Становлюсь я спокойной.
А это ли просто?
...Мне всегда не хватало
баскетбольного роста.

Не хватало косы.
Не хватало красы.
Не хватало
на кофточки и на часы.

Не хватало товарища,
чтоб провожал,
чтоб в подъезде
за варежку
подержал.

Долго замуж не брали -
не хватало загадочности.
Брать не брали,
а врали
о морали,
порядочности.

Мне о радости
радио
звонко болтало,
лопотало...
А мне все равно
не хватало.

Не хватало мне марта,
потеплевшего тало,
доброты и доверия
мне не хватало.

Не хватало,
как влаги земле обожженной,
не хватало мне
истины обнаженной...



Римма Казакова:
В какой-то миг неуловимый,
неумолимый на года,
я поняла, что нелюбимой
уже не буду никогда.

Что были плети, были сети
не красных дат календаря,
но доброта не зря на свете
и сострадание не зря.

И жизнь - не выставка, не сцена,
не бесполезность щедрых трат,
и если что и впрямь бесценно -
сердца, которые болят.



Римма Казакова:
Люби меня!
Застенчиво,
боязно люби,
словно мы повенчаны
богом и людьми...

Люби меня уверенно,
чини разбой —
схвачена, уведена,
украдена тобой!

Люби меня бесстрашно,
грубо, зло.
Крути меня бесстрастно,
как весло...

Люби меня по-отчески,
воспитывай, лепи,—
как в хорошем очерке,
правильно люби...

Люби совсем неправильно,
непедагогично,
нецеленаправленно,
нелогично...

Люби дремуче, вечно,
противоречиво...
Буду эхом, вещью,
судомойкой, чтивом,

подушкой под локоть,
скамейкой в тени...
Захотел потрогать —
руку протяни!

Буду королевой —
ниже спину, раб!
Буду каравеллой:
в море! Убран трап...

Яблонькой-дичонком
с терпкостью ветвей...
Твоей девчонкой.
Женщиной твоей.

Усмехайся тонко,
защищайся стойко,
злись,
    гордись,
         глупи...
Люби меня только.
Только люби!


Римма Казакова:
Мой рыжий, красивый сын,
ты красненький, словно солнышко.
Я тебя обнимаю, сонного,
а любить - еще нету сил.

То медью, а то латунью
полыхает из-под простыночки.
И жарко моей ладони
в холодной палате простынувшей.

Ты жгуче к груди прилег
головкой своею красною.
Тебя я, как уголек,
с руки на руку перебрасываю.

Когда ж от щелей
             в ночи
крадутся лучи по стенке,
мне кажется, что лучи
летят от твоей постельки.

А вы, мужчины, придете -
здоровые и веселые.
Придете, к губам прижмете
конвертики невесомые.

И рук, каленых морозцем,
работою огрубленных,
тельцем своим молочным
не обожжет ребенок.

Но благодарно сжавши
в ладонях, черствых, как панцирь,
худые, прозрачные наши,
лунные наши пальцы,

поймете, какой ценой,
все муки снося покорно,
рожаем вам пацанов,
горяченьких,
        как поковка!



Римма Казакова:
Постарею, побелею,
как земля зимой.
Я тобой переболею,
ненаглядный мой.

Я тобой перетоскую,-
переворошу,
по тебе перетолкую,
что в себе ношу.

До небес и бездн достану,
время торопя.
И совсем твоею стану -
только без тебя.

Мой товарищ стародавний,
суд мой и судьба,
я тобой перестрадаю,
чтоб найти себя.

Я узнаю цену раю,
ад вкусив в раю.
Я тобой переиграю
молодость свою.

Переходы, перегрузки,
долгий путь домой...
Вспоминай меня без грусти,
ненаглядный мой.


Римма Казакова:
Мы молоды. У нас чулки со штопками.
Нам трудно. Это молодость виной.
Но плещет за дешевенькими шторками
бесплатный воздух, пахнущий весной.

У нас уже - не куклы и не мячики,
а, как когда-то грезилось давно,
нас в темных парках угощают мальчики
качелями, и квасом, и кино.

Прощаются нам ситцевые платьица
и стоптанные наши каблучки.
Мы молоды. Никто из нас не плачется.
Хохочем, белозубы и бойки!

Как пахнут ночи! Мокрым камнем, пристанью,
пыльцой цветочной, мятою, песком...
Мы молоды. Мы смотрим строго, пристально.
Мы любим спорить и ходить пешком...

Ах, не покинь нас, ясное, весеннее,
когда к нам повзросление придет,
когда другое, взрослое везение
нас по другим дорогам поведет.

От лет летящих никуда не денешься,
но не изменим первым "да" и "нет".
И пусть луны сияющая денежка
останется дороже всех монет.

Жизнь - наковальня. Поднимайте молоты!
На молодости - главные дела.
Мы молоды. Мы будем вечно молодо
смотреться в реки, в книги, в зеркала



Римма Казакова:
Все в природе строго.
Все в природе страстно.
Трогай иль не трогай -
То и это страшно.

Страшно быть несобранной,
Запутанной в траве,
Ягодой несорванной
На глухой тропе.

Страшно быть и грушею,
Августом надушенной,-
Грушею-игрушкою,
Брошенной, надкушенной...

Страсть моя и строгость,
Я у вас в плену.
Никому, чтоб трогать,
Рук не протяну.

Но ведь я - рябина,
Огненная сласть!
Капельки-рубины
Тронул - пролилась.

Но ведь я - как ярмарка:
Вся на виду.
Налитое яблоко:
Тронул - упаду!

Лес тихо охает
Остро пахнет луг.
Ах, как нам плохо
Без надежных рук!

Наломаю сучьев.
Разведу огонь...
И себя измучаю,
И тебя измучаю.
- Тронь!..
...Не тронь!



Римма Казакова:
Я полюбила быт за то,
что он наш общий быт,
что у меня твое пальто
на вешалке висит.

За тесноту, за тарарам,
где все же мы в тепле,
за то, что кофе по утрам
варю лишь я тебе.

За то, что хлеб или цветы,—
привыкла я с трудом!—
приносишь вечером и ты,
как птица в клюве, в дом.

Пускай нас заедает быт,
пускай сожрет нас, пусть,—
тот, где в твоих ладонях спит
мой очумелый пульс.

Тот, где до нас нет дела всем,
где нет особых вех,
где по-московски ровно в сем.
он будит нас для всех.



Римма Казакова:
Все говорят, что ты упрям и груб -
мужик, мол, от подмёток до прически!
А мне не оторвать горящих губ
от губ твоих, насмешливых и жёстких.

Пускай других разит субтильный шик
И жиденькая сладость лимонада... .
Да, грубый.
Да, упрямый,
Да, мужик!
Мужик, мужик...
А что мне, бабу надо?

 

 

Серия сообщений "Стихи":
Часть 1 - Русские хокку (хайку)
Часть 2 - Стихи разных лет...
...
Часть 25 - Марина Цветаева: Мне нравится...
Часть 26 - Омар Хайям: избранные рубаи
Часть 27 - Римма Казакова: Люби меня
Часть 28 - И. Иртеньев: ироническая поэзия
Часть 29 - Семен Кирсанов: Жил-был я
...
Часть 44 - Михаил Светлов
Часть 45 - Николай Гумилев
Часть 46 - Евгений Лукин. Злые стихи