня воробьиных полётов,
если в эти три дня контингент не прибудет другой...
одиночество парка пронизано криком: я - гол!
и действительно гол, не считать если солнечность тканью.
голый крик этот скоро в распутстве салатовом канет,
трансформируясь в шабаш с летящею в ступе Ягой...

Меня опять силой заставили, а мне под нажимом пришлось.
Вот, что вышло:

Среди весенней круговерти,
в пылу предчувствия чудес,
сорвав шальную душу с петель,
и под её попавши пресс,
пока светло, пока не поздно
спешу угодником прослыть
я в том миру, в котором звезды
и не колючи, и не злы!
Как упоителен, как светел
любой, бок о бок с ними, час!
Среди весенней круговерти
я, звёзды, поздравляю вас!
Вас славлю, нежные, земные,
одушевленные мечтой,
и в роли матери, жены, и…
...ну... в общем я
...о той... о той...
В любой сезон, в любое время -
вы - украшение души!
Кричу до вздутья вен яремных,
как вы всемерно хороши -
до помутнения сознанья,
где голос - шёпот то, то - рык!

Ну а под занавес признанья -
примите скромные дары.