Кормилица духовная

 

 

Рассказ будет о блаженных Бога ради. Многие вспомнят Василия Блаженного, Матрону Московскую, Ксению Петербургскую... Все это далеко, в былых временах. Разве возможно такое в наше время? Оказывается, блаженные старцы и старицы - наши современники...

По странному стечению обстоятельств все крутится вокруг деревушки с милым названием Кормилица. Сама по себе Кормилица ничего из себя не представляет - так, обычная деревня на перекрестье дорог - но любопытны окрестные села. Все события и явления, о которых я поведаю, происходили в них.

 

 

 

Кормилица вовсе не кормит страну. Она, в общем-то скорее прозябает. А происхождение названия деревни связано с анекдотичным случаем. Проезжала по тракту императрица Екатерина, и местное население встретило ее хлебом-солью со словами: “Милость Ваша, кормилица наша!” Венценосная особа умилилась и повелела соседствующие деревни назвать: Милославка, Ваша, Наша и Кормилица. С таковыми именами деревни существуют и по сию пору.

 

 

 

Итак, мы говорим о блаженных. Их в окрестностях Кормилицы была целая плеяда. Самые прославившиеся блаженные бабушки жили в селе Польное Ялтуново. Они были родными сестрами и скончались относительно недавно (Анисия - в 1987-м, Матрона - в 1995-м, Агафия - в 1996-м). На сельском кладбища над могилами сестер Петриных и их родителей построена часовня. Изнутри она расписана великолепными фресками; к могилкам не иссякает поток паломников. В другую сторону от Кормилицы есть деревня Новоселки; на кладбище этой деревни тоже построена часовня - над могилами блаженных Наталии и Ивана Петровича. Она менее посещаема, но Наталия - особенный случай, ибо к ней когда-то приезжали великие старцы Иоанн Крестьянкин (ныне покойный) и Кирилл Павлов (архимандрит, подвизающийся в Троице-Сергиевой лавре).

 

 

 

Об ушедших говорить трудно. Потому что слишком много на правду наслаивается сочиненных историй. Еще в одну сторону от Кормилицы, в селе Шаморга проживает старица Александра. Полное ее имя Александра Васильевна Рогачикова, но в народе ее называют запросто: бабой Шурой. Ей немало лет (баба Шура 1916 года рождения), но она в светлом уме, и, что главное, хорошо все помнит. Баба Шура не блаженная, она ведет вполне нормальный образ жизни, ухаживает за своим огородом, сама для себя растит пищу. Верующие ее почитают и приходят к ней за советом и помощью. Даже батюшки из ближних сел посылают к ней к людей, которые ищут духовной помощи. Баба Шура никому не отказывает, но советы дает далеко не всем. Если она чувствует, что в человеке нет веры, даже разговаривать не будет. Однако, когда она замечает в человеке внутреннее борение, стремление к истине, будет с ним разговаривать долго, пока не поймет, что принесла духовное облегчение. Она и сама когда-то пришла к пониманию веры через страдание и утешение. И вся-то жизнь бабы Шуры была завязана на тех блаженных, чьи тела сейчас покоятся в земле вокруг Кормилицы. Рассказ бабы Шуры красочен и он не нуждается в комментарии:

- ...Пришла с войны бумага, и там написано, что муж мой Егор Дмитриевич умер от ран в городе Кенигсберге и похоронен там на военном кладбище. А я - что? Девка молодая, замуж вышла, сына родила - мужа на войну забрали. Четыре года его прождала, уже и Победу объявили, а тут - бумага о гибели... А свекор ( я с ребенком у него жила) уже и прогонять собрался. Ну, если Егора нет, я ж ему теперь никто...

 

 

 

Я не поверила в похоронку. Женщины у нас в Шаморге говорят: “Шура, в Полном Ялтунове бабушка одна живет. Она святая, все ведает. Поди - у нее испроси про судьбу своего Егора. Может, он жив, без рук - без ног где-нибудь лежит...” Эта старушка - Анна, она мать трех сестер Анисии, Матрены и Агафьи. Я из никого не знала; иду - и боюсь потому как товарки меня напугали, что бабушка далеко не всех принимает. Это ж пятнадцать километров. Если не пустит - куда я на ночь глядя-то пойду?

Пришла, а возле дома бабушки Анны много народу. Я позже узнала, что от радости люди собрались: трех ее дочерей из тюрьмы выпустили. Я стою - боюсь. Обращаюсь: “Добрый вечер. Кто из вас бабушка - та, которая все знает?” Одна, самая невзрачная, улыбнулась и говорит: “Я, чадушка. Анисья, посмотри, какая молодая пришла! И простая... Идем за мной, на печке поговорим...” И заводит меня в избу. Забрались на печку-то, бабушка меня и спрашивает: “Ну, чадушка, с чем пришла?” - “Свекор злой, прогонять меня собрался...” - “Нет, неправда. Ты пришла узнать про Егора своего...”

 

 

 

И откуда она узнала имя Егора-то? Я прям обмякла вся - и лежу как лечу... А Бабушка продолжает: “Егор жалел тебя, лелеял, души в тебе не чаял. А вот оставил тебя, Господь забрал его на свои руки. Но если Господу ты будешь служить, он вовсе тебя не оставит. Верь мне...” Я в лаптях, ноги мокрые, вся дрожу. Бабушка мне: “Давай-ка, чадушка, раскладывай свои лапоточки сушить. Разговор у нас долгий будет. Слушай дочка. Одно мое словечко положишь к сердечку - будешь християночка. Два моих словечка положишь к сердечку - будешь православной християночкой. Три моих словечка положишь к сердечку - будешь истинно православной християночкой...”

И начала бабушка Анна рассказывать, как правильно жить. Что сплетни на меня будут, наговоры. Чтобы я не оправдывалась, не обманывала - тогда и мне, и всем хорошо будет. Она говорит, а у меня слезы текут; и от сердца будто тяжелые каменья откатываются: “Бабушка, что ты говоришь! Я прям груз с души сбросила...” - “Чадушка, слезы есть от обиды, от отчаяния, от зависти. А есть слезы от души. Будешь жить на земле и знать: здесь, на земле, есть и ад и рай. Кто плохо делает, ругается, страмостится - тому везде ад. А если будешь жить как я говорю, ты будешь счастливая. Будут к тебе люди ходить - ты и погребения будешь служить, и венчания, и крестины. Ты, главное, никому не отказывай...”

 

 

 

Мы до утра проговорили. Я ушла от нее другой... И до восьмидесятилетнего возраста я и вправду крестила, венчала, отпевала. Священников-то у нас не было; последнего, отца Василия в нашей Шаморге еще в 39-м арестовали, а храм разорили. Когда бабушка Анна ко Господу отошла, меня сестры вели. Они меня “своей” звали. И от меня ничего не скрывали. Это они заставили меня за блаженной Натальей ухаживать. С этой Наташей как вышло. Мне было 35 лет и сердце у меня заболело. Месяц в больнице пролежала, а на поправку никак не иду. И сестры ко мне блаженную Наташу привели. Она помолилась - и я исцелилась. Потом тетя Наташа у маня в доме жила.

Меня сестры сразу предупредили: “Наташа тебе поможет, но она вылечит для себя. Все болячки - душевные ли, телесные - она тебе будет отдавать”. Я сначала не поняла, а после - слишком даже... К Наташе женщина приходит, и жалуется, что ее муж бьет. Наташа с женщиной поговорит - а после меня вдарит! Так через меня людям праведность внушалась. И часто Наташа на меня ругалась. Но я знала: это не меня она ругает, а то зло, которое с человеческой души сняла, “выбрасывает”. Но я сама никогда не страдала. И после 35 лет, когда сердце Наташа мне излечила, никогда не болела!

 

 

 

В Наташу многие не верили, а после раскаивались. Мой отец Василий Михайлович такой был: его слово в семье последнее было, и он Наташу не понимал, меня постоянно ругал за то что я “такую страшную старуху держу”. Он и выгнать тетю Наташу хотел, а я против встала: “Тятя Наташа с Богом говорит!” - “С каким Богом?! Я ни разу не видел, чтобы она молилась!” Как-то зима бесснежная была и все озимые готовы были погибнуть. И как-то отец среди ночи ко мне прибегает: “Шура, что я видел! Наталья-то твоя у Бога снега просила...” А на следующий день снег выпал. По колено. Отец сказал: “Тетя Наташа - пророк”. А его слово в семье последнее было.

Некоторые Наташу “колдуньей” звали. А она блаженная. Юродивый чин какой: Царица Небесная идет - юродивого за собой ведет. Что мир творит - то юродивый говорит. Архимандрит Кирилл Павлов к ней приезжал, у него сильно горло болела, а врачи не в силах были помочь. А Наташа помолилась - горло-то и прошло... А Наташа ведь и бесноватых лечила... Наташа на моих руках умерла. Был и еще один юродивый, Сережа Потехин, он тоже на моих руках помер...

 

 

 

...Про других юродивых говорить трудно. Вокруг Кормилицы их много появлялось. Тот же Андрюша, Василий Афанасьевич Карпунин или Иван Петрович мало известны, несмотря на то что про них уже и книги написаны. Сестры Петрины все-таки более почитаемы в народе (и даже больше блаженной Наталии). Их история зафиксирована в житии.

Анисья была старшей сестрой, Матрона была на 12 лет моложе, а младшая, Агафья, родилась еще через 8 лет вместе с Марией, двойняшкой, которая умерла.

 

 

 

Итак, три сестры, три деревенские девушки, в годы революции не скрывающие своих православных убеждений, жестоко за это пострадали. Когда закрыли храм в их родном селе Елтуново, они стали ходить за 12 верст в храм в городе Шацке. В середине 30-х они были арестованы и осуждены на тюремное заключение с последующей ссылкой. Анисья ипрошла тюремные испытания в Сибири, на Дальнем Востоке и в Казахстане. Матрона и Агафья вместе со своими двоюродными сестрами отправились на 11 лет в Казахстан. Привыкшие к трудной работе на земле, девицы продолжали подвизаться и в ссылке, смиряя себя и получая через труд пользу духовную. Суровый мир не внушал праведности, но доброта и чистота сестер разрушала гнев, брань, разврат.

Через некоторое время, когда старшая сестра Анисья уже вернулась из ссылки и жила с родителями, Матрона и Агафья с работ на земле были переведены на строительство в город Акмалинск: носили в кандалах раствор на верхние этажи. Несмотря на то что у сестер было прозвище “монашки”, в монахини сестры никогда не собирались. В юности они пришли в один из монастырей и игуменья и сестры уговаривали их остаться для того, чтобы только петь. Но они говорили, что у них свой, особый путь.

 

 

 

Вернувшись из ссылки, сестры стали помогать своей матери Анне принимать странных и юродивых, нищих и калек, а также всех, кто нуждался в духовной помощи. В это время они часто общались с блаженной Натальей. Внешне их жизнь в эти годы была проста и ничем особенным внимания к себе не привлекала. Хозяйство их состояло из небольшого огорода, на котором девицы выращивали овощи. Анисья украшала иконы для верующих. Матрона и Агафья, научившись в заключении стегать одеяла, продолжали заниматься этим ремеслом и дома. Все вместе они катали для храма свечи из воска, который приносили в дом Петриных верующие люди. Плели они и лапти, которые отдавали людям и в которых ходили сами.

Ближе всех и роднее для самих девиц были праведники, связавшие свою жизнь с подвигом странничества и юродства. Они принимали их как своих, чем могли — помогали блаженным. Они были очень разными, и дарования у каждой из них были особенными. Но эти, казалось бы, простые деревенские бабушки, вели такую чистую, сокровенную жизнь во Христе, что они были известны и любимы многими современными нам духовными отцами высокого молитвенного служения.

 

 

 

В те годы, когда в России были закрыты все женские монастыри, они помогали многим девушкам и женщинам своим духовным советом, а главное — своей жизнью. Некоторые узнававшие девиц, вдруг начинали понимать, что только сейчас, при встрече с этими старушками, они видят настоящих христиан.

В чем феномен такого обильного “народного” старчества и юродивости на столь малом клочке земли? Ответ никто не знает,. Факт, что в десятке километрах от Кормилицы находится Вышинский монастырь, в котором подвизался святитель Феофан Затворник. В советское время над разоренным монастырем надругались особенно изощренно: в нем разместили областную психиатрическую лечебницу. В храмах творилось непотребство...

А святость, по видимому, имеет некие физические свойства. Если святости много, она растекается по Миру, проявляясь в самых неожиданных формах. Христианину не надо объяснять что такое благодать. На старце или на юродивом лежит благодать Божья. И он ею делится с духовно страждущими. Он отдает подаренную Свыше благодать всю - без остатка...

 Геннадий Михеев

Рязанская область

http://genamikheev.narod.ru/index/0-593