Ночью времени много. Его и днём столько же, да вот поди ж ты: чуть отвлёкся, уже вечер. А ночью что? Темнота и мысли. И больше ничего. Нескучно, но однообразно. И я бы не сказал, что спокойно. Для спокойствия спать надо. Или размышлять вполсилы. Не так мощно, как обычно, чтоб не загрузиться и не бегать под утро по квартире с криком "Эврика!" или "Нулевой цикл севооборота - наше всё!". Или с не менее оптимистичными звуками "Ферма - козёл!". Деликатней думать надо. С оглядкой на соседей и Ферма. Лучше сразу о глобальном размышлять, не конкретизируя. Тогда спится крепче. Про полёты на Марс можно. Или о счастье, как сегодняшней ночью.

    Вот я подумал: счастлив ли я? И понял: абсолютно. Во-первых, дурак. Это, знаете ли, и захочешь, не купишь. А у меня уже в наличии. Повезло нереально. Да ещё со всеми дурацкими бонусами: не расчётлив, не прижимист и бессребреник. Во-вторых, здоров. Не считая пустяков: диабета, сердца и прочих сосудов. Зато как у классика: мочевой пузырь не протекает и конечности пока парные. Живи и радуйся, сколько сможешь. Простыни ж сухие. В третьих, не один. Ну, кроме критических моментов. А так - близкие вокруг. Кто воду в стакане подсовывает, кто ещё чего. Мало ли у меня потребностей. И их есть кому воплотить: жена, дети, внуки и досыпающие своё в ночном покое соседи.

    Жена воплощает в первую очередь. И по первому зову. Не без отжига. Вот, не далее как вчера, после ужина, сытый и довольный зову её: иди, мол, кино посмотрим. Я скачал. "The Expanse". По совету дочери. Фантастика, безудержный секс, космические пираты и нехватка воздуха. Ну, про воздух, в основном, если честно.

    Пришла. Смотрим. Действительно, воздуха в фильме нехватка значительная. Аж мне в комнату отдаёт. Пахнет как-то космически и всё гуще. Сначала Бетельгейзе пахнуло, потом какой-то сайрой с дымком. Потом без сайры. Гольный дым. Жена смотрит фильму напряжённо. Вникает в сюжет без отрыва от экрана. А я про соседей думаю: что им мешало в детстве готовить научиться? Вроде, и спят без помех, и всё такое прочее. А как-то без деликатесных пристрастий живут: сегодня сайра, завтра - суп с лапшой.

    Потом, когда дышать этой Бетельгейзе уже стало невозможно, я начал что-то заподазривать: вот, говорю, суки, а не соседи. А сам кашляю: противогаза дома нет. Упущение. Тут и жена спохватилась: "Ах-ах, я на кухне мясо для бульона варить поставила, а ты меня отвлёк!"

    В итоге ни мяса, ни, естественно, бульона, ни кастрюли. И вонь в квартире ничем не перебиваемая уже вторые сутки. Отожгла супруга, мужу потакая. Ничо. "Дом, как видите, сгорел, но зато весь город цел". А нечего впадать в кулинарные изыски и делать из еды культ. Магазин в шаговой доступности. Доширак в свободной продаже. Ешь, не хочу.

    Не хочу. 

    Дети. Тут два фактора греют душу. Во-первых, они счастливы, значит, и я счастлив. Во-вторых, живут отдельно от родителей. Это ж какое счастье! Особенно родителям.

    Внуки. Они простодушно прекрасны. И говорят от сердца, что думают. Жаль, скоро это уйдёт.

    Маша. Года два назад её свозили на образцово-показательную ферму. Где козочек можно с руки кормить и петушки с утками детей не боятся. Одна козочка в задумчивости пожевала Маше платье. А утка, зараза неделикатная, клюнула. Не то, чтобы покушалась, но ребёнок вообразил, что козочка её ест, а утка в подельниках. Теперь она не любит и боится козочек и уточек. И, наверно, крестьянского быта, как такового. Приобщили к сельской жизни, да.

    Недавний диалог Маши с мамой:

- Маша, ты кем будешь, когда вырастешь?

- Полицейским. Я уже никого не боюсь. Только уточек и козочек, потому что они меня кушают. И я буду полицейским и буду их стрелять...

- Маша, а ты знаешь, что делают полицейские?

- Неа... ну, они работают с собачками...

- Не совсем. Они следят, чтобы все вели себя правильно. И иногда наказывают плохих людей.

- Да, они будут в них стрелять!

Я очень надеюсь, что когда Маша вырастет, уточки и козочки не будут попадаться ей на глаза. Так же, как и плохие люди. Она предупредила.

Вася и Паша. Выдержки из дневника дочери Е.

    Всё-таки с арихметикой у моих детей очень жёсткие контры. Даже у младенца. В школе на дом задали сосчитать, сколько шагов среднестатистический школьник в лице Светлого Вэ проходит от дома до школы. Так как Светлый Вэ обычно преодолевает это расстояние или на пассажирском сидении папенькиного авто, или вольготно раскинувшись на лавке в автобусе, решено было считерить и подсчитать, сколько топать до остановки от школы и от остановки до дома. Насчитали 280 и 502 шага соответственно. Включаю режим Макаренко и начинаю вещать всё, что знаю о многозначных числах и их сомнительной пользе в быту:
- Число 280 - трехзначное, оно состоит из 0 единиц, 8 десятков и...
- И поросёнка!!! - вставляет свои пять копеек заскучавший младенец Пэ.

    После дневного сна изловила проснувшегося младенца, затащила на большую кровать, обнимаемся-валяемся, через какое-то время к нам присоединяется Василий и довольно быстро превращает расслабленное "поваляться" в прыжки на матрасе с анималистической тематикой. Он сам, например, лев. Младенец Павел решает не отставать и объявляет себя почему-то комаром.
- А ты, мама? - вопрошает отрок между прыжками и сеансами рычания.
- А я сплю, - заползает под подушку мать моих детей.
- Ленивец, что ли? - выдвигает предположение Василий.

    Ну, и без выдержек, сегодняшнее. Вожусь с Пашкой. С ним интересно. Он как Птица-Говорун. Рот не закрывается. И Пашка объясняет мне, объясняет... Про всё. И про акул, и как они кальмаров едят (для наглядности лепим акулу и кальмара), и как ракета заводится, и что такое грузовик-трансформер, и про апельсин, что он оранжевый, а лягушка зелёная и квакает. А апельсин не квакает. А это - книжка про зверей. Вот, в ней написано (водит пальцем по буквам заглавия: "Звери гор, степей и пустынь"): "В-О-Л-К".

- Паша, тут написано: "Звери гор, степей и пустынь".

- Да, кустынь. (И я так подозреваю, что за этими кустынями все звери спрятались)

   Устал маленько. Хочу уйти. Говорю: "Ну, всё", - и делаю шаг в прихожку. Пашка хватает меня за ногу:

- Деда, я тут... - и так серьёзно смотрит, запрокинув голову, мне в глаза, что... ну, разве уйдёшь?

И разве всё это не счастье?