Пронзало утро сквозь пространство в "ми",
заставив блекнуть звёздную фасоль.
Восток-маляр окрасился в кармин,
седой туман разучивает роль.

Вот птичий крик на сип перескочил -
сорвал свой голос утренний солист.
Полями бродят жирные грачи -
в их перьях все цвета пересеклись.

Край солнца вылил в утро "до-мажор".
Напившись ночи, выпала роса.
Раскинул руки ветер-дирижёр
и разложил свой шум на голоса.

Болотный дым - как едкий септ-аккорд-
разбить готов строй звуков в диссонанс.
Но жив оркестр, всему наперекор -
плетёт венок из утренних сонат!

Прикуривая Винстон супер-лайт,
считаю: жизнь затянется надолго.
Затяжка. Мысль: вот - жизнь. И умерла?
А это что? Да челюсти на полке!
Ну нет, такого я не допущу!
И день за днём слабеют сигареты.
Табак в них, правда - если, скажем, щук
зубов лишить надолго и конкретно!
Приходится терпеть и водку пить
до той поры, пока не скажет врач мне:
печёнка Ваша - не для терапий.
И выдаст свой вердикт, насупясь мрачно:
поскольку места нет уже в груди,
растёт ведь печень (гляньте-ка - большая!) -
мы ей местечко-то освободим -
и лёгкого, что справа, Вас лишаем!
Ох, ёлки, блин! Прогноз-то - жутковат!
Но есть противовес питью и дыму:
большущая двуспальная кровать!
Вот где всегда мы будем молодыми!!!

Глянцевый столетник - словно знак в окне...
На столе тетрадный,
в клеточку,
листок...
Строки - как дороги
в Рим -
всё время к НЕЙ...
Теплится надежды крохотный росток...

Образы смакует
(в этом он - гурман),
постоянно прячась в строчках-завитках.
Сизовато-синий стелется туман,
будто кухни гавань
скрылась в облаках.

Растерявши смысла горькое драже,
он перо макает в синь ночных чернил.
За барханом грусти,
между миражей -
огонёк, как отблеск
просьбы:
"Жизнь верни?"

Нам уйти бы лучше от стремнин таких,
где пороги
остро
режут душ тела...

Помнишь, как тянули плечи рюкзаки,
было всё равно нам:
сушь,
метель мела ль!
Шли, не разжимая
рук,
в глазах огни...
***
Кофе стынет.
Больно.
Грусть. Вины стена.

Отгони обиду,
просто - отшвырни!

Ты ведь помнишь?
Вместе
чудно было нам!

А мы нашли друг друга. И мотив,
что был банальным - полнится загадкой.
По углям очень хочется пройти,
пусть даже путь окажется столь кратким -
не больше мига гаснущей звезды -
в рассвете дня - неистовом и ярком.
Адреналин правления бразды
сегодня взял. И слышно в старом парке
поверх привычных птичьих голосов -
(как будто бег спешащих метрономов)
два наших сердца, бьющих в унисон.
***
Проснулись даже в подземелье гномы!

в которую вошли 6 моих стишей. В книге напечатаны авторы, занявшие первые 10 мест в конкурсе "Серебро слова 2004."
Радует, что я там самым первым напечатан.

Заглавным стишом редакция выбрала вот этот:

На кривой берёзе, возле дома
(только повнимательней вглядись!),
брошены,
забыты,
не искомы -
купол красный и парашютист.

Получив задание и сроки,
из рогатки выстреленный ввысь,
предан командиром был жестоко
маленький солдат-парашютист.

Злым потоком брошенный к берёзе
(стропы и листва переплелись),
парашют
(приказ!)
с себя не сбросив,
на ветвях повис парашютист.

Никому не жалуясь, не плача,
но не в силах перебраться вниз -
под дождём ли, под лучом горячим -
день за днём висит парашютист.

Красный купол вьётся, словно знамя -
стоит только ветру разойтись.
Сдался командир.
Но сдал экзамен,
стойкость проявив,
парашютист.
***
Подступает время льдов и стужи.
Снег накроет Минск, Москву, Рязань...
***
Оглянись и вспомни!
Ну же?
Ну же!!!
Не бросал ли ты кого в десант?!

Я сегодня невольник. И в окошко глазею.
Там подарок балтийский - обложные дожди.
Для кого-то, быть может - это море - Остзее...
От восточных нордвестов солнца жди, не дождись...

Занавешены окна кисеёй рвано-мглистой.
Неотжатое небо придавило ветлу.
Померещилась бронза на нефритовых листьях,
аппликатно прижатых мокрым ветром к стеклу...

Сине-серые губы кругового ненастья
беспрестанно насильно норовят целовать -
с перебоями пульса - мокрых улиц запястья.
Не роман - однозначно. И глава - не глава -

однотонный сюжетец на земле-промокашке
расписала природы водянистая кисть.
Где, июнь, календарь твой? Октябрёвы замашки
у тебя появились. Ты подумай, окстись -

острорёберно режет раннелетняя осень!
Преломи эту тяжесть - брызни солнцем окрест!
***
Я сегодня невольник. И не нравится вовсе
мне сюрприз прибалтийский, что принёс нам нордвест...

Старый стиш, который, как оказалось, очень уж похоже описывает надавние ураганные события под Москвой:

Гремело так, что не дохнуть.
Сверкало так, что лес был рыжим,
как будто струи лили хну...
А мне хотелось - просто выжить.

Деревья плакали навзрыд,
перекрывая ветра голос.
А небеса, за взрывом взрыв,
казалось - просто раскололись.

Перемешались: верх и низ,
и с корнем вырванные ели.
Такое в страшном сне приснись,
и то - поверишь еле-еле...

Танцуют сполохи огня.
Поют редеющие кроны.
А дирижёр, судьбу кляня,
свернулся в позу эмбриона...

Уже практически оглох.
И скрючил страх немые члены.
Навряд ли хуже быть могло.
Как вдруг - затихло всё мгновенно.

Не сразу это осознав,
прижатый к глинистому комлю,
из подсознательного сна
я громко крикнул лесу:
"Во,
мля-ааааа!"

Бросает в небо горсть зарниц
восток накрывшее ненастье.
Сегодня путь домой тернист,
по правде если, то - ужасен...
***
Вновь - тишина.
Как мёртвый - мир.
И лес (уже от зорьки) - рыжий.
Я грязен, мокр,
но, чёрт возьми,
плевать на это!
Я же - выжил!

По-над речкою - стрекозы.
Воздух утром свеж и юн.
Лето в девках - главный козырь,
что припас в горсти июнь.

Солнце спицей золотою
сверлит неба лазурит.
Плачет чайка над водою,
захмелев вином зари.

На опушке - бисер рыжий -
сонм лисичек-близнецов.
Вот кукушка годы крыжит -
кто-то вытянет лицо.

Ищут слётка под ольхою
два родителя-дрозда.
Неслух сын. Ой, нелегко им!
Я б медали им раздал!

Будто горстку белых рисин
в холм просыпал кто, зевнув:
по крупинке - беглой рысью -
муравьи их - шасть вовнутрь.

Начинает паутина
прилепляться на носы.
Вырос в ерике пуд тины.
Лещ плеснулся - сном он сыт.

Заневестились ромашки.
Одуванчик полысел.
Спрятал кисти в цвет фисташки
лист рябин - гофре-плиссе.

Загляденье! Красотища!
Ксилофонный стук тростин.
***
Сну - облом.
Начальник ищет!
Побегу!
Июнь, прости!

Замечательный пародист, поэт и музыкант Игорь Южанин написал на мой стиш "Не пишу я о войне..." песню.

Вокал, гитара и музыка его. Текст мой. Вот этот:

Не пишу я о войне.
И не спрашивай.
Что хорошего-то в ней? -
Морда страшная -
в язвах.
Копоть.
Страшный зуд -
вошки с блохами -
тело пробуют на зуб.
И просохнут ли
сапоги -
четвёртый день
глины месиво.
Лихорадка от дождей -
осень, бес её...
Хруст песка в попытке грызть
хлеб с горчиною.
Перемешан дух махры
с мертвечиною.
В струпьях правое плечо.
Водка кончилась.
Не заманишь калачом,
даже пончиком,
о войне писать чтоб, верь.
Крайне мерзостный
белый тоненький конверт:
"...муж Ваш без вести..."
Вой, сползанье по стене
по некрашеной...
Не пишу я о войне.
Очень страшно мне...

Ссылка на черновик песни:

http://cot-begemot3.narod.ru/Ne_pishu_ya_o_voyne.mp3

Коль случается порой грусть -
я гоню её в поля строк.
Не держу в себе такой груз,
а иначе - приговор строг!

Скажет кто-то:"А ведь он груб!
Изливает из себя желчь!"

Хрен им, а не молодой труп!
И не стану синим, как "гжель"!

Если чую: терпежу нет -
то стило точу, и с ним - в бой!
Ясно даже и ежу: мне б -
в клетку ль лист, в линейку - лю-бой!

Грифель страстью накалю - вмиг!
Что твой Гоголь - стану жечь! Жуть!
Разгонюсь, как с полосы МиГ,
или будто - сапоги жмут!

Разольюсь, как сотня рек - в март.
Забурлю большим котлом щей.
Или, скажем, я - топор, взмах -
и летит капуста строф с шей!

Не держу: печаль, тоску, зло -
иль съедят они, как сталь - ржа!
Я хватаю карандаш-лом
и в бумажный лёд стихом -
ЖАХ!!!

Устав от вечных пошлости и злости,
бросаю груз надуманных утех.
Сознанье жгу, как хлипкий, шаткий мостик,
чтоб из астрала не найти путей.

Оклеен мир словами как газета.
А мне б начал исписанный листок!
Во глубине подкорки серой где-то
лежит рефлекс с заданием. И срок.
***
Раздел, где души чистые скопились.
Неведом им пороков злых налёт.
НовЫ. И тел ещё не причастились.
Скрывая страх, ждут возгласа: "Вперёд!".

Средь крупных букв заглавного раздела
те, кто бывал. Их давит и гнетёт
груз прошлых лет, разрыв души и тела...
Но и они готовятся в полёт.
***
Тут теоремы. Даже аксиомы.
Дискриминант. И рядышком Виет.
Клодт. Фальконе. Раскланиваюсь с Омом.
Свобода здесь. И стан её раздет.

Вот нотный стан: здесь Ленский и Отелло,
Аве Мария... Шуберт... Слёзы, дрожь.
Гитара тонко «Child in time» пропела...
Июль над полем. Шишкинская «Рожь»...

Понять хочу кривой язык Эзопа,
а вижу злого Гения язык.
Холеру лечат семенем укропа...
Белок - с шальной кометы к нам проник...

И ощущая запись на подкорке,
(ведь я зачем-то вклинился в астрал?)
Узрел: мир ТАК нуждается в уборке!
Три эры пыль никто тут не стирал...

Чтоб разобраться: (зёрна ли, плевелы?),
причину вскрыть истока всех начал,
я в сад влетел, где фрукты дама ела.
«ОСТАНОВИСЬ, МГНОВЕНЬЕ!», - я вскричал...

Я залил до краёв терпко-сладким вином,
на желаньях и мыслях настоенном, рог.
Выпил, слов не пролив, породнившись с грехом,
твой терново-венечно-зазубренный слог.

Был я пьяным всю ночь и похмельным с утра.
А потом догадался: себя я сгубил!
Запоздало дошёл прорывавшийся страх:
ведь в крови моей ты, а не гемоглобин.

Без тебя мне невмочь, не надышишься всласть.
Ни идти, ни бежать. И ни вплавь, и ни вброд.
Ты теперь моя жизнь, ты моя власть:
без тебя не поступит ко мне кислород!

Я, увы, не учёл, недопересчитал,
сколько принял на волю отпущенных стрел.
И, вдыхая куримый тобою сандал,
полонён. Потому - что ТОБОЙ угорел...

Я теперь холоднее льда.
Я теперь молчаливей скалы.
Я - как тот оловянный солдат -
в виде слитка в горсти золы.

Я теперь избегаю нот.
Я теперь отстраняюсь от рифм.
Я - как кадр немого кино.
Я - на папке секретной гриф.

Я - забытый в кустах рояль.
Я - в июле отсутствие гроз.
Для чего же я ЗДЕСЬ? И не зря ль?
Плод ненужный. Сорви и брось.

Я - азот. Им не дышит грудь.
Я - шипы засыхающих роз.
Я - ушедший в бесследие путь.
***
Шок догадки мне день принёс:

Что-то я не допел, видать.
И мотив заржавел, захирел.
Словно в печень ножом:
меж дат -
жизнь вмещается -
В ВИДЕ ТИРЕ...

Зато - меня запомнят молодым.
Никто не крикнет вслед с презреньем:
"Старец!"
Не нужно думать:
даст ли кто воды
в гранёной,
иль ещё какой-то таре...?

Я не узнаю слов:
валокордин,
стенокардия,
пенсия,
одышка.
Медалью "Ветеран" не наградит
меня
инспектор кадровый - худышка.

Не буду на ночь скорбно вынимать
искусственные челюсти с присоской,
а днём,
среди таких же Вань и Мань,
с клюкой гулять по скверикам московским...

Нет,
решено,
останусь молодым!

Вчера так долго думал я над этим,
что к вечеру набрался в пыль и дым,
штормило,
будто дул сильнейший ветер...

***
Вы думаете,
я о смерти?

Нет!

Читатель,
ну-ка быстро стань весёлым!

Дожди размыли краску на стене.
Там надпись:
"...не расстанусь с комсомолом..."
:-)

"Стою на росстанях..." - почти
как в песне старой...
В глазах распахнутых прочти
аккорд гитары -
до боли сжатое баррэ
на грифе гладком...
Весна стояла на дворе...
А нам не сладко...

Вязь мелодий, почти наив -
путь к причалу по карте лоций.
Чувств и действий императив -
стимул веровать и бороться.

Непрактичность кругов в воде -
как молитва при злой ангине.
У привыкнувших к доброте -
клинит ножны. Клинка не вынуть.

Суеты мелочей мирских
силлабические кортежи...

Помнишь, были мы так близки?
Ощущенье есть:
снова брезжит!

Завешанный тучами месяц
ужасно похож на кота,
и вот, через миг - на верблюда-
барханника.
Наверно - обед кто-то месит,
иль ужин (ну что у них ТАМ?).
Небесное(ая) первое блюдо -
механика.

Усилился к полночи ветер.
Луна стала шапкой шута.
И слышится медь бубенцово
звенящая.
Я краешком глаза заметил,
что гости (ну кто у них ТАМ?)
глаза на шутовку свинцово
таращили.

Луна с неуёмною прытью,
импровизно, прямо с листа,
за ликами лик - подражала
всей братии:
то глазом светила подбитым,
то нимбы (иль как у них ТАМ?)
колола лучистым кинжалом
карательным.

Остыло в тарелках второе,
горячим богата плита,
а гости мрачны и трезвее
непьющего.
Шутейство попортило кровь им,
но кровь ли? (чего у них ТАМ?)
и громами в воздухе веет
презлющими.

Отрывок ночного сюжета
давно в подсознанье витал.
Не мучим теперь я такими
вопросами:
кто ветрами студит планету?
Кто дождь (как зовётся он ТАМ?)
коктейльно мешает то с градом,
то с грозами.

Сатирою злой раздразнивши
и словом солёным в устах
прислужников Стража небес и
окрестностей,
шутиха-луна прыгнет в нишу
свою (или что у них ТАМ?),
а вслед ей забуйствуют бесы
на лестнице.

Слепя ятаганами злыми,
разбрызгав оконный хрусталь,
раскатно гремя по ступеням
подковами -
как турки при взятии Крыма,
приказ (или что у них ТАМ?)
в ночь выполнят с яростным рвеньем
рискованным.
***
Я понял, что грозы дневные
с ночными в сравнении - нуль.
Во все времена и доныне -
ночные - война за луну...

Даже если я просто иду
от начала пути и до края,
по дороге ли мокрой, по льду -
я всегда о тебе вспоминаю!

Даже если забот полон рот,
иль задача, отнюдь, не простая,
как пасьянс из полсотни колод -
всё равно о тебе вспоминаю!

Даже если забросят дела -
где дожди и палатка дрянная,
или стужа по-волчьему зла -
я и там о тебе вспоминаю!

Слышу голос кларнетов и флейт -
будто опера птичья, лесная -
испаряется хмурости след!
Почему? Я тебя вспоминаю!

Не старайся! Не купишь билет.
Ты из памяти невыездная!
***
Вот... Опять начинаю я млеть...
Потому, что тебя вспоминаю!

Начинаю с нуля.
Однозначно. Конкретно.
Обещаний и клятв,
разрешений, запретов,
расставаний, нытья,
истеричного смеха -
мне не нужно, ведь я -
не ушёл, не уехал.
Просто жизненный лист,
рассмотрев на досуге,
где пятном растеклись
устремленья, потуги
стать значительным и
безобразно известным -
после читки отмыл.
Пригодился "Доместос".
Лист (белее, чем снег) -
постелю под рябиной.
Там вчера о весне
пел оркестр соловьиный.
Пусть ночные певцы
в лунном мареве света
между "цвирк", "фьють" и "цинь",
лист получше разметят.
Посмотрю и пойму
(я серьёзно, без смеха!),
что пометки - не муть,
а дальнейшие вехи.
Весь отмытый, другой
пошагаю я с лета
средь полей и лугов
и от меты, до меты.
Поднимая к губам
огранённость стакана,
я подумаю:"Ба!
Не хватало мне плана!"
Птиц отблагодарю:
ночью, вовсе не сонный,
подпевать про зарю
стану я в унисон им.
Если спросит кто лист:
"Покажи, не ломайся!"
Вмиг отвечу им:
"Плииз!
Я, ребятушки - майский!"

Мне обратный путь застилает дождь.
Жёсткоструйна стена упругая...
"Я останусь здесь? Ты назад возьмёшь?
Слишком узел завязан наш туго..."

Дождь повис с небес, как растяжек сеть,
а громады туч - будто падают.
"Без тебя мне песни своей не спеть!
Ты послушай того, с кем сладу нет!"

Капли, словно дробь, по стеклу стучат,
навевая тоску расстрельную...
"А недоброе всё - это ведь сгоряча...
Не могу без тебя отдельно я..."

Накаляет страсть за окном гроза...
Полотно промокло дорожное...
"Я останусь? А?",- ещё раз сказал,
тронув прядь твою осторожно...

Струи мокрые в бубен лужиц бьют
и звенят воды колокольцами.
"Можно снова к твоей свою жизнь пришью?
Непутёвый, но - доброволец я!"

Не стихает дождь. Голосит, шумя,
громыхает лозой струистою...
Что-то снова есть между нами двумя.
Ты оттаяла. Дай Бог выстоять!

Ночь рассыпалась жемчугом чёрным.
По аллеям вдоль парка - печаль.
Воздух дымке пленился покорно.
Небо чёрное - ночи вуаль.

Всё напоено чёртовым ромом.
Запах трав - чёрный рижский бальзам.
В черноте своей всё незнакомо -
страха чёрный клобук на глаза.

Ночь - пора колдовства, чернокнижья -
воронёным стволом у виска.
Чёрной ночи щемящая грыжа.
Чёрных шорохов жуть и тоска.

Чёрной зависти чёт, да и нечет,
нежить чёрная, злая напасть -
угнетают, рассудок калечат,
показав свою чёрную власть.

Чёрной кровью сгущается темень.
Воды озера - как чёрный лак.
За кустами - упырское семя -
ждёт минуты своей вурдалак.

На верхушках раскидистых елей -
чернокрылие врановых стай.
"Поскорей петухи бы запели!
Ночь! В рассвете скорее растай!"...
***
А пока в чёрном парке старинном:
черноты смоляной антрацит,
заполуночной сажи перина,
чёрных теней пугающий вид...


Настроение сейчас - мистическое
В колонках играет -
Элис Купер

Терпеть не станем пустоты,
переполняющей пространство.
Обид нелёгок груз, но ты
вином наполнить дай стакан свой.
Лучом янтарным Шардоне
прожжёт молчанья душный космос.
Не жду сейчас ни "да", ни "нет",
мне б только туч свинцовых космы
сменить на ровный перламутр
дождём омытого рассвета.
Я знаю, хмель не так уж мудр,
но и не жду его совета.
Другого нужно: снегирей
напоминали чтобы щёки,
а слов речушки пусть скорей
вольются в бурные потоки
и превратятся в водопад,
в каньон совместных нег срываясь,
где губ кармин (да, невпопад!) -
искать начнёт истоки рая.

Терпеть не станем пустоты -
лозой заменим виноградной.

Ни "да", ни "нет" пока, но ты...
...хоть на глоток, но ты мне рада...

Дождался всё-таки!Ура!
Весна проводит в огороде
листвы нефритовый парад!
***
Комплект теперь времён природы!
;-)

Не пишу я о войне.
И не спрашивай.
Что хорошего-то в ней? -
Морда страшная -
в язвах.
Копоть.
Страшный зуд -
вошки с блохами -
тело пробуют на зуб.
И просохнут ли
сапоги -
четвёртый день
глины месиво.
Лихорадка от дождей -
осень, бес её...
Хруст песка в попытке грызть
хлеб с горчиною.
Перемешан дух махры
с мертвечиною.
В струпьях правое плечо.
Водка кончилась.
Не заманишь калачом,
даже пончиком,
о войне писать чтоб, верь.
Крайне мерзостный
белый тоненький конверт:
"...муж Ваш без вести..."
Вой, сползанье по стене
по некрашеной...
Не пишу я о войне.
Очень страшно мне...

Большая…

По натуре она была стервой.
Не вертлява была — егозлива.
Как же сильно мотала мне нервы!
Хищный взгляд и мордашка смазлива.

Она строила в кухне мне глазки -
на беду мою, или на горе.
Не жалела ни тела, ни ласки,
прижимая, порой, в коридоре.

И мужчин по ночам приводила.
(Та квартира была коммуналкой).
Заходилася и голосила
сквозь фанеру. Ох, ёлка-моталка!

В ванной долго шуршала одеждой,
дверь щеколдою не припирая…
И запретной светила надеждой
неприкрытая дверца от рая…

Всё дразнила. Вот чёртова кукла!
И халатик носила короткий.

И однажды к ней робко я стукнул.
Колотило. И пьян, как от водки.

Довела меня бедного стерва!
Долго так не могло продолжаться.

Стала женщиной мне самой первой.

Было тридцать ей.
Мне же — пятнадцать.

**********************
Маленькая…

Гудит квартира коммунальная -
сосед с соседкою в запое -
пьют самогон суицидальный,
дешёвый, злой — почти помои!

Они к обеду так наквасятся -
дым — коромыслом за стеною!
Стук в дверь. Их дочь — десятиклассница:
мол, в доме спички ни одной нет.

Ну и, быть может, коль не жалко мне,
одну бы, скажем, сигаретку…
Глазами серыми ужалила…
Разведчик прям, а не нимфетка!

Коленки не прикрыты голые.
Мужская, в клеточку, рубашка.
В запое предки — не до школы ей.
Зато — уложены кудряшки!

Ресницы двухсантиметровые -
их чуть коснулась синька туши.
Давить пытаюсь мысль бредовую!
Но разве разум кто-то слушал?!

Прикрыта дверь рукою тонкою -
замка послушная личина…
Дыханье жаркое бесёнка…
Нет оправданья… Есть причина…

Мелькают ногти перламутрово,
Меж двух сосков — дуга подковки…
Меня в ребро субботним утром (во!)
ткнул грудью бес смазливый ловко…

А за стеной, почти картонною -
соседей пьяных перекличка…

Два серых блюдечка (бездонные!)
на, тушью вымазанном, личике…

В ладошке у бесёнка — спички…

Катастрофа! Катастрофа!
Тает лёд.
Тает лёд любви замерзшей, что на донышке!
Мне бы строфы
про пенсионеров слёт,
про декабрьский дождь... А я пишу о солнышке!

Что же делать? Что же делать?
Ледоход
аморально рушит сваи добродетели.
Даже тело,
за душою вслед, поёт...
Не виновен! Призываю вас в свидетели!

Круг спасательный скорее!
Люди-и! Лю...у...!
Захлебнусь в бурливо тающей любовищи!
Я ж старею!
По ночам всегда храплю,
борода седа, а Бес послал Сокровище!

Только мне потом не надо,
мол: "Кошмар!"
Я как на духу вам, у распятия.
Наказание? Награда?
Козни? Дар?
Ой, что деется! Что будет? - Без понятия...

Серо-зелёное небо гриппозное -
насморк у неба созрел -
капает с носа - лечить его поздно и
хмур заболевший апрель.

Вечер, казалось, манил перспективою
утро зарёй обагрить.
Нет, победила болячка противная
с гадостным именем - грипп.

Кисло во рту - ацетил-салицилово.
Вкус не весны - октября.
Осень весну заразила бациллами.
Хочется крикнуть: Ну прям!

Прямо ли, криво - в испарине улицы -
справится ли водосток?
Липа-врачиха (мокра, аки курица) -
сбросит больничный листок,

тот, что не выдала осени ветреной.

На бюллетене весна.
Лужи - уже измеряются метрами,
а настроение, знать -

сможет улучшиться через неделю лишь.

Знаем, хоть и не врачи:
что бы мы с насморком этим ни делали,
чем бы его ни лечить -

будешь семь дней вытираться платочком и
кутаясь в тёплое, преть.

Здрав будь!
И радуй набухшими почками,
ныне гриппозный апрель!

Ты расскажи, во мне нуждаешься настолько ли,
Что нужность эту можно в печь бросать растопкою?
Чтоб в резонанс войти, большой ли силы ток?
Воды напиться бы, до сладости истоковой...
Как две берёзы мы в апреле: раны, сок...

Чтоб вкус почувствовать, достаточно искуса ли?
Мы так зашорены вновь выбранными нишами...
Тону в весны предвестьях. Выплыву, спасусь?
Расстелют простынь лепестки цветов под вишнями...
На минус минус множим. Плюсы только? Пусть...

Без рамок жёстких, называемых пределами -
Листки альбомные на стенах акварелево...
Песок подсох, и гибнет замка цитадель -
И потому глаза рисунков - как расстрельные...

Рисуя клетки, раскрошился в пальцах мел...

Над апрельскими берёзами -
лазурит.
В зимнем всё ещё некрозе вы,
Лазари?
Нет, не верю, не погибли вы,
вот вам крест!
Зов весны похож на библию -
мир воскрес.
По примеру предка древнего -
(бодрость та ж!)
(где ты? в городе, в деревне ли?)
с одра встань!
Пей вино весны горячечной,
млечных гроз.
Знай, спаситель твой не спрячется
в венчик роз.
Он пройдёт с зелёным посохом
вдоль земли.
На ветвях, в воде и посуху -
забурлит.
Щепка с щепкою подружится
на дровах.
Станет тесно в каждой лужице,
в речках, рвах.

Над берёзами, над течными -
облака.

Этот зов признали вечным мы
на века.
Он рождений с воскресеньями -
бог и царь!

И не просит разрешения
у отца...

Утро раннее. Солнце. Мне легко и светло.
Не шокирует надпись на подъездной стене.
Лужи больше не скрыты ледовитым стеклом.
И я радуюсь тихо - тебе и весне.

Спать не хочется. Странно. Вот дороги река.
Лёгкий бриз пожимает руки-лапы сосне.
От весеннего ветра я пьянею слегка.
Тихо радуюсь, млея - тебе и весне.

И какая-то лихость распирает мне грудь.
Ям-ухабов дорожных будто вовсе и нет.
Улыбаюсь блаженно. В чём же всё-таки суть?
А мне радостно думать - о тебе и весне.

Не страшит перспектива - день-деньской суета.
Штраф гаишника - мелочь! Дело здесь не в цене.
Запах ветра щекочет - он фиалковым стал.
Утро. Ветер. Улыбка - тебе и весне.

Перемешаны смыслы и слова в голове:
Ты... Весна... Ты - весна! Тает, тает же снег!!!
Твердо верю теперь! Точно знаю - вас две!
Как я рад вам обеим - Тебе и Весне!!!

Обнажились прошлогодние листы...
Под окном слышны сонаты, фуги, скерцо -
Исполняют их влюблённые коты,
Когти песен запуская прямо в сердце...

Почернел уже в агонии сугроб -
Кровоточит, весь израненный, ручейно.
У него температура, жар, озноб
И склероз ещё, от старости, рассеяный.

У зимы давно закончился лимит -
Не остры её морозные иголки.
По утрам кричит пернатый кто-то в "ми".
Завывания метельные умолкли.

Пёс дворовый голосует у столба,
Ввысь задрав (охальник!) палевую лапу.
И грохочет водосточная труба,
Исторгая из себя ледышек кляпы.

Вот проплешина большого пустыря,
Что к зиме почти что наголо обрита,
Фимиама дух весенний воскуря,
Мать-и-мачехи испариной покрыта...

А природа, гляньте, снова на сносях.
Ведь родит сейчас! (уже отходят воды!),
Хриплым карканьем грачиным голося...

Акушер-апрель бежит, бежит труся,
Принимать (в который раз, скажите?!) роды...
;-)

Первоапрельское небо на вертеле
крутит с морозом весь день шуры-муры.
"Это надолго?",- спросил. Не ответили.
Кто там на небе сегодня дежурный?

Где же, весна, твоя быстрая конница?
Видно, сидишь на спине ты ослиной,
медленно едешь. Зима-то и ломится -
лужи в наручниках. В кандалах глина.

Просто - сегодня сплошная безумица.
Вроде - апрель и немыслимо ярко.
Кажется, больше - зима и не сунется.
Как же! Студёное утро - подарком.

Нам катаклизма не нужно природного!
Как так? - В апреле позёмная змейка
лезет собакой бездомной нам под ноги.

Слушай, весна, хулиганить не смей-ка!
Первоапрельские шуточки юмора
выдай нам в виде журчаний ручейных.
***
Зимний апрель.
Нет, конечно, не умер я.
Но - ощущение -
будто - ничейный...

Шкаф. Вереница слоников -
Семь костяных надежд.
Горечь тоски и тоника.
Скука расцветки беж...
***
Утро. Балет Прокофьева
"Петя и серый волк".
Утка. Гобой. Чай-кофе.
Двери. Личина. Щёлк...

День. Хрипота Джо Коккера.
Лестница. Цеппелин.
Дамы. Валеты. Джокеры.
"Орбит" жующий "Сплин".

Вечер. Картина Репина.
Лифт. Бурлаки. Шансон.
Корень квадратной степени.
Кресло и полусон:

Пленники Мефистофеля -
Души в лузге словес...
Будто ростки картофеля
Рожки на голове.

Ночь. Полонез Огиньского.
Шорканье. Скрип. Луна.
Вздохи. Подушек тисканье.
Счёт в ожиданье сна.
***
Сеть паутин эклектики.
Маятник пульса сник.
Нолики в клетках крестиков.

Ну-у?
Дождались весны?

Неотступление зимы -
в порядке - даже эполеты!
Эх, дал бы кто-нибудь взаймы
кусочек будущего лета.
Его б я всячески хранил,
не пропуская снег и иней
сквозь загородку из брони...
Сидел и пил бы там "Мартини"...

Я в магазине за углом
куплю грозы бурлящей призрак.
Конечно, это только клон,
ведь настоящей негде вызреть.
Но в данном случае - эрзац
ни сколь не плоше абсолюта.
Пусть лучше так, чем замерзать
весной морозной, странной, лютой...

На рынке видел я вчера,
как продавали пару радуг.
Был небольшой в них, правда, брак -
цвета сместились, но ведь радость
от созерцанья красоты
не меньше, чем от настоящих!
Возьму!
Сомнений жгу мосты.
А колебанья - в долгий ящик!

Пускай вокруг - снегов бугры,
а я, рекламе повинуясь,
приобрету "канаду грин",
бассейн, матрац, качели, ну и
уйду спокойно отдыхать
в июль, но в мой - июль локальный!
Ехидно крикну марту:"Ха!
И без весны мне здесь нормально!"

А за бортом - опять пурга
и ни одной весенней меты.
Январский март - предатель, гад!
И вражьи носит эполеты...

В году двенадцать месяцев всего-то.
Весь месяц, как важнейшую персону,
от холода дрожа, давясь икотой -
я жду недостающего сезона...

А по-над городом развесили весну.
Цветное полотно. А что под ним?
Под ним - давно в глазах твоих тону,
под ним - пестреет лента - ночи, дни...
Печально? Нет!
Так долго можно жить
без переходов бодрствованья к сну,
когда с закатом путаешь рассвет...
Всё это мне? И всё не бред?
Людей не спрашиваю. Вдруг они наврут?...
Но стрелки - листья выпустили вдруг
под бой часов. И циферблата круг
сказал:"Не знаю!", - будто бы Сократ...
А по-над городом развесили вчера
цветастый шёлк последущей весны...
А завтра есть?
Тону... И вижу сны...

"Брэм Стокер.Вы-гениальный писатель- фантаст."

Вы очень яркая и креативная личность.Вы создаете свой новый,необычно красивый мир на основе любого мифа и живете в нем.Но несмотря на это вы являетесь душой любой компании,легко находите общий язык с людьми,легки и приятны в общении.


Пройти тест "Какой вы писатель"

"Вы - кот Матроскин!"

Вы склонны к пессимистическому пофигизму. Легко загораетесь новыми идеями, но так же легко и быстро остываете, оставляя их реализацию другим. Ленивы, но изобретательны.Умелый манипулятор.


Пройти тест "Кто вы в Простоквашино?"

Весенней ласточкой полутра
шальная птица голосила.
Она неделю с Брахмапутры
неслась сюда, что было силы.

Но не свезло, дурной, с прилётом.
Легла такая нынче карта,
что рано встала на крыло-то,
обман ей был в призывах марта!

Поголосил и я бы с нею.
А что бы мне не голосить-то?
Седым-седая хмарь в окне и
сквозь небо cнег, как через сито.

Вот птица нишу мне уступит
и я сменю её с обеда:
заголошу в пространство тупо
и не замолкну до победы,
той, что, конечно, вскоре грянет,
расплавив тонны снежной пудры.

Шутить нельзя с календарями,
пускай ты даже с Брахмапутры,
пусть даже ты стремишься жутко
яйцом гнездо украсить срочно!

Что голосить я буду - шутка!
А что орала птица - точно!

Ори, звони, как в полдень рында,
помёт стрясая с жирной гузки.

А нет бы знать,
что
март на хинди -
не тот же март,
что
март по-русски!!!!!

А ныне - март - до снегу падкий -
С зимой якшается интимно!

Мне волю дай, я б - по сопатке
Такому марту!
На, противный!

И, превратив сопатку в плюху
(расквасив носа квадратуру!),
Ещё б ему добавил в ухо...

Глядишь - ушиб, температура,
Капель, испарина ручьями...
Уже не встать ему с постели...

Вердикт, подписанный грачами:
"Права весны отдать апрелю!"
***
Мечтать не вредно. Но внимаю
Пурги порывам заоконно...

Солнцеворот.
В окне зима и
Март - ейный хахаль незаконный...
;-)

Надоела зима до чёртиков.
Надоела зима - кошмар -
наступает с морозным кортиком
на пришедший внезапно март.

Измотала зима катушечно.
Измотала - как "зингер" нить.
В полдень - звуки весны игрушечной.
К ночи - грохот щеколд дверных.

Словно егерь, зима зафлажила
все дороги для стай весны.
Оборона на "пять" налажена!
Пересыпаны снегом сны...
***
Но на марлю похож на грязную
утверждённый, но старый наст.
Не победу сегодня празднует,
а вбивает метелью в нас
уходящий сезон размеренно,
что живой он и полон сил.
***
Пусть метели!
Уже - не верю им!

В зиму март тёплый нож вонзил...

Ну вот! Весна! Ура! Проснулась муха!
Шмяк об стекло. Красиво, что сказать?
Жужжит и вьётся у меня над ухом.
(Свербит в заду. При чём же здесь мой зад?)

Весна! И муха - ласточкою в сени.
Крыла вразлёт. Совсем не снулый вид!
И в чашку с чаем, будто в море сейнер!
(Ну нет, смешно! Опять в заду свербит!)

От чая вовсе крышей обезумев,
весенний вестник - крылышек слюду -
вновь превращает в очень громкий зуммер.
Опять смешно. Опять свербит в заду!)

Расчерчен мухой воздух тесной кухни.
Вопрос в мозгах. Я долго не усну.
Но бастион вопроса ночью рухнул.
Почто свербит?
Зад чувствует весну!
;-))))))

я на ходу придумывал поздравление, ибо на заказ не умею. А получилось вот что:

Будьте - как два полюса магнита,
совместимых - северным и южным,
можно так же - как иголка с ниткой!
И живите весело и дружно!

Хорошо б - жене - не стать пилою!
Не рубить с плеча желаю мужу!
И вулкан, усеянный золою,
вороньём обид будить не нужно!

Пусть сияет ваших дней орбита
золотым колечком пред глазами,
что лозою радости увито,
и на прочность выдержит экзамен!

Жизнь, порой - не сладкая конфета,
а до боли жгучий красный перец!
Я желаю вам найти ответы:
как прожить вдвоём в любви и вере?

Молодым ещё есть пожеланье:
день за днём, от зорьки и до зорьки,
пронести любви совместной пламень!
Это трудно!
И,
конечно -

Г О Р Ь К О !!!!!!!!!!

Если я хоть в малой степени кого-то интересую - не удивляйтесь моей временной пропаже. С 31 ухожу в отпуск. Семейные обстоятельства.
Дома с инетом напряжённо.
Всех люблю!
Ваш,
КБ

Как же битум стабильности вязок! О, Боже!
Как нарыв его вскрою. Открою я дверь
и:
Апельсиновый запах феерии!
Апельсиновый лёд мне на кожу...

Я в галёрке. Билеты все проданы в ложу.
Рампы свет. Предвкушенье мистерии.
Кверху вздёрнута с чайкой материя.
Апельсиновый цвет наслаждения! Дожил!

Плёнку затхлости смою и вмиг уничтожу!
Приговор выношу ей один: "К высшей мере!"
К чёрту - чёрное! К чёрту и серое!
Взвился мир апельсиново, выдернув вожжи!

Апельсиновый сок мне за стойкой предложат.
Смою соль и гармонию мыслей поверю.
Апельсиновый смысл материи.
Апельсиновый вкус пониманья. До дрожи.

Прорываю стабильности вязкость как нож я.
Мир - неплоский. Увижу - он вздуется сферой
и:
Апельсиновый запах феерии!
Апельсиновый лёд мне на кожу...

Красота-то какая, глянь-ка ты!
Хоть на пряник переноси!
Стала инеем дымка слякоти -
кроны в белых хвостах лисиц.

В Оренбурге сегодня что ли мы?
На холодном листе стекла
закоклюшены три магнолии
будто вязью. Стекло - как плат.

На другом - стрекоза отмучилась,
в паутиний попавши круг.
Даже ноги видны паучие!
Приходите смотреть, не вру!

Пёс соседский устал облаивать
каждый мимо идущий хруст,
светят красным в ночи глаза его,
мол, хозяин-то наш - не трус!

Заморозились как положено
озерки придорожных луж.
Ощущаю нутром и кожей я,
что ещё поморозить дюж

развесенний январь. И далее
будет всё же у нас зима.

Ставим крест мы на аномалиях!

Всем одеться в тулупы!

Марш!

Печали рог бараний. Скуки лик.
Я в позе эмбриона, веки сжав...
Как горькой солью крика жжёт язык! -
Отрезать и молчать. Но нож мой ржав...

Нож съела ржа, а ножницы тупы -
Точильщики не модны во дворах.
А крови жаждет памяти упырь.
Голодным быть ему, увы и ах!

Заслон поставлю памяти назло.
У крика - заполошный обертон.
Так не бывает, чтоб всегда везло.
Иду на дно, открыв мозгов кингстон...

Как снулый карп зароюсь в вязкий ил,
И, может быть, промёрзну до костей.
***
Бывает: белый свет уже не мил.
***
Бывает: рад и гаснущей звезде...

Гребень холмов залит
светом. Он будь сладок,
если б не взгляд - сталью -
сер и упрям. Ладан -
запах принёс вскоре -
вместе с дымком кофе.
Звёзды умрут в зорях -
красок кармин - кровь их -
льётся в окно кухни.
Сами себя спросим:
(мир устоит? рухнет?),
если в глазах осень?
Солнце блестит центом -
больше блестеть нечем,
если не ты - в центре,
и не прямы плечи -
тяжесть тоски режет.
К блузке твоей зависть -
так обняла! Мне же -
памяти дым глаз ест...

Тенью серой по стене
прикроватной...
Холка вздыблена, с шерсти -
сини искры.
Коль услышишь, расскажу я
приватно:

Взгляда в лес не лечит цепь,
лечит выстрел...

Облик, блеянье, завив пусть -
овечьи...
Но куда девать оскал,
спесь и рыки?
Взору брат не пёс брехливый,
а кречет...

Цепь. И окрик. Лик всё злее
твой дикий.

Тенью серой. Шерсть стояча на
холке.
Привидением, фантомом -
на волю.
Быть в овчарне не положено
волку...

На луну пойдём повоем мы
что ли?

Старый, но жутко актуальный стиш!:

Если пахнет в январе
Мартом,
Это значит, что январь
Сбрендил -
Размечтался о вершинах
Монмартра,
Или просто перебрал
Бренди!

Из чулана достаю
Зонтик.
Зыбь сугробов растеклась
Лужей.
Кто дежурный там? Январь
Урезоньте!?
На хрена он нам такой
Нужен?

На коньках и лыжах пыли 
Грамм двести.
Оголились тайны жизни
Собачьей.
Эй, янва-арь! Мозги-то как твои?
На месте?
Психиатр по тебе
Плачет!

От зимы такой глаза -
В кучу.
Вот, приснилось, что запел
Зяблик.
Будто зяблик тот -
Зимы кучер.
Он поёт, а я его -
Саблей!

Эдак скоро зеленеть
Клёнам.
Оценю такой январь
В центы.
Если снюсь себе С.М.
Будённым,
Знать, январь и я - дурдома
Клиенты.

Представляю, что нас ждёт
В мае!
Жму на тормоз. Голова -
Кругом.
Спать боюсь. Опять кошмар,
Знаю!
Ты окстись, январь! Ну, будь
Другом?!

25.01.02 г.

Дорогие мои ПЧ!
С Наступающим Вас!
Света и тепла, радости и добра, здоровья и счастья, мира и благоденствия вам!
А ещё хочу, чтобы со следующего года ваш рабочий стол был если не лучше, то хотя бы вот таким: